Под одним солнцем

Макеева разбудил звонок будильника. Он встал и пошел на кухню: ему срочно был необходим кофеин. Да, ночка вчера была веселая, ничего не скажешь. Высыпав в кружку несколько ложек растворимого кофе - гадость конечно, но варить сейчас не хочется - и залив все это дело кипятком, мужчина обернулся и посмотрел на мирно спящую девочку. Вчерашнее проишествие все никак не шло у него из головы. Конечно, детдом то еще место, но то что Ксюша так упорно отказывалась от помощи было для Сергея непонятным. Потому что когда еле стоишь на ногах как-то глупо отказываться от предложения хотя бы съездить в больницу. Правда, больница значила бы проверку документов, а она явно не отпросилась из детдома на вечерний променад. Сергей взял в руки теплую кружку и тут его взгляд упал на стол. Там обнаружился исписанный лист и купюры, которых вечером точно не было. Макеев стряхнул с бумаги деньги и начал читать записку, делая большой глоток кофе. После он отложил листок и поставил кружку на стол. Взял деньги, повертел их, положил обратно и вздохнул. Привычка не оставаться должным, конечно, штука хорошая, но с принятием помощи у ребенка явно проблемы. Да и попытка ночью уйти на улицу тоже казалась странной. Хотя когда-то он сам был таким же. Наверное, юношеский максимализм. Ты еще веришь, что в мире есть хоть какая-то справедливость, надеешься сделать его лучше, добрее. До тех пор, пока тебя не ломают. Макеев вздохнул и сделал себе еще порцию кофе. Он видел девчушку в первый раз, но его не покидало ощущение, что он знает ее очень долго. Знает и понимает. Ксюша гораздо сильнее, чем он был в ее возрасте. Не физически, морально. Легко быть честным и принципиальным, когда дома тебя ждут любящие родители, когда есть деньги на увлечения, на лишнюю шоколадку. Когда рядом друзья, которые поддерживают и понимают. А когда ты один во всем мире, когда не помнишь ни родительской ласки, ни ощущения того, что ты кому-то действительно важен и дорог, это в разы сложнее. Легче обидеться на весь свет, чем быть сильным и поступать правильно. Но эта девочка была именно такой. Не сказать, что у него был большой опыт общения с детдомовскими ребятами, но он встречал нескольких. Трое учились с ним в классе и еще двоих, в качестве социального эксперимента как-то перевели в их хоккейную команду. И не то что бы он помнил о них что-то хорошее. Ксюша была другой. Не расскажи она, что сирота, Сергей бы подумал, что ее родители очень неплохо воспитали дочь. Потому что в ней был стержень, который у детдомовских ломается очень быстро, если вообще успевает появиться. И ее письмо это подтверждало. Она не боялась ответственности, хотела сразу заплатить по счетам, уверяла, что его добрый поступок не обернется чем-то неприятным. И контраст был ощутим, потому что те ребята, которых он знал, попытались бы извлечь максимальную выгоду. Даже если быто означало воровство. Допив кофе Макеев подошел к дивану и осторожно тронул Ксюшу за плечо. Она резка села, а руки дернулись вверх, защищая лицо. - Тихо, все хорошо. - Сергей присел рядом с диваном чтобы оказаться на уровне глаз девочки. - Уже утро. Ты не говорила, во сколько тебе надо встать, так что я решил разбудить тебя сейчас. Но если хочешь, можешь поспать еще, только скажи, во сколько тебя поднять. - Нет, все нормально, - она помотала головой, прогоняя остатки сна. - Чем раньше я вернусь, тем лучше. Мужчина вспомнил, что Ксюша упоминала про последствия побега из детдома. - Может, мне лучше пойти с тобой и объяснить ситуацию? Чтобы тебе не влетело. - Не надо. Будет хуже. - Уверена? - Да, - девочка замялась. - Я могу сходить в душ? - Конечно иди. Я пока завтрак приготовлю. Сосиски или яичница? - Спасибо, не нужно. - Значит, и то и другое. - Я не голодна. - Ничего страшного, у меня в ванной на всех накатывает внезапный голод. *** Когда я умылась и переоделась в свою одежду, Макеев уже ставил на стол тарелки. - Спасибо. Может, я могу что-то для тебя сделать? - Я же уже говорил, мне от тебя ничего не нужно. Кстати, вот, возьми. Сергей протянул мне деньги, которые я ночью оставила на столе. Я покачала головой и уставилась в тарелку. - Послушай, я тебе помогал не ради денег или какой-то выгоды. Это была просто бескорыстная помощь. - А я хочу тебя как-то отблагодарить. - Ты написала, что эти деньги должны покрыть мои расходы на тебя. Я не считаю, что потратил хоть что-то. - А я считаю. - Отлично, можешь считать дальше. Но деньги я не возьму. По взгляду Сергея я поняла, что он уже все для себя решил и переубедить я его не смогу. Спустя несколько секунд я нерешительно взяла у него купюры и засунула в карман. - Вот и хорошо, - он показал на тарелку. - Ешь, а то остынет. Я принялась за яичницу и растерянно улыбнулась. Не то что бы я не верила Сергею, просто я даже вспомнить не могла, когда мне в последний раз помогали просто так. Поэтому отказ от денег выбил меня из колеи. Вдруг он все же потребует от меня что-нибудь? Я действительно хотела верить Макееву, но жизнь не раз наказывала меня за доверие к людям. С другой стороны, Сергей не был похож на тех, кто бьет в спину. У него в квартире я впервые за долгое время чувствовала себя как... дома? Так, нет, стоп. Я вижу этого человека в первый и последний раз. Какой к лешему дом?! Надо было уходить еще ночью, а не вот это все. Ладно, доедаю и сваливаю. Сергей и так уже сделал гораздо больше, чем я могла рассчитывать. Я впихнула в себя остатки завтрака, запила чаем и встала. - Еще раз спасибо тебе огромное, ты действительно очень сильно мне помог. - Не преувеличивай, ты сама вчера говорила, что в такой ситуации не в первый раз, раньше сама справлялась. - Ну, справлялась, да. Но ночевать в теплой квартире гораздо лучше чем в холодном подвале. Да и чем в детдоме тоже. Макеев встал и убрал со стола тарелки. - Давай я посмотрю тебя и пойдешь, хорошо? - Может ну его. На мне все быстро заживает, правда. - От того что я посмотрю медленнее заживать не будет, ложись. Я задрала футболку и легла на диван. Сергей присел рядом и снова намазал синяки мазью. Я встала и он протянул мне тюбик. - На вот, возьми, должно хорошо помочь. - Спасибо. Я пойду? - Да, конечно. Я подошла к двери и тут Макеев меня окликнул: - Ключи возьми, я же вчера их забрал, - мужчина полез в кармана, но чуть помедлил. - Если нужна будет помощь, приходи. Я не прогоню. Он кинул мне связку и я поймала ее. Зажала в руке и на несколько секунд задумалась. Мне хотелось что-нибудь оставить Сергею. Не то что бы на память, но... Боже, да кому я вру. Я хотела оставить ему что-то от себя. Свободная рука в кармане наткнулась на брелок. Это была единственная вещь, которая осталась мне от матери, не считая фотографии. Брелок был в форме замочка со скважиной в центре. Не знаю, почему именно эта вещь сохранилась, но сколько я себя помню, она всегда была со мной. Вопреки логике, сейчас мне очень хотелось подарить этот брелок Макееву. Более того мне казалось, что именно за этим он и хранился у меня. Бред, конечно. Я вынула брелок из кармана, прицепила его на связку, открыла дверь, бросила ключи обратно Сергею, еще раз сказала спасибо и выбежала из квартиры. На улице я обернулась, пытаясь найти окна квартиры, из которой только что ушла. Зацепившись взглядом за знакомые знанвески я увидела в окне силуэт и тут же уставилась в асфальт под ногами. Мне действительно тяжело было отсюда уходить и от осознания собственной слабости мне стало неловко. В конце концов, мне же не пять лет, чтобы привязываться к каждому, кто улыбнется! Я дошла до автобусной остановки и еще раз поблагодарила Сергея, правда уже мысленно, за то что тот не стал принимать деньги. Все-таки идти до детдома пешком не слишком привлекательная идея. Я села на потрепанное сиденье и прислонилась к окну. Сейчас мне нужно было думать, что делать дальше, потому что мои проблемы все еще никуда не делись и в этот раз все явно не ограничится одним избиением, тем более прерванным. И больше всего я боялась, что меня подсадят на иглу. Потому что, по моему взгляду, это был единственный действенный способ взять меня под контроль. Типа, если ты зависим, то ты не будешь пытаться помешать парням-диллерам сбывать свой товар. А в этот раз я испортила действительно большую партию. Не знаю, чем именно они торгуют, но из-за меня явно попали на крупную сумму. Не то что бы меня по этому поводу мучала совесть, вообще нет, просто... Да, блин, мне было офигеть как страшно. Не было ни одного человека, который хоть как-то мог меня защитить или отмазать. За всю жизнь в приюте у меня появился только один друг. Егор всегда меня поддерживал, помогал, он был мне старшим братом. Я точно знала, что наша с ним разница в возрасте составляла два года, восемь месяцев и семнадцать дней. В пять это казалось мне очень важным фактом. Но все закончилось. Закончилось год, одиннадцать месяцев и три дня назад. Не помню, когда точно в нем произошла эта перемена, но я начала замечать, что Егор стал странным. Не таким, как раньше. Я пыталась узнать у него, что происходит, но он отмалчивался, отшучивался, переводил тему. Я так и не догадалась. У меня была гребанная куча вариантов, но ни один не оказался правильным. И это то, что я до сих пор не могу себе простить. Потому что я должна была понять и помочь, как это всегда делал Егор. Но я оказалась очень хреновой младшей сестрой. И в один день я узнала, что он умер. Умер от наркотиков. Случился передоз. Сначала я отказывалась в это верить, плакала ночами, чтобы этого никто не видел, но спустя пару дней мне пришлось взять себя в руки. Я сказала себе "Ксюш, тебе почти четырнадцать, а все, что ты можешь, это реветь ночами в подушку? ". Так развязалась наша война. Стараясь не светиться, я выяснила, кто из детдомовских сбывает эту гадость и начала мстить. Пыталась подставить, натравить взрослых. Первый раз я попалась, когда хотела стащить у них товар. Они застукали меня и вывели во двор, объяснить что к чему. Но не сказать, что это сильно что-то изменило. Просто я старалась быть еще более незаметной, зная, что будет, если меня снова поймают. Но в этот раз мне это не помогло. Парни уже прекрасно знали, кто портит и таскает наркоту, поэтому когда они нашли только купленную партию залитую компотом и посыпанную мукой, они понимали, откуда ноги растут. Именно поэтому как только я сделала это, сбежала. Но они нашли меня. И сейчас у меня были веские причины бояться за свою жизнь. Эти ребята явно работали не одни и про такой форс-мажор явно рассказали вышестоящим людям. А это не семнадцатилетние ребята, которые решили заработать на наркоте. Я услышала название своей остановки, вышла на улицу и поплелась к детдому, где меня ждали не только наркоторговцы, но и злая директриса, которая не могла быть не в курсе моего четырехдневного отсутсвия. *** Прошла неделя и я, как ни странно, все еще была жива. Конечно, со мной "поговорили по душам", но ничего страшного не случилось. За самовольную отлучку мне поставили несколько дежурств вне очереди и заставили помогать с младшей группой, что совершенно меня не напрягало. Все было более или менее в порядке, пока я не увидела, как к детдому подъезжает знакомая оранжевая машина. Стараясь не выглядеть подозрительно, я быстро ушла с открытого места и, подождав, пока Макеев и еще один мужчина пройдут в здание, зашла за ними. Сначала я сильно испугалась, что Сергей зачем-то нашел меня, но потом поняла, что такой исход маловероятен, пытаясь понять, почему так отреагировала. Когда я поняла, что Сергей вообще оказался тут случайно, то успокоилась и ушла в комнату, чтобы лишний раз не светиться. Лучше бы я этого не делала. На моей кровати устроилось четверо парней, а когда я задумалась, где пятый, за мной закрылась дверь. Пути отступления были отрезаны. - Вам чего? - я решила, что если уж так получилось, то надо стоять до конца. - Своей комнаты уже мало? - О, да мы просто пришли тебя навестить, правда, пацаны? Пацаны довольно ухмыльнулись, что не предвещало мне ничего хорошего. - И с какой же стати мне оказываются такие почести? - Ты не поверишь, пришли поблагодарить за компот, такой вкусный оказался. - Я старалась. Парни встали с кровати и направились ко мне. Двое схватили меня за руки, еще один дернул рукав вверх. Я попробовала вырваться, но кто-то ударил меня по ногам и я упала на колени. Попытка встать успехом не увенчалась. Я увидела в руке их главного шприц и поняла, что сбылись мои худшие опасения. Сейчас меня подсадят на эту гадость и на нормальной жизни можно будет поставить крест. Они сделают мне штук пять таких укольчиков, и все - я наркоманка. Я начала дергать рукой, но парни лишь крепче ее сжимали. В какой-то момент я сделала слишком резкое движение и услышала хруст. В глазах потемнело, от боли я перестала вырываться и почувствовала. Последним, что я успела почувствовать, это как мне сделали укол. И я вырубилась.