Киса

— Иди-ка сюда, киса, — аккуратные девичьи руки поставили кошечку на железный стол. Тканевый ремешок затянулся на шее мяуки, и девочка хихикнула. Минори Асагири любит резать кошек. Она любит вспарывать им брюхо, выкалывать глаза. Минори Асагири любит беременных кошек. Они забавно мяукают, а недоразвитые котята — смешные и нелепые. Минори любит их рассматривать и снимать с них кожу. Их кости и черепа — когда уже высыхают — похожи на красивые украшения из слоновой кости, которые лежат в ящиках ее мамы. Когда Минори была помладше, она любила примерять такие украшения на себя и вертеться перед зеркалом, представляя, что эти украшения сделаны из слона, который Когда-То Был Живым. Сейчас, слушая, как под ее руками воет и дергается пушистый комочек, Минори Асагири смеялась. У нее болели уши. У нее болели уши, но ей казалось, что слушать это захрипающее мяуканье помогало снизить это отвратительное давление, которое, казалось, сжимало всю голову, отгораживая её от окружающего мира и оставляя наедине с мыслями. Ну уж нет. Минори резко рассекла кошечке голову, и из-под шерсти показалось розово-красное мясо, а под ним — череп, который вот-вот должен был пополнить коллекцию осторожно обработанных останков. Рассмеявшись и представив себя в каком-нибудь фильме, Минори покружилась на месте, и подняла едва дышащую кошку за хвост. — Ихи… Бедная… — она сложила губы «уточкой», наигранно помотала головой. — Я облегчу твои страдания. Лезвие достаточно острое, чтобы отрезать хвост. С хлипким звуком кошка упала на пол, тут же образовав под собой лужу крови и мяса. Минори покрутила пушистый серый хвост в руках, обернув вокруг руки словно браслет, и фыркнула. — Вот уродка. У тебя шерсть в крови и теперь моей руке неприятно. Ты противная уродка, противная, противная, противная! Я не хочу, чтоб ты была в моей коллекции! Ты некрасивая! — Минори взбрыкнулась, резко поведя плечами, и со всей силы наступила на труп, вкладывая всю силу в ногу. Минори махала руками в пустоту, стучала ногой раз, два, три, бесконечно много раз, доведя наконец до того, что в крови и внутренностях были ее очаровательные черные туфельки и колготки. Это не похоже на картинки, которые она видела в интернете. Ну и почему она не такая же эстетичная?! Почему от трупа начинает вонять, а по ноге стекает кусок какого-то органа?! Минори резко отступила назад, с ужасом понимая, что ей это нужно как-то постирать и убрать самой. Папуля ведь точно не знает о ее маленьком хобби, и объяснить ему кровь она точно не сможет. Минори захотелось найти беременную кошку, чтоб отыграться на котятах. Ей это нравилось больше всего, потому что котята прямо из утробы ощущаются как вкусный виноград, или как отрывать свежие яблоки с красивого дерева, которое растет в саду за домом. В саду за домом, где она иногда закапывала или выкидывала за забор некрасивые части кошачьих трупов. Эту тоже придется закопать. Ей вдруг показалось, что в комнате кто-то есть. Минори резко обернулась, ногой пиная канцелярский ножик под стол и делая самый испуганный в мире взгляд. Обычно отец не должен был заходить сюда, но… Но его тут и не было. В гараже никого не было. Минори резко обернулась, услышав странный шорох у себя за спиной. Туфли хлюпали от крови, Минори вдруг особенно остро ощутила, как внутрь обуви стек кусочек мяса, она чувствовала его ногой, и ей стало отвратительно, страшно, словно кто-то душил ее, словно волосы — подстриженные и покрашенные совсем недавно — оборачиваются вокруг шеи. Отступая на несколько шагов, Минори почувствовала, как в ушах, которые снова заложило, безумно громко звенит-гудит-шелестит, ей стало страшно, но она не могла позвать на помощь. Где папа, где хоть кто-нибудь?! Труп кошки с диким визгом вдруг поднялся из лужи крови и бросился прямо на Минори, цепляясь когтями в щеки и пачкая органами ажурный воротник блузки, а потом и всю блузку. Схватившись за кошку в попытке снять её, Минори панически пискнула, упала на спину и расплакалась, мотая головой. Кошка ещё несколько раз взвизгнула и в ту же секунду стихла, соскальзывая с торса Минори на пол. К горлу подступила тошнота, воздух вокруг потяжелел, и Минори почувствовала, как туманится и разум. Всегда ведь легко взять кого-то под контроль, когда он напуган. Минори показалось, что ее куда-то отбросило, хотя тело оставалось неподвижным. Состояние ощущалось как лихорадка: всё горело, горло болело словно по нему водили чем-то очень острым, а на глаза будто давили пальцами, то ли пытаясь их закрыть, то ли вдавить в голову. Минори в ужасе попыталась вдохнуть, но вдох застрял в горле, резанул глотку. Боль не прекращалась. Хотела заплакать, но не понимала, плачет ли она, зрение постепенно мутнело, руки не слушались, ноги — тоже, и взгляд словно бы отдалялся. Что-то черное, грязное и болезненное опустилось на нее и закрыло собой. Минори больше ничего не видела и могла лишь на каком-то животном рефлексе дергаться, пытаясь вернуть контроль. А потом стало темно.