Горечь

      Генри приходилось слишком тяжело в последнее время. С тех пор, как тело его любимой дочери нашли истерзанным за зданием пиццерии, мужчине будто перекрыли кислород. Он не был в состоянии ясно мыслить, работать, вернуться к привычной для него будничной деятельности. Несмотря на то, что рядом с Эмили всё ещё находилась семья: супруга с маленьким сыном, тот всё ещё не мог прийти в себя. Каждый день Генри просыпался с уничтожающим его нутро чувством вины, которое не покидало его ни на секунду, как бы сильно владелец местной закусочной не старался отвлечься. Эмили чувствовал вину за смерть одного из своих детей, за то, что недоглядел, недосмотрел, не остался в тот день на смене. Другой же его ребёнок – Сэмми, брат-одногодка погибшей Чарли, вынужден был наблюдать за падением своего отца в дебри апатии и тоски. Генри прекрасно понимал, как сильно это влияет на мальчика, но никак не был в состоянии взять себя в руки и собраться. Эмили ненавидел себя ещё и за это. Уже двое самых родных для него людей пострадали от его же рук.       С поведением Генри нельзя было мириться. Миссис Эмили всё чаще думала о том, что маленький Сэмми потерял не только сестру, но и отца, – с её мыслями тяжело было не согласиться. Мужчина действительно стал блеклой копией самого себя: молчаливым, апатичным и пассивным. Ни один день не проходил для него без слёз и воспоминаний о дочери. Бедная-бедная Шарлотта. Девочка была выдворена за пределы здания пиццерии сверстниками шутки ради и в ту же ночь жестоко убита. Некто вонзил в область её живота лезвие кухонного ножа (как гласят сводки полицейских и результаты осмотра криминалистов) несколько раз подряд, а после наотмашь перерезал горло. Действия предполагаемого убийцы были размашистыми, нечёткими и крайне быстрыми, а сама Чарли умерла быстро, но успела изрядно намучиться. Эмили был безутешен, торчал в полицейском участке целыми днями в надежде добиться хоть какого-то результата в расследовании. Выучил наизусть номер телефона следователя, ведущего это дело, и звонил всякий раз, когда у него появлялись предположения о личности душегуба. Однако, всё безрезультатно. Преступник как в воду канул, на него не было ни единой зацепки. Несмотря на то, что убийца крайне неаккуратно расправился с Шарлоттой, от всевозможных улик он избавился грамотно. Это вгоняло в хандру ещё сильнее.       Тоска быстро сменилась другими, более яркими чувствами: озлобленностью и ненавистью. С тех пор, как Чарли была обнаружена убитой, пропало ещё несколько детей, однако их тела так и не были найдены. У убитых горем родители ещё оставались надежды найти ребятишек, но с каждым днём полиция отдалялась от поимки преступника. Дети будто провалились сквозь землю, да и объединяло их только то, что все они пропали на территории пиццерии. Генри чувствовал жгучее отвращение этому человеку. Ему, оказывается, было мало Шарлотты? Нужно было ещё отнять несколько невинных жизней? Однако, Эмили всё ещё винил себя. С пропажей пятерых ребят в стенах пиццерии он чувствовал себя ещё более беспомощным и слабым – дети могли пропасть прямо у него под носом, а он даже не заметил ничего подозрительного. Мужчина был настолько глубоко утоплен в собственном горе, что позволил убийце повторить свои преступления. Генри больше не смог спокойно смотреть в зеркало без отвращения: он неимоверно злился на того, кто сотворил всё это безумие, но ещё сильнее злился на себя.       Миссис Эмили приняла решение развестись с супругом и переехать в другой город, забрав с собой Сэмми. Генри отнёсся к этой новости весьма болезненно, но всё же не мог винить её. Как и любая любящая мать, Бренда хотела оградить своего ребёнка от депрессии отца и убийств, происходящих в Харрикейне. Эмили и сам не хотел обременять сына на такую жизнь, его мальчик заслуживал куда большего. Однако, с момента отъезда своей семьи Генри почувствовал себя ещё более одиноким. Он с головой погрузился в работу и сотрудничество с полицией, закрылся и минимизировал любые контакты с людьми. Однако, нет… В жизни Эмили остался человек, который остался рядом и не бросил его. Они дружили ещё со времен студенчества, вместе основали свой маленький ресторанный бизнес, проходили через огонь и воду. Уильям Афтон – так звали этого мужчину с большим сердцем. Он и сам не так давно пережил трагедию, произошедшую с его семьёй в 1983 году. Младший сын Афтона трагически погиб в свой собственный день рождения, и мужчине было крайне тяжело отойти от произошедшего. Однако, тот всё же справился и кое-как вернулся к размеренной жизни, продолжал воспитывать оставшихся двоих детей – старшего сына Майкла и дочь Элизабет. В отличие от Генри, Уильяму удалось переварить потерю своего ребёнка, да ещё и при этом помогать дорогому другу держаться на плаву.       Эмили всегда помнил Уильяма, как человека, кажущегося идеальным и безупречным. Ещё со времен студенчества его повадки, выглаженные вещи, всегда уложенные и аккуратные волосы, высокие баллы – буквально кричали о перфекционизме Афтона, о желании оставаться для окружающих недостижимым и превосходным. Он был одним из лучших студентов на потоке, пользовался вниманием преподавателей и в то же время неплохо общался с однокурсниками. Несмотря на отличные оценки, Уильям не был похож на тех, кого пренебрежительно обзывают «занюханными ботаниками». Афтон знал, как правильно ухаживать за собой, как сочетать неординарную одежду, как выглядеть в глазах сверстников привлекательным, обаятельным парнем. И в то же время он оставался далёк от развлечений, которые обычно манили юношей его возраста. Уильям всё ещё держался особняком, выглядел загадочным и источающим необычную ауру. Женившись на Кларе, молодой умной девушке, жизнь Афтона, казалось бы, стала ещё лучше. Из них вышла прекрасная пара, а позже и прекрасная семья. Уилл обзавёлся тремя чудесными детьми и хорошо справлялся со своими отцовскими обязанностями. Они все были идеальным воплощением американской семьи. Генри искренне любил и Клару, и Майкла, и Эвана с Элизабет, последних воспринимал как родных из-за близости с Уильямом.       Однако, по неизведанной причине Клара решила развестись с супругом и уехать как можно дальше, оставив ему троих ребятишек. Эмили был просто ошеломлён этой новостью и искренне не понимал, что побудило женщину бросить абсолютно всё, что она имела. Любая могла бы только мечтать о супруге, владеющем весьма популярным ресторанным бизнесом, о троих ребятишках, о большой семье. Значит, всё было не так уж и хорошо? Генри старался отметать подобные мысли в сторону и поддерживать Уилла, которому пришлось поднимать как своих детей, так и их с другом пиццерию. Идеальная жизнь семьи Афтон подкосилась во второй раз, когда умер Эван. Это была… Поистине ужасающая трагедия, которая огорошила всех. А после на их головы свалилась смерть Шарлотты, без вести пропавшие дети.       Расследование не двигалось с мёртвой точки несмотря на то, что всевозможные подозреваемые были допрошены. В этот список входил как сам Генри, так и Уильям. Один из молодых офицеров выдвинул смелое и весьма логичное предположение о том, что убийцей является никто иной как мистер Афтон. Даже умудрился добиться ареста, но позже совладелец пиццерии был отпущен за неимением доказательств. С одной стороны, именно Уильям мог знать о слепых пятнах среди камер видеонаблюдения, именно в его семье недавно произошло трагическое событие, которое могло повлиять на психическом состоянии Афтона. Но с другой, никаких прямых улик, указывающих на его причастность не было. Уильяма не могли осудить только на основании косвенных предположений. Однако, этот арест отложил отпечаток на понимании ситуации в глазах Генри. Он не мог перестать думать о том, насколько правдоподобную версию выдвинул полицейский. Как бы сильно Эмили не хотелось верить в то, что его лучший друг способен на такое, внутри всё-равно закрадывались нехорошие и противоречивые мысли.

***

      Было трудно сосредоточиться на дороге, пребывая в столь встревоженном состоянии. Генри крепко сжимал руль в руках и сощурил глаза, всматриваясь в дорогу. На сердце у мужчины было тяжело, голова шла кругом. Он планировал эту поездку целую неделю, пару раз откладывал, но твёрдо решил, что она состоится именно сегодня. Эмили чувствовал острую горечь внутри себя, гнев, злобу и разочарование. Все эти ощущения не покидали Генри с тех пор, как он точно не удостоверился в том, что его старый друг, коллега, компаньон и единственный человек, который остался рядом после смерти Шарлотты, причастен ко всем убийствам, затронувшим их собственные заведения. Мужчина узнал об этом совершенно случайно – маленькая Элизабет при разговоре с ним упомянула о странном поведении своего отца в день убийства.       «Папа тоже очень переживает за Чарли,» — вспоминает Генри слова девочки, — «в тот вечер он был так взволнован, обеспокоен и зол. Он даже уехал из дома, чтобы не расстраивать нас».       Тело было найдено ночью, его никак не могли обнаружить вечером. А Уильям уж тем более не мог узнать о смерти Шарлотты раньше полиции, если конечно, сам не был тем, кто лишил её жизни. Для Генри в тот момент разрушилось всё. Он буквально чувствовал острие ножа, которое Афтон так любезно вонзил ему в спину. Почему? Почему он это сделал? Эмили много раз задавал себе этот вопрос, но не мог отыскать ответ самостоятельно. Его беспокойная душа разрывалась на части при одном только воспоминании об этом, а оно не покидало мужчину ни на секунду. Генри давно перестал нормально спать и есть: при попытке положить в рот хоть что-нибудь его скручивало наизнанку и рвало, а во снах мучили кошмары. Лишь изредка он отвлекался на то, чтобы позвонить Сэмми. Расстояние между ними приносило Эмили каплю успокоения – он мог быть уверен в том, что сын в безопасности и не пострадает от рук Уильяма.       Автомобиль припарковался возле фамильного дома Афтонов. Генри открыл боковую дверь и вышел на тротуар, перехватывая кожаную сумку и вешая ту на плечо. Тяжелыми шагами он приближался к до боли знакомому крыльцу и нажимает кнопку звонка, буравя дверь мрачным взглядом.