***
— Ждешь чего-то особенного от плавания? Пэнси изо всех сил сохраняла светский тон, хотя на самом деле ей хотелось пробежаться через весь огромный пароход от одного конца до другого и хорошенько все рассмотреть. Но Драко был жутким чистоплюем и никогда не поддержал бы ее затею. Поэтому они чинно прогуливались туда-сюда по палубе и вели пустую беседу. Пэнси сдерживалась от того, чтобы демонстративно закатить глаза, только потому, что леди Малфой с лордом Блэком, ее отцом, прогуливались неподалеку. При них Пэнси должна была вести себя прилично. — Да что тут может быть особенного? — скучающе протянул Драко, разглядывая толпу внизу. — И откуда такой ажиотаж вокруг этого корабля? Очередная магловская лодка. — Ты-то в них разбираешься, — поддела его Пэнси. — Я могу разобраться в чем угодно, если захочу, леди Пэнси, — чопорно заявил Драко. Еще чуть-чуть и он бы задрал свой острый нос к небу. Пэнси хихикнула. — Что? — Нет, ничего. А вот мне любопытно! Я никогда прежде не путешествовала. Тем более через океан! На магловском пароходе! — Тебе будет чем заняться здесь. Сервис организован по высшему разряду. Ты же знаешь, отец является одним из спонсоров. В проект вложены баснословные суммы. — Хорошо, что мне никогда не нужно было беспокоиться о «суммах», верно? — съязвила Пэнси. — Я обидел тебя? Извини. Просто ты ведь, правда, ненавидишь все эти мужские дела. И цифры. Даже считать не умеешь. — Я умею… Драко Малфой! Как ты… — Тсс! Моя мать не будет в восторге, если мы будем тут кричать на весь пароход. А дедушка и подавно. — Он понизил голос, нисколько притом не изменившись в лице. Явно наслаждался тем, что подловил ее. — В таком случае, тебе стоит перестать смеяться надо мной. Такое поведение недостойно джентльмена, лорд Драко. — Прошу, примите мои искренние извинения, леди Пэнси. — Драко сделал легкий поклон в ее сторону. Пэнси решила, что это достойно ее прощения. Драко с детства относился к ней, как к родной сестре, и подобные шутливые перепалки были для них обычным делом. — Давай еще пройдемся, — предложила она, крутя в пальцах ручку своего нового зонтика. — У вас волшебный зонт, леди Пэнси, — следуя за ней, подобострастно похвалил Драко. Пэнси обожала комплименты. Любые. Даже от Драко. Особенно от Драко. Больше от papa, но Драко был на втором месте. — Спасибо. — Она улыбнулась. — Это подарок. А как мое платье? — Она провела ладонью по вышивке на поясе. — Восхитительно, как всегда. И такое необычное! — разливался Драко. — О, вы так считаете? Благодарю. — И как вам обоим не надоедает разыгрывать одну и ту же сцену столько лет? — Леди Малфой, прежде шедшая с лордом Блэком чуть впереди Пэнси и Драко, теперь поравнялась с ними. Она взяла сына под руку, а Пэнси свою предложил лорд Блэк. — Вы слышали наш разговор? — самоуверенный тон Драко куда-то вдруг подевался. — Конечно, — прогудел лорд Блэк. Этот человек был для Пэнси загадкой, она почти ничего не знала о деде Драко со стороны матери. Даже сейчас ей не удалось понять по голосу старого лорда, рассержен он их фамильярной беседой или нет. — Да, слышали, — кивнула леди Малфой. Обычно она, подобно своему мужу и сыну, почти не улыбалась, но в кругу семьи позволяла себе смягчить выражение лица. Вот и сейчас ее большие голубые глаза слегка щурились, выдавая благодушное настроение. В остальном… ну, так же она могла бы читать не самое шикарное обеденное меню. — Вы с леди Пэнси всегда так очаровательно спорите. И ты, милый, всегда хвалишь ее наряды. Я очень рада, что есть на свете кто-то, кого ты так любишь. — Матушка! Пэнси готова была поклясться, что уши Драко — самую капельку! — порозовели. — Это у нас взаимно, — прощебетала она. Драко кинул на нее испепеляющий взгляд, но Пэнси его проигнорировала. — Вы же знаете, Драко мне как брат. — Это очень мило, дорогая, — заверила ее леди Малфой. — Ты, наверное, уже в предвкушении сегодняшнего ужина? Я уверена, будет не хуже, чем на приеме у самого короля. — Мы все здесь сгораем от нетерпения, матушка, — быстро ответил вместо Пэнси Драко. Наверное, боялся, что она сморозит еще какую-нибудь неуместную глупость. А что? Пэнси была не против. Тогда она точно смогла бы заставить уши Драко Малфоя покраснеть.***
Гермионе чудилось, она попала на бал. Ресторан первого класса напоминал ей нутро огромной шкатулки, доверху заполненной драгоценностями. Зеркала и хрусталь окружали ее со всех сторон. Свет ламп и огни свечей на столах отражались от блестящих поверхностей, начищенных бокалов и тарелок, украшений дам и огромной, сияющей всеми цветами радуги люстры. Ее голубое вечернее платье со скромной вышивкой из серебряных нитей вдруг показалось Гермионе слишком простым, не подходящим для этого прекрасного места, и она неловко замерла у дверей ресторана, провожая глазами все пребывающих на ужин пассажиров. Но не успела она перевести дыхание, как леди Мюриэль, которой совсем не нравилось топтаться на пороге, подтолкнула ее в спину острым набалдашником своей трости. — Идем-идем, деточка, — проскрипела она. — Что ты тут встала? И что за кислый вид?! С самого утра ты сама не своя! — Я в порядке! — спохватилась Гермиона. Она постаралась придать своему голосу бодрости. — Пойдемте, кажется, я вижу наш стол. — Для каждого гостя первого класса было заранее определено его место, и Гермиона уверенно повела тетушку Мюриэль через зал между шикарно сервированных столов. Круглый стол был рассчитан на шесть персон, но никто из их соседей пока не появился. Гермиона и леди Мюриэль прибыли на ужин первыми. В центре стола на белоснежной скатерти стоял букет цветов в изящной вазе из тончайшего цветного стекла. Цветы были чудные, Гермиона таких никогда прежде не видела, они издавали волнующий аромат: сладкий, свежий и совершенно волшебный. Гермиона глубоко втянула носом воздух и окончательно уверилась, что цветы эти были выведены и выращены не маглами. Она решила, что, вернувшись в Британию, обязательно постарается найти их название в справочнике по травологии, который она так некстати выложила из чемодана в последний момент. Они сели. Гермиона провела кончиками пальцев по воздуху на своими приборами: стол переливался будто на нем были рассыпаны самоцветы, фарфоровая посуда, бокалы, ручки ножей, вилок и ложек перламутрово блестели в теплом свете высоких свечей в позолоченных подсвечниках. Интересно, маглы замечают это мягкое, словно живое сияние?.. — Как тут душно! — вырвал ее из размышлений голос тетушки Мюриэль. Старая леди обмахивалась белым кружевным платочком и недовольно оглядывалась по сторонам. — И где официанты? Я что, должна умереть с голоду?! Гермиона тоже обернулась через плечо… и как раз вовремя! Едва она придала своему лицу нейтральное выражение, как официант в форме цвета слоновой кости подвел к столу компанию из четырех человек. — А-а, — своим высоким звучным голосом протянула Мюриэль. — Лорд Блэк, леди Малфой! Добрый вечер, добрый вечер. — Она проворно подала руку высокому джентльмену во фраке с бледным лицом. Тот не растерялся, принял ее руку и коротко поклонился. — Леди Мюриэль, какая встреча, — он отпустил ее, потом с таким же коротким поклоном взял руку Гермионы, а затем уселся, откинув фалды своего фрака. Официант тем временем проворно усадил за стол его спутницу, молодую женщину с таким же, как у джентльмена, бледным лицом и тонкими губами. Она не пыталась скрыть необычайно светлый оттенок своей кожи румянами, отчего выглядела немного болезненно, будто ужин, не успев начаться, уже утомил ее. На ней было расшитое звездами синее платье, собранные в высокую прическу светлые волосы венчала золотая заколка с крупным, синим камнем. — Леди Мюриэль, добрый вечер. Как приятно вас здесь сегодня встретить, — весьма прохладным тоном поздоровалась женщина. — Нарци-исса, дорогая, — морщинистый рот Мюриэль растянулся в улыбке, демонстрируя всем присутствующим ряд крупных золотых зубов. Дамы кивнули друг другу, а затем Нарцисса Малфой перевела взгляд на Гермиону. — Это ваша воспитанница? Наслышана. Познакомьте же нас, леди Мюриэль. — Гермиона Грейнджер, — с некоторой торжественностью возвестила леди Мюриэль, накрыв ладонь Гермионы своей сухой морщинистой рукой. — А? — встрепенулась Гермиона от ее прикосновения. — Добрый вечер, леди Малфой! — торопливо поздоровалась она, краснея до ушей. Она не слышала разговора Мюриэль и Нарциссы Малфой, и даже не смотрела в их сторону: все ее внимание оказалось занято юношей и девушкой, проследовавших к столу за взрослыми. Это были те двое, которых она видела утром в порту. Высокий, бледный (семейная черта) Драко Малфой отодвинул стул для черноволосой девушки, а та улыбнулась ему в благодарность и грациозно уселась за стол, расправив складки на подоле платья. Они тоже переоделись к ужину, но остались верны своим прежним оттенкам. Драко был одет в черный фрак с серебристыми запонками, на пальце у него красовался большой, скорее всего, фамильный, как догадалась Гермиона, перстень. Пэнси же сменила алое платье на бордовое, цвета венозной крови. Красные камни, которыми был расшит лиф и рукава ее платья, оттеняли теплый оттенок кожи и темные карие глаза. — Драко говорит, что вы — лучшая студентка Хогвартса, мисс Грейнджер, — все тем же прохладным тоном произнесла леди Малфой. — И причина, по которой он сам за пять лет учебы так и не достиг первой строчки в рейтинге успеваемости. Это очень похвально. Вам нравится учиться или на вас тоже повлияли современные веяния? Говорят, женщины нынче ни в чем не уступают мужчинам, даже на академическом поприще. Гермиона совсем не ожидала такой речи и на миг даже растерялась. Она глянула в сторону Драко и поняла, что ему тоже неловко: он встревоженно глядел на мать, машинально перебирая пальцами краешек накрахмаленной салфетки рядом со своей тарелкой. Гермиона перевела взгляд на сидящую рядом с ним леди Паркинсон и чуть не вздрогнула от неожиданности, потому что темные глаза девушки с любопытством смотрели через стол прямо на нее. Драко уже набрал в грудь воздуха, собираясь что-то сказать, но Гермиона успела первой: — Сэр Драко льстит мне, а свои способности принижает, леди Малфой, — осторожно начала она, стараясь не выдавать дрожи в голосе. — Наши отметки почти одинаковые… И по части магических способностей Драко куда одареннее меня. И это не удивительно! В конце концов… Тут ее речь, сделавшуюся несколько поспешной, прервал мелодичный смешок. Все посмотрели на леди Паркинсон. — Простите, мисс Грейнджер! — прикрывая рот ладонью в шелковой перчатке, сказала та. Голос у нее оказался очень высокий, и, о чем бы леди Пэнси не говорила, слушателю всегда казалось, что она сейчас засмеется. — Но, мне кажется, это вы льстите Драко. Знаете, мой papa говорит, что молодых людей ни в коем случае нельзя слишком хвалить — они могут возгордиться и задрать нос! Гермиона заметила, что у леди Малфой слегка дернулась бровь, но уже через секунду решила, что ей почудилось. Нарцисса Малфой, как истинная леди, идеально владела собой. С расстановкой она произнесла: — Мисс Грейнджер, мы не успели вас представить. Леди Пэнси Паркинсон составляет нам компанию в этом путешествии. Леди Пэнси протянула Гермионе руку через стол, и та машинально подала ей свою. — Приятно познакомиться, мисс Грейнджер! Я о вас наслышана, — Пэнси очаровательно улыбнулась ей. Гермиона почувствовала, как у нее запылали щеки, когда их ладони в шелковых перчатках соприкоснулись. Ей во второй раз за вечер захотелось накинуть на плечи накидку или платок: никогда прежде она не видела никого столь ослепительного. — Вы в действительности так умны, как о вас говорят? Драко рассказывал мне, что вы не пропустили ни одной книги в библиотеке Хогвартса. Я очень рада знакомству с кем-то, чьи интересы не ограничиваются чаепитиями и охотой! Гермиона, совершенно сраженная ее словами и совершенно растерянная, посмотрела на лорда Драко. Тот сидел, опустив глаза в тарелку и поджав губы. Уголки его рта отчаянно тянулись вниз, и Гермиона была знакома с ним достаточно долго, чтобы понять: он старается не улыбнуться. — Ваша радость взаимна, леди Пэнси, — наконец, нашлась Гермиона. И не зная, что еще сказать, она спросила первое, что пришло ей в голову: — А вы? Вы любите книги? Леди Пэнси моргнула. А лорд Драко по правую руку от нее как-то подозрительно вздрогнул, и его тонкие, как у матери, губы все-таки изобразили на его лице кривоватую полуулыбку. — С книгами у меня отношения… довольно сложные, — загадочно изрекла леди Пэнси. — Признаться, я потому и люблю компанию ученых людей, что могу иногда погреться в лучах их знаний. Знаете, потом можно рассказывать знакомым: я как-то была приглашена на прием, устроенный в честь господина А, или, тогда-то мы ужинали за одним столом в господином Б! А мне самой сидение за учебниками не по душе, — пожав изящными плечиками, закончила она. Леди Пэнси говорила без всякого стеснения, почти небрежно, не обращая никакого внимания на то, что ее слушают лорд Блэк, леди Малфой и леди Мюриэль. Гермиона немного удивилась, но, чтобы замять возникшую паузу, спросила: — А что вам нравится, леди Пэнси? — О, я, к примеру, очень люблю конные прогулки. Вы ездите верхом, мисс Грейнджер? — Боюсь, ни разу в жизни не приходилось. — Вы просто обязаны попробовать! Решено, я приглашаю вас в Паркинсон-парк следующим летом… или нет! Зимой. На этих же каникулах! Обещаю, вам понравятся наши лошади. Зимой верхом не покататься, но у нас есть сани, papa купил их в прошлом году у одного русского торговца. — Благодарю, но я немного боюсь лошадей… — Мы это исправим, — беззаботно махнула ладонью леди Пэнси. — Смиритесь и даже не пытайтесь отказываться, мисс Грейнджер, — вступил в разговор лорд Драко. — Сколь плохо леди Пэнси ладит с книгами, столь виртуозно она умеет добиваться своего. Гермиона невольно улыбнулась, но не успела она ответить, как вдруг сбоку раздался такой громкий возглас, что все одновременно повернулись к леди Мюриэль, про которую Гермоина, сказать по правде, успела забыть. — А-а! Малышка Пэнси Паркинсон! Ну, наконец, я поняла, кто вы такая, моя милая, — задребезжала она. — Помню-помню! Последний раз я видела вас лет десять назад, как вы подросли! Вся в отца, вся в отца. А что же? Он отправил вас в Америку, хотя сам сбежал оттуда двадцать лет назад! Гермионе захотелось провалиться сквозь землю, но леди Пэнси не смутилась. Наоборот, она улыбнулась — еще слаще, чем раньше, — и сказала: — Наш род, пускай и отдаленно, но восходит еще к Стюартам, и мой отец всегда стремился вернуться на историческую родину, однако свою юность он провел в Соединенных Штатах Америки. Я отправилась в Нью-Йорк, чтобы познакомиться со страной, где он родился и жил долгие годы. — Вот как! — леди Мюриэль сцепила руки под впалой грудью. — А вот и ужин! — неожиданно заметил Драко, и Мюриэль, к облегчению Гермионы, перестала сверлить леди Пэнси глазами-щелками и принялась жаловаться на что-то первому подошедшему к их столу официанту. Лорд Блэк, казалось, не обращал на их беседу никакого внимания, взгляд его рассеянно гулял по залу, а леди Малфой сохраняла на лице маску прохладной вежливости. Берясь за вилку и нож, Гермиона краем глаза заметила, как леди Пэнси шепнула о чем-то лорду Драко на ухо. Она быстро уставилась в тарелку, надеясь, что никто из них не решит, что она подглядывает. Ели в тишине. Изредка леди Малфой заводила с леди Мюриэль светскую беседу, но Гермиона их не слушала. А как только все насладились десертом — ягодным суфле — Мюриэль заявила, что ужин, качка и яркий свет ее утомили, и увела Гермиону в каюту. Уже лежа в нагретой постели, Гермиона вспоминала, как на прощание леди Пэнси во второй раз взяла ее за руку и сказала: «Мне было очень приятно с вами познакомиться, мисс Грейнджер. Я надеюсь встретить вас завтра на палубе. Доброй ночи!» Сердце затрепетало в ее груди, словно птица в клетке. Гермиона зажмурилась, глубоко вздохнула и укрылась тяжелым пуховым одеялом с головой.***
Пэнси не спалось. По всей видимости, к ночи погода ухудшилась, и, несмотря на долгий день и плотный ужин, она так и не смогла заснуть по-настоящему. Сквозь дрему она чувствовала качку корабля и слышала тихий скрип металлических петель, на которых висел тяжелый полог ее кровати. Встала она рано. Когда мисс Грант уложила на затылке ее тяжелые косы, закрепив их парой десятков невидимых шпилек, и подала ей светлое утреннее платье, часовая стрелка едва преодолела цифру «семь». В соседней комнате было тихо: леди Малфой выйдет только через три, а то и четыре часа. Предоставив мисс Грант ее каждодневным обязанностям: убрать постель Пэнси и ее ночное платье, навести порядок в комнате и подготовить наряды, которые Пэнси предстояло сменить несколько раз в течение дня, — она тихонько выскользнула из каюты и направилась к лестнице, ведущей на палубу. Коридор в столь ранний час был пуст, и Пэнси ступала по ковру неслышно, будто ночная воровка, забравшаяся через открытое окно кухни в чужой дом. Она, действительно, чувствовала себя немного преступницей, спеша к приоткрытой двери на верху устланной красным ковром лестницы, из-за которой ей уже чудился шелест волн, разбивающихся о борт парохода. — Наверняка я проснулась одной из первых! — шепнула она себе под нос, ускоряя шаг. Идти, как всегда, было неудобно: нижние юбки путались под ногами, зонтик цеплялся за подол, и Пэнси, которой не терпелось оказаться снаружи, в конце концов решила плюнуть на приличия: она сунула зонтик под мышку, подобрала подол и, переступая через ступеньку, в несколько мгновений взлетела наверх. Порыв свежего соленого ветра обдал ее лицо, солнце, огромное, ослепительное на безоблачном небе, казалось, рассыпалось мириадами золотых монет прямо в необъятный, синий, словно чистая берлинская лазурь, океан, распахнувшийся Пэнси навстречу, когда она, скользнув прямо по воздуху в дюйме от пола, осторожно ступила на деревянную палубу и остановилась у высоких перил. Юбки, легкие рукава платья, концы длинного пояса, повязанного вокруг ее талии, и даже волнистые локоны, изящно уложенные мисс Грант вокруг ее лица, несколько секунд еще парили в воздухе, а затем плавно опустились вниз вслед за Пэнси, после чего она ловким движением спрятала волшебную палочку в расшитый бисером ридикюль. Потом Пэнси непринужденно оперлась на перила и как бы ненароком оглянулась по сторонам — проверить, не заметил ли кто, как она, словно какая-нибудь бабочка, выпорхнула из двери. К счастью, на верхней палубе никого не было. Но стоило ей только пройтись немного вперед в поисках лестницы, что привела бы ее на нижние палубы, как бриз донес до Пэнси гомон множества голосов, становившийся все громче с каждым ее шагом. Еще минута, и Пэнси вышла на просторную площадку, с которой открывался вид на кормовую часть корабля. Там, внизу, уже собралась большая толпа. В первый миг Пэнси показалось, что людей там даже больше, чем было вчера, когда все пассажиры только поднялись на борт и не спешили покидать открытых палуб, еще долго глазея сначала на уменьшающийся вдалеке порт, а затем и просто на бескрайний, куда ни глянь, океан. Ей также сначала показалось, что на палубе собрался самый разнообразный народ, но, немного присмотревшись, Пэнси поняла, что ранними пташками оказались, в основном, молодые люди, которые, как она заметила, были одеты несколько небрежно: большинство без шляп и сюртуков, кто в невзрачной кепочке, кто в чудном, бесформенном пиджаке, а кто и вовсе — в одной белой нижней рубашке, развевающейся на ветру, словно паруса; они сбивались в группы по четыре-пять человек и — кто степенно, кто, наоборот, резво и весело, — исследовали палубу. Почти все они курили, кто-то держал под мышкой газету, кто-то, опираясь, на перила беседовал с соседом, курил и читал газету одновременно. Вторую половину вышедших прогуляться перед завтраком пассажиров составляли женщины с маленькими детьми. Те, в отличие от молодых людей, беззаботными вовсе не выглядели. По одежде многих Пэнси догадалась, что это няни и молодые матери, пассажирки второго и третьего классов, вывели своих беспокойных и неусидчивых подопечных на утренний променад. Чинно прогуливаться за руку со своими провожатыми дети решительно не желали: мальчишки в беленьких бескозырках и крошечных матросках носились под ногами у взрослых, подбегали к перилам и повисали на них, подогнув пухлые ножки, чем вызывали у несчастных нянек испуганные восклицания и вздохи; девочки, в вязаных курточках и шляпках, с ленточками, повязанными под подбородком, с куклой или плюшевой игрушкой в руках, тоже рвались на свободу, но страшились слишком шуметь под строгими взглядами матерей, нянь и гувернанток и лишь бросали завистливые взгляды на своих более свободных собратьев, которые с радостными криками проносились прямо под ногами у курящих молодых людей и редких джентльменов — те стояли поодиночке, кто с книгой, кто с газетой, кто без всего, но с задумчивым взглядом, обращенным к горизонту, — и заставляли первых снисходительно посмеиваться, вторых — недовольно хмуриться, а своих воспитательниц, едва успевших унять колотящееся сердце, после того как очередное чадо чудом избегло падения с палубы в воду, устало поджимать губы и безуспешно пытаться поймать сорванцов за воротник, спотыкаясь о собственные пышные юбки. Пэнси мысленно посочувствовала маленьким девочкам и тем девушкам, кому достались на воспитание будущие джентльмены. Глядя, как какой-то мужчина с растрепанными волосами и в широченном коричневом пиджаке, на локте которого красовалась такая большая заплата, что Пэнси смогла разглядеть ее с верхней палубы, выбрасывает за борт докуренную сигарету, она с сожалением подумала о том, как было бы здорово так же стоять в брюках и пиджаке, или, к примеру, легком пальто, без всякого стеснения дымить сигаретой и с умным видом ознакомляться с утренней газетой, не ловя притом на себе удивленных взглядов. Впрочем, газет Пэнси не читала и, уж конечно, никогда не курила. Поэтому она легко отбросила грустные мысли и принялась дальше рассматривать прогулочную палубу. Неряшливого вида мужчина уже ушел — Пэнси разглядела его удаляющуюся спину у лестницы, ведущей куда-то вглубь корабля. По всей видимости, по пути он встретил своего приятеля, почти такого же высокого и так же небрежно одетого и подстриженного, в сильно вылинявшем тренчкоте, развязанный пояс которого праздно волочился за ним по полу. Их лиц Пэнси не разглядела, однако, перед тем как спуститься вниз по лестнице, второй из мужчин вдруг окликнул еще одного джентльмена с газетой в руках. Тот развернул ее так широко, что газета целиком закрывала его лицо… Джентльмен опустил газету и… оказался никаким не джентльменом! На нижней палубе, так глубоко погрузившись в чтение, что почти умудрившись в самом буквальном смысле уйти в газету с головой, стояла вчерашняя новая знакомая Пэнси Гермиона Грейнджер! Она обратилась к мужчине с какими-то словами, но тот, несмотря на то, что первым привлек ее внимание, вдруг коротко мотнул головой и отступил от нее, а затем, схватившись за перила крутой лесенки, стремительно спустился вниз и исчез. Мисс Грейнджер в замешательстве поглядела ему вслед, так и не свернув газету до конца. При виде нее что-то в груди Пэнси забурлило, настроение у нее поднялось без всякой видимой на то причины. Она высоко подняла над головой зонтик, сложила свободную ладонь рупором и крикнула, навалившись животом на перила: — Мисс Грейнджер! Мисс Грейнджер, доброе утро! Та подняла голову, и на ее бледном лице расцвела теплая улыбка. Эту сдержанную манеру держать себя Пэнси подметила у нее еще вчера, и ей было любопытно: действительно ли мисс Грейнджер девушка такой робкой натуры, или же привычка улыбаться скромно, не показывая зубы, вышколена ее строгой наставницей леди Мюриэль Пруэтт. Снова чуть не перелетая через несколько ступенек, Пэнси сбежала вниз. Она была так рада тому, что нашла себе компаньонку для утренней прогулки, что не удержалась и крепко схватила мисс Грейнджер за руки. Газета при этом с тихим шелестом упала им под ноги. — Мисс Грейнджер, доброе утро! — повторила Пэнси. — Признаюсь, мое утро стало еще лучше, когда я увидела вас! Вы уже осмотрелись? Как вам ночевать в каюте посреди океана? Я не могла уснуть всю ночь! Гермиона Грейнджер почему-то зарделась. Она мягко высвободилась из рук Пэнси и отступила на шаг. Пэнси решила, что вела себя чересчур развязно. Неужели она ошиблась, и мисс Грейнджер окажется именно такой, как о ней порой отзывался Драко: умницей и сухой блюстительницей правил? А ведь вчера отпор, который она дала леди Малфой, произвел на Пэнси впечатление. Однако мисс Грейнджер вдруг снова улыбнулась, первый испуг напополам с удивлением ушел с ее лица, и она коротко рассмеялась, прикрыв рот ладонью. — Леди Пэнси, ваш зонтик… — полушепотом сказала она, — он парит! Пэнси оглянулась: и правда, ее красный с золотом зонт легонько покачивался в воздухе над ее головой, ничем не поддерживаемый и ни за что не привязанный. Пэнси ойкнула и быстро поймала зонтик за ручку. — Ох, я надеюсь, никто не заметил! — воскликнула она. — Никто, — мисс Грейнджер уверенно покачала головой. Пэнси выдохнула с облегчением: — Спасибо вам. Вы меня спасли. — Ну что вы, леди Пэнси, — мисс Грейнджер присела и подняла газету. Поднявшись, она свернула ее каким-то загадочным способом так, что газета стала размером с карне-де-баль. Мисс Грейнджер спрятала ее в сумочку и подняла глаза на Пэнси. — Доброе утро, леди Пэнси, — поздоровалась она. — Я не успела вам ответить! Они рассмеялись. — Зовите меня Пэнси, — Пэнси протянула ей руку, но не успела мисс Грейнджер ничего ответить, она подумала кое о чем еще. Она быстро спрятала руку и добавила: — И будьте моей подругой, прошу вас, мисс Грейнджер! Здесь все так интересно, но я с ума сойду за столько дней в компании одного Драко! — Тогда и вы зовите меня Гермионой, — отозвалась та. Они пожали руки. — Чудесно, Гермиона. Итак, много вы успели здесь разведать? — деловито осведомилась Пэнси. — Разведать? Вы говорите, как искательница сокровищ. — А разве этот корабль — не настоящая сокровищница? Драко что-то упоминал о неких суммах, так что я не удивлюсь, если где-то в недрах трюмов тут может найтись и золото Соломона. Гермиона посмотрела на нее с удивлением: — А говорили, что не любите книг… — Ну, какое-никакое образование у меня имеется, — лукаво улыбнулась Пэнси. — Я же графиня, в конце концов. Но Гермиона не улыбнулась ей в ответ — она смущенно потупилась и сказала: — Да, простите, леди Пэнси, я забылась. Пэнси снова взволнованно подхватила ее под руки. К счастью, зонтик, на этот раз сложенный и висящий на сгибе ее локтя, не взлетел. — Нет-нет, Гермиона, не подумайте, что я задираю нос. Пускай мой отец граф, вы не обязаны… révérence devant moi! Вас что, запугала леди Пруэтт? Так она та еще старая сорока, и не все, чему она учит вас, стоит брать во внимание! Несколько секунд Гермиона пораженно смотрела на нее, а потом порывисто прижала ладони к губам, но ей это не помогло — она, наконец, рассмеялась. Немного скованно, но совершенно искренне! Пэнси тоже заулыбалась. Все-таки Гермиона Грейнджер умела веселиться. — Ох, вы не представляете, как сильно она успела меня утомить за один только вчерашний день! Обычно во время летних каникул мы с ней почти не видим друг друга, но вчера я провела с тетушкой Мюриэль целый день, и, клянусь, злейшему врагу такого не пожелаю! Спорю, во всей Британии не найдется человека, более увлеченного собственным ворчанием и более наслаждающегося собственным недовольством и тем, как все вокруг безуспешно пытаются ему угодить! — Тетушкой Мюриэль? — Пэнси подняла брови. — Ах, да… — спохватилась Гермиона. — Конечно, мне следует звать ее «леди Мюриэль», но дело в том, что все ее внучатые племянники не зовут ее никак иначе, кроме как «тетушка Мюриэль», а то и просто «Мюриэль». Это, если позволите, прозвище прицепилось ко всем нам… Дурная привычка, простите. — Я сохраню вашу тайну, — с заговорщическим видом прошептала Пэнси. — Спасибо, — со смехом кивнула Гермиона. — А вы не такая невинная овечка, какой кажетесь в обществе, Гермиона, — заметила Пэнси. — Мне это нравится! Уверена, мы подружимся. Беседуя, они неторопливо прогуливались по палубе. Когда Пэнси говорила, Гермиона не смотрела на нее — ее взгляд был направлен в море, туда, где поднималось над водой солнце. Но как только наступала ее очередь отвечать, она поворачивалась к Пэнси и говорила непринужденно и с увлечением. Из-за этого причудливого контраста Пэнси никак не могла разгадать, стесняется ее новая подруга или за ее поведением кроется что-то еще. Мужчины, что встречались им по пути, провожали девушек взглядами, но Пэнси они сегодня совсем не интересовали: ни на ком из них она не заметила аккуратного утреннего костюма, какой носил papa, и каждого из них ей, скорее, хотелось отправить в баню и хорошенько отмыть, чем улыбнуться в ответ на восхищенный взгляд. Неудивительно: они все-таки находились на палубе третьего класса. Да и Гермиона, с которой они шли теперь под руку, казалась Пэнси гораздо любопытнее всех этих мужчин вместе взятых. — Когда вы сказали, что прозвище леди Мюриэль прицепилось ко всем вам, кого вы имели в виду? В ее доме бывают ваши друзья? Гермиона покачала головой: — Только один наш общий друг. Мистер Гарри Поттер. Вы должны были слышать о нем. Они приятели с сэром Драко. — О да! Я много о нем слышала. Даже больше, чем хотела бы, если говорить откровенно, — со смехом призналась Пэнси. — Вот как… — Гермиона вдруг притихла, но уже в следующее мгновение ее задумчивость рассеялась, и она продолжила: — А все остальные — это дети Уизли. Персиваль, Фред, Джордж, Рональд и Джиневра. У них есть еще старшие братья, Уильям и Чарльз, но они редко появляются в домах Уизли и Пруэттов, потому что служат за границей. Любую шутку всегда начинают близнецы Фред и Джордж, а потом она распространяется среди других, как лесной пожар. Признаюсь: и мы с Гарри заразились этим от Уизли… Она говорила о своих друзьях с такой теплотой, что у Пэнси сжалось сердце. Она с толикой грусти подумала о том, что завидует: у нее, кроме Драко, друзей не было, да и тот, вечно занятый делами, учебой или перепиской, вряд ли считал ее настоящей подругой — скорее, кем-то вроде младшей сестры. Тут Пэнси увидела пустующую скамеечку для отдыха и предложила: — Гермиона, давайте присядем ненадолго. Они сели. Пэнси приставила зонтик к скамье, затем тщательно разгладила складочки на своем золотистом платье и сложила руки на коленях. Гермиона устроилась рядом в той же позе. Перед ними открывался поистине волшебный вид. Солнце, уже высоко поднявшееся над горизонтом, приятно грело щеки, небо и океан смешивались в одну бесконечную синь, и Пэнси не могла поверить, что меньше суток назад за кормой корабля было видно землю. Ей казалось, в мире не осталось ничего, кроме их парохода и воды. Мимо прогуливались пассажиры, за последние часы их стало на палубе гораздо больше. Значит, совсем скоро будут подавать завтрак. — Пэнси, могу я попросить вас об одолжении? — обратилась к ней Гермиона. — Конечно. — Гарри передал для сэра Драко письмо. Оно сейчас в моей каюте. Могу я попросить вас отдать его сэру Драко? — Конечно, — повторила Пэнси. — Буду рада поработать почтовой совой. Это ведь так волнующе! Когда от тебя зависит, достигнут ли чьи-то тайные чаяния, чьи-то слова, чьи-то обещания, клятвы, прощания, проще говоря, чувства своего адресата!.. Гермиона поглядела на нее так, будто пыталась понять, шутит Пэнси или говорит всерьез. — Говорите, как искательница сокровищ, а мыслите, как поэт, — задумчиво произнесла она. — Вы так думаете? Что ж, пожалуй, — Пэнси вздохнула. — Девочка, которую недолюбливают книги, одна из сынов и дочерей Гомера! — Конечно, Пэнси немного рисовалась и кокетничала, как невольно делала всегда, встретив человека, ей симпатичного, однако лжи в ее словах не было. — Я вовсе не глупая красавица, как вы, наверное, могли подумать, Гермиона, — она улыбнулась. — Просто ваш учитель — книги, а мой — человеческие сердца. Я вам это еще докажу. — Пэнси, я… — начала Гермиона, но осеклась. Ее глаза вдруг округлились, а тонкие брови гневно нахмурились. — Леди Пэнси, ваш зонтик! — воскликнула она и вскочила со скамьи. Пэнси обернулась. Ее зонт, ее новенький, прекрасный, волшебный, стоивший papa целого состояния, зонт, прямо в эту минуту кружился в воздухе над головами пассажиров, проворно лавируя между поднятых рук, пытавшихся ухватить его за изогнутую ручку. Можно было подумать, что зонтик унесло ветром, но он был сложен, когда они с Гермионой сели на скамейку, да и легкий теплый ветерок, гуляющий над палубой, никак не мог подхватить целый дамский зонт! Кто-то, без всяких сомнений — с помощью магии, воровал его прямо у нее из-под носа, средь бела дня и при множестве изумленных свидетелей! Гермиона с Пэнси переглянулись и поняли друг друга без единого слова. Они подхватили юбки и бросились в погоню. Увы, при таком скоплении вокруг маглов, они не могли воспользоваться волшебными палочками, чтобы призвать зонтик обратно, да и толчея сильно мешала им двигаться достаточно быстро, чтобы поспеть за весело прыгающим по воздуху зонтом. Красный с золотом, он сверкал в солнечном свете на фоне голубого неба, как Китайский дракон Огненный шар… Наконец, девушки вырвались из толпы и поспешили вниз по узкой, крутой металлической лесенке, на которой исчез секунду назад похищенный зонтик. Лесенка эта вела явно не к каютам первого класса: коридорчик был узкий, без мягкого алого ковра, лампы были расположены реже, и дверь в коридоре имелась только одна — металлическая, в самом его конце. За нею только что мелькнуло красное пятно. Не отставая друг от друга, Пэнси и Гермиона бросились за ним. Гермиона навалилась на тяжелую дверь, распахнула ее настежь и тут же замерла, из-за чего Пэнси едва не врезалась ей в спину. — Что такое? Лесенка, начинающаяся прямо за дверью, была еще круче и еще уже той, по которой они только что сбежали. Она вела в огромное помещение, размером с центральный неф небольшого католического храма. Все пространство здесь было заставлено большими и маленькими, высокими и низкими, плоскими и квадратными, деревянными ящиками, а также горами наваленных друг на друга сундуков и чемоданов. — Вы видите что-нибудь? — спросила Пэнси, тяжело дыша. — Нет, — Гермиона покачала головой. В ее сумочке вдруг что-то зазвенело, и они обе вздрогнули, когда этот звук разорвал повисшую тишину. Гермиона поспешно достала из ридикюля серебряные часы на цепочке, раскрыла их, и звон прекратился. — Какие красивые, — сказала Пэнси. — Спасибо. Это моего отца. Он… — Гермиона! — перебила ее Пэнси. — Что? — та испуганно заозиралась по сторонам. — Вы кого-то увидели? — Да нет же, Гермиона! Завтрак! Часы пробили десять! Даже в царившем здесь полумраке Пэнси разглядела, как лицо Гермионы побледнело еще сильнее. — Десять! — в ужасе выдохнула она. — Тетушка Мюриэль наверняка меня обыскалась! — Идемте! — Пэнси взяла ее за руку. — Но как же ваш зонт… — Гермиона неуверенно оглянулась через плечо. — У нас еще будет время сюда вернуться! Думаете, я позволю кому-то столь наглым образом украсть его? Ни за что. Гермиона сжала ее руку: — Мы обязательно найдем и его, и вора, Пэнси! Я вам помогу! Они обе одновременно испытали то ни с чем не сравнимое чувство, что порой посещает людей, объединенных общим делом, будь то группа ученых на пороге великого открытия, или мечтателей-реформаторов, тайком пробирающихся на вечернее собрание по темным закоулкам, или кумушек, негласно поклявшихся друг другу к концу лета непременно выдать замуж засидевшуюся в невестах племянницу, или малышей, решившихся, несмотря на заперт матери, стащить с верхней полки кухонного шкафа, тарелку печенья... Их охватил азарт. — Но сначала, — Пэнси торжественно подняла указательный палец, — завтрак! Я ужасно проголодалась, и к тому же, мне нужно переодеться! Поспешим!