Песня рассвета

Не открывайте ящик Пандоры.

Возвращается Куоритч уже затемно. Нырять в тесные коробки помещений не хочется, и полковник приказывает икрану сесть на краю стены, отделяющей акваторию человеческого порта от остального водного пространства. Некоторое время он стоит на волнорезе, наблюдая за мерно дышащим морем. Лилово-зеленые пятна планктона колышутся на воде аналогом северного сияния. Свежий бриз будто ласкает кожу. Но довольно. Нужно идти. Босые ноги бесшумно ступают по бетону. Оказавшись в зоне застройки, полковник поднимает голову и замечает на крыше – там, где он обычно приземлялся на своем икране, – пару людей в полном боекомплекте. Но они стоят так, чтобы быть незаметными для того, кто будет заходить на посадку. Что они здесь делают? И почему прячутся в тени? Ждут его? Зачем? Можно же было связаться через коммуникатор. Куоритч молча движется вперед, вспрыгивает на сложенные сбоку здания блоки и как кошка карабкается наверх по выступающим металлоконструкциям. Эта часть еще не достроена и не освещена. Это хорошо. Люди его не увидят, а он будет слышать каждое слово. К солдатам тем временем подходит еще один человек. – Привет, Гаррис, – говорит он, пожимая руку тому, кто повыше, и кивает другому: – Дик. Ждете? – Здорово, Хорнби, – отвечает первый. – Я смотрю, генерал прислушалась к твоим словам. У вас все готово? – Комплекс подключен, – произносит Хорнби. Он, похоже, из научного сектора, хотя полковник его не помнит. – Ардмор дала добро. – Добро на что? – вступает в разговор третий, который явно не в курсе. – На исследования, – говорит ученый. – Подозрения были давно, еще со времен программы "Аватар"... Мы заметили, что те, кто проводят много времени в синем теле, рано или поздно начинают очень уж симпатизировать этой планетке. Это связано с их генетикой: у них очень активны лобные доли мозга, а они отвечают за поведение и эмоциональное восприятие… Ну, и нейросвязи с другими существами они поэтому могут устанавливать легко. Вроде бы все хотели свернуть уже давно, но после первого конфликта не в нашу пользу боссы пошли на крайние меры – приказали создать рекомов. Только статистика – вещь упрямая. Пока что все, кто побыл синим больше двух месяцев, начинают постепенно забывать о том, что они только инструменты для достижения интересов людей. – Я все-таки не пойму, – недоумевает Дик. – Почему именно полковник, и почему именно сейчас? – Если бы четыре месяца назад поймали Салли, вскрыли бы его, – пожимает плечами Хорнби. – А раз этого не случилось, то других вариантов нет. Дик качает головой. Ему, похоже, не нравится вся эта ситуация. Он хочет сказать что-то еще, но Гаррис его резко обрывает: – Наше дело не думать, а выполнять приказы, запомни, – говорит он. – Генерал знает больше нас, согласен? Значит, у нее возникли подозрения в его верности. А я скажу так: куда он сматывается на своем банши почти каждую ночь? Может, он уже давно спелся с голозадыми. – Ладно, парни, не кипятитесь, – примиряюще говорит Хорнби. – Гаррис, а ты откуда знаешь, что он появится здесь? – Он всегда тут приземляется, – отвечает Гаррис. – Его птичке нравится ночевать вон на том пилоне. На связь он выходил полчаса назад, – морпех смотрит на часы. – Так что скоро должен быть. Тут мы его и встретим. И все. Слышен негромкий щелчок. В универсальный пистолет вставляется капсула с транквилизатором. – В смысле – и все? – спрашивает Дик. – Его что, правда в расход? На разделочный стол? – Зачем? Он пока еще ценный ресурс. Матрица его воспоминаний сохранилась, – отвечает Хорнби, потирая шею. – Так что его просто перепишут заново, а потом посмотрят, какой будет эффект. Если он снова поддастся влиянию Пандоры, то программу рекомбинантов закроют как бесперспективную. Ладно, ребята, я пойду. Горло что-то саднит, а наши диагносты дают отрицательный результат на вирусы... Счастливой охоты на полковника. – Как по мне, так лучше б его расстреляли, – замечает Дик. – Был всю жизнь хорошим солдатом, а из него сделают зомбированную лабораторную крысу. – Да плюнь ты, – говорит Гаррис. – Он же все равно неполноценный человек. Вот, значит, как. Неполноценный человек. Полковник неслышно отступает дальше в тень. Тело действует само, находя нужные точки опоры. Спуск по стене, откуда он недавно поднялся. Уйти в темноту дальше и дальше – туда, где находятся раздвижные морские ворота. Безмолвно вызвать икрана. И приказать ему тоже быть бесшумным. Через несколько секунд Куоритч и его крылатый зверь растворяются в темноте. Вот и все. Опять. В его жизни наступила какая-то гребаная череда финалов. И все они печальные. А он не мог решить, какой мир ему дороже. И забыл простую истину: когда затрудняешься с выбором сам, за тебя все решает судьба. И куда теперь ему деваться? У на'ви точно делать нечего. Значит, он будет один. И полетит в Парящие горы. Люди его там не найдут. Выбрав место для ночлега, Куоритч разводит огонь и долго смотрит на пламя. В этом теле он еще не чувствовал себя преданным. Но тогда, будучи обычным человеком, он испытывал ярость и желание убить, а сейчас ему мучительно больно. Снова. Проклятая черная полоса. Что-то она затянулась. Что ж, он преодолеет и это. Как в бородатом анекдоте: только думал, что повезло, так нет, опять, сука, жизненный опыт. Только вот анекдот невеселый. Завтра он полетит на рифы к Лиззи. И будет исследовать с ней подводный мир, которого он не знает. Для него это как неизведанная вселенная. К тому же теперь ему больше нечем заняться. Поэтому он будет просто жить. И не думать о том, что его снова предали. ***** Проходит пара дней. Странно, но никто не пытается связаться с полковником по переговорному устройству. Сначала его хотели вырубить и отформатировать мозги, а теперь, получается, забыли? Здесь что-то не так. Нужно отправиться на базу и посмотреть, что к чему. Хотя бы издалека. Тревожное чувство поднимает голову еще на подлете. Кажется, что того Плацдарма, который полковник помнит, больше нет. Не двигаются в следящем режиме автоматические орудийные установки. Не видно копошащихся на еще не возведенных зданиях роботермитов. Замершая строительная техника. Вертолеты на аэроплощадке. Магнитопоезд, опустившийся на обесточенный монорельс. Их контуры с высоты кажутся какими-то смазанными. И ни одного человека. Слишком тихо. Будто все вымерли. Куоритч приземляется посреди площади и идет к ближайшему зданию, отмечая, что все поверхности покрыты каким-то полупрозрачным налетом. Что это такое? А вот и приоткрытая дверь. Приоткрытая?! Почему? Периметр дверного проема будто украшен сиреневатыми морозными узорами. Но здесь не бывает земной зимы. Полковник надевает маску и входит внутрь. И уже через несколько метров натыкается на первое тело. Вернее, на то, что от него осталось. Труп весь облеплен нитями, напоминающими грибницу, мышцы, полурастворенные пятнами странного лишайника, превратились в студенистую массу и похожи на экспонаты из музея ужасов. Из раскрытого будто в крике рта растут тонкие сиреневые побеги с венчиками на концах. Вот один из венчиков лопается, выбрасывая в воздух облачко едва заметной глазу пыльцы. Пыльцы?! Перед глазами Куоритча будто в ускоренном режиме стремительно проматываются кадры прошлого: пепельные на'ви взлетают на вампирах, с крыльев которых будто сыплется порошок – настолько мелкий, что его можно принять просто за обман зрения. Каким маршрутом они летели? То, что пара прошла над вертолетами и людьми – это точно. А над базой? Внезапный кашель того капитана на совещании. Его, кажется, звали Элфорд. Ученый-маньяк, жаловавшийся на горло. Сенсорные панели, которых касаются десятки рук. Открываются и закрываются двери, создавая движение воздуха. Одежда, с которой при движении падают микрочастицы. Люди ходят по коридорам, комнатам, общаются друг с другом. Дышат. Рукопожатия знакомых и друзей. Приятельские хлопки по плечу. Поцелуи тех, кто нашел здесь себе партнера. Близкие или нет, но контакты. И тогда приходит страшное озарение. Мелкие частицы, которые легко распространяются повсюду. Споры плесени или микроскопического грибка. Скрытый инкубационный период, а потом взрыв. Размножение в геометрической прогрессии. И вся эта плесень активно разрослась там, где дышали своим очищенным воздухом люди. А в более насыщенной атмосфере Пандоры, где выше процент углекислого газа, она теряет темпы. Истина ужасна в своей простоте. Серые на'ви встречались с землянами не для договора, а по другой причине. Они заразили их какой-то дрянью. Возможно, они и не собирались воевать с другими на'ви. У них была иная цель. Дикое сравнение приходит само собой. В живой организм попадают инородные тела, которые начинают разрушать естественную среду обитания. И тогда на помощь организму приходят фагоциты – клетки иммунной системы, уничтожающие чужеродные частицы. Фагоциты пепельного цвета. Умеющие приспосабливаться и проникать внутрь, усыпляя бдительность. Бить коварно и исподтишка ради достижения цели. И эти "клетки", в отличие от обычных на'ви, куда лучше могут противостоять землянам. Потому что они похожи. Хороший задел на будущее. Бинго, леди Пандора. Только бы эти "защитники" не переродились в раковую опухоль. Потому что тогда планета, пронизанная метастазами, необратимо изменится. Куоритч медленно идет по заросшим плесенью коридорам, обходя растекшиеся по полу пятна слизи и то, что осталось от людей. Вытянутые холмики с цветочками, выросшими прямо из человеческих тел. Неужели погибли все? А смены в шахтах? А те, кто был в рейдах? Не может же быть такого, чтобы на базе собрались все люди? Значит, кто-то остался за ее пределами и их еще можно спасти. Нужно попробовать это сделать. Или хотя бы выяснить, можно ли что-то сделать вообще. Полковник не будет больше заниматься херней, рассуждая, отчего да почему. Нет смысла кружить по коридорам. Здесь все мертво, нужно выходить наружу. Куоритч зовет икрана, но останавливается в последний момент перед тем, как на него запрыгнуть. Так. Стоп. Он был на переговорах. Он ходил по базе, дышал этим воздухом. Он здоров. Но у него иное тело и иная иммунная система. А споры могут быть и на нем. Значит, для обычных людей он может быть заразен. Выхода нет. Или есть? Точно, есть. Правда, весьма сомнительный. Но он использует и эту возможность. Полковник активирует широкополосный коммуникатор. Со времени вояжа в горы в его памяти сохранилась нужная частота. – Салли, прием, – говорит он. И, услышав в ответ знакомый голос, произносит: – Возникла проблема.