my boy

В Ордо Фавониус Мику любили очень сильно. Он был милым мальчиком (мужчиной его назвать язык не поворачивался, хоть порог 18 лет он и перешёл), не причинял никаких проблем, был тихим и спокойным, добрым. А ещё определенно талантливым в своей сфере, раз Варка самолично захватил его к себе в экспедицию. Такого, как Мика, ещё поискать надо, такие мальчики на вес золото в коллективах, подобных Ордо. Поэтому его желанием помочь иногда пользовались. Взять того же Хоффмана, которого пьяного периодически приходилось вытаскивать из таверны. Мика не всегда делал это от огромной братской любви, чаще на него просто давило чувство вины. Ну нельзя же оставить человека в таком состоянии одного, даже если он рыцарь. Мало ли что. Некоторые другие рыцари же просто открывали Мике своё сердце, выговариваясь наедине в каком-то пустом кабинете, а может вообще в «Доле Ангелов». Дилюк часто видел Мику в свои смены в таверне с кем-то из рыцарей. Вообще, чтобы добиться пропуска в таверну, Мике приходилось несколько раз доказывать, что ему уже есть 18 и вообще «выступающий у вас бард тоже не выглядит совершеннолетним, но ему вы всегда наливаете». Последнее стало самым весомым аргументом и Дилюк сразу же сдался. Не объяснять же Мике, что этому барду уже за 2000 перевалило. Но не о нем сейчас речь. Бармена все ещё иногда передергивает от мысли о том, что картограф из Ордо Фавониус выглядит слишком молодым для посещения таверны, но он всячески успокаивает себя тем, что внешность обманчива даже в таких аспектах. Да и в принципе Мика редко заказывает спиртное, чаще сок или безалкогольные напитки. А вот его спутники-рыцари больше предпочитают опустошать запасы вина, потому что так становится легче излить раненую душу. Дилюк нередко случайно подслушивал все эти разговоры и так у него составлялось впечатление о Мике. Своеобразное, правда, возможно оно даже отличается от мнений других людей. Рагвиндр в первую очередь характеризовал его как безотказного, а уже потом все остальное. Ему временами становилось жалко Мику от того, сколько дерьма на него выливается, потому что разгоряченные вином рыцари не стеснялись употреблять ненормативные выражения в своих рассказах, повышать тон так, что возмущение было слышно всем в таверне, и жестикулировать, задевая иногда бокалы с вином. Картографу после такого становилось неловко, хотелось извиниться перед всеми за то, что его собеседник так разбушевался и привлекает на себя столько внимания, но чаще он молча оглядывал остальных посетителей таверны и бармена своим смущенным взглядом и закусывал нижнюю губу. Дилюк мог в моменты очень сильного бунтарства со стороны рыцаря вмешаться в диалог и попросить вести себя приличнее, либо мог пригрозить тем, что вышвырнет его из таверны вообще. Это работало прекрасно и больше таких ярких вспышек эмоций за ночь не было. Мика в такие моменты был очень благодарен бармену и позволял себе благодарно улыбнуться ему. Обычно Мика после таких посиделок в таверне уходил сразу же, вместе со своим собеседником, помогая ему дойти до дома, а дальше уходил к себе. Но иногда он позволял себе посидеть в таверне ещё немного, желая возможно выпить ещё виноградного сока. В один из таких разов Дилюк решился сделать для себя очень серьёзный и сложный шаг. У него серьезные проблемы с доверием к людям и высказываться им он не может, но иначе он просто взорвется от желания хотя бы как-то намекнуть на свои переживания. Люк ставит перед Микой очередной стакан сока, на что тот кивает и сразу принимается пить его чуть ли не взахлеб (неужели Дилюк нашёл того, кто разделяет его предпочтения в напитках?). Бармен тяжело вздыхает, настраивая себя на разговор, который даётся ему очень тяжело. — Мика. Я эм. часто слышу, как ты выслушиваешь множество рыцарей с их проблемами. — Дилюку сложно перейти сразу к сути дела в такой ситуации, да и кто вообще в разговоре сразу прыгает с места в карьер? — Да, господин Дилюк, такое для меня уже как обыденность… Но я не против, мне приятно, что люди открываются мне. Значит я выгляжу как тот, кому можно доверять, — Мика улыбается и краснеет от своих слов. Он буквально делает сущие мелочи, а ему уже доверяют чуть ли не все. — Я бы хотел у тебя спросить кое-что. Ам… Это касается сэра Кэйи, — Люк чувствует, что сейчас умрет от остановки сердца из-за волнения. У него достаточно долго не было каких-либо откровений, так что от стресса он лишь чудом не забывает, что людям нужно вообще-то дышать. Картограф после этих слов заметно напрягается и выпрямляется в спине, смотря на бармена нечитаемым взглядом, но потом отводит его в сторону. — Конечно, я вас слушаю, спрашивайте все, только. в пределах приличного, пожалуйста, — последнюю часть фразы он проговаривает тише, чем всё остальное, смущаясь. — Мне просто слегка любопытно узнать ну… Не говорил ли сэр Кэйа что-то эм. интересное обо мне? Или вообще хоть как-то упоминал меня, выговариваясь тебе? — Дилюк опускает взгляд на стойку и берет в руки тряпку со стаканом, принимаясь протирать его, чтобы хоть как-то занять свои руки и расслабиться. Мика после такого вопроса возвращает на Дилюка вопросительный взгляд, но позже смотрит с сочувствием. — Оу, вы хотите узнать это… Мне очень жаль говорить вам об этом, но мой коллега, он. отзывался о вас не очень лестно. Так тяжко вздыхал, когда речь заходила про вас и нередко говорил, что устал от вас и хочет разорвать все возможные связи. Его голос звучал таким раздражённым, когда он называл вас надоедливым, — Мика говорит с сочувствием, смотря за реакцией Дилюка. Тот сначала замедляет свои движения, а позже замирает полностью, как вкопанный. Мика следил внимательно, стараясь уловить каждое, даже мимолетное движение и он заметил ту лёгкую дрожь в руках, с которой бармен все же ставит на стойку стакан и кладёт тряпку. — Ясно. Спасибо за информацию, этого мне более чем достаточно, — Дилюк очень старается не подавать виду, что что-то не так. Что он не чувствует себя разбитым, выбитым из колеи и что он только что не потерял единственную надежду. Но взгляд поднять он не решается, все ещё думая над всем, что ему только что сказали. Мика чувствует эту напряженную атмосферу и он сам видит, в каком его собеседник состоянии, ему не нужны какие-то слова в подтверждение. Как хорошо, что Дилюк продолжает пялиться в стойку и не видит, с какой улыбкой Мика произносит «Я пожалуй пойду», кладёт мешочек моры на стол и уходит из таверны. Как хорошо, что в таверне слишком громко, чтобы Дилюк мог услышал снаружи звонкий смех Мики от проделанной пакости. Картограф понимает, что только что растоптал надежды мужчины. И он гордится этим. Он рад, что пока что его план идёт как по маслу. Он ведь не зря нарабатывал себе образ хорошего мальчика, который всегда готов помочь. Мика рассчитывать наперёд, что что-то подобное могло произойти. Конечно он не был уверен как именно пойдут дела, но его главной целью было избавиться от препятствия виде Дилюка. Он же прекрасно все это время видел, как он смотрит на Кэйю с нежностью, пусть вслух и говорит лишь едкие слова. Мика очень хорош в том, что касается человеческих чувств и эмоций, ему не нужно было долго думать и анализировать отношения Дилюка и Кэйи, чтобы понять, что что-то между ними может быть, пусть они обвинён готовы к этому. Не готовы переступить через себя. Сегодня Дилюк ожидал услышать что-то, что могло бы ему помочь сделать первый шаг на пути к нормальным отношениям, но в итоге услышал то, из-за чего сделал лишь сто шагов назад. Кэйа очень много слышал от рыцарей о том, какой Мика хороший слушатель. Что он просто солнце, а не мальчик, что всегда внимательно слушает любой бред и любые жалобы, не смея прерывать монолог, а после пытается предложить варианты решений. То, как Мику постоянно хвалят за то, что он чудесный собеседник Кэйю заинтересовывает. Ему давно нужен кто-то с кем можно поговорить о наболевшем, но обсуждать свои проблемы с Джинн или Лизой для него было чём-то невозможным. Об обсуждении проблем с Дилюком и речи не могло идти. Как Кэйа может жаловаться Дилюку на то, что Дилюк дурак? Поэтому выбор падает на картографа. Конечно мальчика немного жалко, все ему изливают душу постоянно, а он не может отказать. Но зачем терять такую драгоценную возможность избавиться от груза на душе? Именно поэтому Кэйа выбирает один вечер, когда Чарльз выходит на смену в таверну, и зовёт Мику побеседовать немного. Сначала это просто обычный разговор обо всем: работе, экспедициях, безобидные шутки и подколы (к которым Мика все ещё не привык и которых он стесняется, краснея после каждого такого слова от Кэйи), но когда в капитане кавалерии уде более четырёх бокалов вина, он становится раскрепощенее. — Кстати, Мика, мне нужен твой небольшой совет касательно вопросов личного фронта, так сказать~ — Кэйа наконец-то переходит к сути дела и видит, как его собеседник сразу оживляется, слыша это. — Ох. Я не особо силён в подобном, но могу выслушать вас, конечно же… Я постараюсь дать совет, но не обещаю, что он будет действенным, — Мика готовится к тому, что сейчас будет что-то явно очень интересное. Может это внезапное признание в любви от пьяного капитана? Что может быть лучше! — Возможно ты заметил, что у меня с Мистером Дилюком очень. интересные отношения, — Мика напрягается. Напрягается глубоко в душе, но снаружи этого никак не показывает, стараясь выглядеть лишь заинтересованнее, — Так вот. Я бы хотел, знаешь. Наладить их слегка. Как думаешь, есть ли у меня шансы на это? — У Мики внутри желание что-то ударить. А ещё жгучая ревность растекается по всему телу. Но он все ещё не подаёт вида, а лишь опять делает сочувственный взгляд и поджимает губы. — Сэр Кэйа. Не хочу вас огорчать, но я нередко слышал то, как Господин Дилюк отзывается о вас не самым лучшим образом. Он всегда так груб, когда говорит о вас, даже называет вас чересчур откровенным и заносчивым, — Кэйа слушает это все и в ответ лишь кивает. У него больше нет сил улыбаться, поэтому он позволяет себе выглядеть расстроенно. Он кое-как, с помощью бокала вина, проглатывает огромный ком в горле. — Вот оно как. Неприятно слышать о том, что он правда говорит обо мне таким образом. Спасибо, что рассказал мне об этом. Теперь я знаю, что он, видимо, не хочет улучшить отношения между нами, значит я не буду пытаться, — Кэйа тяжело вздыхает и опускает голову. Мика внутри себя ликует от того, что все идёт так, как он хотел. Дилюк устранён, Дилюка больше не будет в жизни Кэйи. Будет только Мика собственной персоной, который очень осторожно, но перенесёт весь фокус жизни Кэйи на себя. Картограф встает с барного стула и подходит ближе к Кэйе, обнимая его. — Мне очень жаль, что так вышло. Ну. Иногда не все так, как мы хотим. Но зато у вас есть я и другие рыцари из Ордо, мы всегда будем рядом с вами! Лично я буду только рад этому, — Мика отстраняется, поднимая голову капитана кавалерии и улыбаясь ему так искренне, как только может. Кэйа все же находит в себе силы улыбнуться в ответ. — Ты прав. Спасибо, что ты рядом, я очень благодарен этому. Я думаю, я уже достаточно насиделся в таверне сегодня. — Кэйа тоже встаёт со стула и кладёт мору на стойку. — Хотите сегодня переночевать у меня? Я отвлеку вас от негативных мыслей, побеседуем о чём-то хорошем! Мой брат все равно на ночном патруле и мне так одиноко. — Мика ведёт себя наигранно, но кто же это заметит? Кэйа опьянен вином и отчаянием, так что не в состоянии думать здраво. Поэтому охотно соглашается на такое приглашение, считая, что ничего плохого в этом не будет. А Мика после этого улыбнётся лишь ещё шире и всю дорогу до своего дома будет обнимать руку Кэйи, прижимаясь к ней посильнее и думать о том, что более ему никто не помешает быть с Кэйей как можно ближе. Никто не встанет на его пути и теперь капитан кавалерии будет заинтересован лишь в нем.