Таинственная и Вампир

Целить встаёт с кровати с совершенно невозмутимым лицом, словно ничего не произошло. Бесшумно доходит до двери и кидает мимолётные взгляд через плечо на Лан, что провалилась в глубокий сон. Покидает комнату и закрывает за собой дверь. Только тогда Джейк осознаёт, что утопает, но вовсе не в прошлом, а в настоящем. * * * |Утро следующего дня| — Лан! — Зовёт меня голос, но не могу уловить кому он принадлежит. В считанные секунды он исчезает, разбивается вдребезги о препятствие между нами. — Лан, доченька моя, просыпайся! — Голос мамы, хоть он и доносится до меня издалека, согревает мою истерзанную душу изнутри, залечивает недавно нанесённые раны. Я осознаю, что это сладкий сон, как свежевыжатый вишнёвый сок в летний жаркий день, и этот сон крепкий, как чай, когда забываешь вовремя избавиться от пакетика с травами. Боюсь разомкнуть глаза. Тревога охватывает меня от мысли, что если сейчас не увижу перед собой маму, мой мир снова рухнет и шанс восстановить его в очередной раз не появится. — Лан, пора вставать! — Чувствую как её нежные руки касаются моих и начинает неторопливо поглаживать, словно боится сделать мне больно даже от такого лёгкого действия. Нестерпимо мне хотелось вновь увидеть свою маму, заглянуть в её тёплые глаза, что являются для меня домом. Единственный дом, в который я не то, чтобы без сомнений зайду, а всей душой хочу остаться. Тянусь к нему, как мотылёк к свету. Моя мама — мой свет, по которому я ориентируюсь и стараюсь каждый раз настигнуть, но он отдаляется от меня, намекая, что ещё рано для воссоединения. Забывшись, я приоткрываю свои веки и тут же меня ослепляет алое пламя. В нос ударяет запах гари и расплавленного воска от свечей, хаотично разбросанных по всей комнате. Кожу и лицо обжигает горячий дым. Глаза начинают слезится и очертание мамы, сидящей рядом, расплывается передо мной. Я поддаюсь вперёд на эмоциях, намереваясь обнять, но она отбрасывает мои руки. Мама хватает моё лицо, заставляя посмотреть прямо в её глаза. — Лан, — от её присутствия, от резкого переизбытка положительных и одновременно страдальческих чувств моё тело начинает дрожать или же это из-за страха быть сожжённой заживо? — Мне очень жаль, что я бросила тебя одну в этом ужасном мире. — Мама… — Всхлипываю и зарываюсь носом в её волосах. — Мама, не извиняйся! Мама, ты нив чём не виновата! Я так скучаю по тебе… Сжимаю в руках воротник её любимой лавандовый рубашки, что успела вымокнуть от моих слёз. Огонь стремительно приближается к нашим телам, окутывая своим голодным пламенем всё на своём пути. Окно под высоким градусом разбивается и осколки со свистом разлетаются. — Доченька, это сон ты должна проснутся! — Мама встряхивает меня за плечи, но даже при чистом уме я всё ещё желаю уйти с ней. — Я знаю чего ты добиваешься! Это не исправит ситуацию! Ты должна жить! — Её голос повышается, она впадает в истерику и мне становится больно от понимания, что эти переживания приношу ей лишь я. — Но я так скучаю по тебе. Я не могу без тебя, мама! Не заставляй меня снова прощаться с тобой — Я не дам тебе умереть! — Мама отталкивает меня, вскакивает с кровати и неуверенно шагает назад в самое пекло. — Я люблю тебя, Лан. — Нет! Я бросаюсь за ней, не заостряя внимание на комнату поглощённую огнём. Она ускоряет темп, скрывается за дверью и прокручивает замок до щелчка. — Мама, нет! — кричу что есть мочи и, вкладывая все силы, стучу по двери в надежде, что она прислушается ко мне. — Вернись, пожалуйста. — Уже осипшим голос произношу я, теряя рассудок. Мама ушла. Ноги облизывает пламя, но я не чувствую боли. Оно поднимается всё выше и выше, охватывая каждый миллиметр моего тела. Огонь проглатывает целиком меня и мне по-прежнему кажется, что его вовсе и нет. Воздуха становится катастрофически мало и от бессилия я оседаю на пол. Перед глазами комната начинает плыть и я теряю сознание не пойми от чего. То ли от утраты, то ли от жалкого огня. Ощущения, которые я испытала при пробуждении, граничили между смертью и жизнью. Внутри меня всё сгорело, не осталось и живого кусочка, словно тот пожар на самом деле произошёл во мне, а не в помещении. Так оно и есть. Когда мама пришла ко мне во сне, она увлекла за собой огонь, что олицетворял моё пылкое желание увидеться с ней. Когда же мама покинула комнату, проворовые язычки пламени поплелись за ней, покидая меня. — Проснулась. — Констатирует факт мужской голос, прозвучавший совсем близко. Разлипаю глаза и вижу целителя, который в свою очередь неотрывно смотрит на меня. Такой глубоко проникающий в душу взгляд немного напрягает своей неожиданностью. Не так я думала начинать своё утро. — Как видишь. — После этой фразы парень всё же отводит свои голубые глаза в сторону. Голубые глаза? Мне казалось, что у этого незнакомца карие глаза. Не уж то он иногда носит линзы? Вопрос «для чего?» довольно-таки интересует меня. — Дурной сон? — Выставляя свой профиль, спустя пару минут молчания сухо спрашивает целитель. — Да, — По-началу, я не поняла по каким признакам он это выяснил, но позже вспоминается собственная особенность: когда я могу запросто говорить сквозь сон и порой шумно себя вести. — Мне снилась… — Я осеклась, заранее себе внушив, что парню будет неинтересно слушать какие-либо рассказы от меня. По крайне мере, такое отношение ко мне он проявлял до этого момента. — Что снилось? — Он поворачивается ко мне с заинтересованным выражением лица. Неожиданно, я не могу подобрать и слова. Вылетело из головы, с чего же начался мой сон, после ошеломляющего вопроса. — Сон — это основополагающая часть твоего нынешнего состояния. — Подумать я не успела, что он немного стал доброжелательнее ко мне, как самолично он рассекает это представление. — Поэтому мне стоит знать какие сновидения тебя навещали. — Эта комната была в огне. — Выдаю я, теребя пальцами воротник явно не своей рубашки. — Повсюду валялись зажжённые свечи. Я не особо чувствовала жара, хотя под конец оказалась по уши в пламени. Воздух постепенно кончался, я стала терять сознание, но, вернее сказать, это было просто связано с тем, что я просыпалась. — Про маму я решила опустить, иначе у меня просто напросто не вышло бы адекватно сформулировать мысли. До сих пор кожей я ощущаю её присутствие, сопровождающееся огнём. И её взгляд полный сострадания и печали. Словно почувствовав некоторую недосказанность, целить озадаченно вглядывается в моё лицо, будто бы пытается прочесть что-то у меня в голове. Замечая моё недопонимание, он выдыхает, не собираясь продолжать и испытывать меня. Сколько же всего таинственного он в себе скрывает, а главный вопрос, кто же он, не покидает меня с первой секунды зрительного контакта с ним. Парень вовсе не меняется в лице. Его строгий образ из чёрного пиджака, того же цвета классических брюк и лакированных туфель, пронзительных небесного оттенка линз, под которыми скрывались чёрные, точно смоль, глаза, налитых алой краской губ, идеального профиля, словно прорисованный выдающимся художником, и светлых волосы — очаровывали до дезориентации во времени и в пространстве. Всем этим видом он напоминает мне несуществующего персонажа из несуществующего мира. Всё также рассматривая что-то за окном, парень шевелит губами, но слова до меня не доносятся, словно мои уши заткнуты чем-то плотным. Комната начинает плыть: вот тут письменный стол меняется местами со шкафом, а стены и потолок стирают свои границы. Погружение в себя выходит из-под контроля. Я встряхиваю голову, хватаюсь за неё руками, пытаясь перевести дух. Мир резко приобретает звуки, оглушая меня, а картинка перед глазами становится яснее и ярче, из-за чего хочется скрыться. — Сохраняй спокойствие. — Целитель берёт меня за руку и притягивает к себе. Моё лицо теперь близко к его и я невзначай разглядела чёткую линию его линз. Выглядит утопично. — Такое бывает. Ты всё ещё в процессе восстановления. — Говорит он назидательски, а низкий голос придаёт мне уверенности в то, что так есть и будет. — Поняла. — Киваю медленно головой и та отдаёт острой, но быстро проходимой болью. — Я ведь могу попытаться встать на ноги? Выражение на лице парня невозможно прочитать: то ли он задумался над моим предложением, то ли не одобряет этой затеи. Может есть ещё третий и четвёртый варианты, но мне они все не неизвестны ровно настолько же, как первый и второй. — Не приветствуется излишняя нагрузка. — Целитель встаёт с кровати, не выпуская меня из рук. Его пальцы перемещаются к моим кистям, а там он обхватывает мою ладонь, смотря на меня сверху вниз. — Можешь конечно же рискнуть, если так хочется. Недолго думая, я цепляюсь за руки светловолосого покрепче и пытаюсь сконцентрировать всё своё внимание на нижней части тела. Стараюсь вспомнить, что обычно испытывают когда встают на ноги и сгибают их в коленях, а после как делают шаги. Я наверняка со стороны подобна ребёнку, которого только-только учат ходить, но, вспоминая как отец учил меня делать маленькие шажочки, стирает в пух и прах светлое восприятие этого торжественного момента. Вновь меня настигают ненужные мысли в неподходящее для них время. К моему удивлению, целитель выжидающе стоит, не давит на меня и не требует предпринимать каких-либо действий. Неважно сколько в нём ещё хранится терпения, я должна справиться прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик. Поднимаю взгляд и даю ему понять, что готова приступить. Спускаю ноги на пол и по ступням проходит еле ощутимый холод и непроизвольно на моём лице расплывается улыбка. Я хоть что-то чувствую. — Я перенесу сейчас вес вперёд. Неуверенна, что смогу удержаться самостоятельно. Поддержи меня. — Разумеется. Притягивая к себе целителя, я поднимаюсь с кровати. Руки и ноги, хоть я их не чувствую, вижу дрожат под непривычным давлением. Я смогла встать на ноги. Секунда. Две секунды. Три секунды. Больно. Кажется, что по костям ног идут трещины и вскоре они раздробятся. Не заметив как закусываю губу, во рту появляется привкус железа. Кровь стекает по подбородку и я замечаю как взгляд незнакомца начинает искажаться. Целитель — вампир. Ногти впиваются в кожу парня от накала атмосферы, но тот даже не шелохнулся и не сводит глаз с красных потёков. Прикладывая усилия, я приподнимаю правую ногу, чтобы сделать малосущественный шаг, но тут же падаю в руки целителя. — Л-лан, — впервые он называет меня по имени. Я даже не удивляюсь, ведь до этого он выдал ценную информацию обо мне. Но сейчас голос его подрагивает, а руки тянутся к моим плечам. — я больше не могу сдерживаться.