Все дело в подарке.

Услышав столь трогательное и откровенное признание, Луи не знает, что сделать в первую очередь: самодовольно усмехнуться, поцеловать это чудо еще раз или облегченно выдохнуть, чувствуя, как здоровенный валун на огромной скорости скатывается вниз, с грохотом разбиваясь. Он не делает ничего из этого, лишь обвивает руками стройное тело и прижимает крепче, то ли забирая у Стайлса его жар, то ли делясь своим. Гарри неловко и он старается все делать тихо, тихо шмыгать носом, тихо покашливать, потому что горло и правда болит, даже тихо дышать, но, когда сиплое кряхтение умирающего старика выдает его с головой, Луи тут же отстраняется и серьезно заглядывает парню в глаза. - Ты болеющий гей, - заключает Томлинсон и нехотя, но выпускает такого мягонького парнишку из объятий. – Я говорил. Я же говорил! Надо съездить на ближайшую заправку за какими-нибудь нормальными таблетками, и сделать тебе еще чай, и ты, наверное, голодный. Он оборачивается к дивану, держа чашку ароматного и все еще горячего чая в руке, и закатывает глаза, наблюдая за тем, как Стайлс, ковыряя невидимую дыру в простыне, старается сдержать улыбку. Только вот смущение, вылезающее на щеки красными пятнами, ничем не скроешь, поэтому Томмо позволяет себе улыбнуться тоже, но тут же возвращается к главному вопросу. - Так, ты сейчас же кутаешься в одеяло…, - многозначительная пауза, чтобы дать время Гарри исполнить этот завуалированный приказ. Тот схватывает налету и послушно отползает к подушкам, заворачивая себя в кудрявую мумию и оставляя лишь две руки, чтобы лакомиться свежезаваренным напитком и вареньем, запах которого наполнил всю комнату. А еще если есть его медленно и прикрыв глаза, то можно вспомнить, что у Луи были такие же на вкус губы, которых стоило обвинить в покушении на убийство одного незаметного менеджера среднего звена. Хотя… Тут даже и вспоминать не надо было, потому что этот короткий, но столько впечатляющий для серой жизни Стайлса, момент, казалось, выгравировали внутри черепной коробки, под кудрями, и когда, через много-много лет, останки парня найдут какие-нибудь нано-археологи, они посмотрят на его голову, от которой осталась только кость, и скажут: «Этот парень чертов везунчик». - Эй, Гарри! Перед сопливым носом щелкают два пальца, а обладатель этого носа вздрагивает и поднимает расфокусированный взгляд на Томлинсона, на лице которого читается неприкрытое беспокойство. Он усаживается рядом, близко, либо у брюнета паранойя, либо он действительно чувствует, как от Луи исходит невероятно искренняя забота. Хочется послать подальше этот чай, эти таблетки и просто заставить его обнимать Стайлса так долго, как это возможно, но хозяин дома непреклонен: он сам поит Гарри чаем, обнимая узкой ладонью его за шею и поглаживая большим пальцем дергающийся кадык, когда брюнет глотал, и сам скармливает ему все варенье, отнекиваясь от каждой предложенной ложки, что очень расстраивает простудившегося парнишку, потому что губы у Томлинсона должны быть малиновыми постоянно. Затем, коротко поцеловав Гарри в лоб, Томмо встает и умоляет того поспать, пока он сам отправляется за едой и лекарствами. - Не уезжай, - по-детски канючит брюнет, прикрывая глаза. - Я буду очень скоро, привезу тебе что-нибудь вкусное, не скучай. Луи гладит мягкие волосы, ощущая, как внутри все сжимается от хриплого голоса, и не смеет уйти, не убедившись, что Стайлс уснул. Лишь когда в комнате раздается шумное сопение, он не удерживается, целует парнишку еще раз и практически бегом несется к машине, ухватив ключи, бумажник и даже не думая переодеться, просто натягивает потрепанные кеды. Чужой Форд тихо трогается с места и, лишь выехав на дорогу, Томлинсон позволяет себе разогнаться, по памяти вспоминая местоположение ближайшего магазина. Погода не предназначена для поездок, потому что, как только парень прибавляет скорости на шоссе, в лобовое стекло тут же с грохотом принимаются лететь капли дождя, не просто дождя – ливня, который сплошной стеной перекрывает водителю обзор и заставляет снизить отметку спидометра практически до минимальной. Он очень переживает за Гарри, который остался один в пустом доме, по памяти он убеждается, что закрыл все окна и что все термостаты работают, но что-то внутри все равно очень просит, чтобы он развернулся и поехал обратно. И Луи даже раздумывает над этом какое-то время, но все же решает, что без нормальных таблеток его кудрявый гость совсем загнется, а этого он допустить не мог, плюс Томлинсон был настолько окрылен его согласием, что совершенно не продумал вопрос с едой. «Решено», - выдохнул водитель и плавно нажал на педаль газа посильней. Тем временем Гарри, до поры до времени спокойно спящий, в ужасе вскочил, когда прогремел гром, будто эхом еще умудряясь отразиться от озера. Поначалу он сонно озирался, пытаясь понять, сколько времени и что происходит, потому что ему действительно было страшно. Небо потемнело, где-то вдалеке леса сверкали молнии, которые так четко было видно, что Стайлс в оцепенении пялился за окно, дождь был настолько сильным, что грозился выбить стекла, и все это не располагало к спокойному сну, особенно, когда Луи не было рядом. Точнее, Луи был где-то. За рулем. В грозу. Брюнет явственно почувствовал, как внутренности скручиваются в тугой ком, заставляя его резко сорваться с места и побежать на поиски телефона, который, как назло, прятался от обладателя. Перерыв всю свою сумку и устроив знатный беспорядок в спальне, он-таки находит чертов гаджет и оседает на пол, наблюдая, как мобильный оператор посылает Гарри в глубокую задницу с его желанием позвонить, потому что связи нет и, пока погодные условия не нормализуются, не предвидится. Парнишка не ожидал такой ситуации, у него вообще в жизни не было стрессовых моментов, все было ровно и спокойно, потому что ему не за кого было волноваться, а потом он знакомится с Томлинсоном и через три дня уже заламывает пальцы, качаясь туда сюда и съедая собственную губу от переживаний. Устав бездействовать, Стайлс оббегает весь дом с телефоном, надеясь словить антеннку, звонит в полицию, требуя рапорт о происшествиях на главном шоссе за последние два часа, и, когда ему «тонко» намекают, что еще чуть-чуть и он отправится на несколько суток за решетку за хулиганство, он, сглатывая подступающие слезы, усаживается в гостиной так, чтобы было видно размытую дорогу, по которой они приехали. Проходит пять минут, десять, полчаса и вот, Гарри видит два луча света от фар и его Форд, который медленно подъезжает поближе к мосту и тормозит. Стайлс не дышит, потому что боится, что из машины выйдет какой-нибудь коп и попросит опознать тело в морге, но все оказывается, как в детских сказках – Томмо, удерживающий в одной руке два пакета, а другой закрывая машину, щелкает сигнализацией и торопится в дом, в ужасе распахивая глаза, когда ему навстречу босиком несется тут же промокший брюнет, который обнимает его за шею и даже не дает возмутиться, затыкая поцелуем. Луи ничего не понимает, но Гарри целуется так жарко и жадно, что у Томлинсона нет другого выхода, кроме как оторвать парня от земли, придерживая одной рукой, и потащить того в дом самостоятельно. Это чертовски неудобно, потому что длинные ноги Стайлса мешают, мостик скользкий, а еще Томмо немного тяжело, и он хочет исцеловать Гарри всего, когда тот понимает все трудности и принимается самостоятельно шагать, хлюпая голыми пятками. Наконец, дом, милый дом. Дверь с грохотом закрывается, но лишь для того, чтобы Луи мог прижать к ней своего личного сумасшедшего, который дрожит то ли от холода, то ли от радости, то ли от возбуждения. Пакеты летят в сторону, туда же отправляются кеды парня. - Чертов идиот, - выдыхают они хором в поцелуй и не могут сдержать тихий смех. Стайлс - инициатор прекращения творившегося безумия, потому что он обхватывает шею этого кретина, который напугал его до смерти, руками и утыкается в ухо, довольно посапывая. - Что происходит? – наконец, Томлинсон думает, что пришло время получить объяснения. – Ты потерял тут остатки здравого смысла? Я съездил лишь за таблетками, а не за всей больницей, которая будет лечить тебя от какой-нибудь пневмонии. Пойдем живо. Он ругается, но на самом деле лишь беспокоится, поэтому тон все равно мягкий и сквозящий этими снисходительными нотками, которые родители применяют к своим детям. В спальне обнаруживается маленький взрыв из одежды, который устроил Гарри, но тут хозяин дома даже не хочет ничего знать, он лишь достает из шкафа огромное махровое полотенце, подбирает с пола чистые домашние штаны Стайлса и какой-то свитер и торжественно вручает это все обладателю вещей, подталкивая его к ванной. - Горячий душ, сейчас же, не менее двадцати минут. И сразу в кровать. Брюнет улыбается слишком довольно, особенно когда удается чмокнуть хмурого Томмо в щеку, и лишь потом скрывается за дверью. Знал бы он, что как только кучерявая голова пропадает из поля зрения, Луи расплывается в такой же идиотской улыбке и ему даже немного стыдно за самого себя. (Нисколько).