Терапия

Эрз устал просыпаться в холодном поту. Устал, что кошмары не оставляли ни через неделю, ни через две, ни через гребаный месяц. Это было слишком — он совсем расквасился. На возвращение в строй прежнему Эрзу не нужно было и трех минут. Он просто вставал, отряхивался и шел дальше. Жирный процент восхищения им друзьями и соратниками рисовала именно эта его черта — непоколебимость и решительность. Казалось невозможным преломить его стойкий, взращенный годами дух. Он был примером для подражания, он был идеалом, был тем самым волшебником, который никогда не даст слабину. Он был, действительно был. Но в очередной раз, когда ставший уже за месяц почти привычным кошмар прерывался, а хладная испарина скатывалась крупными каплями по лбу, он почти с отчаянно болезненным стоном сжимал себя через белье с мокрым пятном от спермы, он понимает, что уже нет. Это было что-то сверхъестественное плохое, то, что творилось с ним было плохое настолько, что объяснять, почему он взял долгий отгул и практически не высовывается из своей конуры, было хуже убийства. Он привык размышлять в примитивных категориях — так проще было определять собственные желания, ловить клубящиеся роем в голове мысли. То, что у него каждый раз встало на кошмары пережитого — было плохо. Но то, как обильно он доводил себя до повторной, уже осознанной разрядки, сквозь ужас, отвращение и срывающуюся с губ тихим шипением истерику… Тоже было плохо. Друзья не ведали о тех проведенных под покровительством демоницы сутках непрекращающихся пыток. Мираджейн не сказала им, она бы не посмела — хотя едва ли ей было известно больше того, что она увидела тогда. Ей было ясно одно — ему нужно время, время собрать себя, и ресурсы на восстановления. И если времени ему предоставили неприлично много, то ресурсов не хватало. Ему нужно было приводить себя в форму не только дрочкой со слезами на глазах, а чем-то весомым, чем-то таким, что может хотя бы на йоту отвлечь себя и свое оказавшееся непослушным тело. Тренировка бы подошла как нельзя кстати, но Эрзу казалось, что он скорее умрет, чем обратиться с чем-то подобным к товарищам из гильдии после такого незапланированного отпуска. Он чертовски винил себя в том, что бросает их в тяжелый для всего Хвоста Феи эпизод, что не находит в себе сил как мужчина, как настоящий Эрз взять и спуститься к ним, выбрать себе задание, да потяжелее, да так, чтобы там ожидала его настоящая резня с каким-нибудь хтоническим выжившим из ума чудовищем. Но Мираджейн то ли скрывала от всех свою способность читать мысли, то ли действительно оказалась одаренной редкой формой эмпатии, когда читаешь человека и его желания, даже не видя его. Потому что именно она приходит к нему днём, приветливо улыбаясь как ни в чем ни бывало, и приглашает на спарринг по старой дружбе. Просто так, без повода и контекста — говорит, мол, захотелось, да и заскучала она одна в своей роли официантки в гильдии, пока другие разруливают запущенные Девятью Демонами Врат необратимые процессы надвигающейся беды. Эрз спускается за ней по скрипучей деревянной лестнице, утыкаясь взглядом в белый как первый девственный снег затылок, и от мысли, что та осталась приглядеть не только за их ставшим домом местом, но и за ним, прячущимся от людских глаз в своей каморке парнем, ему становится до неправильного лестно. На последней ступеньке она едва заметно переглядывается с ним через плечо, так, словно мимоходом убеждается, что он все еще следует за ней, все еще согласен и все еще готов. Эрзу не требуется повторять — он этого дня ждал, даже не отдавая себе отчета в этом желании. Мира — не кровожадное чудовище, а воительница и друг. И ему хватит на первых порах поединка с ней один на один — так, глядишь, и вернется в привычный режим. Когда-то давно они были моложе и глупее, страдали синдромом конкуренции и жили в бесконечной борьбе за несуществующий престол. Сейчас же Эрз доверял ей, а она доверяла ему. Ему бы хотелось простого спарринга сейчас сильнее, чем все вместе взятое когда-либо. …И Мираджейн прекрасна. Прекрасна в своем безупречном владении магии, которое полностью соответствует ее классу, прекрасна в том, как мастерски подчиняет себе воду, словно могучая стихия только и рада стать послушным инструментом в руках ее владычицы, прекрасна во всех ее формах, прекрасна в своем гибком уме, способном анализировать и вычленять точные данные о действиях противника с точностью до секунды. Бой с ней скорее напоминает шахматную партию на высоких скоростях — на то, как она ведет его, можно смотреть вечно хоть со стороны, хоть прямо в качестве противника. Эрз не уступает ей в мастерстве и технике, но в процессе все больше и больше отмечает, что та тоже значительно выросла, и ее мощь ощущается непривычной. Месяц затворничества подтер мышечную память, а так же чуть урезал невидимую полоску выносливости; через десять минут непрекращающихся точных атак Эрз сдает чуть назад. Его смещают, заставляя смириться с позицией исключительно обороны, когда его соперница и не думает сменить роль атакующей в лоб. Едва ли способности их можно сравнивать, никакая градация не будет справедлива — слишком уж разнятся плоскости их направлений боевой магии, курс их проделанного труд ради набивания собственного уровня сил. Но Мираджейн — мастерица своего дела. Едва ли ее за просто так бы нарекли… Дьяволица. Секундная ассоциация — и Эрз понимает, что дал слабину, непростительную и непременно наказуемую бы в реальном бою, но точно не сейчас. Ему остается действительно признать свое поражение. Мираджейн ликующе валит его с веселым смехом, шутливо подначивая по-дружески о том, что исполнила свою давнюю мечту накостылять старому противнику. Эрз тоже силится улыбнуться. Паника утихает, колыхнувшись где-то на периферии сознания. Все хорошо. Он уже не там. Над ним нависает не та чудовищная стерва, а красавица Мира, такая же светлая и могучая, как и прежде. Но все надламывается в один момент — та заносит ногу и, игриво расположив ее на юношеской груди, припечатывает его, поднимающегося на локтях, обратно к земле. Этот жест… Это внезапное проявление неестественной для привычной Миры властность в нем рушит всю выстроенную прошедшим месяцем выдержку. Эрз слабо ворочается, подавая невербальный знак остановиться, но та не понимает, что тот не шутит, и, все так же заливисто смеясь, седлает его, угрожающе занося руки для щекотки, и тут же меняется в лице. Скарлет заливается краской. Она ведь почувствовала? Верно? Ну конечно, конечно она почувствовала — пропустить, что в тебя резко начало упираться что-то плотное сквозь одежду на пахе, может только идиотка, которой Мира точно не являлась. Та подскакивает как ошпаренная, хлопает ртом сначала с возмущённой мимикой, а потом с непонимающе-ошарашенной. Эрз остается лежать и дальше, даже когда та молниеносно разворачивается и торопливо покидает импровизированный ринг, ничего не говоря напоследок. Юноша смотрит прямо в небо, жар щек не позволяет сконцентрироваться на проплывающих над ним облаках, и ему кажется, что он самый последний кретин. Так опозориться, да еще и оскорбить девушку, которую считаешь отличной соратницей и уважаешь смертельно, нужно просто постараться, а он сумел сотворить такое против своей воли без труда. Да. Черт возьми, рано он вышел на волю из своей каморки. Ему еще долго придется там отсиживаться, чтобы забыть и выкинуть из головы сегодняшний день. Попытка вернуться в нормальное состояние закончилась полным провалом. *** Когда уже вечером он пытается раздрочить вялый член, ему хочется убить себя от этой злой иронии. Возбудиться один на один с собой не получается катастрофически долго, будто ему урезали спектр получаемого рукой удовольствия до минимального. Больше всего его бесит, что он был тверд как гребанный камень от простого безобидного жеста, но теперь, когда обстановка полностью позволяла, он ни черта не может сделать со своим непослушным телом. Он смотрит на обмякший в руке половой орган как на предателя. Что тебе, маленький мудак, не хватает-то? Девушки у нас с тобою нет, а значит ты не должен жаловаться и капризничать, тем более, когда твоему хозяину жизненно необходимо кончить после сегодняшнего нормально. Конечно, Эрз понимает, чего не хватало и ему, и его члену. Чувства превосходства над ними, чувства беспомощности в чужих властных руках и возможности снять с себя ответственность. Он тащит ее на своих плечах слишком много с того самого дня, и если до этого она ощущалась менее тяжкой ношей, то теперь ему остается лишь влажно мечтать, что кто-то или что-то подарит ему шанс расслабиться и забыться хотя бы на десять минут абсолютного рая. Понимание не делало погоды. Восполнить эти факторы было физически нечем, в распоряжении была заваливавшаяся смазка и два кольца, добытых тремя днями ада, надеть которые он сможет примерно никогда и ни за что. Он засматривался на них раньше, но черта с два. Нет. Это все не то. Эрз чертыхается, поднимаясь с кровати и ковыляя к окну, выходящему на оживленную в дневное время суток улочку. Сейчас там прохаживались только редкие парочки и несколько особо стойких пьянчуг, заваливающихся или наоборот вываливающихся из местного кабака. Едва ли Скарлет признался бы себе, что отчасти завидовал. Эти люди имели простое желание, исполняемое простым заказом за гроши, и закономерно получали простое удовольствие от новой порции алкоголя. Зайти и купить — вот потолок труда, который существует в концепте их мечты. Если бы можно было бы не заходить, то, наверное, пьянчуги бы не красовались сейчас перед прохожими пропитыми харями, а счастливо бы сидели дома и… Эрза как током ударило от мысли, внезапно озарившей его ум. Все было проще, чем школьная арифметика: ему тоже нужно сделать заказ. Не алкоголя. Благо, он волшебник, и убрать одну переменную из формулы, в которой нужно непременно куда-то идти, чтобы что-то желаемое получить, не составит большого труда. Он покопался в прикроватном ящике, а после быстро пролистал один из последних номере журнала, на обложке которого традиционно уже красовалась Мира в белье. Точно. Ответ был здесь, память его не подвела. На одной из последних страниц была напечатана небольшая рекламная вставка специализированного волшебного магазина для взрослых, гарантирующая анонимную и быструю доставку благодаря магической системе заклинания. Эрз замер, облизывая пересохшую губу. Он ощутимо колебался — признать, что он, Скарлет, вожделеет заказать себе набор бдсм-приблуд от отчаяния, оказалось тяжело. Но организм, требующий внимания и достойной ласки, заговорил за него. Заклинание было прочитано в ту же минуту, как член, почувствовав приближающееся удовольствие, вздрогнул под одеждой. А еще через минуту на краю кровати возникла черная коробка. Действительно, какая же все-таки у этих ребят клиентоориентированность похвальная, доставили и анонимно, и быстро. Дальше Эрз благодарственный комментарии секс-шопу уже не формулировал; в коробке обнаружились мягкие наручники, кляп, наверняка удобный, и шёлковая повязка для глаз. Эрз ощутил приятный холодок между лопаток. Он знал, как хорошо бывает телу, отними у него одно из органов чувств, и позволь полагаться только на оставшиеся. Кровь закипала, а времени у него было теперь в достатке. Он был уже готов степенно приготавливать себя к ощущению беспомощности, как дверь в комнату со скрипом открылась. И хлопнула о стену. — Ты знаешь, я хочу извиниться за сегодня. Все понима… — начала с порога Мира, но, завидя в руках Эрза атрибуты бдсм-практики и его вставший колом член между ног, замерла в проходе словно намертво приклеенная ногами к полу. — Мира, — дрогнувшим голосом рыкнул разочарованно парень, ощущая, как снова лицо приобретает в темноте алый оттенок, даром, что ночь, — …уходи. Немедленно. — Эрз, — выдыхает еле слышно та, а после прикрывает глаза и смыкает губы в тонкую линию, словно решается на что-то. Скарлет начинает выходит из себя, но вдруг девушка прямо перед ним принимает форму демоницы и стремглав оказывается на кровати возле. Она за долю секунды выхватывает из его рук наручники и, толкнув его назад, пристегивает к изголовью. — Ты что творишь?! — рычит парень, дёргаясь вперед, но та с силой вжимает его обратно и прикрывает ладонью рот. — Тихо, постой, — она умоляюще смотрит на него сверху вниз, спокойно поглаживая расслабленными пальцами по щеке, — Не сердись. Спокойно. Эрз предпринимает новую попытку вырываться, но та снова пресекает ее и наклоняется ближе. — Тебе просто нужно расслабиться, хорошо? — шепчет та, серьезно смотря в его раскрытые широко глаза, — Я все понимаю. Давай сделаем это вместе. Свободная рука опускает на напряжённый член и почти комично доверительно сжимает, проглаживая по всей длине. Эрз хочет свести ноги, но Мира, улыбаясь, не дает ему это сделать, продолжая медитативно надрачивать. Каким бы внезапно приятным импульсом тока не прошибло его тело от ее прикосновения, это все еще было недопустимо. Эрз не мог вверить себя в руки кого бы то ни было, потому что сам за себя он едва ли отвечал. Мира… Мира заслужила свое доверие, она не могла его ранить, она бы не сделала больно — но это чувство рвалось изнутри. Необъяснимое, почти по-звериному едкое чувство страха перед актом доверия. Ее руки приятны. Она старается переключить фокус его внимания со своего нежеланного присутствия до удовольствия, что она им приносит. Скарлет мысленно озадачен этим порывом создать ему комфортные условия. То, что та догадывалась о пережитом, было естественно и никак не поправимо, поэтому все, что ему оставалось делать — это пытаться не напоминать ей о его провале и травме. Но она помнила это. Она помнила и учитывала это, когда осторожно оглаживала его по красному кучерявому пушку вокруг члена и яиц, когда плавно перетекала пальцами до натянутой на стволе коже… Она вкладывала в свои ласки почти доверительную интонацию, безмолвно уговаривая его поддаться ей и позволить помочь по-своему. Парень сдается. Не то, чтобы на его раздумья ушла куча времени, но Мираджейн, увидев кивок и как со звоном наручников по изголовью расслабляются кисти рук, мягко улыбнулась. Мол, принято. Девушка тянется к сначала кляпу, и, осторожно закрепив его застежкой на затылке, поднимает невесомую повязку. — Отдай мне руль, я обещаю, все будет хорошо, — просит она его еще раз и закрывает ему глаза. Эрз медленно привыкает к образовавшейся перед глазами тьме, по звукам и прогибам матраса под ними определяя, что девушка пересела ближе к ногам. Члена вновь коснулись, только теперь обе руки, одна из который опустилась вниз к яйцам. Пальцы погладили мягкую кожу, бережно сжали ее, согревая. Тугое кольцо из пальцем на другой принялось подниматься и опускаться, медленно и тягуче. Это немного отличалось от первых ее шагов, теперь, получив власть в свои руки, она двигалась уже увереннее; но ее маневры по его телу не лишились бережности. Это радовало и даже как-то, хм, льстило. Помимо этих чувств, похоть в своей самой подавленной форме завладевала молодым разумом. Хотелось секса, но едва ли Эрз готов был к нему прямо сейчас. Ему нужно было ещё чуть-чуть времени, чтобы привыкнуть к чужим ласкам. И, самое главное, привыкнуть мысленно к факту, что больно не будет. Привыкнуть, что это Мира, не Кьека, и вторая вышеупомянутая не появится, когда с глаз исчезнет маска, не поймает и не посадит опять его на цепь, не замучает. Головку опалило знакомо дыхание, в конечностях закололо от ужаса прошедшего эпизода. Эрз суетливо звякнул цепью, нервно сжал пальцы на ногах и громко выдохнул. Паника нарастала. Тьма перестала казаться приветливой, она съедала сознание, сгущаясь и давя на грудь многотонной тяжестью. Казалось, что он вновь оказался там, в этом аду, и сейчас ему предстоит снова пережить трое суток мучений, ломающих прежнее едва восстановившееся восприятие мира. Женский голос раздался снизу, но так рядом, будто прорвался сквозь клубящийся плотным пятном кошмар. — Тише, тише. Это я. Мира. Все хорошо. Я не причиню тебе зла. Эрз выдыхает, цепляется отчаянно за эти слова, будто утопающий за круг. На член опускается чужой рот, мягкий, не изуродованный длинным языком, горячий, но не болезненно. Мира сжимает пальцами основание, проводит языком по уздечке, опускается ниже, расслабляя горло. Ее пышные волосы оказываются у него на животе, когда она заглатывает, и с ласковой щекоткой прокатываются по прессу, когда та поднимается. Эрз кладет голову на расслабленное плечо. Эта беспомощность ощущается не так, как прежняя, но это только к лучшему; он чувствует, как тело подчиняется движениям девушки, как оно тянется навстречу ее нежным ласкам ртом, как требует продолжения. Она останавливается, смазывая рукой слюну и естественную смазку, а после перекидывает свою ногу через бедра Эрза и, поддерживая член, медленно опускается на него. Скарлет хрипло охает через сдавливающий скулы кляп, поддается вперед к ней, и она, уперевшись руками в его грудь, принимается двигаться, задавая свой темп и увлекая в него парня. Ему остается только слушаться, он потерялся в ощущениях удовольствия настолько, что даже забыл о том, как пробовал отнекиваться десять минут назад. Он в ней настолько глубоко, что ее гладкий лобок ощущается сквозь его кучерявые волосы на паху, но та все еще остается главной, все еще прислушивается к нему, но ведет самостоятельно. В демонице так тепло и мягко, что его бросает в жар от ощущения полного покоя и правильности происходящего. Ему отчаянно хочется назвать это первым сексом в его жизни. Сверху раздается тихий стон, когда она почти до головки поднимается наверх и снова опускается, но уже быстрее, а потом еще и еще… Темп перестраивается, и она загнанно дышит ему на ухо, подмахивая плюшевыми бедрами до влажных шлепков кожи об кожу. Он мечется под ней, но без паники, а от удовольствия и сладкой истомы. Член внутри стенок влагалища расширяется, и Эрз, чувствуя скорое приближение оргазма, напоминает ей об этом тихим поскуливанием. — Можно, — сквозь стоны проговаривает та и меняет угол проникновения, откидываясь назад и упираясь в его колени. Эрз кончает, чувствуя, как сочится из теплых губ семя, мокрыми пятнами стекая по их бедрам, задыхается в немом крике от помноженного на тысячу экстаза. Над головой щелкает замок наручников; он будто заведенный свободными от оков руками срывает повязку и кляп и обхватывает ее за талию, переворачиваясь вместе с ней. Та обвивает руками его за шею, а ноги сцепляя за спиной, смотрит снизу влажными после разрядки глазами и выдыхает восторженно. Он направляет член обратно в нее и принимается усиленно двигаться, наплевав на все прежние установки. Мира, распластавшись по кровати, изнывает и стонет под ним, пока парень втрахивает ее мокро в кровать. Ему так хочется доставить ей хотя бы малую часть того удовольствия, что он испытал с ней, но судя по тому, как сипло девушка выкрикивает его имя, впиваясь ногтями в спину, у него это получается на все сто. *** Когда они лежат рядом, Мира кокетливо поглаживает его по плечу, шутливо прося снова надеть кляп, чтобы, якобы, напоследок полюбоваться еще раз на зрелище беспомощного мальчишки. Эрз фыркает, но позволяет ей осуществить задуманное. После того, что она для него сделала, это самая малая жертва, что он может ей посвятить. Та хитро смотрит на него, приподнимаясь на локтях, но ее взгляд оказывается случайно чуть выше и, та замечает два кольца, которые Эрз почему-то не догадался убрать в шкаф куда подальше. Идиот. Девушка перемахивает через него, берет их в руки задумчиво крутит, видимо, вспоминая, где видела или читала про подобные приблуды. Сомнений, что в ее обширные познания о такой стороны магии входит и такое, нет. А потом ее губы растягиваются в истинно дьявольской улыбке, по который Эрз моментально считывает ее намерения. Он протестующе мычит сквозь кляп и отрицательно мотает головой, но та безобидно подтрунивает над ним и берет тем самым на слабо. Одним движением, та надевает оба кольца на член по самые яйца. Эрз сначала думает, что те пришли в непригодность, но эту мысль обгоняет физическое чувство вернувшегося с новой силой возбуждения. Силы обоих колец комбинируются, образовывая слияние их магии темной природы, поэтому Эрз, кончая, тут же обессиливает, падая спиной безвольно, как по команде. Тело, уставшее после долгого секса, приходит в состояние бешенства и подводит хозяина. Однако, кольца ощущаются хоть и до неправильного привычно, способные вывести его снова в состояние животного ужаса, но он, шипя от накалившихся снизу ощущений, внезапно понимает: паники нет. Они ощущаются чем-то приятного скользящим, — ни на руки, ни на влагалище, ни на рот не похоже, — возбуждающим до треска извилин, но не пугающим более. Льющийся оргазм не прекращается, как будто все время откатывается назад и начинает накапливаться снова, но страха за себя нет. Теплые руки рядом, поглаживающие его грудь бережно и успокаивающе, не дают ему окончательно треснуть — он все еще здесь, с Мирой, не с той демонической сукой, а с Мираджейн, которая не причинит зла. Эта мысль заглушает клубящуюся на периферии сознания тревогу от прошлого опыта. Пусть пытка и остается мучительной для его тела и выматывающей для его энергетических резервов, но она, в отличии от той, что не повезло пережить ему ранее, сладкая. Она томит его, накрывает с головой, ему снова хочется, чтобы чужие руки сползли ниже, чтобы она снова вела его, чтобы он кончил от ее прикосновений, а потом еще и еще… Это было несравнимое чувство спокойствия от секса под проклятыми артефактами — это было немыслимо жарко и ни капли не болезненно, только очень хотелось, чтобы ему позволили. Не чтобы он сам кончил, растекаясь от долгожданного финала, а именно его довели до этого — чтобы безмолвно разрешили сделать это. Когда несовершенный оргазм накрывает его с головой и тут же физически ощущается как накапливающийся в десятый раз, его отключает. Он уходит в небытие спокойно, без попыток вырваться и продолжать бодрствовать. Ему не нужно волноваться о том, что он один, ему нужно только чуть-чуть отдохнуть. Просыпается Скарлет все так же в кольцах глубокой ночью. Возбуждение не спало, член все так же стоит на девяносто градусов, истекая семенем и смазкой. Эрз тянется к Дьяволице, чтобы та, понимающая такого рода заклинания, сняла эти орудия сладких пыток с него, но та обнаруживается сладко спящей под его боком. Эрз переводит взгляд от ноющего члена до ее круглого плеча, по которому струятся серебряные локоны, и прикусывает губу. Ничего. Выдержки его хватит. Рассвет скоро, а эта сумасшедшая барышня всегда подскакивает с первыми лучами. У них еще будет реванш. Но завтра.