***
Прошло три дня с того злополучного утра. Удача не улыбалась Серому Мышелову, он так и не придумал, где достать денег, а соваться в одиночку в дома богатых ланкмарцев было бы слишком безрассудно. Наконец, отчаявшись, он отобрал добычу у юного, не старше десяти лет, подмастерья Цеха Воров. Мальчишка испуганно посмотрел на его меч, Скальпель, и сам отдал Мышелову срезанный с пояса какого-то толстосума кошелёк. Теперь Серый шагал в «Золотую Миногу» в надежде хоть немного развеяться. В таверне на углу Бардачной и Чистоганной негде было упасть не то что яблоку — даже ягоде бузины. Мышелов с трудом нашёл свободное место за одним из столов и заказал пиво. Принесённый напиток приятно охладил, смягчая раздражение и недовольство собой. Мышелов нацелился на второй глоток, но высокий незнакомец, сидевший спиной к нему у того же стола, внезапно дёрнулся, и половина пива оказалась пролита на грудь Серого. — Что это ты себе позволяешь? — Мышелов рванул нахала за плечо, тот обернулся и оказался… Фафхрдом. — А, это ты, hálfviti, — северянин уже изрядно набрался, раз начал переходить на родной язык. Судя по выражению его лица, слово было весьма обидным. — Где взял аголы на пиво? Отобрал у какого-нибудь сиротки? Он что, следил за мной, подумал Мышелов, но решил не спускать такое оскорбление даром: — А ты? Одолжил у очередной перезрелой любовницы? По побагровевшему лицу Фафхрда Серый понял, что попал в точку. А ещё — что его сейчас будут бить. Однако Мышелов ничего не успел предпринять — Фафхрд толкнул его так сильно, что он слетел с табурета, а кружка с остатками пива выпала из рук и раскололась. — Ах, ты, ублюдок!.. — Мышелов поднялся на ноги и кинулся на бывшего друга с кулаками. Тот не остался в долгу и отбросил Серого пинком, но и сам не удержал равновесие и повалился на Мышелова сверху. Серый взвыл и вцепился в рыжие волосы Фафхрда, стараясь дотянуться до горла или хотя бы высвободиться из-под прижимавшей его к полу туши. Вокруг дерущихся собралась толпа посетителей «Миноги», кое-кто уже начал делать ставки: — Пять аголов на варвара! — Рильк на коротышку! — Лживый, изнеженный сноб! — прохрипел Фафхрд, стискивая запястья Мышелова. — Тупоголовый осёл! — выкрикнул Серый, перекатываясь по полу и подминая Фафхрда под себя. — Kjáni! — выплюнул ему в лицо северянин, тыча кулаком в нос Мышелова. Серый ударил раньше, угодив Фафхрду прямо в глаз, и тут же зашипел от боли — северянин изловчился пнуть его по яйцам. — Получи, blaðrari, — прорычал он, пытаясь стряхнуть с себя Мышелова. Поток ледяной воды окатил драчунов. Они поднялись, дрожа и стуча зубами. Под правым глазом Фафхрда намечался немаленький фингал, волосы Мышелова торчали во все стороны, а одежда была безнадежно испорчена. — Десять аголов с каждого и убирайтесь отсюда! — сердито прокричал хозяин «Золотой Миноги», маленький грузный человечек с красными щеками и залысинами на висках. Мышелов выгреб из кошелька остатки денег и протянул трактирщику: — Тут должно хватить на двоих. — Не пытайся подкупить меня своей дешёвой щедростью! — взревел Фафхрд, запихивая в руки трактирщика набитый монетами мешочек. — Можешь засунуть свои деньги себе в задницу! Хозяин «Миноги» уже успел спрятать в складках одежды полученную от обоих смутьянов оплату и теперь знаками показывал своим помощникам, что им следует выставить скандалистов из таверны. Однако прежде чем кто-либо из вышибал успел приблизиться к ним, Фафхрд раздраженно взмахнул руками. — Tröll ríði þer í rassgat í þusund ár! Держись от меня подальше, если тебе жизнь дорога! Бросив в Мышелова полный ненависти взгляд, он пинком отворил дверь и вышел в ланкмарскую ночь. Потирая ушибы, Мышелов вернулся за стол, ненароком опрокинув на себя кувшин с вином. Лиловые пятна расплылись по серой шёлковой тунике, но, казалось, он этого не заметил. Да уж, их дружбе и впрямь пришёл конец, и от этого на душе Мышелова стало так гадко и горько, как не было никогда.***
Слегка пошатываясь, Фафхрд покинул «Золотую Миногу». Небо на востоке заметно посветлело, но ни один луч не пробивался сквозь завесу облаков и тумана. Голова гудела от выпитого, но ещё сильнее, чем похмелье, его терзало чувство вины. Какого лешего он сорвался на Мышелова? Да, его друг бывает слишком язвительным, но, в конце концов, когда пахнет жареным, он всегда на его стороне! А ещё он умён. Умён, ловок, бесстрашен… В памяти Фафхрда сами собой замелькали воспоминания о неделях и месяцах, проведённых в скитаниях по Невону. Илтхмар, где они лишь чудом спаслись от городской стражи. Бесконечные пески на пути в Горборикс. Пыльные улицы Товилийса. Схватка с целым отрядом минголов, после которой у Мышелова остался шрам на плече. Блуждания по джунглям Клеша, когда Фафхрда укусила змея, и друзья, подумав, что она ядовитая, изрядно перепугались. Проклятье, что же он будет делать без Мышелова? Он должен попросить прощения. Нет! Никогда он не станет унижаться ради этого задаваки! Пусть тот с кем-нибудь другим проворачивает свои шуточки, да, пусть ищет другого дурня! Ноги сами принесли северянина к «Серебряному Угрю». Он сел в угол и замер, уронив голову на плечи, ничего не заказывая, ни с кем не разговаривая. Прислуга таверны успела привыкнуть к чудачествам двух друзей, так что никто не мешал северянину всё глубже погружаться в пучины отчаянья. Он то обвинял себя в произошедшем, то на все лады проклинал Мышелова, то просто глухо стонал, упираясь лбом в столешницу. Когда за окном рассвело, он встал из-за стола, поднялся по лестнице и вошёл в их с Мышеловом комнату.***
Серый Мышелов совсем не ожидал увидеть Фафхрда. Северянин мирно похрапывал в его постели, куда он забрался, даже не сняв сапоги, и никак не хотел просыпаться, хотя Мышелов изо всех сил тряс его за плечи. — Что ты здесь забыл? — прошипел Серый, когда северянин открыл глаза. Тот лишь недоумённо моргнул. — Ищешь неприятности? — Мышелов рывком поставил приятеля на ноги и потянулся к кинжалу на поясе. Фафхрд, уже стряхнувший остатки сна, смотрел на него трезво и печально, но отвечал зло и сердито: — Нет, это ты ищешь неприятности, fífl! Думаешь, я без тебя не смогу, шут гороховый? — В том-то и дело, что нет, чурбан ты неотёсанный! Без меня тебя бы тут в первый день надули, ограбили и убили! — выпалил Мышелов, игнорируя тот факт, что до их знакомства Фафхрд успешно выживал в Ланкмаре, пусть и не без помощи Вланы. В стенку постучали. — Да потрахайтесь вы уже, придурки!.. — глухо прокричал заспанный голос. Предложение было настолько неожиданным, что Серый Мышелов задумался. Раздражение в последние дни лишь копилось, и секс был бы отличным способом выпустить пар, если бы только не… Из оцепенения Серого вывел Фафхрд. Он грубо схватил его за подбородок, второй рукой придерживая руку с кинжалом, и поцеловал. — Вот так, значит? — Именно, — сипло ответил Фафхрд, убирая Кошачий Коготь в сторону. Мышелов решительно тряхнул головой. Всего один раз, почему бы и нет? В конце концов, это должно быть забавно — они так хорошо знают друг друга. Он прижался губами к тонким губам северянина, позволяя впечатать себя в стену, позволяя длинным рукам бесцеремонно ощупывать тело. С той стороны опять постучали. Мышелов внутренне посмеивался над пылкостью и напором товарища, пока не осознал, что и сам распалился, как мальчишка. Он стянул с Фафхрда штаны, высвобождая напряжённый, жаждущий член. Северянин умоляюще посмотрел ему в глаза, и сердце Мышелова ёкнуло. Приятно осознавать свою власть над таким сильным и храбрым мужчиной. Серый опустился на колени. Давненько у него не было практики… Фафхрд замер, когда Мышелов слизнул каплю предъэякулята. Но Серый не стал брать его член в рот — пока не стал. Вместо этого он проследил губами всю длину, до основания, провёл языком по мошонке, погладил пальцами чувствительную кожу бедра. Северянин вознаградил его сдавленным стоном. Мышелов взглянул на него снизу вверх, злодейски ухмыльнулся и охватил головку губами. Длинные, хваткие пальцы Фафхрда вцепились ему в плечи. Мышелов вобрал член немного глубже, и пальцы зарылись в его волосы, беспощадно перебирая их и растрёпывая. Он подался вперёд, позволяя члену скользнуть ещё дальше, а затем слегка отклонился. Фафхрд громко вздохнул и забормотал что-то на родном языке. Хоть Мышелов и не знал наречия Стылых Пустошей, одно слово он мог разобрать — своё имя. Одна мысль о том, что северянин вот-вот кончит, повторяя его имя, привела Мышелова в такое возбуждение, что в штанах стало жарко и тесно. Он выпустил член Фафхрда изо рта, вызвав ещё один жалобный стон. — У меня есть идея получше, — усмехнулся Серый. Он втолкнул северянина в кресло, а сам снял узкие — сейчас даже слишком! — штаны из серого шёлка. — О, — только и смог сказать Фафхрд, увидев эрекцию Мышелова. Серый сел верхом на бёдра Фафхрда (что потребовало немалой ловкости, ведь совершенно размякший северянин никак ему не помогал), прижался к нему пахом, взял в правую руку оба их члена и медленно провёл ладонью: сначала вниз, потом вверх. Фафхрд сглотнул. Мышелов повторил движение, теперь немного быстрее. Левую руку он положил на ключицу северянина. Тот снова застонал, запрокинув голову. Мышелов не удержался и шутливо укусил его чуть ниже бороды. Фафхрд вздрогнул, прижал Мышелова к себе и впился губами в его шею, яростно и жадно. Мышелов отстранился, упираясь рукой в грудь северянина. Тот растерянно посмотрел на него, и Серый притворно нахмурился: — Кажется, кто-то хочет остановиться? Он разжал пальцы правой руки. Глаза Фафхрда заблестели, он опять перешёл на родной язык. Мышелов не понимал слов, но различал просящие интонации, и его ладонь вновь легла на возбуждённый член. Серый слегка оттянул его, глядя, как краснеют щёки северянина. Проявив милосердие, он продолжил прерванное занятие, двигая рукой всё быстрее и резче. Сжал основание члена, вырвав у Фафхрда ещё один вздох, а затем коснулся пульсирующей под головкой вены. Северянин закрыл глаза и кончил с низким, гортанным стоном, непохожим на его обычный голос. Мышелов поднялся на ноги. Немного спермы попало на указательный палец, и он облизал его, что было встречено очередным вздохом. Серый принялся дрочить, глядя в сияющие зелёные глаза северянина, утопая в излучаемом ими восхищении, по-кошачьи выгибая спину и мурлыча в предвкушении развязки. — Фафх… ах! Сперма излилась на живот северянина. Собрав остаток сил, Мышелов снял тунику, вытер их обоих, зашвырнул её в угол и рухнул на кровать. Фафхрд присоединился к нему, уткнулся носом и бородой между лопаток. Мышелов немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, и вскоре размеренное дыхание северянина убаюкало его.***
Фафхрд лениво потянулся и перевернулся на другой бок. На второй половине кровати спал Серый Мышелов. Спал, широко раскинув руки и ноги, словно стремясь занять как можно больше пространства. Его Мышелов. Фафхрд с удовольствием прокрутил в голове некоторые подробности минувшей ночи, и его вдруг охватило горячее желание как-то обозначить свою собственность, пометить Мышелова, может быть, надеть на него пояс… Фафхрд отогнал эту глупую мысль. Пояс, жуткий, варварский пережиток прошлого! Как он мог только подумать о том, чтобы сделать это с Мышеловом! Чтобы отвлечься, Фафхрд принялся разглядывать спящего. Чёрные кудряшки растрепались и упали на лоб, за которым крылось столько ума и коварства. Щедрый, умелый, горячий рот был слегка приоткрыт. На шее темнел нежно-лиловый синяк — Фафхрд поцеловал его чересчур страстно. Успокоенный мыслью о том, что от поцелуя остался след, северянин закрыл глаза и вскоре тоже задремал.***
Серый Мышелов опустился в кресло и одноглазый старый кот, дремавший у огня, с мурлыканьем запрыгнул к нему на колени. Мышелов рассеянно погладил питомца. Мысли его витали где-то далеко. Фафхрд. Северянин вчера был сам на себя не похож. Он так послушно следовал воле Мышелова, так покорно принимал от него всё, не споря и не пререкаясь, что мурашки бежали по коже. И всё-таки… что, если им двигало простое любопытство? О, он не выразил удивления, когда Мышелов отсосал ему, хотя обычно поражался всему, как ребёнок. Значит, у него уже был опыт с мужчиной? Фафхрд говорил, что плавал на пиратском корабле. При мысли о том, какие мерзости могут сотворить с красивым (а Фафхрд был красив!) юношей изголодавшиеся по ласке матросы, Мышелов вздрогнул. Кот сердито зашипел — погрузившийся в раздумья вор слишком сильно прижал его к себе. — Прости, прости, — зашептал Серый, нежно почесывая кота за ухом. Кажется, он слишком разволновался. В конце концов, Северянин — его друг. А то, что произошло между ними — просто дружеская услуга. Способ помириться и снять напряжение, не больше. Кот громко заурчал. Мышелов вздохнул. Ну почему он не может так же спокойно наслаждаться происходящим?***
Фафхрда нигде не было. Мышелов спустился на первый этаж таверны, заглянул на кухню, пересёк общий зал — северянин словно сквозь землю провалился. Его вещи остались на месте, кроме меча, и Мышелов никак не мог унять снедавшее его беспокойство. Серый вышел на улицу, прошёл туда и обратно, расспросил мальчишку, подметавшего мостовую, поболтал с парой попрошаек на Грошовой, зашёл в скобяную лавку на Извозчицкой — северянина никто не видел. Печально вздохнув, Мышелов вернулся в их комнату на втором этаже «Серебряного Угря». Когда он переступил через порог, с подоконника спрыгнул пушистый рыжий кот. Выгибая спину, и топорща усы, он подошёл к Мышелову, потёрся лбом о штанину, а затем требовательно мяукнул. — Что такое, малыш? — ласково спросил Серый. Кот ещё раз мяукнул. Пришлось опять спуститься на кухню, на этот раз — за мясом, водой и парой блюдец. Незваный гость подбежал к угощению, задрав хвост. Наевшись и напившись, кот запрыгнул в кресло, свернулся в клубок и начал умываться. — Я смотрю, тебе у нас понравилось, бродяга? Кот отозвался коротким мурлыканьем. Изумрудно-зелёные глаза уставились на Мышелова. Совсем как у Фафхрда… А что, если? Да нет, не может этого быть! Но вдруг это всё-таки Фафхрд? Мышелов с сомнением присмотрелся к коту. То, как он уверенно держался, как по-хозяйски расположился в их комнате, как пристально следил за Мышеловом — всё это было слишком похоже на северянина. — Не бойся, дружище, я тебя вытащу! Мышелов бросился к полкам и принялся рыться в свитках, фолиантах и гримуарах. Кажется, то, что нужно. — Фиас квод эрас верте ин хоминем… — нараспев произнес Мышелов, сжимая книгу в руках. Ничего не произошло. С досады он топнул ногой. Серый начертил магический круг, поставил в центр кресло с котом, зажёг свечи, прочитал заклинание — а Фафхрд оставался в зверином обличье! — Фиас квод эрас верте ин хоминем! — ещё раз повторил Мышелов. И опять ничего не произошло. Он отбросил книгу в сторону и вновь зарылся в магические трактаты, собранные во время путешествий по Невону. Кот мирно дремал в кресле, изредка шевеля ушами. Мышелов испробовал ещё парочку заклятий, но они также не дали никакого результата. Оставалось последнее средство — поцелуй истинной любви. Во многих книгах этот способ описывался как самый надёжный. Мышелов глубоко вздохнул. Сложно было бы вообразить более неловкий момент, но и подумать о том что Фафхрд, его Фафхрд, навсегда останется в кошачьей шкуре, было невыносимо. Мышелов поднял кота на руки, зажмурился и чмокнул холодный розовый нос. — Развлекаешься? — насмешливо спросил Северянин, возникший на пороге комнаты. — Я, э-э-э, не то чтобы… — Мышелов ужасно смутился. Воспользовавшись моментом, кот удрал из его объятий. — Меня всего пару часов не было, а ты уже подобрал очередного кота! — расхохотался Фафхрд, шагнул к Мышелову и похлопал его по плечу. Кот вернулся в кресло, довольно мурлыча.***
Фафхрд лежал на траве и вглядывался в усыпанное звёздами небо. Последнюю неделю они с Мышеловом провели порознь: Серый умчался куда-то по таинственному поручению Шильбы, самому Фафхрду как раз подвернулось очередное задание от Нингобля. Страшное чудовище облюбовало лес на полпути от Ланкмара к Товилийсу. Сражаясь с коварной и изворотливой тварью, Северянин не раз пожалел о том, что его маленького друга нет рядом. Но в сто раз хуже оказался путь от логова чудовища до пещеры Семиокого. Голова монстра распространяла ужасное зловоние, приходилось каждую ночь разжигать костёр и держать меч наготове, чтобы в случае чего отбиться от диких зверей. Сон не шёл, и вместо него голову заполняли совершенно неуместные мысли. Фафхрд думал о том, как он скучает по Мышелову, как ему нравится его гибкое, сильное и выносливое тело и внимательные карие глаза, какое наслаждение дарит прикосновение его пухлых губ к разгорячённой коже… Он ощутил ноющую боль в паху. Этого ещё не хватало, дрочить на воспоминания о лучшем друге! Северянин почувствовал себя загнанным в угол. Уже завтра он достигнет жилища своего волшебного покровителя, после чего его ждёт долгая и трудная дорога домой. А между тем он так устал. Мастурбация принесла бы ему краткий покой, но это так неправильно, так нечестно по отношению к Мышелову! Как будто трахаться с ним было правильно и честно, грустно подумал Фафхрд. Он спустил штаны до середины бёдер и с горечью полюбовался на то, что сделал с ним его беспокойный ум. А затем провёл ладонью по члену, сжимая и надавливая, представляя, что его ласкают ловкие пальцы Серого, что частое дыхание Мышелова щекочет шею, что Фафхрд заполняет его целиком, без остатка, заставляя кричать и извиваться самым постыдным, самым порочным образом… Северянин кончил с хриплым стоном. Засыпая, он уже ни о чём не думал.***
Серый Мышелов сидел за столом в общем зале «Серебряного Угря» и пил вино стакан за стаканом. Прошло уже почти две недели с тех пор как он в последний раз видел Фафхрда. Серый достаточно быстро управился с миссией, которую возложил на него Шильба Безглазоликий. Заброшенный храм на берегу Внутреннего моря охраняли ожившие скелеты, и Мышелов подумал, что Фафхрд раскидал бы их одним ударом. Пришлось попотеть, но нужная колдуну реликвия была добыта и доставлена в его хижину в сердце Солёной топи. Теперь Мышелов скучал в одиночестве, размышляя о том, как ему не хватает северянина: его громкого заразительного смеха, его сильных рук, способных так крепко обнимать, его голоса, в особенности того, как он зовёт Мышелова по имени… Туман в голове не давал мыслить ясно. Он так отчаянно нуждался в Фафхрде или просто больше не мог быть один? Самым простым выходом было бы снять кого-то на ночь — и необязательно за деньги. Мышелов обвёл пьяным взглядом посетителей таверны. Нет, почему-то этот шаг казался ему предательством. С трудом удерживая равновесие, он поднялся из-за стола и вернулся в их комнату. Ужасно хотелось прижать к себе хоть кого-нибудь, но даже коты, серый и рыжий, куда-то запропастились. Мышелов лёг на живот, вытянув руки к спинке кровати, потёрся щекой о наволочку и громко вздохнул. Служанка сменила бельё, но Серому всё равно казалось, что подушка пахнет Фафхрдом. Лежать было неудобно — мешало напряжение в паху. Он перевернулся на спину и распустил пояс штанов. Правой рукой крепко обхватил член, левой сквозь одежду ущипнул себя за сосок. Немного воображения. Он отсасывает Фафхрду и одновременно трогает себя. Нет, он насаживается на член северянина, сжимая в ладонях его идеальные бёдра, чувствуя, как мускулы перекатываются под кожей… — Кх-кхем. Мышелов повернул голову. На пороге, устало привалившись к косяку, стоял Фафхрд. — Я не помешал? — ехидно спросил он. — О нет, — ответил Мышелов, преодолевая жгучий стыд, от которого сразу вспотели ладони, — ты как раз вовремя. Фафхрд усмехнулся. — Тогда подвинься, кот. Губы и руки северянина, казалось, были повсюду. Мышелов жмурился от восторга, подставляя лицо и шею поцелуям, упиваясь запахом пота, кожи и того масла, которым северянин смазывал свой меч. Почувствовав подходящий момент, Мышелов достал из-под кровати склянку с другим маслом, но не успел он отвинтить крышку, как ловкие пальцы Фафхрда перехватили сосуд. — Мышелов, я хочу, чтобы это был ты, — шепнул ему на ухо Фафхрд. Хмель мгновенно рассеялся, сердце забилось часто и яростно. — Правда? — северянин настолько ему доверяет? — Конечно, глупый, — рыжая борода щекотала шею, — а теперь обними меня. Мышелов огорчённо посмотрел на тёмное мокрое пятно, расплывающееся по штанам. — Ох, прости. Кажется, не в этот раз. — Ладно, — улыбнулся Фафхрд, и в его зелёных глазах плескалась такая нежность, что сердце Мышелова растаяло. — Спокойной ночи, кот. Он обнял Мышелова, прижимая к себе, и Серый заснул.***
Мышелов опять лежал в кровати и опять Фафхрда не было рядом. Поначалу он и вовсе подумал, что вчерашнее возвращение северянина ему приснилось, но его вещи были тут, в комнате, а подушка уже по-настоящему пахла Фафхрдом. Скрипнула дверь, и Северянин вошёл внутрь, лёгок на помине. — Я принёс завтрак, — он присел на край кровати, удерживая в руках поднос с дымящимся горшочком каши и двумя чашками гаве. — Спасибо, я проголодался, — промурлыкал Мышелов. — Сколько каши тебе положить? — Я не о еде говорю, — рука Мышелова скользнула под рубашку северянина. Он слегка царапнул кожу ногтями, из-за чего поднос на коленях Фафхрда заметно качнулся. — П-погоди, — выдохнул северянин. — Даже умыться не хочешь? Мышелов покачал головой, забрал у Фафхрда поднос и отставил в сторону. Теперь уже обе руки пробрались под рубаху и пробежали по знакомой сетке шрамов. Дотянулись до груди, провели по соскам, заставив северянина задержать дыхание, а затем вернулись к спине, массируя плечи и лопатки. Фафхрд тихо, нетерпеливо зарычал. Мышелов прижался губами к его шее, улыбаясь и жадно втягивая носом родной запах. Северянин грубо схватил его руки и положил себе на бёдра. — Сейчас, сейчас… — прошептал Мышелов, поглаживая член Фафхрда сквозь ткань. — Вижу, ты тоже соскучился? Вместо ответа Фафхрд повернул голову и поцеловал Мышелова в губы. Серый, довольный результатом своих действий, сполз на пол и потянулся к поясу штанов северянина, прижимаясь правой щекой к внутренней поверхности бедра. — Мышонок. Мышелов вздрогнул. Уже очень давно никто так его не называл. — Почему ты такой? — Какой? — спросил он, глядя на северянина снизу вверх. Зелёные глаза Фафхрда смотрели насмешливо и нежно. — Проще убить, чем прокормить, как сказала бы моя бабка, и это я не о еде говорю. Мышелов вздохнул и заметил, как предплечья северянина покрылись гусиной кожей, когда дыхание достигло паха. — А сам-то, — проворчал он, повторив свой маленький опыт, который привёл к тому, что рыжие волосы на руках встали дыбом, а колени Фафхрда задрожали. Северянин положил тяжёлую ладонь ему на голову, зарылся пальцами в волосы. — Ты прав, — прошептал он, наклоняясь к Мышелову, — veiðiköttur. Серый запрокинул голову, впиваясь губами в обветренные губы северянина, цепляясь за его дрожащие колени, глухо постанывая каждый раз, когда пальцы Фафхрда опускались от макушки к затылку. Когда большой палец случайно (или нет) задел ухо, Серый невольно прикусил губу партнёра. — Для твоего рта есть более интересное применение, ástin mín. Мышелов на мгновение перестал дышать. Он привык, что Фафхрд иногда переходит на родной язык, и предыдущее ласковое прозвище — нечто вроде буквального перевода его имени — слышал от него достаточно часто. Но последние слова — это было что-то новенькое. — Как… как это переводится, Фаф? Но Фафхрд только молча с обожанием посмотрел на него, а потом подхватил на руки и закружил по комнате. — Знаешь, ástin mín, я сам всё сделаю! Он бережно уложил Мышелова в постель, снял с него брюки, легонько массируя икры. Потом поднялся выше, разминая и похлопывая двуглавую, большеберцовую и прямую мышцы каждой ноги. Наконец, когда Серый нетерпеливо застонал, северянин начал ласкать его член. Мышелов замурлыкал от удовольствия. Фафхрд действовал пылко и страстно, помогая себе руками, двигая головой так, что член то соскальзывал глубже, то возвращался. Длинные волосы северянина касались тазовых косточек Мышелова, и это было восхитительно. Для полного блаженства не хватало самой малости. Мышелов протянул руку и взял чашечку гаве. Напиток ещё не остыл. Фафхрд остановился и насмешливо фыркнул. — Что? — Видел бы ты себя! Довольный, как кот, который налакомился сметаной! — Но усы в сметане всё равно будут у тебя. — Ага, — Фафхрд поцеловал его живот, следуя языком по дорожке тёмных волос. Мышелов допил гаве и подался навстречу губам северянина. Тот поднял на него затуманенный взгляд, и сразу в паху стало так горячо и сладко, что Мышелов сумел только ещё один раз толкнуться бёдрами, прежде чем достиг оргазма. Варвар лёг рядом, тяжело дыша и облизываясь. Серый заметил такое же, как у него самого накануне, стыдное пятно на его штанах. — Elska þig, — внезапно прошептал Фафхрд, крепко прижал к себе Мышелова и поцеловал. Мышелов заглянул в его счастливые глаза. Он не понимал этих слов, но догадывался, что это что-то очень-очень важное. И тогда он сказал в ответ то, что уже давно вертелось на языке: — Люблю тебя, Фаф. Северянин просиял и стиснул Мышелова в объятьях, целуя губы, щёки, лоб, виски, бормоча нежности на всех известных ему языках. Мышелов поймал его лицо в ладони и вернул поцелуй. — Veiðiköttur, передай кашу, пожалуйста. — Не наелся? — невинным тоном спросил Серый. Вместо ответа Фафхрд ущипнул его за ягодицу.