Демон Гоэтии (Ars Goetia)

Гекай(Земля). Месопотамия. Урук. 2633 год до Н.Э. Где-то в степи, после победы над Гугаланном. Не первый раз я просыпаюсь после битвы насмерть. И хоть каждый раз все тело ломит и боль невыносима, но она — признак того, что я жив. Вот и сейчас, не смотря на боль телесную, в уме я ликовал от факта победы над сильнейшим Божественным Зверем Месопотамии. Я видел все очень размыто, мог слышать только громкие звуки и чувствовал запах паленого мяса, что не добавляло мне радости. Предел своего тела я знал и понимал, что после должен быть мертв. Но я жив, и Энкиду вскоре поставит меня на ноги. После этой облегчающей мысли я вновь потерял сознание. *** Резко встаю и осматриваюсь. Я лежал на какой-то мягкой ткани и все мое тело было в необычных бинтах. В центре помещения был костер и по разным углам лежали дорогие кровати. Если присмотреться, то три спальных места образуют треугольник. Помотав головой и окончательно сфокусировав зрение, я никого не увидел. Гильгамеша с Энкиду здесь не было, хотя по вещам видно, что ушли они совсем недавно. Вздохнув, прилег обратно. Тело решило напомнить о недавней битве. Мало того, что я чувствовал, как мои органы и мышцы начинают протестовать любой активности, так еще и кожа сильно чешется. От боли пришлось закрыть глаза и погрузиться в транс для впитывания энергии природы. Люди — создания Гаи и Тиамат. Гая — воля измерения, Тиамат — Бог-дракон Хаоса и Жизни. Мы, люди — часть этого мира, поэтому сам мир старается нас поддерживать и делать сильнее. И если человек просит мир поделиться энергией, то Гая дает. Вот поэтому сейчас в меня щедрым ручьем вливается энергия, помогающая значительно ускорить мое восстановление. Когда боль стала терпимой, я решил все же открыть глаза. Я просто онемел... нет, меня заставила онеметь картина мира. Голубовато-белый свет луны и звезд отгонял от земли тьму. Качаясь на ветру, блестели пастбища, будто бы сиял весь мир. На небе горели бесконечные звезды, а также луна и планеты, дополняя земной пейзаж. Я никогда не обращал внимания на красоту мира, и сейчас об этом очень жалею. Интересно, понимают ли люди эту красоту? — Вижу, что ты очнулся, Меродах, — этот голос я узнаю всегда, Гильгамеш собственной персоной. Только вот был он весь в крови, и в руках тащил гигантский кусок мяса. Вдруг у меня в голове произошел щелчок и запасы моей энергии стали постепенно увеличиваться. На это с любопытством смотрел царь, перед этим бросив мясо на разделочную доску. — И что же со мной случилось? — нельзя так просто увеличить запасы и качество энергии. — Тебе была оказана высочайшая честь быть названым мной. Отныне и до конца времен имя тебе Меродах, ибо я так решил, — у меня есть имя... У меня есть ИМЯ!!!! После такой простой мысли дышать стало как-то легче и зиккурат с плеч упал. Не думал, что меня так волновало мое имя. Меродах... мое имя. — Меродах, оригинально, мне нравится! — царь смущенно отвел свой взгляд от меня на землю, но я не придал этому значения. — Естественно, ведь это я его придумал, — не мог сам себя не восхвалить Гильгамеш. От этого стало так весело, что я не выдержал и засмеялся. — Ахаха-аха... — пока смеялся, упал обратно на ткань и стал смотреть на самую красивую картину, что я видел. Но меня все же одолевал один вопрос: — Гильгамеш, что же такое звезды? — они были прекраснее любой драгоценности, что я когда-либо видел, а видел я не мало. — Я не знаю, — простой ответ поставил меня в тупик. — В смысле не знаешь?! А как же ясновиденье? — мне казалось, что человек, способный смотреть в будущее, должен знать про звезды все. — Ты меня достал с ясновиденьем! Оно так не работает! Это очень полезное умение, но оно сопряжено с огромными рисками. И зачем тебе звезды? — поняв тщетность объяснений, царь решил спросить главное. — Все, чего я когда-либо хотел я получил, будь это сила, знания или богатства, даже Сидури и то стала моей, а мне все становилось мало. С каждым днем я хочу все больше, и больше, и больше. Но звезды... Их никак нельзя достать, но почему я все равно стремлюсь их заполучить? Я просто хочу все звезды, вот и вся причина, — Гильгамеш посмотрел на меня и засмеялся, да так, что слезы полились из глаз. Вскоре он ответил на мой вопрос: — Я рад за тебя. Человеческая душа стремится к радости, сознательно или нет. Ее стремления проявляются через знание и интересы. Ты всегда стремился обогатить себя, но твои желания лежат за пределами твоих возможностей. Невозможно, скажут тебе другие. Так слушай же мудрость царя — если ты жаждешь чего-то, то не важно как, насилием, убийством, торговлей, обменом, заполучи это. Будь ненасытным до всего, стремись к невозможному и твори невероятное! Таков путь человека, — закончив свой спич, Гильгамеш пошел к речке привести себя в порядок. — Спасибо. — все, что мне оставалось сказать. *** Спустя пятнадцать минут чистый Гильгамеш вместе с Энкиду подошли к лагерю. И Гильгамеш начал странно смотреть на меня. Спустя минуту я не выдержал: — Что?! — Да так, царь ждет, когда ты изволишь приготовить ему трапезу, — и выразительный взгляд на принесенное мясо. Делать было нечего. Энкиду, хоть и совершенное творение богов, но готовить не умеет от слово совсем. В последний раз у него получилась какая-то тварь, что пыталась сожрать нас. Позже мне объяснили, что так получилось из-за природы и энергии Энкиду, но осадочек остался. Разделал мясо на более мелкие кусочки, добавил приправ, одолженных из сокровищницы Гильгамеша, и начал жарить на костре. Когда мясо было готово, Гил расщедрился на вино из Кедрового Леса — напитка богов. Это ужин был самым вкусным за всю мою жизнь, но вскоре появились сомнения: — Из когда мясо вырезали? — не бывает мясо настолько вкусным и на специи все не спишешь. — Из Небесного Быка, — ответил мне Энкиду, на что я подавился, а царь начал смеяться. — А почему ты был весь в крови? — это был уже вопрос к царю — Потом узнаешь, но тебе понравится. — царь загадочно улыбнулся. Больше я эту тему не поднимал. Ночь мы провели спокойно и на утро отправились домой в Урук. *** В Уруке нас ждали. Перед воротами столпилась толпа придворных и солдат, что активно хлопали и свистели. После обмена любезностями нас, в сопровождении солдат, повели к Зиккурату. Гильгамеш во главе нашей группы, на расстоянии меньше шага шли мы, Энкиду по правую руку, а я по левую. По пути я видел радостных жителей, они плакали, смеялись, кричали и всячески выплескивали свои эмоции. Семь лет нашествия Гугаланны люди Урука жили в страхе и обреченности, но они не сдавались и боролись до самого конца. И вот, когда этот кошмар закончился, они просто счастливы, что им не нужно отправлять своих сыновей на смерть. За семь лет в Уруке остались только сильные, волевые и полезные люди. Остальные мертвы. Но даже у самого крепкого предел, и народ Урука подошли к нему. Наша процессия достигла зиккурата Гильгамеша, где его дожидались слуги, закрепленные за строением. Впереди всех стояла Сидури. И когда она увидела меня, то "незаметно" вздохнула с облегчением. Я пытался успокоиться, но то, что сейчас будет, изменит мою жизнь. Резко ускорившись, я обогнал Гильгамеша. От такой наглости царь остановился. Он явно был раздражен, но меня это не волновало. Подойдя к Сидури, взял ее руки, смотря прямо в эти чудесные глаза, и произнес: — Я, Меродах из Урука, хочу взять Сидури, дочь Адрахасиса, в жены! Сидури, станешь ли ты спутницей моей жизни? — шок, неверие, а затем радость были в ее глазах. — Да, я пройду весь путь с тобой, Меродах, отныне и до конца, — ее глаза увлажнились и она меня поцеловала. — Жители Урука, сегодня мы будем отмечать не только смерть Небесного Быка, но и союз двух любящих душ! Я благословляю их! А теперь пейте, ешьте и веселитесь, вы это все заслужили, как никто другой! — голос Гильгамеша был слышен во всем Уруке и был встречен криком радости и поддержки. А мы пошли в тронный зал, где вскоре начался пир. *** — Пей! Пей! ПЕЙ! — Царь Гильгамеш, величайший из правителей, что были или когда-нибудь будут! — Если бы не господин Энкиду, я был бы уже мертв. — Я вместе с господином Кастеляном охотился на олифанта, там же он меня и спас. — Дурак! Царь Гильгамеш сказал же, что кастеляна зовут Меродах. — И то верно, выпьем! — ДА!!!!!!! Сейчас в тронном зале происходят непотребства. Все пьют, едят и занимаются сексом. Обычно Гильгамеш и я их бы наказали, но сегодня можно. Везде была слышна музыка, крики и песни. Люди отдыхали душой и телом. Гильгамеш сидел в компании своих наложниц, Энкиду разговаривал с людьми, а я периодически посматривал на свое запястье и улыбался. На нем виднеется татуировка, означающая, что я принадлежу Сидури. И у Сидури такая же, показывающая ее семейное положение. Их нам нанес Энкиду какими-то золотыми красками. Из-за этого Гильгамеш дулся, ведь нанести татуировки могут только жрецы или очень близкий человек. Но боги и их жрецы сейчас не в почете ни у кого, в том числе и у меня, поэтому Энкиду. Гильгамеш сделал для меня много, но и Энкиду сделал не меньше. Вдруг закрытый пир, для самых высокопоставленных людей, прервался. Ворота в тронный стали открываться. Вошло воплощение сексуальности и красоты — богиня Иштар. Элегантной походкой она направилась в центр помещения. Иштар остановилась и начала осматривать всех здесь присутствующих. Задержав взгляд на мне и Сидури, ее улыбка стала шире. Вскоре ее взгляд остановился на Гильгамеше, у которого были видны вены на лбу от раздражения. Иштар заговорила: — Храбрые люди Урука, вы с честью и достоинством прошли испытание богов! За сие вы будете награждены! Отныне вам будет оказана величайшая честь — я, богиня Иштар, объявляю, что буду править вами, как жена царя Гильгамеша! Сам Ану благословил наш брак, моя любовь! Разве ты не рад? — и в конце мило улыбнулась царю. Ах, тварь! "Испытание богов"?! Из-за этого погибло столько народу? И еще смеет шантажировать Гильгамеша?! Убью! Но меня остановила рука Энкиду. На немой вопрос он кивнул головой в сторону Гила, призывая просто смотреть. Сам Гильгамеш уже давно отослал своих слуг-наложниц и сейчас он спускается на встречу Иштар. На половине пути рядом с ним появилось золотое марево, из которого Гил что-то взял. Спустя мгновения стало понятно, что. Гильгамеш кинул в Иштар пороха Небесного Быка. Богиня войны была вся в крови и непонимающе уставилась на Гильгамеша. В ответ на это он улыбнулся, потом развернулся и пошел к своему трону. После пары секунд, Иштар взорвалась и кинулась в атаку на Гильгамеша. Когда до него оставалось каких-то пару сантиметров, тело богини сковали цепи и последовал сильный удар от меня ей в челюсть. Она лежала на полу и приходила в себя после нашей совместной атаки. Цепи Небес имеют интересное свойство подавлять божественность богов, и в итоге получается, что ее божественность не защитила Иштар от моей атаки. Гильгамеш наконец сел на свой трон и произнес: — Пошла вон, Иштар. Когда же ты поймешь, что не быть тебе царицей Урука, ибо я брезгую тобой. — Значит, — сказала она, и он скривился от насмешки в её голосе, — могучий герой Гильгамеш боится объятий женщины? — Нет, — возразил он. — Многие женщины побывали в моих объятиях, и всем им это нравилось. Но стать любовником богини, мягко говоря, рискованно. Я наслышан о том, как Иштар обходится с теми, кого любит. Говорят, ее любовь поглощает их языками пламени. Она отбирает их силы одним объятием, после чего они умирают, забытые всеми, кто их знал. Нет, Иштар, не страх заставляет меня отвергнуть тебя, а разум. Я был бы дураком, если бы обменял всю свою жизнь на одно твое объятие. — Гильгамеш, подчинись мне и подойди сюда! — манящего, упрашивающего голоса как не бывало, теперь в нем звучала только жесткая решимость, — Клянусь, если ты этого не сделаешь, я тебя найду и раздавлю. Тебе не хватило страданий, что выпали твоему народу из-за тебя?! — Ага, вот мы и докопались до правды. Ты можешь идти, — сказал он. В этот момент Энкиду развеял свои цепи и Иштар оказалась свободной. Она без слов улетела, перед этим кидая тяжелые взгляды на нас. — Разве какая-то богиня остановит радость и веселье жителей Урука? Так продолжим наш праздник! — прокричал царь и его дружно поддержали. — Верно царь говорит! — Ни один бог не заставит меня остановиться! — В жопу богов, даешь бухло! — ДА!!!! *** Ану - верховный бог шумерского пантеона. Уже который час его любимая дочка рассказывает о подлости и неуважении Гильгамеша к богам. Его дочь Иштар требует от него действий по отношению к Гильгамешу. В начале это были просто просьбы, затем пошли уговоры, далее были угрозы и наконец начались торги, плавно перетекшие в истерику. Ану, сколько себя помнит, не видел Иштар такой ни разу и от этого ему все больше хочется помочь своей любимой дочери, но тут появляется проблемы, а точнее три. Меч Разрыва — это страшно, даже очень. Себе он мог спокойно признаться, что до дрожи боится этот меч и никак не мог понять, в какой момент он появился у царя Урука. Далее Цепи Небес, имеющие неприятное свойство для богов. В придачу идет само "творение богов". Энкиду поддерживает сам мир, что тоже необычно. И последним идет, по номеру и значительности, демоненок. То, что сам он по силе был средненьким небоевым богом, особой роли не играло, но его близкие отношения с Гильгамешом заставляют напрячься. Что демон тут забыл, какие цели преследует? Гильгамеш связался с Адом? Зачем и для чего? И шевеления в Аду тоже не добавляют спокойствия. Если Гильгамеш будет в союзе с демонами, то быть беде. Особенно это актуально в связи с недавним массовым угоном людей в Ад (для бога 100 лет назад — недавно). Ясное дело, демоны захотели вывести лучшую породу и похоже им это удалось. А ведь в прошлом мы победили за счет качества солдат и их оснащения. Сейчас нас раздавят. Десятки тысяч демонов с силой младших богов и вооружением из Сокровищницы Гильгамеша — это не то, что мы сможем отбить. Еще никто из богов не будет нам помогать. Они просто будут смотреть, как нас рвут на куски из-за разных недопониманий. Гугаланна тоже входит в эти недопонимания. Очень многие пантеоны были недовольны погодой последние семь лет. С практическим аспектом сложно, но с эмоциональным все просто. Эти мартышки посмели убить Божественное Животное! Они должны были быть счастливы от одного вида Гугаланна! Это непростительно! Эти мерзкие и слишком много возомнившие о себе отродья Гаи... Главной проблемой остается Гильгамеш и Меч Разрыва, надо придумать контрмеру против этого. *** Три месяца прошло после победы над Гугаланной и пиром. Жизнь налаживается, люди вспоминают, что такое земледелие и солнце. У меня тоже работы прибавилось. Нужно в срочном порядке отогнать расплодившихся монстров от полей и их же вспахать по новой. С этим очень помогает Энкиду. Он может обращаться напрямую к миру и природе, что значительно ускоряет наш прогресс. И когда мы были на проверке нового поля, с ним случилось что-то странное. Он потерял равновесие и начал падать. Я в одно мгновение оказался у него и поймал до того, как он упадет. Его лицо было бледным, а дыхание прерывистым. Я не знал, что делать и чуть растерялся. Но быстро вспомнил, кто сможет помочь. До Урука два дня на лошади. За два дня может многое случится, поэтому будем бежать на своих двоих. — Держись, Энкиду, я мигом доставлю тебя к Гильгамешу, — взяв его на руки, я почувствовал холод. Это заставляло выжимать из меня все соки. *** — Твари!!! Они оборвали подпитку Энкиду с небом, — бесился царь. Мы находились в комнате Энкиду, где он сейчас спал. Я сейчас очень плохо понимаю, ведь смог осилить бег за час. И если обычно мне было бы все равно, то создание внешнего щита на голом контроле и бег на пределах моих сил, заставил меня слегка устать. — Боги — сволочи, мы это давно знаем. Но почему Энкиду вырубился, ведь он может впитывать энергию мира? — Из-за Цепей Небес. Как ты думаешь, много ли нужно энергии, дабы скреплять Небо и Землю? — мда, тупо. — Могу предположить, что очень много. Но почему он не отсоединит Цепи, если они так нагружают его. — Он не может. Цепи и есть Энкиду. Когда боги решили к глине добавить Артефакт Скрепляющий Небо с Землей, то не догадались о возможности поглощения глины цепями. Но, поскольку разума у Цепей Небес не было, то эту роль взяла мыслящая глина, — это меня шокировало. — Наши дальнейшие планы? — информация полезная, но мне важнее знать способ спасения друга. Но нас прервали: — Гил, нам нужно отправиться к Сефироту, — сказал слабым голосом только что проснувшийся Энкиду. — Тебе не нужно это делать... — Гил, пожалуйста. — Рррр, Ладно, мы отправляемся к Сефироту, а ты на хозяйстве, — дали мне обычные указания, попутно озадачив новым именем. Смотря на улетающую Виману — парящий корабль Гильгамеша, я надеялся, что с Энкиду все будет хорошо, ведь он мне стал хорошим другом.