Madness.

— Желаешь составить мне компанию, милая? — обманчиво-нежно интересуется Портор, заполняя стеклянный тумблер ароматным алкоголем. — Эту дрянь я точно пить не собираюсь. — будто отрезает Мэй, неприятно поморщившись, завидев содержимое стакана. Недовольно хмыкнув, она подошла к небольшому мини-бару. Пожалуй, лучшая штука у них на кухне. Всегда заполнена гремящими бутылками алкоголя. Ей, Мэй, однажды довелось увидеть идущего по улице зеваку, кой уронил пакет со спиртным на асфальт. Как и ожидалось, бутылки разбились, а алкоголь растёкся по дороге. И, это, выглядело, честно говоря, довольно больно. Не хотелось бы повторить его опыт. Мэй пытается найти что-то более слабое, чем виски. Точно. У неё оставалось немного вина подаренного Мачи на год отношений с Фейтаном. Розоволосая знала толк в спиртном и знала предпочтения Мэй. Мачи поначалу была немногословной и даже несколько холодной. Неприступной. Безразличной. С Комачине, среди всех участников организации, было проблемнее всего завести диалог. Перед ней Мэй выглядела нервной, была резка в движениях, и говорила быстро-быстро, порой даже тараторила, за что в последствии извинялась. Мачи слушала, изредка понимающе качая головой. Но с момента первой улыбки, что появилась на лице розоволосой, Мачи предстала совсем другим человеком в глазах Мэй. Мягкой. А может, даже, слегка стеснительной. Эмоции — вот, что увидела другая в тот момент.  И хотелось ей стать с номером три ещё ближе. Увидеть ещё раз блеск в васильковых глазах. После этого, всё как-то само пошло да поехало. Естественно, с напором Мэй. И теперь, как итог, они вместе ходят по модным бутикам в выходные, встречаясь на главной площади города, что вечно усеянна люминесцентными вывесками разных цветов да фонарями с ярким белым светом. Центр города всегда кардинально отличался от спальных дворов, находящихся чуть поодаль. Как будто вовсе другая вселенная. Куча ресторанов, баров, и прочих заведений, в которых можно оставить целую пачку денег. В центре хорошо. Только вот, довольно многолюдно. Все твари этого города выползают именно сюда. Порой бесит. Пожалуй, Мэй и Мачи можно назвать подругами. Ведь они частенько зависают в ближайшей кофейне после работы, болтая о наболевшем, так сказать. Вот только никто из них ни разу не излил другому душу по-настоящему. Не так поверхностно, как это происходит. Меж рабочих перерывов обсуждают какие-либо детали очередного убийства. Подружки. Подружки-киллеры. Ахах. Забавно. Мачи хороша в своих рассуждениях. Она очень мудра для своих лет. Мэй считает её авторитетом, и, с замиранием сердца, улавливает каждое её слово, действие. А что уж говорить про подарки от такой прекрасной девушки? Это буквально лечебный бальзам на душу. Найдя заветную бутылку, лица Мэй касается довольная улыбка. Спасибо тебе, Мачи, за такую доброту. И правда, вечер тяжёлого рабочего дня, в уютном доме, кой находится на отшибе города, среди высоких сосен, макушки которых покрыты мягким слоем снега. Почему бы не расслабиться? Хотя, Мэй довольно часто выпивала, но каждый раз сваливала это на свою усталость, утверждая, что алкоголь якобы её расслабляет. Успокаивает. Ничего подобного и не было. Спиртное лишь притупляет её разум, да развязывает язык, заставляя чувствовать себя чуть лучше, утопая в призрачном забвении. Она использует алкоголь как механизм по борьбе с проблемами. И сколько она так делает? Полгода? Год? Нет. Больше. Года два точно пьёт. Как связалась с Фейтаном, так и начала пить. "Сегодня, моя милая Мэй, мы идём в бар. Нужно бы расслабиться." "Давай немного выпьем?" "Да ладно тебе, не занудничай, мы же всего чуть-чуть." Но он же любит её. Это же для расслабления. Если её любимый человек, центр всея вселенной, просит просто посидеть с ним за компанию и чуть-чуть развлечься, что в этом дурного? Вовсе ничего. Можно и побаловать себя. В сотый раз. — Говорят, чем дольше хранится вино, тем лучше и изысканнее оно становится. Веришь в это, Мэй? — Думаю, это работает не во всех случаях, — Обладая лёгкостью движений, девушка бесшумно перемещается от мини-бара до деревянной столешницы, — Но, да, в этом случае верю. Он не прикасается к напитку, терпеливо ожидая её. Джентльмен нашёлся, видите ли. Подложив руку под щеку, палач внимательно исследует надменным взглядом девушку. Рассматривает её так, словно Мэй какой-то объект в музее. Милая. Домашняя. А главное, комфортная Мэй. С заплетенными в хвост нежно-шоколадными волосами чуть ниже плеч. С выразительными зелёными глазами, в которых добавлены коричневые нотки. Нити изящных ключиц выпирают за счёт худобы. Пухлые губы, покрытые излюбленной красной помадой. Матовой. Без исключений. Мэй. Его Мэй. Только его. Красивая. Из долгих раздумий мужчину выводит звонкий стук тарелки о поверхность барной стойки. Мэй приготовила себе закуски. Аккуратно нарезанные дольки сочного апельсина да бутерброды с сыром и ветчиной. Классика. — Я знала, что ты как всегда откажешься от еды, поэтому приготовила только на свою долю, — Девушка неторопливо наливает в хрустальный бокал на тонкой ножке красное сухое. В этот момент, палач почувствовал слегка уловимые нотки пряных фруктов. Воистину прекрасный запах. — Но ежели изменишь своё решение и захочешь отведать чего-нибудь, дай мне знать. Она демонстративно поднимает бокал и тянется ближе к Портору, получая характерный стук соприкасающейся посуды. Мэй спешно поглощает алкоголь, даже не ощущая вкуса, только лёгкую кислинку, создающую эффект свежести. — Вспоминается мне, что кто-то с утра читал мне нотации о вреде алкоголя, а сам сейчас так быстро поглощает вино. Не подскажешь кто это, а, Мэй? — Фейтан злобно усмехается, чуть отпивая напиток янтарно-золотистого оттенка. О боги, как же он обожает эти нотки сладкой карамели и некого дыма, которые придают алкоголю безумно насыщенный вкус. — Ты мне это половину жизни собрался припоминать? — закидывая небольшой бутерброд с ветчиной и сыром в рот, девушка отвечает, чавкая. Раздражённо закатывает глаза, ожидая ответа. Ну, блять, как всегда. Сказал что-то и замолк. Вот же подлец. — Если понадобится, — он вертит терпкий напиток в руках, изредка постукивая льдом о хрустальный стакан, — то и всю жизнь могу. Девушка закашливается, удивляясь услышанному. Инстинктивно ударяет себя рукой по грудной клетке, в попытках откашлятся. Она то знает, насколько Портор может быть злопамятным. Очередное действие Мэй заставило его рассмеяться. Он откинул голову назад, заливаясь звонким смехом, вновь оставляя ту в недоумении, — Мэй. Ахах. — Портор переводит свой затуманенный взгляд на неё, хитро улыбаясь, — Твоё лицо было прямо как в тот день. — он оттягивает ворот домашней футболки, из-за подступившей жары, оголяя тонкую нить ключиц. Алкоголь дал о себе знать, разогнав кровь в молодых жилах. — О чём ты говоришь? В какой день? — Она вытирает остатки алкоголя на губах рукой, хмуря брови. Что его опять так рассмешило в ней? Она сделала что-то не так? Скажи уже, блять. Не томи. — Эти расширенные от страха глаза. Загляденье. — брюнет продолжает свои рассуждения в слух, и Мэй, уже не вникает в его речи, подливая себе вина. Видать, опять этот безумец себе что-то напридумывал. Чем бы дитя не тешилось, как говориться. — Твоё выражение лица было таким же во время нашей первой встречи. — Бутылка дорого вина падает на пол с раскатистым звуком, разбиваясь на множество маленьких осколков, а вино неторопливо растекается по новому паркету, словно тягучая, бордовая кровь. — Что?.. — Девушка прекрасно слышала эти ужаснейшие слова, которые напомнили о самом худшем событии в её жизни. Мужчина только что осознанно, дьявольски искусно, будто взяв тот самый острый осколок в руку, задел незажившую рану на её и без того израненном сердце. — Нам было так хорошо вместе, не так ли, Мэй? — он издевательски щурится, склоняя голову к плечу. — Нет.. — девушка закрывает уши ладонями, вертя головой из стороны в сторону, — Нет, нет.. — Да ну. На твоём лице промелькнула улыбка в тот момент. — обойдя барную стойку, мужчина встал сзади Мэй, наблюдая за тем, как её хрупкие плечи поддрагивают. Пытается сдержать подступившую истерику. — Перестань! Хватит! — в уголках её глаз собираются кристальные слезинки. Перестань, Портор. Какого чёрта именно сейчас? Заткнись. Заткнись, мать твою. — Ну-ну, не плачь. — палач кладёт руки на плечи девушки, от чего та резко дёргается, поддавшись вперёд, чуть вскрикивая. Он, в знак "поддержки" начинает ласково растирать её плечи, — Давай вместе выпьем и вспомним события того дня. Нам есть о чём поговорить. Ты так не думаешь? Её руки охватил жуткий тремор, покамест она стояла как вкопанная, изредка жалко всхлипывая. Застрял ужасный ком в горле, не дающий вымолвить и слова. Складывается ощущение, что девушка вовсе была немой с самого начала. Ведь хотят же вырваться наружу, но не могут. Угасают где-то на устах, отдавая преимущество обрывистым фразам да непонятным звукам. Отвратительное ощущение. Портору понадобилось лишь несколько минут чтобы ввести её в панический ужас: сделать такой напуганной и беспомощной, надавив на больное. К ней вернулись воспоминания из того дня. Вернулось то, что она хочет забыть больше всего. То, от чего она хочет избавится окончательно, отчистив каждый уголок своего подсознания. — Вспомни в подробностях тот день, моя милая Мэй. Вспомни то, как совершила свое самое первое преступление. — мужчина специально тянет каждую букву, наслаждаясь мольбами девушки о том, чтобы он прекратил. Дьявол во плоти. Он крепче сжимает плечи Мэй, не давая ей и пошевельнуться. Она будто скована цепями. Кажется, если она предпримет попытку сдвинуться с места — то сдохнет в эту же секунду. Её ноги предательски подгибаются. Ватными становятся. Держаться на них всё сложнее и сложнее с каждой секундой. Мэй отчаянно хватается за край барной стойки. Только бы не упасть, только бы не свалиться. В самом деле, будто девушка превратилась в глыбу льда. Ни шага вправо, ни шага влево. Зависла. Буквально приросла к паркету. — Присядь-ка, Мэй. — палач сильнее надавливает на её плечи, обязывая сесть на стул с мягким сидением. Она всё также молчит. Внезапные действия Портора застали её врасплох и лишили дара речи. А ведь игра только начинается. — Хорошо. Значит вспомню я. В тот день, ты собственноручно убила своих родителей. — Хватит. — Ты сделала это. Ты сама нажала на курок и пристрелила их. — У меня не было выбора! — острые ноготки впиваются в голову, болезненно оттягивая волосы, попутно вырывая их. — Ты заставил меня! — с дрожью в голосе вздыхает, больше погружаясь в ужас. — Нет, милая. Я просто стоял рядом и наблюдал. — горячий шёпот Фейтана обжигает мочку уха. Как бы она не хотела вспоминать это событие, картина произошедшего в тот день сама возникла у неё в голове. Мэй полностью погружается в воспоминания. Заброшенное здание. Холод и запах сырости пробирают до мозга костей. На коленях, перед Мэй, стоят два человека с чёрными мусорными пакетами на головах. С какой подворотни эти пакеты вообще взяли — всемирная загадка. Они, пакеты, пропитаны многолетней пылью и грязью. Пыль пробирается в самые ноздри, щекоча. Жертвы в панике жадно глотают последний воздух. — Глупцы. — Портор смеётся в кулак, — Неужели не понимают, что лучшим вариантом для них сейчас, будет попытаться успокоиться и равномерно дышать? Мужчина подходит к мученикам, бесцеремонно срывая с их голов пакеты. Мэй дрожит, наблюдая за действиями брюнета. Перед ней её родители. Такие беспомощные и потерянные: в конечности болезненно впивается верёвка, блокируя каждое движении, от чего пожилые люди беспомощно извиваются на полу, словно рыбы, которых вытащили из привычной стихии — воды, и оставили на суше, умирать под палящим солнцем. Мать в истерике просит дочь освободить их, а отец в свою очередь молчит, дрожа от страха как последняя тварь. Кристальные слезинки, скопившиеся в очах девушки предательски стекают вниз, смывая черную тушь и обжигая нежные щеки. Больно. Мэй знает, что ей предстоит сделать сейчас. Она прокляла уже всех и вся за этот блядский день. Неужели, сам Сатана услышал её недавние слова о том, что ей якобы скучно живётся? Услышал, что она хочет найти приключений на свою задницу? Хотела? Получи и распишись. — Мэй, только не говори, что ты с ним заодно! —  Женщина нервно кивает головой в сторону Фейтана, продолжая предпринимать ничтожные попытки высвободится. Прости, мам. Получается так. — Мы.. Мы вырастили тебя! Мы с отцом всегда были рядом. А ты, чертовка, решила променять нас на эту шайку? — мать срывается на крик, учащенно дыша. Всегда были рядом? Бред. Не смея больше продолжать это шоу, Портор разварачивает к себе девушку, которая тихо всхлипывает, вытирая слезы краем кофты, — Ты знаешь, что должна сделать. — бесстыдно хватая юную особу за подбородок и надавливая на него подушечкой большого пальца, сквозь зубы цедит брюнет, — или ты, или тебя. Она видит этого мужчину впервые. Он кажется до ужаса мрачным и нелюдимым. От него исходит запах смерти. Пахнет табаком и могильным холодом, с примесью гнили. Быть может, запах, как и глаза — отражение, ака зеркало души? Если так, то сейчас она находится в руках настоящего монстра, восставшего из мёртвых. Он холоден даже в общении. А взгляд его прищуренный, с грозным укором, говорит о большой опасности. Заставляет подчиниться да подумать, что этот человек — высшее существо. Теперь она целиком и полностью принимает нотации своей матери о том, чтобы та была аккуратнее. Видите ли, уже не один год в их городке промышляет труппа, что убивает полчища людей. И так расчётливы да хитры они в своих действиях, что местные власти не могут поймать их уже довольно долгое время. Двенадцать участников. Двенадцать демоном, решивших втянуть в свой культ невинную девушку, которая слышала о них лишь от одной-единственной подруги. Да и то, даже как-то не вдавалась в подробности. А теперь сама оказалась в логове хищников. У них же невесть что в бошке. Одно наверное действие — и ты покойник. Его слова вызывают невыносимую боль в грудной клетке, будто напрочь ломая рёбра. Он давит со всех сторон. Как физически, так и морально. Фейтан хочет сломать её, сломать её веру, дух и самое главное — разум. — Я.. Я поняла. — тихо шепчет Мэй, рассматривая недавно вложенное ей в руки оружие. Её руки трясутся, не давая направить пистолет в нужную точку. Она чувствует себя героиней какого-то боевика. Это все нереально. Не может быть такого. Это очередной кошмар? Да? Пожалуйста, пусть это было бы так. — Смелее. — где-то за спиной слышится ласковый тон. — Я не могу. — выпалила та, опуская руку с глоком. Лицо матери искривляется в нервной улыбке. До чего же наивная женщина. Она правда думает, что всё сложится также гладко да радужно как в каких-то диснеевских сказках про принцесс? Думает, что они сейчас, вот так просто, всей семьёй, спокойно вернуться домой и будут пить чай из красивых фарфоровых кружечек с небольшим рисунком фиалок, мило болтая о погоде ранней весной? Всё это лишь последнии надежды удивительно травмированных людей. Ничего более. Никто не придёт. И никто не поможет. Холодные руки палача легли поверх девичих, помогая совладать с оружием и прицелится, — Выстрелим насчёт три. — Раз. — Мэй вздрагивает. Смешанные ощущения. — Два. Мать девушки, подобно отцу, уже не сопротивляется. По заплаканному но решительному взгляда дочери, она поняла, что та не изменит своё решение. Как говориться, "неизбежное принимай равнодушно." — Три. — с ноткой азарта произносит тот, а после, выстрел эхом раздаётся по помещению. Мэй нажала на курок. Она сделала это. Сделала это под натиском кукловода. Она пошла на поводу у Пауков. Назад пути нет. Фейтан лукаво улыбается, грубо потрепав девушку по голове, — А ты молодец, схватываешь налету. Теперь он, — тычет пальцем на мужчину, — Этот мусор, жизнь которого ничего не стоит. Сделай же это, Мэй. Сделай это ради нас. Ради организации. Докажи свою верность, — палач подбавляет масла в огонь, провоцируя девушку. И она, между прочим, охотно поддаётся его провокациям. Чуть позже она пожалеет о содеяном, но не сейчас. В данный момент её охватывает жажда крови, жажда мнимой власти. В конце концов, ей правит эта дешёвая мания величия перед её отцом. Не церемонясь, она стреляет. Металл прилетает мужчине прямо в лоб. Вот и всё. Она лишила себя родителей, и в очередной раз доказала организации, что каждый человек способен на жестокость. — Поздравляю. — шершавая рука ложится на плечо девушки, а из дум выводит незнакомый голос. За спиной явно не тот, кто помогал ей выстрелить. Она испуганно оборачивается, растерянно отпрянув в сторону, и созерцает довольное лицо, как потом выяснеться, главы труппы — Люцифера. Зовут, прямо как дьявола. В точку. Кой, по всей видимости, всё это время наблюдал за ними из тени. Мэй молчит, не зная какие слова ей следует подобрать в данный момент. А стоит ли их подбирать вообще? Взор девушки прикован к ещё тёплой тушке её второй жертвы. Начало "новой" жизни положено. После этого инцидента, ей долго снились пугающие кошмары. В одном из таких сновидений, мать постоянно шептала: Зачем? Зачем? Зачем? И это сводило девушку с ума. Повторяющиеся слова слетали с уст женщины, забираясь в мозг, и благополучно оставались там. Мэй просыпалась в холодном поту и тяжело дышала. Бессоница и постоянное чувство вины сжирали её изнутри, не давая покоя. А ведь у милашки просто не было выбора. Сам лидер Пауков положил на неё глаз, забрав в свою обитель. Безусловно, юная особа уже давно смирилась с действительным, но каждый раз давление Портора вызывает очередной триггер, коему, она не может противостоять. Слишком хрупкая психика. — Вспомнила? — из тревожных мыслей, девушку выводит до боли знакомый голос. Он ухмыляется, когда Мэй поворачивается к нему лицом. В её глазах полопались капиляры, оставляя на глазном яблоке небольшие алые дорожки, сплетающиеся между собой. Лицо всё красное. Заплаканное. А маленькие руки с аккуратными ноготками всё ещё тихо поддрагивают. — Ну-ну, всё хорошо, милая. Я принял тебя такой, какая ты есть. Заметь, любой другой давно бы от тебя отрёкся. Отказался бы от такой дряной девчонки, совершившей непоправимое. — в глазах Мэй появляются блики надежды. Он любит её? Да, наверное, и впрямь так. Это, ведь, наверное, называется заботой. — Я сделал тебя своей. Я помог тебе и взял всё под свой контроль. А всё ради чего? — палач склоняет голову к плечу, заглядывая ей в самое лицо, — Правильно, всё ради твоего блага, милая. Её губы поддрагивают, а сама Мэй издаёт тихий писк, — Прости, прости меня. — Всё хорошо, Мэй. — Спасибо, спасибо, спасибо, — Шепчет та, словно в бреду, хватая брюнета за край футболки, будто он — её последняя надежда на спасение, — Я люблю тебя. Фейтан кладёт руку на затылок девушки, притягивая ближе к себе. Его горячее дыхание опаляет искусанные губы Мэй, которые часто кровоточат, а рука зарывается в мягкие волосы шоколадного оттенка. Её сердце лихорадочно бьётся в груди. Вот-вот выпрыгнет. Мэй клянётся. Неужели спустя мучительные месяцы он решил наградить её поцелуем? — Фей, что ты? — Она не успевает задать вопрос, ибо мужчина впивается в её губы, покусывая их и сминая. Его язык по хозяйски начинает исследовать ротовую полость Мэй. За окном бушует вьюга. Снежинки торопливо вальсируют в воздухе, падая на макушки деревьев. Эта погода прям подстать Мэй. Она тоже испытывает смешанные чувства. Бросает то в жар, то в холод. Однако так хорошо. Сильнее припечатав девушку к барной стойке, Фейтан сплетает их языки в бурном танце. Он всегда целовал грубо, до капель алой крови на губах, которые впоследствии стекают по подбородку, перемешиваясь с вязкой слюной. Резко разрывая поцелуй с Мэй, ведь воздуха начинало критически не хватать, мужчина отстраняется, вытирая тонкую ниточку слюны образовавшуюся между ними тыльной стороной ладони. Слышится недовольное мычание. Девушка явно не насытилась этим. Мэй хочет больше. Больше его внимания. Больше любви. Даже такой вульгарной и болезненной. Больше. Больше. Этого недостаточно.