Не забывай дышать

Музыка громкая и пронизывающая, словно всюду и внутри тоже. Сердце бьется равномерно, в такт, тело ведет в движение, а глаза ищут Юру. Где же он? Должен быть где-то рядом. Но среди танцующих тел разглядеть свое родное оказалось в этот раз непосильной задачей. Еще и глаза от дыма слезятся. Что они туда добавляют? — Вон он, — кричит на ухо Федя и указывает рукой в сторону сцены. Ну конечно Юра на сцене! Для него быть центром внимания и притягивать к себе взгляды — самое естественное из возможных состояний. Вот только от входа сцену сразу и не заметить, если не знать, где она. Откуда знает Федя? — задается вопросом Костя, пробираясь сквозь толпу. Но это он уточнит позже. Смирнов танцует с двумя девчонками в коротких топах, животы и руки которых блестят от пота. В клубе действительно жарко и душно. И видимо поэтому на Юре вместо привычной рубашки какая-то сетка. Других причин Костя не видит. Он уже у сцены, взгляд прикован к ритмично движущемуся Юре, к тому, как по его груди скользят чужие руки и… Это что на нем? Ошейник?.. В груди ярко вспыхивает желание стащить его с платформы, утянуть на улицу, домой… да куда угодно! Работа под прикрытием у него, как же! Знает Костя, что возможно работать и без этих танцев. Возможно. Но видимо не для Юры. Рядом медленно и тяжело выдыхает замерший Прокопенко. Его глаза также выхватили все интересующие детали, он также пристально следит за происходящим. И только крепче сжимает предплечье Грома, чтобы остановить от необдуманных действий или чтобы самому успокоиться — Федя пока сам не знает. Юра отдается ритму музыки, поднимая руки и запрокидывая голову. Полностью наслаждается танцем, сегодня вечером может позволить себе ни о чем не думать. Кроме единственной вещи, наверное. Ведь еще пара дней, и все закончится: прикрытие, танцы, опасные знакомые, с которыми общаться только в таких местах и можно. Вернется в участок. К Косте. И к Феде. Губы сами расплываются в счастливой улыбке, а глаза внезапно выхватывают из толпы лица тех, кого здесь быть точно не должно. Но они здесь. Смотрят. Федя уже его раздел этим своим горящим взглядом. А Гром… Тело продолжает само двигаться под ритм, привычка, а вот внутри Юра мыслит лихорадочно. Ведь конец операции. Или случилось что, раз они здесь? И нет ли с ними еще кого. Нужно выяснить. И Юра ловко, отодвинув от себя одну из девушек, спрыгивает со сцены на освободившийся участок танцпола. — Это что? — Костя цепляет двумя пальцами кожаный ошейник. —Здесь та-такая громкая музыка! Я тебя совсем не слышу! — Юра улыбается, обнимает его одной рукой за плечи, другой успевает скользнуть в ладонь Феди и крепко сжать. Он действительно рад их видеть. Хоть беспокойство и немного смазывает ощущения от встречи. Все-таки почти месяц прошел. Слишком долго. Юра приводит их в небольшую комнату на втором этаже, закрывает дверь, и музыка сразу становится тише. — Здесь нет камер, — первым делом уточняет он, поворачиваясь, — да и хозяина клуба сегодня тоже нет. К-кость?.. — Мы знаем, что его здесь нет. Задержали. Полчаса назад. — Гром говорит и медленно оттесняет Юру к стене. Правая рука тянется к шее, большой палец гладит ошейник. — Это что? — Н-нравится? — Смирнов расслабляется под рукой. Задержали, значит. Раньше на два дня. Работать больше нет нужды. Но так даже лучше, думает, а глазами встречается с Федей. Как же их не хватало, их обоих. — Федь… — зовет и сам накрывает его губы, стоит Прокопенко сделать шаг ближе. Целует долго, чувствует, как рядом Костя от этого все больше сходит с ума, и прерывается, чтобы перевести дыхание. — Так скучал по вам! — Как? Покажешь? — голос у Прокопенко немного хриплый, это первое, что от него слышит Юра. Руки дрожат, когда он тянется к молнии на брюках Грома. Тот перехватывает запястья и снова толкает к стене, теперь прижимая к ровной поверхности всем телом. Пульс учащается, становится невыносимо жарко даже в сетчатой майке. В потемневшие глаза напротив можно провалиться, и он проваливается, уже даже не чувствуя руку Феди в своих волосах, умудряется, прижатый к стене, все равно рывком дотянутся до губ Кости. Поцелуя не получается, и он кусает нижнюю губу. Гром отпускает его руки, стягивает ненавистную сетку через голову и отбрасывает в сторону. Завороженно скользит ладонями по ребрам и снова возвращается к ошейнику. Какая интересная штучка, да, Федь? Кладет снова правую руку на шею поверх кожаной полоски, легонько сдавливает — и Юра запрокидывает голову. Прямо как недавно в своем танце. Только сейчас подчиняясь не музыке, а чужой воле. Не чувствует, как его разворачивают боком, не сопротивляется, когда запястья за спиной стягивают ремнем. В себя приводит удар по щеке. Воздух снова наполняет легкие. Смирнов пытается сфокусировать взгляд, получается не сразу. Костя хмурится, говорит что-то, что ускользает от понимания. — Дыши, — а вот это слово разбирает, это Федя рядом, целует мочку уха, обнимает, прижимает к груди. Надежная опора, надежнее стены. Можно не переживать и довериться. Они действительно здесь, окончательно понимает Юра, делая несколько глубоких вдохов. И будут рядом. До следующего задания. Завязать бы с этой работой, но не может он без адреналина и без риска не может. Это уже даже не работа. Это его жизнь. — Порядок? — уточняет Костя, дожидается кивка и, разворачивая к себе спиной, ставит на колени. Перед лицом оказывается полуэрегированный член. Свои брюки Федя успел снять, а ремень Юра чувствует на запястьях за спиной. Ласковая рука поднимает его голову за подбородок, гладит щеку, по которой бил Гром. К руке Юра льнет, смотрит вверх на Прокопенко, как смотрел на него десятки раз до этого. Ладонь Кости ложится между лопаток, мягко давит. Сердце у Смирнова колотится как ненормальное. Он напрягает пресс, чтобы удержаться на коленях, лицом утыкается в пах, поворачивает голову и начинает медленно ласкать языком яйца. Мир сужается только до этих ощущений: стянутые запястья, жесткий пол давит в колени, волосы щекочут нос и бархатная нежная кожа под языком. Костя выпрямляется, одну руку кладет на талию Прокопенко, пальцы другой запускает в Юрины волосы, наблюдая, чувствуя, как возбуждение всё сильнее нарастает внутри. Затем, не отрывая взгляда, все же расстегивает свою ширинку, освобождая член. Теперь гораздо удобнее. Можно ласкать себя, наслаждаясь откровенным зрелищем. Федя рядом не выдерживает, сам хватает Юру за волосы, заставляя его взглянуть ему в глаза. Тот с лету все понимает, размыкает губы и берет член Феди в рот, играя языком с головкой, постепенно ускоряя темп, насаживается горлом глубже, получая все больше удовольствия от процесса. Федя стонет и притягивает Грома еще ближе, снова стонет, уже ему в рот, и яростно целует. Внутри словно бездна, которую держать становится все сложнее и сложнее. Когда Юра такой покорный, когда Костя так близко и обнимает, когда каждым своим действием они словно говорят ему - отпусти. Отпусти, Федь, и мы примем тебя. Мы любим тебя. Костя знал, когда взяли того мерзкого наркодилера, владельца клуба, что теперь можно ехать. А ехать было нужно обязательно. Под конец месяца крышу у Феди начинало уже сносить, и Костя один не справлялся. Ну вот и приехали, — понимает, что воздуха не хватает, что комната превратилась в парилку, плывет и вся одежда влажная. На секунду отстраняется, чтобы усмехнуться мыслям и подышать, а затем снова возвращается к поцелую, убыстряя темп руки на собственном члене, обнимая другой Прокопенко, проваливаясь в ощущения. А Юра продолжает работать языком, втягивает щеки и расслабляет горло, пока не чувствует, как теплая горьковатая сперма начинает заполнять рот. Он сглатывает пару раз и выпускает член изо рта. Пытается отдышаться и сбросить прилипшие ко лбу пряди волос, но со связанными руками это не больно получается. Федя тоже тяжело дышит, уткнувшись Косте в шею, медленно приходя в себя. — Ю-юр, — зовет Гром, — что-то здесь салфеток не вижу. Поможешь? — Кивком указывая на расстегнутые брюки и свой стоячий член, улыбается довольно, гладя правой рукой Прокопенко по плечу, прижимая к себе крепче. Довольный, словно добился поставленной цели. А то, что не кончил, это так, мелочь, с которой Юрка поможет справиться. Смирнов снова поднимается на колени, пододвигается ближе, делает еще пару вдохов, прежде, чем приступить к делу. Костя ладонью гладит по волосам, опускает ниже, на шею, на ошейник, который ему покоя все никак не дает. Юра двигает головой быстро, стараясь каждый раз брать член как можно глубже. И хватает всего нескольких движений, чтобы Гром в итоге не выдержал, прижал его голову к паху и кончил с хриплым стоном. Юра еще пару раз проводит языком по члену, собирая остатки спермы, и садится на пятки. Дышать старается медленно и размеренно, в ребра, как учил Прокопенко. В голове проясняется, однако руки у него заметно начали неметь. Собственный член болезненно упирается в ткань джинсов, требуя внимания. Рядом опускается на колени Федя. Он уже пришел в себя и теперь бережно расстегивает застежку, снимает ремень и начинает растирать руки Юры: сначала каждый палец, а затем тыльные части ладоней, запястья и предплечья. Кисти начинает покалывать, чувствительность возвращается. Костя в этот момент наклоняется к Смирнову и целует в уголок рта, потом красные губы, а потом полностью скользит языком внутрь, сдавливает пальцами щеки, трахая его рот еще раз, теперь в поцелуе. Федя, закончив с руками, поднимает Юру на ноги, расстегивает ему джинсы и забирается пальцами под резинку трусов. Смирнов на ватных ногах — как в самом начале — прислоняется к нему спиной, закрыв глаза от наслаждения, ощущая каждое прикосновение разрядом тока, притягивает Костю еще ближе, вдыхает его запах, смешанный с запахом табака. Как же хорошо. Как он без них еще два дня собирался провести? В это мгновение кажется, что ни часа бы не смог. Происходящее ощущается очень правильным. И Юра отдает себя всего, чувствуя губы Кости на шее чуть выше ошейника, потом под ухом, на щеке. Наконец Гром целует мягко в висок, добавляет к Фединой руке на члене свою и ускоряет темп. Смирнов думает, что это уже слишком, что уже и умереть можно от такого, открывая рот в беззвучном стоне. Воздуха в очередной раз не хватает, он пытается вдохнуть, но получается как-то рвано и поверхностно. Сердце продолжает стучать набатом, Юра слышит только его, когда наконец выплескивается в ладони, а затем на пару секунд отключается. В чувства его приводит Костя уже на диване, протягивая бутылку воды и набрасывая на обнаженные плечи свою куртку. Федя рядом застегивает ремень, продев в петли брюк. — Здесь на столе взял, — отвечает на незаданный вопрос Гром. Юра пьет воду небольшими глотками и рукой тянется к застежке ошейника, когда Костя его останавливает. - Оставь. Ну, если не сильно мешает. Мне нравится. — Я ведь запомню, — прячет улыбку Юра и протягивает Прокопенко бутылку. — Только дышать не забывай, — серьезно говорит Федя, садясь на диван рядом. К нему вернулись выдержка и спокойствие. А у Кости внутри тепло разливается. Так приятно быть вместе. — На следующее задание одного не отпущу, — говорит он. — Танцевать со мной тоже будешь? — хохочет Юра. — Если потребуется — буду, — Грому тоже хорошо и весело. А Федя, кажется, счастлив впервые за последние четыре недели. — Поехали домой, — подгоняет он их, а сам представляет Костю в сетчатой майке на сцене клуба и фыркает в усы. Эту картину Прокопенко бы хотел увидеть.