Он не был рождён в любви, но желал в ней умереть.
13 лет назад.
Когда Джейк впервые пересёк порог дома семьи Ли, он удивился, что такая семья могла вообще существовать. Отличия от его собственных представлений о том, каким должен быть родительский дом, были слишком сильными, семья Ли ничуть не походила на его собственную. В доме семьи Ли с самого порога будто бы тянуло каким-то смрадом. Это был его первый раз в этом страшном доме. Джейку было двенадцать лет, и он понятия не имел, зачем было нужно его присутствие на деловой встрече, и почему та вообще проходила на территории чужого дома, а не где-нибудь в офисе или более пригодном для этого месте. Он взглянул на мать, что стояла рядом, нахмурившись, и поймал себя на мысли, что ей тоже не нравилось это мероприятие. Вычурное, странное, прикрытое деловым поводом и приправленное странным интерьерным шиком. Казалось, столько золотого цвета в сочетании с тёмным деревом Джейк вообще видел впервые за всю за свою пока ещё небольшую, но жизнь. – Господин Ли уже ожидает вас в столовой. Позвольте мне забрать верхнюю одежду, – обратился к ним мужчина в тёмном костюме. Прислуга. Как странно. В доме Шимов не было прислуги, ни у одной знакомой семьи её не было, насколько же семья Ли богата и влиятельна? Джейк читал о таком в книгах, в тех самых, которые ему давала мама. Она называла их сказками, хотя сказка… Джейк смаковал это слово на языке каждый раз, когда произносил вслух. Это слово имело сладкое послевкусие, в отличие от всех тех книг, которые он прочёл благодаря своей матери: военные конфликты, смерти, трагичные судьбы, любовь до гроба. Хоть что-то из этого в действительности являлось сказкой? Джейк знал, что все сюжеты в книгах – выдумка, не более, чем плод фантазии, но где-то в глубинах своей души, в самых потайных её частях он спрятал и похоронил одну простую мысль: может, это всё могло быть в реальности. В тех книгах в домах богатых семей была прислуга, поэтому он сразу о них вспомнил. Весь этот дом выглядел как нечто из тех самых книжных романов, будто бы не имел ничего общего с той реальностью, в которой они жили. Расписанные потолки, стеклянные гигантские люстры, изогнутые деревянные ножки кресел и золото – полная противоположность минимализма и жизни в комфортном достатке, когда имеешь ровно столько благ, сколько нужно для достойной жизни. Всё остальное – выпячивание своего эго, чего делать, разумеется, нельзя будучи гражданином Закрытого города. Все равны. Выходит… не настолько уж и были равны? Джейк не раз пытался себе представить, как мог бы выглядеть таинственный господин Ли и двое его сыновей: статный, наверняка лысый и пожилой, с широкими волевыми бровями и мужественными чертами лица. Такой, что только одним своим выражением лица внушает ужас, негласный лидер Закрытого города. Джейк слишком мал и неопытен для того, чтобы ввязываться в политику и пытаться в ней разобраться, но, подслушивая разговоры своих родителей за закрытыми дверями их спальни, он смог сделать кое-какие выводы. Всё не так уж и просто, как говорили по утренним новостям. Отец сказал – господин Ли может помочь с финансированием проекта. Всё остальное – мелочи. Одной из таких мелочей вдруг оказался семейный ужин. Младший сын господина Ли был почти ровесником Джейка, и теперь им предстояло познакомиться. Хотел ли этого Шим? Отнюдь. Он не хотел иметь ничего общего с двумя наследниками Ли. Если бы ему позволили, он бы убежал со всех ног обратно домой, сверкая пятками. Дома его ждала постель и недочитанная книга, которую он только начал утром. Дома он чувствовал себя в безопасности, в отличие от этого жуткого особняка. Прислуга провела их в столовую, где действительно уже находился мужчина. Высокий, но, вопреки представлениям Джейка, выглядящий совершенно не так, как в его фантазиях. Он широко улыбался, демонстрируя дружелюбие, приветливо пожал руку господину Шиму, поприветствовал его супругу и сына, указывая на стулья за столом. Огромный стол ломился от приготовленных к ужину блюд. Такая бессмысленная растрата продуктов тоже противоречила принципам Закрытого города, которым учили в школе с раннего детства. Нельзя переводить ресурсы. Нужно потреблять столько, сколько необходимо, ни больше, ни меньше. Нужно быть экономным в потреблении. Джейк не мог представить размеры желудков, которые были нужны для того, чтобы съесть всю эту еду со стола. – Присаживайтесь, располагайтесь, – попросил он, – мой сын скоро присоединится к нам. – Разве у Вас не двое сыновей? – поправила его женщина. – Разумеется, – губы господина Ли растянулись в очередной улыбке. – Хисын тоже присоединится к нам позднее. Странная оговорка для отца собственных детей или недвусмысленное пренебрежение показалось Джейку чересчур лицемерным. Кажется, человек, находящийся перед ними, со всем своим демонстративным дружелюбием на самом деле являлся ни кем иным, как лгуном. Домой захотелось ещё больше. Джейк ковырялся в еде вилкой, слушая вдохновлённую речь своего отца о его новом проекте. Он мало смыслил в биологии, химии и во всём научном, чем занимался его отец, знал только, что однажды ему придётся пойти по стопам старшего. Его мама тоже занималась наукой. Они познакомились на работе и образовали союз. Между ними не было любви, о которой пишут в тех книжках, но были порядок и гармония, как и во всём Закрытом городе. Они были эталонной семьёй: работали ради научного прогресса, осознанно потребляли, улыбались на фотографиях и никогда никуда не опаздывали. Наверное, они тоже были лицемерными, строя из себя счастливую ячейку общества в глазах остальных людей, таких же серых и правильных соседей. Но Джейк точно знал, что родители его любили и никогда не позволили бы себе такую донельзя странную оговорку. Они бы никогда не сказали, что его не существовало. – А вот и они, – привлёк внимание Джейка хозяин дома. Шим отвлёкся, наконец, от изящной фарфоровой тарелки, чтобы впервые рассмотреть воочию наследников семьи Ли. Старший был выше и уже имел окрепшие мышцы на теле. Его причёска была аккуратной и прибранной, а брови нахмурены, губы поджаты. Он отличался от пухлощёкого Джейка, переживающего свой подростковый период. Юноша держался ровно, правильно, так, словно в его спину встроен железный прут. В его походке ощущалась неожиданная для его возраста сила и уверенность. – Ли Хаджун, – представил его отец, рукой подзывая горничных, его бокал для вина стремительно быстро пустел, очевидно, хозяин дома имел пристрастие к алкоголю, – я дал ему имя командира. Он далеко пойдёт, превзойдёт меня. Великий талант. Знает сборник универсальных правил наизусть с пяти лет. Его начинают учить только в конце начальной школы, а он ещё пятилеткой выучил сам. Развит и физически, и интеллектуально. Моё лучшее творение за все годы жизни. О младшем сыне господин Ли, разумеется, ничего не сказал. Что-то определённо щёлкнуло в голове Шим Джейка, когда он пересёкся с ним взглядами. Худой, не складно сложенный и коротко подстриженный черноволосый подросток усмехнулся краешком губ, словив его взгляд, словно паук бабочку в свои сети. Его хищное выражение лица выдавало в нём с потрохами расчётливую жестокость и желание пнуть собственных отца и брата, чтобы те опустились перед ним на колени. Он – словно маленький тигрёнок, что однажды вырастет в могучего и опасного людоеда. И если от старшего сына исходила светлая сильная аура, дарующая ощущение безопасности и надёжности, то рядом с младшим было всё наоборот. Захотелось спрятаться в собственный домик, как улитке, и не высовываться. – Ваш сын, господин Шим, – вдруг упомянул его хозяин дома, заставив Джейка повернуть голову и, наконец, прервать зрительный контакт с недружелюбным ровесником, – тоже безусловно талантливый юноша. Уверен, его ждёт великое будущее в научной сфере, но люди по своей природе разные, среди них есть как охотники, так и дичь. Хаджун – охотник. Ваш сын, простите мою излишнюю прямолинейность, точно не из охотников. – Намекаете, что мой сын – дичь? – ядовито перебила его госпожа Шим, дотрагиваясь до своих губ плотной салфеткой, хотя еда в её тарелке оставалась нетронутой. Мужчина покачал головой, продолжая то и дело растягивать свои губы в поддельной улыбке. Теперь Джейк вдруг заметил, насколько та была фальшивой и натренированной. Словно охотничьи собаки на их переднем дворе. – Говорю прямо, что Ли Хаджун – будущее Закрытого города. А ваш сын может стать его верным соратником. – Думаете, наших детей можно заставить дружить силой? – продолжала сопротивляться его плану женщина. – Думаю, что их можно к этому подтолкнуть. Сейчас прекрасный возраст для зарождения крепкой дружбы, которая пройдёт сквозь года. Поэтому, – он обратился, наконец, к своим сыновьям и самому Джейку, – предлагаю вам провести время вне нашей скучной взрослой беседы. Тем более у меня есть то, что я хочу обсудить с господином и госпожой Шим наедине. Как только приказ, пусть и в очень мягкой форме, прозвучал в воздухе, сыновья семейства Ли тут же поднялись со своих мест. Старший взглядом велел Джейку последовать их примеру, поэтому тот тоже поспешно встал и последовал за ними прочь из столовой, дальше по широкому коридору с картинами в толстенных рамах на стенах. Джейк шагал быстро, пытаясь успеть за двумя незнакомыми ему парнями. Ощущение, будто бы случится что-то страшное, если он отстанет, не покидало его разум. Он даже не заметил, как с ним поравнялся младший сын, схватил его за рукав пиджака и потащил куда-то вверх по лестнице. Ровная спина Хаджуна скрылась из виду окончательно, когда они поднялись на второй этаж. Хисын разжал руку и отпустил Шима только тогда, когда они оба оказались в его комнате. Хисын присел на кровать. Джейк так и остался стоять истуканом посреди комнаты, чувствуя себя обнажённым под пристальным строгим взглядом Ли Хисына, оценивающим и липким, как руки после клубничного джема. – Зачем ты меня сюда притащил? – наконец, решился полюбопытствовать Шим, прикусив губу. – Отец сказал, что нам нужно дружить. – Боюсь, он говорил о моей воображаемой дружбе с твоим братом. – Поэтому я его опередил. Хаджуну и так достаётся всё в этом доме. Взгляд Джейка зацепился за чужое выражение лица, и вдруг перед ним оказался не жестокий хищник из столовой, а опустошённый и подавленный подросток. Такой же, каким был и сам Джейк. – Отец замечает только его, что бы я ни делал, – вывалил на него Хисын, – только Хаджун будущее Закрытого города, только его он выводит в свет и называет своим наследником. Меня не существует в этом доме. Я здесь – пустое место. Шим промолчал, не зная, что ему было нужно ответить. Младший сын господина Ли вдруг в мгновение ока предстал перед ним потерянным мальчишкой, нуждался в том, чтобы его выслушали и позволили выговориться. Джейк решил, что ему не сложно выслушать. Он был готов на тот момент сделать что угодно, лишь бы не возвращаться на деловой ужин своих родителей. – Мне надоело быть в одиночестве, – откровенно признался ему Ли Хисын, не сводя с него пристального взгляда карих глаз, – поэтому я предлагаю тебе дружбу. Не потому, что так сказал сделать отец, не потому, что я хочу насолить брату. Я всё равно переступлю через него однажды, докажу отцу, что я лучше, что я – будущее Закрытого города, и я во всём лучше Хаджуна. Он поймёт, что зря закрывал глаза на моё существование. А ты мне с этим поможешь. – С чего ты решил, что я захочу тебе помогать? – парировал Джейк, скрестив руки на груди. Теперь он не боялся Хисына, хотя от него всё равно исходила пугающая аура, она сочилась откуда-то из глубины, возможно, из самого его сердца, спрятанного в грудную клетку. – Потому что ты такой же одинокий, как и я, – ответил подросток. – И я видел, как ты смотрел на моего отца. Враг моего врага – мой друг. – Я не враг твоего отца, – не согласился с ним Шим, закусывая губу, – я не могу быть врагом взрослого человека. Я всего лишь несовершеннолетний. – Это пока, – усмехнулся Ли, – это пока мы всего лишь дети. Но пройдут годы, и всё изменится. Ничто не может быть постоянным, даже самый крепкий камень точит вода. Перемены произойдут сами собой. Я ни за что не буду просто сидеть и смотреть на предателей, которые будут продолжать свою праздную жизнь. Я ни за что не опущу руки и не сдамся просто так. Я буду бороться за свою жизнь, потому что для моего отца она ничего не стоит, зато стоит для меня. Это всё, что у меня есть. – Ты псих, – прошептал Джейк, – ты говоришь о невозможном. "Его казнят," – проскользнула мысль в его сознании. Ли Хисын слишком отличался от остальных граждан Закрытого города. Ему будто не хватало осмотрительности, дисциплинированности, гибкости, ясности ума и спасительной глупости. Привилось это с воспитанием или с генами, в которых Джейк уже начинал разбираться благодаря вовлечённости в научную сферу, но Хисын был не таким, как Джейк. Поэтому его к нему тянуло, как магнитом. Он был как главный герой из книг, которые Шиму доводилось читать. С тяжёлой судьбой, непокорный, волевой, харизматичный, желающий изменить привычные устои. Джейк сам не заметил, как проникся его образом и историей, словив себя на ощущении, что хочет побыть с ним некоторое время, чтобы узнать, чем всё закончится. Он ведь не мог предвидеть будущее. Но время шло, и Ли Хисын стал неотъемлемой частью его будничной жизни. Джейк наведывался в дом господина Ли каждые выходные, делая вид, что приходит к старшему сыну, но он ни разу не проводил время с Хаджуном, который тоже предпочитал держаться в стороне. Временами он видел его широкую прямую спину в коридоре, когда поднимался в комнату Хисына, и этими секундными моментами всё ограничивалось. Личность Ли Хаджуна была ему абсолютно неинтересна. С подачи Хисына Хаджун представлялся ему высокомерным, экспрессивным и напыщенным индюком, которому всё досталось на блюдечке. Хисын же был для него иконой непокорности и внутренней силы. Он хотел на него равняться. Время шло, и юноши уже не выглядели нескладными подростками. В один из таких совместных вечеров Джейк присмотрелся повнимательнее к осунувшемуся лицу Хисына, обвёл взглядом его аккуратный контур розовых губ, поднялся выше, к тёмным глазам, затем вновь опустился ниже, присматриваясь к его виднеющимся мышцам плеч. Хисын начал заниматься боевыми искусствами и спортом, и в отличие от Джейка, пропадающего всё свободное время в лаборатории родителей, трудящихся над своим новым проектом, получившим финансирование от господина Ли, тот куда больше походил на мужчину своим телосложением. Совсем неожиданно Джейк вдруг понял для себя, что был бы совсем не против, если бы Хисын прикоснулся к нему, как в тех любовных романах, которые он читал. Кажется, он желал этого, где-то в самых потаённых уголках своей души, и от этих желаний в его теле просыпалось что-то невообразимое, словно его щекотали изнутри. Он ждал этого. Он желал этого. Интересно, каким он был в глазах Хисына? Чувствовал ли он когда-нибудь тоже самое? Пока Джейк был поглощён внутренними переживаниями, он не знал, что Хисына беспокоили совершенно другие вещи. Его привычная, пусть и не такая уж хорошая, жизнь рушилась на его глазах. Утекала сквозь пальцы, как та вода, что должна была точить скалы. – Джейк, – позвал он его по имени. На его лицо легла тень. За окном сгущались сумерки, и только огонь, трещавший в камине, освещал их лица. Они сидели близко друг к другу, соприкасаясь ногами, плечами, и внутри себя Джейк был счастлив от этих небольших взаимодействий. Знал бы он, что творилось внутри его друга. – Да? – ответил он тогда. – Ты знаешь, что это был за проект, который просили профинансировать твои родители несколько лет назад? – спросил он, и в его голосе проскользнули нотки отчаяния. Джейк напрягся внутри себя, ощутив недоверие, которого ранее между ними не наблюдалось. Словно они вернулись в тот день, когда случилась их первая встреча, в тот день, когда его представили впервые господину Ли и обязали стать верным соратником Ли Хаджуну, помогая строить будущее Закрытого города. – Иногда я интересуюсь их проектами и открытиями, – ответил честно Шим, потупив взгляд, – но я ничего не знаю о нынешнем. Они ничего не рассказывали. – Ты ведь был в лаборатории, – он сокрушённо вздохнул, – ты видел, что там происходит? Джейк попытался напрячь извилины, чтобы вспомнить. Да, он действительно был в лаборатории, переговаривался с работниками, таскал пробирки, печатал нужные схемы, но понятия не имел, над чем именно они работали. Большая часть информации была засекречена, и то, над чем именно учёные под руководством его родителей работали, оставалось неизвестным, кажется, даже самим трудящимся. Государственный заказ от универсального правительства, спонсируемый вдруг со стороны, Джейк не хотел разбираться в том, какие люди во всём замешены, и что происходило за закрытыми дверьми секретных помещений. – Почему ты спрашиваешь? – опешил Шим, пытаясь прикинуть, зачем могла бы понадобиться такая информация его другу. – Потому что мой отец сдаёт меня на опыты. Хисын мрачно улыбнулся и отвёл взгляд. – На опыты? – потупил взгляд Джейк, не понимая, о чём парень говорит, – ты будешь работать в лаборатории? Отец решил, что ты должен заняться наукой? – Нет, – покачал головой тот, – ты не понял. Он не хочет, чтобы я занялся наукой. Он хочет избавиться от меня. Мне введут в кровь какое-то лекарство и будут наблюдать, как оно на меня подействует. Говорят, оно вносит изменения в генетический код, и что-то произойдёт, либо ничего не произойдёт. Но мне кажется, что я не вернусь. – Хисын, ты... – Оттуда не возвращаются, – Джейк разглядел его улыбку, от неё веяло скорбью, словно висельник улыбался, поднимаясь на эшафот. Хисын взял его за руку. – Я кое-что слышал об этом эксперименте. Мне нельзя туда ехать. Ты поможешь мне, Джейк? Я не хочу туда ехать. Я должен остаться здесь, с тобой, мой милый Джейк. – Я... От приятного обращения Шим вдруг почувствовал себя настолько окрылённым, настолько воодушевлённым, что если бы сейчас Хисын попросил его пойти на преступление, он бы точно на него пошёл, не сопротивляясь. – Отец сдал меня властям. Отец меня предал. Эта чёртова система не принимает ошибок, а я для него – ошибка. Я не должен был родиться. – Что ты хочешь сделать? – его сердцебиение участилось, когда он скользнул взглядом по их переплетённым рукам. – Я не хочу тебя потерять. – Мой отец на днях уезжает на несколько недель, – Хисын вдруг повернул голову так, чтобы смотреть на парня пристально, маняще, – я видел приказ в его компьютере. Он организовал всё так, чтобы военные вывели меня из дома, пока его здесь не будет, перевезли в закрытую больницу, а там уже начали ставить надо мной эксперименты. Но им не удастся. – И что ты придумал? – не терпелось узнать его план Джейку. – Я поменяю имя, – уверенно сказал Хисын. – Я изменю данные в приказе так, чтобы они забрали Хаджуна, а когда отец вернётся из поездки, будет уже поздно. Ли Хаджун будет далеко, а я останусь его единственным сыном. Может, тогда он наконец-то обратит на меня внимание. От тебя потребуется лишь подыграть, когда военные ворвутся в дом в поисках моего дорогого брата. Джейк ведь не мог тогда предвидеть будущее. Не мог разглядеть тьму в чужом взгляде, даже не запрятанную. Тогда он был влюблён, наивно, по-детски, сияние, исходящее от Ли Хисына, украло его здравый рассудок, заставляя делать то, что ему казалось правильным. Джейк ведь действительно был там, в моменте, когда военные ворвались в дом и принялись искать Ли Хаджуна в соответствии с поддельным приказом. Джейк ведь действительно был там, но ничего не сделал, наблюдая как мужчины скручивают руки и уводят не того человека. Он ведь действительно просто бездействовал, когда Ли Хисын злорадствовал, а его губы были искривлены довольной усмешкой. Он думал, что с тех пор всё будет иначе. И всё действительно стало другим. В первую очередь Ли Хисын. Хаджун даже не сопротивлялся. Он принял задержание как данность, словно, сознанием он находился не в особняке семьи Ли, а где-то далеко. Словно, он был воспитанным роботом с человеческим лицом, готовым принять всё, что для него выбрал и приготовил отец, и если его судьба должна была стать такой – он был готов её принять без вопросов. Горький привкус появился во рту Джейка, когда он смотрел, как военные выводят из особняка Ли Хаджуна, навсегда стирая его из истории. Джейк вдруг ощутил себя монстром. Словно он шагал по океанскому дну, с трудом переставляя ноги, тонул в водных толщах, но продолжал идти. Ему казалось, что вокруг него океан морских чудовищ, и даже сам он – чудовище. Таким сделал его Ли Хисын? Он повернул голову, чтобы пересечься взглядом с Хисыном. Тёмным, завораживающим, он заманивал его, словно глубокая расщелина, в которую хотелось провалиться, лишь бы спастись от чудовищ вокруг. В то же время он был абсолютно один. Прошлое для него умерло, а будущее он не мог себе представить. Раньше он рассказал бы о своих переживаниях Ли Хисыну, но парень рядом с ним вдруг показался донельзя чужим. Он не понял бы его чувств. Скрывать чувства, держать лицо, прятать свою истинную личность: в какой-то момент это всё стало новой реальностью для Шим Джейка. И он настолько хорошо растворился в собственных масках, что, казалось, утратил свою личность с концами. Теперь он был не самим собой, читающим книжки от мамы по ночам, теперь он был кем-то другим, опасным, чудовищным, верным соратником Ли Хисына, мечтающего о том, чтобы свергнуть власти и насолить своим обидчикам. Они были подростками, всего лишь неопытными школьниками, освоившими универсальные правила, но это было сейчас. То, что случится с ними позже, Джейк не мог себе представить. Тогда он не знал, насколько сильно обозлился Хисын. Тогда он не знал, что друг на регулярной основе растворял в отцовском алкоголе вещества, туманящие его разум, сводящие его с ума и заставляющие путать реальность с иллюзией. Ли Хисын был опасен и расчётлив, жесток и обижен на весь мир за его нелюбовь. Мир для него был как отец, который его никогда не любил. Жизнь была для него как мать, которую он никогда не знал. Он был предоставлен самому себе и своей накопленной обиде. Джейк продолжал приходить в особняк, наблюдая день ото дня, как настроение его друга улучшалось. Тот словно светился от счастья после того дня, когда его брата забрали военные. Джейк пытался разузнать у родителей о наследнике семьи Ли, но все его попытки закончились грубым: "не лезь не в своё дело, если не хочешь оказаться на его месте". И тогда он решился спросить у Хисына. – Ты интересовался, как там Ли Хаджун? Мои родители не говорят ни слова, сколько бы я не пытался разузнать, – выпалил он на одном дыхании. – Я уверен, что с ним не делают ничего плохого, это ведь проект моего папы, но всё же... – Кто такой Ли Хаджун? По его тону речи нельзя было понять, шутит он или нет. Джейк опешил, потупив взгляд. Хотелось закричать. Хотелось спросить, как можно, как так можно, забыть про Хаджуна? Но он понимал, что это было бессмысленно. Абсолютно не стоило тратить усилия на то, чтобы привести Хисына в чувство. Для Джейка стало ясно: он вычеркнул из своей жизни Ли Хаджуна. Он вычеркнул его навсегда, забыв о его существовании. Его брата больше не было в его жизни, он перешагнул через него и продолжил идти дальше. Хаджун, обманутый и преданный, подсаженный на наркотики отец, Джейк просто не представлял масштабы обиды Хисына. Он не мог, в действительности не мог знать, кем был Ли Хисын на самом деле, и сколько тьмы поселилось в его сердце. По правде говоря, Ли Хисын был просто обижен и нелюбим. Он мог бы извиниться за то, каким монстром он вырос, но кто бы извинился перед ним за то, что сделал его таким? Ни отец, ни мать, ни брат, у него не было никого, кроме своих обид и желания доказать собственное превосходство. Кем был для него Джейк? Пойманной бабочкой в паучьи сети, околдованной, очарованной его харизмой, влюбившейся, следовавшей преданно за каждым его шагом. Он мог бы разорвать эти отношения, что отравляли его разум, но он отчаянно надеялся и верил в то, что Ли Хисына ещё можно спасти. Он не был таким плохим на самом деле, насколько пытался таковым казаться. Так он думал, отчаянно цепляясь за надежду. Хисын сказал: – Спасибо, что всегда следуешь за мной. Ты – единственный, кто остался со мной. Ты – единственное, что у меня есть. Он умело впутывал Джейка всё дальше и дальше, влюблял в себя глубже и глубже, продолжая твердить, что он – единственное светлое, что есть в его жизни. Если Шим Джейк исчезнет, он исчезнет тоже. – Ты со мной навсегда, – шептал он, горячо целуя его пухлые губы, – умру я, умрёшь и ты. И всё это было ровно так, как в книгах, которые Джейк читал ранее. Как в тех романах, которые ему проносила мама, он был уверен, что эта литература была запрещённой, ведь о любви ни разу не рассказывали в школе, но у него с Хисыном точно была любовь. Отверженная, отчаянная, построенная на боли и обиде. Порой Джейк задумывался, не подсадил ли его Хисын на наркотики, как своего отца, потому что его разум окончательно отключался, стоило ему оказаться в той злополучной комнате. Стоило Хисыну опрокинуть его на свою огромную постель, как Шим терял связь с реальностью. – Я бы хотел, чтобы здесь было моё имя, – шептал он, словно одурманенный, проводя кончиками пальцев по коже Джейка под рёбрами. – Я бы хотел, чтобы на мне было твоё. Чтобы каждый знал, что мы связаны. Что у нас одна вечность на двоих. Ты мой, и ты никогда от меня не уйдёшь. Тогда это звучало романтично, но сейчас, если бы кто-нибудь сказал что-то подобное Джейку, ему бы стало страшно. Ли Хисын любил цветы, но срывал их, ставя в вазу, заставляя увядать на столе. Ли Хисын любил собак, но сажал их на цепь на переднем дворе. Ли Хисын любил птиц, но подрезал им крылья, чтобы они не могли улететь. – Я люблю тебя, Джейк, – говорил он, покрывая его кожу поцелуями, и Джейку становилось страшно от этих слов. В один из дней вместо того, чтобы пойти в особняк Ли, мама велела ему собираться и быть в машине через тридцать минут. Они ехали куда-то очень долго, молчали. Их вёз доверенный водитель, мужчина, которого Джейк постоянно видел рядом со своими родителями. Отец практически не появлялся дома, оставаясь в лаборатории, но мама оставалась с ним в свободное от работы время. Она не сообщила конечной цели их пути, поэтому они просто ехали в неизвестность. Взгляд Джейка то и дело цеплялся за мелькающие деревья и поля за окном, в какой-то момент ему даже показалось, что они едут за стены Закрытого города, но он быстро перечеркнул эту мысль. За стенами им было делать нечего. Там не было ничего, кроме разбоя и убийц. Место, наполненное до краёв тьмой и обидой. Почти как сердце Ли Хисына. Возможно, его душа могла бы быть чем-то, вроде места за стенами Закрытого города в материальном мире. Мысли Шим Джейка всегда стремились к Хисыну. Когда они не виделись, он был с ним рядом в своих мыслях; когда они лежали на одной постели, его разум всё равно стремился к Ли. Но в тот единственный день он ни разу о нём не вспомнил. Джейк ожидал чего угодно, но не того, что его привезут в место, похожее на частную школу. То есть, если бы здание с огромными окнами не было бы огорожено высоким железным забором и не находилось так далеко от жилой части Закрытого города, Шим определённо подумал бы, что это школа. Или какое-то другое учебное заведение. Как только машину пропустили на внутреннюю территорию, к нему строго обратилась мама: – Выходи из машины. Пошли. Джейк выбрался с заднего сидения автомобиля, аккуратно закрывая дверь и огляделся. Аккуратно подстриженные кусты, широкие массивные деревья, отбрасывающие тень, высокие ворота с табличкой, предупреждающей о напряжении. От кого охраняли школу эти ворота? От диких зверей? Почему по ним бежал ток? – Не считай ворон, – сощурила глаза мама, схватив его за руку и поведя к парадному входу. – Я перевожусь в другую школу? – неловко подал голос Джейк. – Нет, – покачала головой та, – но тебе нужно здесь осмотреться. Это то, над чем я и твой отец работаем. Тогда Джейк не понял её слов. Работают над школой? Они решили заняться сферой образования? Тогда он подумал, что эта школа что-то вроде пансионата для гениев, самых одарённых детей, которым суждено трудиться на научную сферу Закрытого города, делать открытия и разрабатывать проекты, как это делают его родители. В реальности же всё оказалось не совсем так. – Госпожа Ли, добрый день, – поприветствовал её кто-то из персонала. Если бы это были учителя или профессоры, вряд ли бы они носили белые медицинские халаты. Но всё вокруг выглядело стерильно, правильно, в воздухе витал запах недавней спиртовой обработки, словно Джейк оказался в комнате для сдачи анализов. – Погуляй пока, – вдумчиво попросила его мама, – только не потеряйся. Джейк скривился. Ему не хотелось гулять в этом странном месте. Он знал, что мама не стала бы ему врать, но внутренний голос подсказывал, что не всё так просто. Это место ему не нравилось. А потом, войдя в одну из комнат, обставленных как учебный класс, он увидел Ли Хаджуна. Джейк сглотнул и уже хотел было заговорить с парнем, которого собственный брат сослал на эксперименты, но тот вдруг резко поднялся и словно растворился в воздухе. Вот он был здесь, прямо перед ним, и в мгновение ока комната оказалась пустой. Действуя на инстинктах, Джейк сорвался с места и выбежал в коридор, оглядываясь по сторонам. Хаджуна нигде не было. – Он же не мог далеко уйти, – обеспокоенно прошептал сам себе под нос Шим, бегая по пустым коридорам странной школы. Комнаты, классы, коридоры сменяли друг друга, но ничего не нарушало зловещей тишины вокруг, кроме шагов самого Шим Джейка. Словно он был единственным живым человеком, находящимся в холодном здании. Почему же Хаджун был здесь? Почему его сюда привезла мама? Были ли связаны те странные эксперименты, после которых не возвращались домой, с проектом его родителей? Что это были за опыты, и почему Хисын так боялся здесь оказаться? – От тебя пахнет кровью. Голос, прозвучавший вдруг посреди окружавшей Джейка тишины, оглушил его. Шим визгнул от неожиданности, обернувшись и наткнувшись взглядом на высокого парня. Первыми, что он увидел, были его глаза: умные и пытливые, словно пытавшиеся забраться по кожу. Весь его внешний вид кричал о равнодушии и заносчивости, но тем не менее, очень отличался от наследников семьи Ли. Тёмные, мягкие на вид волосы, спадали на его бледное аристократичное лицо с россыпью тёмных родинок. – Прости? – потрясённо переспросил Шим. – Кажется, ты поранился. От тебя пахнет кровью, – медленно повторил тот, словно он привык к тому, что его понимают не с первого раза. – Что ты здесь делаешь? – Я просто пытался найти своего знакомого. – Нет, – покачал головой незнакомец, – я имею в виду, что ты вообще здесь делаешь? Ты не... Ты не такой, как мы. Джейк еле-еле успел прикусить язык, чтобы не переспросить, такой – это какой? – Меня привезли сюда на экскурсию, что-то типа того, – мягко улыбнулся он, пытаясь продемонстрировать незнакомому парню свой дружелюбный настрой. – Тебе здесь не место, – он кисло отзеркалил чужую улыбку. – У меня есть пластыри наверху, в моей комнате. Лучше обработать, пока другие не заметили. Кто другие? И что они должны заметить? Джейк даже не понял, когда успел пораниться, но, подняв руку и осмотрел своё запястье, он и правда увидел непонятно откуда взявшиеся царапины. Словно он провёл по своей коже тонкими лезвиями бритв. – Меня зовут Пак Сонхун, а тебя? – представился он, ведя своего нового знакомого вверх, по лестнице. На Шима вдруг напало чувство ностальгии, как несколько лет назад его схватил за рукав пиджака Хисын и увёл наверх к себе, в комнату, в ту самую, в которой теперь его разум растворяется, словно сахар в горячей воде. Только ощущения отличались. Если в тот раз в особняке Ли Джейк чувствовал липкий страх от неизвестности, то сейчас он чувствовал спокойствие. Словно на подсознательном уровне доверял Сонхуну и его намерениям, знал, что парень, выглядящий на вид младше его, не мог обидеть, не мог сотворить с ним что-то плохое. – Джейк, – растерянно ответил, наконец, он, прокашлявшись. – Я Джейк. – Хорошо, Джейк, – кивнул ему новый знакомый, толкая деревянную дверь вперёд, позволяя пройти в своё жилище. – Давай поищем то, чем можно обработать твою руку. Комнатка была небольшой. С тёмными коричневыми шторами, навешанными на окно, едва пропускающие солнечный свет. Со странными обоями непонятного болотного оттенка, с железными кроватями и светлым постельным бельём, скомканным на обоих постелях так, будто на них не спали, а танцевали дикие танцы. Прикроватные тумбочки, заваленные учебной литературой, чугунная батарея с облупившейся краской, вот и всё убранство. Противоположность богатого особняка семьи Ли с сочетаниями золота и дерева, картинами в толстенных рамах и дорогущими вазами по углам. Сонхун махнул рукой на одну из кроватей, а сам принялся копаться в ящиках тумбочки. Джейк задумчиво осматривал рисунок на обоях, то ли цветочки, то ли какую-то неведомую абстракцию. – Так, нашёл. Его новый знакомый опустился перед ним на колени и выжидающе посмотрел на чужую пораненную руку. Джейк неловко вытянул её вперёд. – Не считай меня за психа, – он смущённо пробурчал себе под нос, притягивая к себе руку Джейка ближе и легонько касаясь её смоченной ватой, – но твоя кровь имеет сладкий запах. Как отвар из фруктов. – Мне считать это комплиментом? – изумлённо спросил Шим. – Фактом. – Хорошо, – кивнул тот. – Нам нужно закончить быстрее, чем вернутся Николас и Майя, – выдохнул Сонхун, выкидывая использованный кусочек ваты, – Николас начнёт буянить, учуяв запах человека. Джейк пропустил мимо ушей имена, которые не были для него чем-то важным. Вероятно, это были имена других ребят, проживающих здесь, в этом странном месте за высоким железным забором, вдали от цивилизации. – Что это за место? – коротко спросил он. – Это место создали твои родители, – криво усмехнулся Сонхун, – разве ты не знаешь? Что это за место, и для чего все мы тут? – Мне ничего не рассказывают, – злобно ответил Джейк, когда его пострадавшая рука была заклеена пластырем. – Тогда я не буду нарушать традицию, – грустно улыбнулся Пак, поднимаясь на ноги, чтобы посмотреть на своего нового знакомого сверху вниз, – ты выглядишь как тот, кого я никогда не смогу забыть, Джейк. Как такое возможно? – Не ври. Как ты мог это увидеть? – полюбопытствовал Шим. – Это нельзя увидеть глазами, – пожал плечами тот, – глаза слепы. Зорко лишь сердце. Джейк вдруг почувствовал, что хочет вернуться домой, но возвращаясь своими мыслями куда-то далеко от этого места, он вдруг понял, что дома у него в этом мире нет. Ни его место жительства, куда он вернётся с матерью, ни комната Ли Хисына, ничто из этого не могло считаться его домом. Теперь. Он словно имел голос, но был обречён на вечное молчание. Ведь его сердце видело и чувствовало темноту того, что билось в груди Хисына. Но молчало, смирившись. Он больше в действительности не понимал себя, и он не мог знать, что обретя нового знакомого в лице Пак Сонхуна, вдруг потеряет свою личность окончательно. Тут взгляд Джейка неожиданно зацепился за одну деталь. – Твои ногти, – начал он, – они чёрные. Сонхун только пожал плечами снова. – Твои родители решили, что так мне больше подходит. Если бы в тот день Шим Джейк узнал правду и понял, в какое место его привезли на экскурсию, изменилось бы что-нибудь? Или он продолжил молчать, возвращаясь в постель Ли Хисына, одержимого им, любящего, шепчущего сладкое: "ты никуда не уйдёшь". Пришёл бы он тогда к мысли, что Ли Хисын любит его той любовью, которую он никогда не сможет понять? В действительности бы ничего не изменилось.Настоящее время.
Витиеватые буквы чёрного цвета сложенные чужим именем под его рёбрами, как бы сильно Джейк хотел взять в руки нож и вырезать их навсегда. Словно это отрезало бы часть его жизни, его прошлых ошибок и неудачных решений, словно это помогло бы ему тогда не молчать. Собственное отражение в зеркале на миг показалось ему совсем чужим. Но Шим продолжал смотреть, разглядывать имя, словно прикованный к зеркалу. Позади послышался шорох одеяла. – Ты не избавишься от него, – послышался мужской бархатистый голос, – я же говорил тебе. Ты со мной навсегда. Умру я, умрёшь и ты. – Лучше бы я умер, – честно признался Джейк. – Никогда, мой милый. Этого не случится. Если ты умрёшь, поверь, я найду способ достать тебя с того света. – Не сомневаюсь, – мрачно усмехнулся Шим, наконец, отходя от зеркала в поисках рубашки. Полуобнажённый Хисын лежал, закутавшись в шёлковые простыни, контрастировавшие с его светлой кожей. Его взгляд оставался пристальным и наглым, он скользил им по силуэту Джейка, зная, что тот принадлежит ему всецело и полностью. Что он – его единственный. – Не забывай, мой милый Джейк, – продолжил он со сталью в голосе, заставляя мужчину напряжённо выдохнуть, – ты будешь делать всё, что я скажу, чтобы твой любовник жил. Одно неверное движение, один взгляд, который я расценю, как предательство, и Пак Сонхун станет новым подопытным в моей лаборатории. – Ты чудовище, – цедит Шим, стиснув зубы, пожирая мужчину взглядом, застёгивая рубашку на все пуговицы, застёгивая свою растерзанную душу с обнаруженными слабостями. – Всё, что меня задевало, порицало, заставляло дрожать, болело, всё это – убили. Я мёртв, – холодно ответил он. – И теперь, убивая других, я по-настоящему ощущаю себя живым. Если я чудовище, то весь мир – чудовище. Но пока ты рядом со мной, пусть и не добровольно, пусть ты спишь и видишь, как перерезать мне глотку, я остаюсь живым. Я чувствую, что моя жизнь небезнадёжна. Я никогда не позволю тебе уйти. Он ведь предупреждал Пак Сонхуна, что ему нужно покинуть это место. Он ведь говорил, но даже со своей предусмотрительностью и осторожностью умудрился попасть в ловушку в очередной чёртов раз. Знал бы в действительности тогда Шим Джейк, что любовь Ли Хисына будет такой. Что она вдруг окажется синонимом для безумия, для неуклюжести, для безрассудства. Что она будет похожа на мучение, безнадёжное и неистовое стремление к обладанию, которое могло бы быть утолено только в том случае, если бы Ли Хисын полностью поглотил душу Шим Джейка, впитал бы и усвоил каждую частичку его тела. Только в том случае Ли Хисын бы насытился. Знал бы в действительности Джейк, что ему не следовало пересекать порог особняка Ли в тот чёртов день.