Где-то нужен человек, чтобы сидеть в баре и жалеть себя? Давайте контракт, я всё подпишу.
Это Куроо Тетсуро и его личная жизнь. А точнее — её отсутствие. Они не зря общались с Кенмой, потому что кое-что общее у них было — задротство. Просто Кенма прожигал время за компьютерными играми, за десятичасовыми стримами, порой доводя глаза до жуткого состояния (Кенма, в твоих глазных яблоках скоро не останется капилляров, приляг и поспи), а Куроо прожигал большую часть своей жизни за учёбой. В школьные годы учёба множилась на деятельность в волейбольном клубе, но волейбольный клуб хотя бы предоставлял возможность общаться, развиваться, играть с другими школами, ездить в тренировочные лагеря, а университет предоставлял студенческий билет, зачётную книжку, кафедру вредных, вечно на что-то обиженных стариков и хронический недосып. Куроо общался с одногруппниками, ходил с ними в караоке и пил пиво в баре, морозил задницу на курилке, хотя сам не курил и никогда даже не пробовал, обсуждал преподавателей, даже ходил на всякие студенческие собрания, участвовал в научных конференциях, но. Блядское но. Никакой личной жизни. Казалось, что никому не было до этого дела. При этом все вокруг с кем-то да встречались и проводили время вместе; не как одногруппники или друзья, не как приятели или хорошие знакомые, а как парочки. Напрашивался неутешительный вывод: никому не было дела до отношений с Куроо Тетсуро. У Куроо каждый раз дёргался глаз, честное слово. Он не понимал, что с ним не так. Он, конечно, не был каким-то неебическим красавцем (и это не комплексы, боже, нет, у него всё в порядке с самооценкой, он просто старался быть объективным). (И абсолютно неважно, что красота — это ну очень субъективная штука). Он был высоким и крепким, харизматичным и смешным, а ещё с мозгами. Ну чем не жених, а? Тем не менее, тому же Кенме, например, всегда доставалось больше шоколада на День Святого Валентина. Кенма не любил шоколад, за редким исключением мог съесть разве что яблочный пирог, поэтому отдавал весь шоколад Куроо, игнорируя шуточки из разряда: слушай, я знаю, мы дружим с глубокого детства… Кенма закатывал глаза. Просто заткнись. Иначе я не буду проходить за тебя уровень в игре. Куроо почти всегда хотелось в шутку обидеться, а ещё хотелось совсем не в шутку сказать: лучше пройди за меня уровень в личной жизни. Закадри кого-нибудь за меня. А я приду и порадуюсь. Куроо даже смотрел какие-то вебинары и уроки по мастерству пикапа; не спрашивайте. Он флиртовал — или пытался флиртовать, он ухаживал — или пытался задушить заботой, и всё это — безрезультатно. Банально не дёргал девчонок за косички — и уже хорошо. Потому что, например, у парней косичек не было. В старшей школе ему до одури понравился парень из другой школы. Впервые они встретились на тренировочном матче, и Куроо так и застыл истуканом, пялясь на него через сетку, оценивая рост (он был выше на полголовы точно) и худощавое телосложение, незаинтересованное уставшее лицо, тонкие пальцы, пушистые светлые ресницы за стёклами очков; Куроо тогда поплыл, потёк слюнями, и Кенме пришлось скривиться и бросить в него полотенцем. На, вытри. Смотреть противно. В тренировочном лагере они встретились снова и даже пару раз зажимались по углам, но после этого — ничего. Просто короткая интрижка, которая не привела ни к чему большему. Куроо был погружён в учёбу с головой, и на третьем году старшей школы у него катастрофически не хватало времени ни на что. Он готовился к вступительным в университет, всё ещё играл в волейбольном клубе, параллельно ходил на дополнительные вечерние занятия и занимался с репетитором онлайн поздними вечерами. В университет он поступил без каких-либо проблем; у него были потрясающие высокие баллы и отличная характеристика. В списке поступивших на биохимический факультет он светился в пятёрке лучших. Повод для гордости родителей и самого себя. Куроо гордился собой, но недолго. Он наивно полагал, что если начнётся студенческая жизнь, начнётся и всё остальное. В том числе — какая-то романтика. Но её попросту не было. Перекати-поле вместе с неловкими попытками кого-то закадрить с помощью нелепых и тупых подкатов, когда-то услышанных на тех самых вебинарах и уроках. Куроо не подавал вида. Он улыбался нагло, редко — мрачно и жутко, много шутил над парочками вокруг, имитировал рвотные позывы, когда кто-то из его окружения в красках обсуждал подробности из личной жизни, и, глядя на него, никому не приходило в голову, что Куроо, просыпаясь по утрам, подходил к зеркалу, долго смотрел на себя и задавался одним-единственным вопросом: что со мной не так? Учебники, дополнительная литература, методички, пластмассовые папки с распечатками заданий от репетиторов пылились на полках, и порой от быстро брошенного взгляда на них становилось тошно. Иногда ему казалось, что всё это было зря. Зря он столько времени тратил на учёбу, зря он столько времени терял над учебниками, закрепляя в себе знания литрами кофе и энергетиками. Он даже не ел тогда особо и всё равно старался держать себя в форме, насколько это было возможно. Бокуто ведь тоже поступил в университет, как и Куроо. И нет, он не был глупым или тем более не был тупым, но Куроо редко видел того за книжками. Бокуто, конечно, бегал с пылающей задницей, когда начались вступительные экзамены, и находился на грани нервного срыва, но у Бокуто был Акааши. Акааши, который помогал ему со слабыми предметами. Акааши, который серьёзным тоном наказывал ему делать перерывы на отдых. Акааши, который смотрел на Бокуто с особым трепетом во взгляде и искренне улыбался, когда тот, светясь от счастья, рассказывал, что переступил порог по проходным баллам и что мог попасть на то направление, которое хотел. Куроо тогда тоже радовался, причём по-настоящему. Но в груди всё равно что-то отчаянно скребло и ныло. И, пожалуй, это — неплохое оправдание тому, что в один из холодных и одиноких вечеров Куроо собрался с духом, взял телефон в руки и… скачал себе, боже упаси, тиндер. Это была его последняя надежда.Часть 2
28 февраля 2023 г. в 16:54