Трудоголизм и медицина

Отпиваю кофе, чувствуя, как сахар со дна стаканчика падает на язык, а после хрустит на зубах. Автоматный кофе меньше, чем за полгода стал для меня чем-то вроде нейростимулятора, хотя до того, как начал работать, не пил кофе вовсе. Стаканчик, не глядя, кидаю в мусорку под столом и пальцами стучу по корпусу макбука, бегло просматривая гугловую таблицу. Снова цифры не сходятся, а наши аналитики только ворон считать умеют, поэтому сам нахожу ошибку в пару лишних нулей в последней ячейке и спешу отзвониться в партнёрский фонд, чтобы огорчить размером прибыли. Теперь постоянно мечусь между беззвучным и вибрацией на телефоне, потому что ни то, ни то не подходит под мой рабочий график. Никогда не получается найти золотую середину. Либо я на обсуждении контракта с инвестором впопыхах сбрасываю звонок от мамы, либо, пялясь в экран компьютера в офисе, пропускаю звонок от начальства. В некоммерческой сфере все злые, как черти, особенно в моём штате, и мне в любом случае влетает за бестактность и несоблюдение рабочей этики. Всё потому, что я работаю всего ничего, а уже на неплохой должности. Нынешние владельцы крупных НКО к своим благотворительным биржам идут годами, а я уже сейчас при желании мог бы открыть свою организацию. Мог бы, конечно, мог бы, но… Обжёгшись, отдёргиваю руку от отверстия вентиляции на маке, а после замечаю, что он шумит, как самолёт на взлёте. Выдыхаю и откладываю телефон на стол, экраном кверху, чтобы точно заметить внезапный звонок. Почти пропустил такой сегодня утром, от мамы, конечно же. Она настояла на том, чтобы я прошёл полный медосмотр, уж очень обеспокоена моим состоянием. Я сначала думал, она шутит, но эту женщину моё снисходительное отношение возмутило, и она стала со всей серьёзностью требовать, чтобы я на следующей же неделе принёс ей справку. Говорит, что я зарываюсь на работе, и нужно быть уверенным, что не успел посадить здоровье. Что я действительно растерял, так это чувство юмора, оно потонуло под тонной дел и усталостью, и порой, я думаю, что это моя главная потеря. Заглядываю в своё расписание и отодвигаю офисный стул. Сметаю отросшие волосы с глаз и, натягивая пальто, обещаю точно забежать в парикмахерскую, когда будет время. Отрасли, проклятые, настолько, что на одной из последних встреч с директором благотворительного фонда, он намекнул, что для предстоящей конференции мне стоит сменить имидж на более презентабельный. А пока запираю кабинет и торопливо прячу ключи в карман. Понимаю, что снова опаздываю и кляну себя который раз. Я бы не отказался от личного помощника, но деньги, которые могли бы уходить на него, идут на оплату места в доме престарелых, няньки для моей сестры и иногда на счета за мамин дом. Вот тебе и перспективный работник, который может основать свою организацию. Остатки зарплаты уходят на собственные счета, такси и еду, а моё время разорвано на две части между семьёй и текущей работой, на которой я больше не могу сдвинуться с мёртвой точки. Хорошо хоть у меня есть медицинская страховка и за треклятый осмотр, на который я всё же выкроил время, мне платить не придётся. Жмурю глаза от яркого света в проходе между столами. Офис похож на большой муравейник, шумный и постоянно в движении. Пока пробираюсь между секций, локтём задеваю чью-то кружку, слышу отчётливый стук керамики о пол и громкий треск, слышу смазанную ругань за спиной и поворачиваю к лифту, вспоминая во сколько завтра встреча с директором. Медосмотр в потоке дел стал только очередным звеном. Я думаю о контент-плане, когда сажусь в такси, думаю о погрешностях в отчётах, когда на автомате толкаю дверь больницы, прокручиваю список участников конференции в голове, когда захожу в кабинет. В первый, во второй. Почти не слушаю, что мне говорят врачи, отвечаю кратко, забираю новые бумаги, что мне дают, и настолько в своих мыслях, что очухиваюсь лишь когда в ушах звучит отчётливая просьба раздеться. Понимаю, что успел добраться до кабинета то ли уролога, то ли проктолога, рассредоточено смотрю на доктора, который повторяет просьбу и снова погружаюсь в свои мысли. Слышу дальнейшие слова фоном, ложусь на кушетку, как просит меня, и думаю о дедушке. Последний раз его пребывание в доме престарелых я оплачивал в прошлом месяце, но его самого так навестить и не удалось. Возможно, заеду сегодня, если успею до окончания приёмных часов. Складываю руки перед собой и чувствую холодное прикосновение сзади, сначала также фоном, неотчётливо. Наконец вспоминаю имя начальника пресс-службы, которому должен позвонить сегодня, пока палец, смоченный в геле не надавливает на задницу, а после проталкивается в анус. И не абы как, а почти на всю длину и сразу упираясь куда-то в кишке так, что у меня спину будто молнией прошибает. Широко раскрываю глаза и вот теперь действительно очухался. Доктор всё это время что-то говорил, и я в момент «пробуждения» услышал только окончание фразы, ощущая, как к лицу стремительно приливает кровь и прокручивая в голове теперь одну единственную мысль — «какого чёрта?!». — …когда последний раз? Палец продолжает давить и легко ёрзать по точке в кишке, пока я руками судорожно вцепляюсь в кушетку. Теперь я более, чем сосредоточен. Я чувствую жёсткую ткань одноразовой салфетки под собой, чувствую широкую ладонь в перчатке у себя на заднице, как кожу задевает рукав его халата, как в палате пахнет дезинсектором, могу поспорить, что где-то на подоконнике стоит паровой освежитель воздуха — я сейчас готов отвлекаться на всё что угодно только не на ощущения внутри. — А? — с момента, как процедура началась прошло лишь пару мгновений, и ещё никогда я так остро не чувствовал время. Сердце начинает стучать в ушах. Я бы с удовольствием поднял взгляд, чтобы поразглядывать комнату и найти тот освежитель, но нужно оторвать голову, а я не могу пошевелиться. Я стараюсь думать о работе, но ощущения внизу настолько острые, что их уже больше не может затмить любая другая мысль. Я сдаюсь. Тихо выдыхаю, судорожно вспоминая, что это, кажется, моя простата сейчас под его пальцем и стараюсь не трястись слишком очевидно, пока судорожно соображаю откуда такая реакция. — Я спросил, когда вы были на приёме у проктолога последний раз, — голос мужчины звучит дежурно-спокойно, и я боюсь, как сильно будет отличаться от него мой собственный. — Всё в порядке, мистер Дэвис? — Я не был раньше, — давлю через зубы, но на удивление собранно. — Всё нормально. — Странно, что вы смогли как-то избежать осмотра предстательной железы, — теперь в голосе за спиной проскакивает удивление. Вдруг замечаю, что речь у него поставленная, сам этим занимался, оттачивая мастерство разговоров с клиентами. Замечаю, что голос у врача глубокий, даже красивый, и гоню эту мысль подальше. — Это стандартная процедура, осмотр на предмет патологий, занимает немного времени. Как так вышло, что вы ни разу не были у проктолога? Я знаю, что врачу до лампочки, как так получилось, и этот вопрос призван отвлекать меня от процесса. Пока он продолжает медленно массировать точку внутри моей задницы, я вспоминаю времена, когда ещё смотрел порнуху и, что именно в эту так называемую железу обычно утыкается член другого мужика, чтобы доставить удовольствие тому, кто снизу. Мне от осознания становится совсем паршиво, мысли роем в голове, и я вдруг перестаю дышать, когда понимаю, что у меня встаёт. Первичная острота ощущений сменилась тупым удовольствием, которое отдавалось дрожью в позвоночнике и тяжестью в паху. У меня не стояло, наверное, год, я ни с кем не спал и того больше, и сейчас, в кабинете врача с растущим стояком, в раскорячку, я чувствую себя больным идиотом. Мне пиздец. Встаёт, как назло, быстро, и доктор явно это замечает. Я точно сейчас красный, как рак, и очень хочу истерически засмеяться. Дышу порционно, сквозь зубы, и совершенно неуместное желание прикоснуться к себе внизу стучит в голове набатом. Вопросов док больше не задавал и вскоре остановился, с хлюпаньем извлекая палец. — Одевайтесь. Я очень стараюсь выдохнуть неслышно. Доктор у меня за спиной с треском сдёргивает с руки перчатку, кидая в ведро, и я сглатываю, поднимаясь на непослушных руках. Упорно смотрю вниз, нашаривая джинсы с бельём, а после начинаю быстро их натягивать. — Патологий нет, консистенция здоровая, однако советую у врача проверяться регулярно. Слушаю его красивый голос пылающими ушами и очень надеюсь, что он сейчас занят своими делами, а не терпеливо ждёт, пока я закончу. Запихивать стояк в боксеры было почти больно, а уж застёгивать поверх ширинку настоящее наказание. Когда вынужденно поднимаю на него взгляд, чтобы забрать бумаги, то думаю, что доктор если и старше меня, то явно не намного. Приятное лицо, каштановые волосы, светлые глаза. Мне очень хочется тупо пошутить, но даже про себя не выходит составить слова в предложения. Я принимаю бумагу из его рук, поворачиваюсь к двери и, чертыхнувшись про себя, опускаю взгляд на джинсы. В коридоре одной из самых известных больниц штата явно будет много зевак, а гардероб с моим пальто, которым я мог бы прикрыться, на первом этаже. А я на втором. Да даже если я прямым рейсом побегу в туалет, то всё равно предстану на всеобщее обозрение. То, как сильно у меня выпирает ширинка ну нужно постараться не заметить, и я хочу застонать в голос от осознания этого сюра. — Нужно? Оборачиваюсь и вижу, как доктор протягивает мне широкую пластиковую папку. Я краснею, кажется, ещё больше. Он увидел, что узкие полоски бумаги мой стояк точно не прикроют и просто протянул мне папку. Пиздец. И насколько это рядовая ситуация на осмотре? У него там отдельная полка под такую канцелярию? Одобрительно неловко хмыкаю и, прикрыв пах, на негнущихся выхожу из кабинета. До туалета добираюсь будто целую вечность, а когда в кабинке стаскиваю бельё, то тут же прикусываю ребро ладони и жмурюсь, чтобы ненароком не издать лишних звуков. Терпеть уже было действительно больно. Я мутно смотрю на кафель на стене, облокачиваясь спиной на дверь, откидываю голову и обхватываю ствол свободной рукой. Как назло, перед глазами его лицо стоит, то ли остатками стыда, то ли из-за шутки подсознания, и пока я снимаю напряжение, то формально выходит, что дрочу на него. Справляюсь без прикрас и особых стараний, просто хочу, чтобы упал наконец, а я получил разрядку. В итоге кончаю и вздрагиваю так, что хватаюсь за стену руками в попытке удержать равновесие. На голову наплывает туман, и вот теперь я действительно чувствую, что устал. Лёгкая пелена перед глазами медленно тает, приятная нега растворяется в теле, сменяясь тяжестью. Наклоняюсь, чтобы туалетной бумагой стереть семя с унитаза и физически ощущаю свои мешки под глазами. Да уж. Думал, что из-за работы уже больше не встанет, но у меня ведь всегда всё через жопу.