Моря и травы

      - Тебе надо косы переплести, - гладит сына по волосам Нейтири. Пряди у лба уже давно не стянуты в плотную вязь, а растут ровно и вздымаются.       - Дреды, дреды лучше всего, - отзывается отец, чиня гарпун.       - Или просто подрежь, - проводит от затылка вверх по своим коротким волосам Кири.       - Пучок, как у местных, - поддакивает Ло’ак.       - У тебя тоже всё растрепалось, умник. Так что, ровняем? – вытаскивает нож Нетейам. Брат шипит.       - Сели живо, а не то оба с армейским ёжиком ходить у меня будете, - гаркает Джейк. Было время, когда он так и определял свою жизнь – пока ходишь почти под ноль, значит в жизни всё нормально и по плану, только начинают отрастать и ты ничего с этим не делаешь, значит что-то идёт по херам.       Мальчишек быстро окружают сначала женщины семейства, а потом и отец не теряет возможности поржать. В четыре пары рук они расплетают косы. Нетейам, чтоб времени не терять, начал уже плести какое-то украшение.       - Не справедливо, - косится в сторону брата Ло’ак. Если у Джейка в человеческом виде волосы чуть завивались, то у младшего сына волосы вились, как у меткайин, стоило им намокнуть или быть заплетёнными. А у Нетейама как у матери, ровнее стрелы, как не заплетай.       И вот теперь, один сидел с пучком мелких кудряшек, торчащие во все стороны, будто током ударило, а второй в ореоле ниспадающих прямых локонов.       - Тебе точно надо пучок, как у твоего дружка Аонунга.       - Твоего дружка.       - Твоего дружка.       - Твоего дружка, - толкает брата Ло’ак.       - Твоего дружка, - толкает в ответ Нетейам.       Так и толкались, пока из-за очередного толчка не натянулась одна прядь Ло’ака, зажатая в кулаке Джейка.       - Аа-а-а-а!       - Сиди смирно. И ты тоже угомонись.       - Эй, лесные! – забегает внутрь шатра Ротксо. За ним следом Аонунг, нечаянно толкая друга прям на Кири.       - Эй! – дёргается та и тащит в свою очередь за волосы Нетейама.       - Кири, пусти!! – сшибает тот Ло’ака.       В итоге в орущий ком затягивает заодно и Тук с Джейком.       - О, Эйва, - возводит глаза к потолку Нейтири.       К моменту, когда в шатёр прибежала ещё и Цирея, они распутались.       - А я говорил, нормально всё было,- держится за голову Ло’ак. – Ребят, привет. Точнее, Аонунг. Тебе мы не рады, - косится он на Ротксо.       - Так это он меня и толкнул!       - Что вы делаете?       - Косы переплетаем. Но, наверное, нас просто наказывают, - бурчит Ло’ак. – Вам чего?       - Хотели позвать гулять вечером.       - К вечеру вы же закончите? – смеётся Аонунг.       - Надеюсь…       Нейтири проводит гребнем по волосам старшего, распутывая образовавшийся клок. Ротксо уже ушёл, да и Аонунг было развернулся, но потом обратил внимание замершую сестру, не отрывающую взгляда от Нетейама. Свободные от плетения волосы стали ещё длиннее.       - Что, сестрица, уже сомневаешься, того ли брата выбрала?       От удара мальчишка вылетает из шатра, чуть ли не падая в воду.       - Ого!       - Цирея!       - Вау… - тянет Кири.       - Ждём на берегу после затмения, - продолжая мило улыбаться, выскакивает девушка.       - Она мне нравится, - кивает Нейтири.       - Ты в себе? Опять перегрелся?       - Ну, правда, там доплетёшь.       - Если Аонунг будет тебя доставать, я кину в него песком, - обнимает Нетейама за плечи Тук, прильнув к брату. В то время, как Ло’ак хотел то ли стукнуть его, то ли оставить, зато Кири готова была силком волочить.       - Ты давно ничего не мастерил, - тянется к волосам сына Нейтири. Они так и остались распущенными. Вода и солнце не успели ещё сделать их жёсткими, и на ощупь они были мягкими, как лёгкий ветерок. Или та самая вода, когда проводишь в ней пальцами, пытаясь загрести.       - Привыкал к материалам, - поднимает он прозрачную, с лёгким оттенком, бусинку на свет огня. В лесу бусины из камней, дерева или кости; все тяжёлые, плотные.       - Бисер, - называет их местное имя Ло’ак.       - Стекляшки. Впервые их делали из стекла, - отзывает Джейк, и на всякий случай указывает вытащенной, тлеющей деревяшкой в небо, - Там.       - А звезды похожи на бисер, - открывает рот Тук.       Нейтири же улыбается. Сын приносит новые слова, муж – старые. Как перестали раздражать небесные слова, теперь не раздражают водные. Она принимает их, она рада им.       - Сделаю, значит, тебе созвездия, когда с этим закончу, - улыбается младшей Нетейам, чуть склоняясь, стукнувшись лбом о лоб. Туктирей просияла почище всех звёзд.       Нейтири достаёт одно из своих украшений, повязав через лоб и затылок сына.       - Ты так красив.       - Ещё бы, он же твоя копия, - отзывается Джейк, а потом смотрит на младшего. – А ты в меня, прости.       - Поддержал! – разводит и хлопает руками по бедрам Ло’ак.       - Не переживай, у тебя мои губы, - целует того в висок Нейтири. Мальчишка, закатив глаза, пытается отстраниться. Тук переводит взгляд от матери к отцу, пытаясь понять, в кого пошла она. Сама бы она хотела быть похожей на сестру.       Кири поправляет нить за ухом Нетейама, и распрямляет спутавшуюся прядь.       - Свои отрастить не хочешь? – поднимает он взгляд на сестру.       - Не-а.       - Ага, красачик в семье ж у нас ты.       - Красавчик в семье у нас я, - парирует Джейк.       - То есть и я?       - О, тогда вам тоже нужно что-нибудь. Выбирайте: ожерелье, браслеты, па, брат?        - Отлично, сделаешь это всё на пляже, пошли, ну, - вскочив, младший тянет брата за руку. Но тот вырывается.       - Понятно, - Кири вскакивает, загребая весь бисер.       - Ты чего?!        - Догоняй! – показав ему язык, сестра бежит дальше.       Нетейам следом, он выше, да и как бегун лучше. На воде у Кири больше преимуществ, но с такой сыпучей ношей нырять не вариант.       - Опаздываешь? Видимо, у илу и то лучше с чувством времени, - насмешливо раздаётся снизу. Ротксо ехал в воде параллельно дорожкам. Нетейам уже догонял.       Кири запрыгивает за спину мальчишки:       - Быстрее! Быстрее!       - Пока! – машет рукой Нетейаму Ротско, сворачивая в сторону и улепётывая на всех парах. – Держись крепко… лесная девочка.       Кири пинает его плечом, но тот только улыбается.       Они сидели на берегу небольшого островка. От кучи плоских скал вокруг он отличался наличием песка и какой-то растительности, но размеры его были весьма скудны.       Затмение давно наступило, всё ещё длился сезон, когда не светили ни Полифем, ни Альфа-Центавра - хоть А, хоть В. Были лишь точечки звёзд и свет океана. А сейчас и костра, вокруг которого села компания.       Кири сразу отдала бисер, Нетейам пошипел, но остался.       - Так красиво, - склоняется над ним Цирея, проводя пальцами по плетению.       - Я обещал Тук сделать следующей, хочешь, потом и тебе? – ему было бы уютнее смотреть на мерцающую поверхность бусин, чем поднимать взгляд на Цирею, но иначе выйдет грубо, а объяснить… Забавно, забавно…       - Буду очень рада.       - Конечно, у тебя ж мало цацек, - закатывает глаза Аонунг.       - Просто на ней они смотрятся, в отличие от тебя, - язвит Кири.       - Эй, слышь!       - Всё явно, он хочет быть следующим на очереди, - издевательски хлопает парня по плечу Ло’ак.       - Я сейчас вами всеми начну костёр тушить.       - ЗАТУШИТЬ КОСТЁР ПО-СКАУТОВСКИ! – вдруг хором орут четверо Салли.       - Скаунски?       - Не-е-е-е, приятель, - резко сделав рывок, Нетейам зажимает локтем шею Аонунга, натирая костяшками его макушку, - «по-скаутовски», и тебе лучше не знать, что это значит.       - Пусти!       Нетейам его отталкивает, смеясь.       - Вы до сих пор все странные!       - Не благодари.       - За это и не благодарят!       - Почему мы тут? – оглядывается Кири.       - Конец сезона Полной Ночи же! Время историй!       - Страшных? – в надежде подаётся вперёд Кири. Тук тут же навостряешь ушки.       - Само собой.       - Класс, - сжимает кулаки Ло’ак.        Нетейам с предвкушением передёргивает плечами. Давно они друг другу байки страшные не травили, как Тук будет реагировать? Сейчас глазки загорелись, а потом хвостом трясти будет? Клюнет ли она ещё на уловку с бесстрашным Макто?       Ещё вокруг стояла полная тишина, вода не плескалась, словно застыв, морские животные тоже как позасыпали, не издавая привычных звуков. Тихих, но постоянных. Только сейчас все это поняли, вертя ушами, в надежду услышать знакомый цокот или писк.       - Сейчас всё спит, лишь крупные хищники нарезают круги вокруг, в ожидании, когда мы спустимся к ним в пасть, - зловеще-радостно начал Аонунг.       - И как же мы вернёмся домой? – шепчет Кири.       - Никак, мы тут до утра. Это один из самых отдалённых островков. Несколько суток перед окончанием сезона всё море как в спячку впадает.       - Кроме акул? – ехидничает Нетейам, не отрывающийся от рукоделия.       - Они никогда не спят, - вступает в разговор Ротксо. – Они всегда наготове.       - И не только они.       - Да, есть много подводных чудищ, о которых вы, сухопутные, даже не слышали.       Нетейам с Кири тут же поворачиваются к Циреи, которая не даст соврать.       - Правда, морское дно имеет много секретов. Зубастых.       - Ох, - только и выдает Ло’ак в предвкушении хорошей байки.       - Поразите нас, - поддакивает ему брат.       - А у вас самих, кстати, есть истории?       - Множество.       У Ло’ака есть чисто местная, Паякан рассказывал. Там внизу, на дне, множество деревень. Море слизывает сантиметр суши за сантиметром, из года в год. Когда лицо Циреи покроют морщины, а у Тук будут свои дети и дети её детей, вода будет плескаться не под их жилищами и дорожками, а вровень с ними, а то и выше. Берег будет отодвигаться дальше и дальше, а жилища нави не вмешиваются в природу, а сосуществуют с ней, потому в них нет ничего долговечнее костей тех, кто их строил, и значит, на морском дне вскоре не остаётся ничегошеньки. Но толкуны помнят, пересказывая друг другу эти истории из поколений в поколения, о том, как их предки плавали с теми, кто давно превратился в налёт соли. Паякан часто спускался на самое-самое дно, не волнуясь, что не хватит дыхания до поверхности. Ему всё равно, а представлять среди наслоений породы и ила жизнь тех, кто был до него – было тоскливо и захватывающе. Ло’ак бы сам хотел посмотреть.       - Ну, пока обдумываете, вот, - достаёт Цирея сумку из-за спины, брат с другом делают то же.       - Что это?       - Еда, дурень!       Это была настолько высушенная рыба, что поверх выступила соль. Нетейам первый тянется понюхать.       - Не морщись. Я от вашей вяленой акулы тоже был не в восторге.       - А, а почти всё слопал, видимо, потому что хотел уберечь всю семью от неё, да? – закатывает глаза Цирея. – Это наше любимое блюдо, - протягивает она рыбину рядом сидящей Кири. – Запах поначалу может показаться странным, но она очень вкусная. Мы солим и сушим на солнце её несколько дней.       Из всех Ло’ак первым отваживается откусить. И тут же подавился и закашлялся.       - Воды!       Нетейам ножом чуть стесал верхний белый слой.       - В дикой природе моему братцу не выжить…       Смех меткайин прервался, снова настала очередь недоумевать.       - Это какой-то лесной диалект?       Подобно тому, как рыба, плавающая в воде, не замечает что она в воде, нави тоже не понимали термина «дикая природа». Другой-то и быть не могло. Это детишкам Салли учёные объяснили. И наспойлерили, чем всё кончилось, и что пробуждения природы на Земле можно не ожидать. Как бы меткайинам зашла эта история? Вот где ужас, рыбки.       - Практически.       - Мне нравится, - вгрызается тем временем Тук в свою рыбёху.       - Так ты пробудешь? – протягивает к Кири рыбы на листе Ротксо.       - Спасибо, конечно.       К вкусу действительно надо было привыкнуть, но он был и был неплохим. Кири думает об их блюдах, о растениях, из которых они делали приправы, напитки и сладости. Когда-нибудь они смогут угостить этим водников? Показать свои праздники, танцы, показать атукирину, которых они не встретили за всё время здесь. Странно будет и самим вернуться в лес, спустя столько времени, словно не к себе домой. Как их увидит их старое племя? Примет обратно, встретит как чужаков? Этого не может быть, не должно быть, но кто уходит из клана?       Кири смотрит в чёрное небо. Как ей хотелось слиться в единой песни с народом, подсоединиться к Эйве, когда коса касается священных корней у подножия Древа.       - Так что с историями?       - Торопыги. Времени уйма.       - При свете утра не так и страшно, - возражает Ло’ак. Он уже перебрал в голове парочку вариантов, придумав, что додумать. Многие концепции страшилок нави неизвестны. Например, призраки вообще идут в лютый разрез с мироустройством, что пугать ими можно лишь в том случае, если слушатели будут думать о сбое Эйвы. Со злыми лесными духами дела обстояли получше, конечно.       Это ещё никто из детей не знал о маньяках. Джейк такие истории в детстве любил, но не хотел эту грязь тащить в их головы, да и не знал в принципе, как объяснить такое тем, кто живет в подобном мире. Даже небесные люди все, что здесь делали, делали ради выживания, а не чисто жажды убийства и радости от упоения чужой болью.       Зато проклятые предметы любил Нетейам. Что-то было в том, что за тобой неустанно ходит нечто незримое и неугомонное, прицепившееся к тебе совершенно случайно. Вот ты заходишь под синевато-зелёный сумрак деревьев, оставляя за спиной солнечный свет. Всё хорошо, ты один, за спиной лук, а потом оборачиваешься. Тебе мерещится тень или колебания воздуха? Ты в любом случае, тут не один. И быстрые ноги да ядовитые стрелы не спасут…       Кири любила страшики учёных, которые и не совсем страшилки, а прогнозы грядущего и воспоминания прошлого. «Вот вам детки – Весна, тепло, пробуждение природы, а потом бац – ядерная зима, дыра в озоновом слое, сдвиг по фазе всех плит и метеорит! Апокалипсис, крах биржи, океаны кипят», - скакал по лабе Норм. Кири нравилось про цунами и извержение вулканов. Природа злится. Тук однажды спросила: «Это как Эйва, услышав папину просьбу?». Сама Тук любила про чудищ.       И Аонунг умудрился подготовить рассказ почти для всех.       - Это было очень далеко на юге, за морем. Остров был так же велик, как тот, откуда пришли вы. Племя жило очень далеко от воды, среди песков и низкой травы. И она и их кожа были жёлтыми, а их волосы – красными от глины.       - И гигантские уши, - прикладывает большие пальцы к ушам Ротксо, растопырив остальные.       - Чтоб легче переносить жару, - быстро схватывает Кири, шепча Тук.       - Ты снова умничаешь, - хлопает себя по коленям мальчик.       - Потому что у меня есть мозги.       Аонунг, глубоко вздохнув, продолжил, как ни в чём не бывало:       - Они жили в норах, под землёй, причём покидали их ночью – тогда они и охотились и мастерили, а днём спали, потому это было самое жаркое время.       «И не потели», - мысленно отзывается на слова сестры Нетейам, понимая, что с учёными он всё же общался больше, чем думал. И Пауком. Который таскал информацию в две стороны, будучи частью «контрольной группы». Помимо прочих отличий, Нетейам замечал за ним потливость, поначалу этот бледный, крохотный мальчишка был мокрым, как слизняк. И странно, резко пах. Отец сказал, что с возрастом будет только хуже. Но вышло наоборот – Паук адаптировался к тропикам (в отличие от взрослых), став меньше терять живительной влаги. Но это объяснение учёных, нави просто думали, что пацан перестал чем-то болеть.       Вот и нави из страшилки тоже должны были беречь влагу.       - Их Древо Духов тоже было под землёй, в Священных Пещерах.       - Вот бы посмотреть, - заворожено тянет Тук.       - Отца попроси, он у вас на месте не сидит.       Костёр, всё же, тушили Аонунгом.       - Да отвалите вы от меня! Я ж без всякого! Пусти! Ротксо! Предатель, помоги!       Того за хвост держала Цирея, смотря на звёзды, не наблюдая за насилием. Но поддерживая.       Наконец они разлепились, правда Тук ещё на последок покидала горстями песка.       - Да хорош! Ранимые какие, - осматривал окровавленную руку Аонунг – тоже Тук постаралась.       - Тонкая душевная организация… - начал Ло’ак.       - …и большие кулаки, - продолжила Кири, и оба дали пять Нетейаму, сидящему посередине.       - Вы понимаете, что если мы вам врежем хвостом – вы отлетите?       - Проверим?       - Я врежу всем, - спокойно говорит Цирея, отщипывая кусочки солёной рыбы и невзначай раскачивая тяжёлым хвостом.       - Ещё раз перебьете – пеняйте на себя. Сбили, гады…Всю атмосферу испоганили.       - Ну, прости, - начинает Кири, нетерпеливо скача на корточках. – Продолжай уже.       - Так вот, то племя жило далеко от воды – ни моря, ни дождей, ни маленького моря.       - Это называет озеро, - смеётся Нетейам, легонько стукнув двумя пальцами по лбу Аонунга. Тот хлопнул его по руке, но в перепалку не вступил.       - И единственный источник воды был под землёй, поток питал корни Древа Духов и народ.       - Река… - тихо шепчет Кири, что слышит Тук и Ротксо, прыснув. Ему нравились вечные комментарии Кири, они странные, но интересные. После них как будто глубже смотришь. Это как далеко нырнуть в ночи – через тьму пробиваться к светящему дну.       - В Пещерах они не жили, лишь проводили ритуалы и навещали Древо. А главное – нельзя было идти вдоль Потока. Но одному нави не давало покоя, что же в конце и начале? Пойти против течения он не мог, у них не было илу, значит только вдоль него, в сторону уходящей воды.        - А если бы были икраны? – спрашивает Тук.       - Крыльям не было где размахнуться, - щёлкает её по носу Ло’ак.       - Он нарушил запрет цахик, и пошёл вдоль Потока. Сначала Священная Роща освещала ему путь, потом всё кануло в непроницаемую тьму. Под землёй нет ни звёзд, ни растений, что могли дать свет. Был факел, но вскоре погас и он.       - А вода? На дне ничего не росло? – спрашивает Кири.       - Нет, - пожимает плечами рассказчик. – Так что он шёл в темноте, абсолютной. Она поглощала шум воды и его шагов, не давая даже по звукам понять, сужалась или расширялась пещера. Он забрёл очень далеко во тьму, такую старую и древнюю, как океан, почти как Эйва.       От такого сравнение у всех остальных внутри всё похолодело. Перед Ло’аком проносятся образы океанского дна из начала начал, он видит сухой, горячий котлован адской глубины, которой только предстоит наполниться водой, потом видит потухшее дно непролазного мрака, куда не суются даже тулкуны.       Кири же даже не может представить планету без океана или леса, не может представить Эйву без них, хотя знает, как она зарождалась; учёные расписывали процесс – появление ядра, его утяжеление, что сгенерировало атмосферу, а вместе с тем гравитацию, и прослойку того бульона веществ, благодаря которым всё функционирует. Но душу в это вдохнула Эйва. Впервые дни, когда заструилась жизнь и свечение, Древо высилось над новорожденным миром или само пробивалось через почву к свету? И было нечто, что помнило его таким крохотным, и до сих пор несло в себе эти воспоминания?       «Она такая же древняя как Эйва». Если так, то она была с ней самого начала, не как сестра, а как противоположность. Нетейам перестаёт плести, думая о ужасе, скрытом в глубинах пещер. Голос Аонунга словно звучат через завесу.       - Молодой нави потерял счёт времени – часам, дням. У него кончился запас еды, только вода была в избытке. И вот, когда он думал поворачивать назад, то услышал голоса.       - Добрёл до соседнего пещерного клана? – предполагает Ло’ак.       - Вы ужасные слушатели, вы знали?       - Мы слушаем, разбираем, уточняем.       - Паразиты… Так вот, слышит он голоса, а разобрать не может. Идёт быстрее. Голосов больше становится и отовсюду – сзади, спереди, с противоположного берега. Он к ним обращается, но те не отвечают, лишь бормочут что-то своё. Он застыл, второй раз приняв решений возвращаться. Повернулся уже, и тогда голоса обратились к нему, позвали. По имени позвали. Нави не знал что думать, что делать. А голоса не стихали, становились настойчивее, и он пошёл к ним. Не замечая, как голоса уже заглушили даже его дыхание, звон браслетов и стук костяшек в косах. И вот от голосов остался лишь вздох. Глупец остался в пустоте, без звука и света, лишь твердь под ногами. Нави резко обернулся и почувствовал на лице дуновение, зловонное и тяжёлое. Нави бесстрашно протянул руку, но ничего не коснулся, хотя чувствовал присутствие, что-то рядом было, хоть дыши оно или нет ему в лицо. Впервые за эти дни он оказался не один и теперь очень об этом жалел. Он отшатнулся, схватился за нож на груди, но руку перехватило нечто – сдерживало, а самого прикосновения не было. Сжатые в кулак пальцы обожгло и разжало, и что-то скользнуло на ладонь. Нечто имевшее вес, но ни температуры, ни ощущение от касания. И всё же, нави инстинктивно сжал кулак. А потом снова окунулся в полноту одиночества. Один в нигде, со сведённой судорогой рукой, - подняв сжатый кулак на уровень глаз Аонунг. У Кири по спине прошёл холодок, она машинально прижала завороженную сестру к себе, а парень всё продолжал:       - Нави сорвался с места, себя не помня, без остановок, не чувствуя воздуха. Бежал и бежал, страшась что выбрал не то направление, пока не забрезжил свет вдали. Точка становилась больше и больше, и вот уже стали видны кроны Древа Духов. Когда он подошёл совсем близко, ожидаемой радости не свершилось – в роще мелькнула тень цахик. Нави не просто понимал, что нарушил запреты, теперь он понимал, зачем этот запрет вообще был. Ему было стыдно за свой поступок, и страшно за то, что сделают цахик и олоэктан за ослушание. Потому он не глядя, сунул в мешок у пояса то, что вынес из недр, и свернул в одни из ходов. Дневной свет был ещё ярче Священной Рощи, нави так соскучился по солнцу. Но ещё больше он соскучился по ночному небу, звёздам и лунам, по тому, как сверкают крупинки песка, когда их подхватывает ночной ветер… Забыв о тревогах и страхе, нави пошёл в свою нору и уснул. К затмению он вышел, явившись племени. Часть уже ушла на охоту за песчаные холмы, часть сидела вокруг костров, обжаривая остатки вчерашней добычи на крутящихся палках.       - А что они ели? – гладит себя по ноге костяшками Тук.       - Огромных змей, - делает страшные глаза и голос Цирея, наклоняясь к малышке. Та смеётся и думает, есть ли тут змеи и какие они на вкус, вот бы как засоленная рыба!       - Соплеменники удивились и обрадовались, они думали, что он сгинул, но не ясно, когда успел и где, даже его снижарей не покидал поселения…       - Кто?       - Что-то вроде ваших икранов.       - Расскажи, - подалась вперёд Тук.       - Летун как летун.       - Какой?       Нетейам жестами просит Аонунгу или описать или придумать.       - Хорошо, слушайте. Снижареи были покрыты перьями, как наконечники ваших стрел: головы серо-синими, крылья и грудь как закатное небо, а всё остальное тело грязно-белое, а сросшиеся в одно хвосты – чёрными. И всё – в чёрных узорах, как и на коже их наездников. А морда вытянутая, суженная и жёсткая, носом они могли пронзить добычу или расколоть камень. Достаточно? – раздражённо раздувая ноздри, смотрит на девчушку рассказчик.       Тук снисходительно передергивает плечами.       - Племя искало парня все эти дни, обойдя и облетев всё вокруг. Друзья слышали от него, что он хотел бы знать, что по ту сторону Потока, но не могли подумать, что он на такое решится. Да и подумав, всё равно бы не отважились идти на поиски, потому что это означало против запретов. Нави не мог ни правды рассказать, ни иначе как объяснить своё отсутствие. Отмалчиваясь, он просидел в кругу друзей и пошёл с ними на охоту. Перед ней они, как правило, соединялись с Древом Духов, но нави не хотел, не из-за боязни, что предки, узнав его секрет, расскажут цахик, просто что-то отвращало от этого. Дождавшись, когда друзья вернутся, он с ними улетел, цахик всего чуть-чуть не успела его перехватить, желая знать, куда он запропастился.       - Она догадалась? – спрашивает Кири.       - Не знаю, но куда ж ему было ещё идти на своих двоих? Их охота окончилась успешно, именно стрела ослушника пронзила цель. Они принесли добычу к кострам. Но от пищи было пусто внутри, при этом мясо было твёрдым и безвкусным. Довольно скоро цахик стало не до продавшего нави. Охотники почувствовали себя плохо, не считая одного из них. Они не могли описать точно, что донимало, и потому цахик не знала, как их лечить. Собрав их в своей норе, она призывала духов и пыталась исцелить, и стоило ей понять, что среди пришедших опять отсутствует тот же, что и раньше, как снаружи раздались крики снижарей. Весь клан сбежался к ним, те гнездились поблизости поселения, в вырытой, незакрытой яме. И теперь вместе с ними внизу мелькали неясные тени, отчётливые в лунном свете. Снижареи били мордами по ним, вонзаясь в песок и камни, а тени всё танцевали вокруг. Нави начали стрелять в них, но стрелы проходили сквозь. Тогда кто-то прыгнул в яму, оседлав снижерея и взмыл вверх, потому что те не могли перестать атаковать и метаться. Ещё несколько поступили по этому примеру, и некоторых летуны унесли далеко, за горизонт, в безудержном страхе. Кому-то удалость приземлиться в территории деревни. Глупцы. А за некоторыми, на спине летунов, сидели злобные тени. Снизу окликали всадников, пытаясь предупредить, но то ли ветер унёс, то сами тени закрыли тем уши.       Нетейам не ребёнок, и это не первая его страшилка, но ему стоило усилий заставить себя не оборачиваться. Только сейчас он понимает, что уже давно просто крутит нить, рассыпая бисер.       - Нави продолжали выводить снижарей, взмывая на них и оглядываясь с ножами наперевес. Но теням всё равно на лезвия и стрелы. Те, кто остался на земле видели, как снижареи вместе с наездниками камнями падали за холмы. Остальные побежали к Древу Духов, в последней надежде. Некоторые замирали, прежде чем спуститься под землю, глядя на небо, где улетали последние снижареи, всадниками их были тени, множество теней, как оголодавшие насекомые. Под их управлением один за другой летуны падали с криками. Ослушавшийся нави остаётся на поверхности, ища в суматохе своего летуна. Тот спокойно сидел посреди ямы, и когда всадник подошёл и дотронулся до бока, рука прошла внутрь, будто вместо тугой плоти был хворост. Снижарей разваливается на глазах, из-под его крыла успело выскочить ещё пару теней. Впервые за вечер тени издали звук, они хохотали, кружась вокруг нави, но, не трогая, как остальных. Не замолкая, они поспешили за племенем. Нави не хотел идти следом, разве что ради цахик, сказать, что он ходил к Потоку. Медленно, он пошёл к пещерам. В Роще никого не было, ни племени, ни теней, лишь ветки раскачивались. Всё было пропитано печалью и скорбью о невыполненном. Ветви Древа таили в себе память предков, но сама Роща теперь была полна неприсоединёнными к Эйве душами.       - Призраками, - шепчет Ло'ак.       - Они метались, невидимые, мучались в беззвучном крике между ветвей и нави это чувствовал. Забрав за спины косу, он соединяется с Древом, чтоб хоть кто-то теперь знал. Ветвь начала тускнеть и темнеть, нави стоял, глядя, как Роща гаснет, а потом осыпается, как пепел с кончика обгоревшей деревяшки. Наступило утро, когда нави вышел на поверхность, но не знал и не интересовался, какое по счёту. Норы уже были засыпаны песком, как и яма снижарей, настолько, что даже зная где всё находилось, не найдёшь. Нави шёл и шёл, видя выбеленные солнцем и растасканные хищниками кости летунов и их наездников. Где нави не шёл, сгнивали скудные растения, развеивался песок, закручиваясь в бурю. И так, пока не появилось на пути стоянка другого племени, где нашли убежище те нави, которым удалось спастись. Их снижареи закричали в страхе предчувствия, но никто понял, успокоенные тем, что не было теней рядом, и радуясь встрече со своим соплеменником, думая что Эйва сохранила его. Сам нави улыбался, когда его обнимали и приветствовали. Он смотрел на людей, задумчиво гладя мешочек у пояса. Ему нужно было кое-что сказать местной цахик, вечером. Когда они останутся только вдвоём.       Не все сразу поняли, что рассказ закончил, и главное – чем. У Нетейама дрогнули уши и руки, Кири же спросила:       - Так что же было в мешочке?       - Ты не поняла? – улыбается Аонунг, а потом наклоняется вперёд, сжимая поднятые на уровне головы кулаки, а потом плавно их разжав, - Ничего.       У Кири глаза на миг стали больше.       - О…       - Он не остановился, но тени не могли себя обуздать, оставив его без крыльев. Море оградило его от последних выживших, которым опять удалось улететь. Говорят, они нашли приют в морских племенах. А ещё говорят, что без крыльев он стал лишь медленнее, но идёт. Всё ещё идёт, разъедаемый морской солью и стирая ноги о шершавые кораллы на дне. И он придёт, рано или поздно, неуязвимый для стрел, копий и ножей, даже наших.       - Ох, конечно, эти особенные ножи из рыбьих зубов, - закатывает глаза Ло'ак.       - Плавников. Дай свой, давай, давай, или стыдно?       Кири присвистнула. Ло'ак выхватывает нож и вытягивает лезвием вперёд. Аонунг крутит его в руках, кивая сам себе.       - Как я и говорил. Соль разъедает ваши ножички, им скоро только сок из моллюсков выдавливать.       Нетейам удивлённо вытаскивает свой нож.       - Где?       - Мой отдай.       Но нож Ло'ака переходит уже в руки Ротксо, Цирея тоже смотрит, неодобрительно качает головой.       - Что, нет там ничего. Вруны!       - Нет, Ло'ак, - отрицает Цирея. – Нетейам, дай свой, я покажу.       У парня аж уши отгибаются назад. Он смотрел на лезвие, но ничего не замечал. И тогда пришлось отдать нож, и видимо, идти добывать плавники. Девушка проводит пальцами по кромке.       - Плохи ваши дела, когда придёт Проклятый.       - Ну, пусть сначала дойдёт, а ещё у нас есть луки.       - Которые не действуют, как наверняка и ножи из плавников, - смотрит на Аонунга Кири.       - Утешайся этим.       - Он, правда, придёт? – оборачивается Тук к Кири.       - Нет, конечно. Да и к тому же впереди много островов, мы от них обязательно что-то бы да узнали.       - Острова рядом, но есть провести отсюда линию за горизонт, к Луне, то не встретите ни клочка суши, пока не упретесь к тот большой остров, откуда Проклятый родом, - указывает вперёд Аонунг. – Эту легенду знает каждый ребёнок, до появления небесных, все только и ждали, когда же морское дно начнёт содрогаться под неустающими ногами Проклятого, и он облепленный водорослями и моллюсками, с вросшими в тело рожками кораллов, выйдет на берег. И знаете, что мы делаем?       - Что? – Нетейам чувствует, как снова впадает под чары истории.       - Оглядываемся, - тихо говорит Цирея, в этот момент чудно похожая на Нейтири, - чтоб убедиться, нет ли за спиной лишней тени.       - А вы, лесные? – приподнимает бровь её брат, - Вы оглядываетесь?       Нетейам бы не поддался на такое. Но за спиной что-то хрустнуло.       Он оборачивается, вскакивая, вместе с ним дёргается и младший брат, машинально пытаясь выхватить нож, забыв, что отдал его. Кири сидя оборачивается, не чуя, впрочем, какой-либо опасности. Тук же просто следует совету морских.       Неясная тень набрасывается на Нетейам, он чувствует на себе склизкие водоросли и царапанье раковин. Ло'ака с силой уволакивают в пустоту, за пределы оранжевого ореола света.       - Ло'ак!! – орёт Кири. Лишь Тук юркает вперёд, набрасываясь на силуэт. Третий призрак пытается схватить Кири, но получает ножом. И тогда демон из легенды орёт не просто, как обычный нави, так ещё и голос чуть ли не детский. К нему добавляются другой крик. Это Нетейам, наконец, продрасля через защитный слов водорослей и теперь дубасил нападавшего. Второй отпустил уже Ло'ака, и безуспешно пытался скинуть его младшую сестру, что рвала и кусала, шипя как взрослая. Понимая, что где-то в шатре пускает слезу гордости одна Нейтири, Кири так же и понимает суть всей ситуации, и пытается это прекратить, стаскивая обороняющуюся девчушку. Меткайины получат свирепую воительницу, если Джейк что-то не придумает и семейство не вернётся обратно в лес. Но когда с «демонами» разобрались, следующими на очереди за люлями встали Ротксо и Аонунг, ну Цирея как ни странно, смеявшаяся во весь голос.       Кири прыгает на неё, сбивая, и они обе катятся по камню. Меткайина даже не сопротивлялась, продолжая хохотать.       - Ну, у вас были и рожи! – не унимался Ротксо.       - Круто мы вас, скажите?       - Нет, думаю, что вас мы круче, - кивает Нетейам на валяющихся «демонов».       - Ножи отдайте!       - На, вода их не разъела. Но наши всё равно лучше.       - Знаешь я тебе, куда их засуну? Стыдно потом будет из ножен доставать! – прыгает с места Ло'ак. Нетейам же кидается на землю, приземляясь на четвереньки, и отталкивается, имитируя движения танатра, и Ротксо думает, что не то животное назвали последней тенью.       - Ты злишься на меня? – спрашивает Цирея, когда они все – рассказчики, слушатели и «демоны из легенд» сидели вокруг костра, зализывая раны. Кири перебинтовывала водорослями, вырванными из маскировочной накидки, руку, которую сама же и поранила.       - Нет, - пожимает плечами Нетейам. – Я удивлён твоему участию.       - Мы думали, будет весело всем.       - Так и есть, - улыбается парень.       - Мне жаль, что так вышло, - искреннее переживая, указывает она на испорченное украшение. В драке со лба Нетейама сдёрнули повязку и нечаянно порвали. Вырвав пару прядей, заодно.       - Я починю, не переживай.       - Вот, - дотрагивается она, заранее смоченными в воде, всё теми же водорослями до губ парня, стирая кровь, раскрасившую в яркий цвет всю верхнюю и середину нижней.       - Спасибо.       - В следующий раз истории будем рассказывать мы! - пересев рядом с Ротксо, Кири осматривает его разбитую башку. Пустую, как внутрянка иссохшего дерева.       - У вас так хорошо не выйде…. Ау! – получает парень хвостом по заднице. – Как таким прутиком можно так больно бить-то?! Ай!       - А вот так! Вечно могу показывать!       Цирея с Тук помогла Нетейаму собрать разбросанные бусины, кто-то сбегал в деревню за новой солёной рыбой – до утра ещё не скоро, и лесным всё таки было что рассказать. Слово взяли Ло'ак с Кири, и водным оставалось только надеяться, что лесные не думали в их же направлении, и замаскированные Джейк с Нейтири не подплывают сейчас в чёрной воде. От них уже так просто не отбиться будет.       Нетейам успел починить материнское украшение, и почти доплёл начатое. Тук же принялась с азартом распутывать снова перепутавшиеся волосы брата, больше, правда, вырывая их, вышибая из терпящего Нетейама слёзы. Кири лишь посмеивалась, но Цирея вздохнув, пришла на помощь.       Аонунг косится на них, качая головой – даже волосы у них не как у людей, прямые. Когда они в косах, то нормально, и у Джейка его скубленные патлы смотрятся как щупальца. Нетейам, со своими распущенными, раскиданными по плечам и почти до середины талии волосами, был даже не пойми на что похож. Но Циреи, кажется, нравится.       Много баек успело рассказаться, когда небо стало светлеть. Все по очереди хоть раз да вырубались, Тук так вообще уснула, привалившись к старшему из братьев.       - Всё, новый сезон, конец Темноты и ночных историй, - смотрит Цирея на золотистые лучи.       Нетейам никогда не чувствовал ничего особо из-за смены сезонов, потому что они всегда повторятся, одно уйдёт, чтобы вернутся, другое придёт чтоб уйти. И снова вернуться. Он любил всё и радовался всему.       Короткий сезон дождей мог превратить деревья в водопады, можно было играть в полноводных реках, скатываться по залитым водой веткам, а под конец клубились туманы, рассеивая ночной свет, ничего красивее этого не было. И можно было бесконечно играть в прятки.       Сезон миграции стурмбистов – сезон Большой Охоты, каждый молодой нави ждёт его, ждет, когда он будет лететь впервые на банши, на настоящей охоте, как взрослый, как вот-вот принятый оматикайя.       Был у них и свой сезон Ночи, когда лес становился тёмным, когда свет давала лишь кожа зверей и нави, когда «Только мы сами себе освещаем путь», говорила мать, «Свет в нас самих», говорил отец. А ещё говорил, что такие же были, когда ещё были, леса на Земле. Но этот факт не отвратил Нетейама, он всё равно любил свой тёмный лес.       И всё перемежалось сезонами цветения разных трав и цветов, из которых делали разную еду и пряли нити для ткани или использовали для украшений себя, своих животных и предметов.       Одни чудеса сменялись на другие, лес был полон разнообразия и постоянства, Нетейам не знал ничего кроме счастья и радости.       Что будет после Сезона Ночи? Зацветут какие-то водоросли? Приплывёт новый косяк рыб? Будет менять цвет коралловый риф? Обмелеет на время море? Он ничего не знал, ничего не ждал. И знал почему – потому что это чужая для него земля. Впереди неизвестность, позади то немногое, что он узнал. И ему грустно из-за этого, очень грустно только.       Они встают, идя к берегу. Нетейам несёт на руках Тук.       - М-м? – сонно открывает девочка глаза.       - Идем домой, доспишь в шатре.       - Что, историй больше не будет?       - Сегодня уже нет. Тебе понравились?       - Да, ещё хочу!       - Не испугалась?       - Нет, а ты?       - Немного, - улыбается парень.       - Ничего, я тебя бы защитила, - скалит зубы младшая, прижимаясь к нему. Лучи солнца словно проникают под его кожу от этих слов. «Мая маленькая Тук-турук-макто».        Хоть что-то, что он знал, остаётся неизменно и с ним: Салли всегда держатся вместе.       Ло'ак выныривает, выкидывая на каменистый берег найденное добро – водоросли и ракушки. Их тут уже и так целая куча: раковины вытянутые, спиральные, сложенные как ладони, волнистые, были даже с жемчужинкой, и водоросли всех цветов, разные на ощупь – шершавые, гладкие, с рваными краями, закрученные, похожие на ветки, похожие на косы.       - Ещё? – устало спрашивает парень, борясь с зевотой.       - Так больше ничего интересного нет? – сидел, скрестив ноги Нетейам, заплетая сам себе косички.       - Сам посмотри! Ты придумал, а чего делать всё я должен-то??       - Всё? Я вообще-то буду это сортировать и собирать.       - Сортировать?       - Тут одежды на половину племени можно сделать, а нам надо лишь на Кири.       - Так половину ещё вернуть надо будет?!       - Конечно. Ракушки так точно, а водоросли во что-то применим.       - Во что интересно знать?       - Сплетешь что-то для Циреи.       - Ей придётся делать отдельный шатёр, чтоб хранить все шмотки с украшениями.       - А тебе жалко, что ли?       - Нет, конечно... - Ло'ак оборачивается, глядя на безмятежную гладь на горизонте. Где-то там Паякан. Нетейам выказал идею сделать сестре что-то из морских даров сегодня утром, когда они возвращались в деревню после ночи историй. У Ло'ака были планы, так что он решил не откладывать, и они отправились на ловлю, как только положили Тук под бок спящей Нейтири. Кири даже не спросив, куда они собрались, сама рухнула на пол и уснула.       - С чего вдруг-то кстати? Дорвался до рукоделия что ли после долгой завязки?       - Она грустная, скучает по Пауку, твоему другу, между прочим.       - Новая накидка вернёт его?       - Нет, но ей всё равно будет немного приятно. Как говорит бабушка – немного лучше, чем ничего. Вот, эту я оставлю для неё, - кладёт похожую на завитый рог ракушку в мешочек на поясе Нетейам.       - Для бабушки?       - Да. Когда-нибудь, пусть ненадолго, но мы вернёмся.       Младший смотрит на старшего снизу вверх, качаясь на воде. А потом протягивает руку, обхватывая предплечье брата.       - Я тогда принесу ей это, - указывает он на розовую жемчужину. – Положишь её себе в мешок, у меня некуда.       Выбравшись на берег, он стал следить, как брат деловито перебирает материалы.       - Так, это Кири, - отбирает он пару раковин и несколько водорослей, - это в море, - придвигает он ракушки брату, - это не знаю куда, но давай оставим, красивое, - задвигает под себя оставшиеся парочку ракушек, - а это придётся как-то использовать, - смотрит он на пучки разношерстных водорослей.       - Ну, сделай и Циреи красиво.       - А ты ей сделаешь шатёр? Давай, не умничай и не отлынивай, великий воин. Садись и учись.       - Я?       - Не я ж, я-то умею. Папа маме бросай-фрукты носил, не находил, причём, а именно лез за ними.       - И?       - Не понимаешь, да?       - Мама ж не за бананы его полюбила.       - Ага, и Цирея тебя убить не пыталась. Всё, ваша пара обречена.       - Иди ты!       - Помимо твоих качеств, нужны знаки внимания. Так понятнее?       - Так ты ей тоже висюльки собрался делать… Не понял.       - Именно, дурень, - стучит пальцами по лбу брата Нетейам. – Ты теперь тем более должен что-то ей сделать. Птицы танцуют, икраны приносят разных зверьков, жуки – камешки, нантанги вырывают и украшают норы, лютокони меняют цвет брони. Покажи заинтересованность, бестолочь!       - То есть ты сам её ей показываешь?       Нетейам тяжело вздохнул.       - Кого я ей подсовываю, о Эйва? Слушай. Я делаю украшения для всех, мне нравится, если я могу сделать что-то, почему не сделать? А ты не делаешь, именно поэтому, - стук по лбу, - твоя, - ещё стук, - подделка, - стук, - будет, - стук, - иметь, - стук по уже покрасневшей коже, - вес. Понял?       - Понял. Но что из этого сплести?       - Накидку, если дорвать ещё водорослей, или, например, мешочек. Придумай, жених, - отворачивается Нетейам, полностью переключаясь на подделку для сестры.       - Ну, Нетейам!       - Думай, сердце подскажет.       - Оно-то, может, и подскажет, а вот руки как соберут?       - А вот руки у тебя из…Хм. Короче, придумаешь ЧТО, я помогу с КАК, а пока не мешай мне. И вообще, дай сюда, - отбирает он просто оставшиеся водоросли и отдаёт брату именно что красивые.       Закатив глаза, Ло'ак отнёс скарб домой, спрятав, и пошёл в море, уж Паякан-то подскажет!       Нетейам же обнаружил себя втянутым в изготовлении сразу трёх вещей одновременно, пока все сладко спали. Ло'ак наверняка сейчас вырубится на своём тулкуне.       Цирея нашла старшего спящим прямо на камне. Парень вытянул руку, сам сжался калачиком, прижимая другой рукой водоросли к груди. Распущенные волосы разметались по плечам. Просыпаясь, Нетейам видит сквозь чуть приоткрытые веки, как Цирея рассматривает остатки водорослей, которые чуть ли не стали материалом для подарка ей.       - Зачем тебе они?       - Да так, Ло'ак принёс, не знаем теперь, что с ними делать, - приподнимается парень на локте, демонстрируя, что с другой стороны пробора его волосы уже почти все снова спрятаны в тугие косички.       - Из этого и этого еду, из этого повязку при ранах, а это можно вплести в волосы, но на суше оно быстро рассыплется, - приложила она белёсую полосу к волосам Нетейама.       - А много таких водорослей? – начал он переживать за судьбу подарков.       - Нет, а что?       - Я хотел сделать что-нибудь для Кири, - указывает он на начатое, решив открыть полправды.       - Сойдёт, - обхватывает девушка всё той же водорослью распущенные пряди парня.       - Надо заплестись до конца.       - Не хочешь наши причёски?       - Моя мне привычнее, - улыбается тот.       - Ты ел?       - Вчера, с вами.       - Я тоже. Пошли.       - Куда?       - Ну, пошли, - махает рукой девушка. Нетейам смотрит на горизонт, укоризненно качая головой.       - Ло'ак там, да?       - Ага.       - Идём? – не показывает ни печали, ни разочарования та.       - Идём, - собирает всё и связывает узлом Нетейам, закидывая за спину, а ракушки бросает в мешочек.        Сегодня Цирея должна была быть на террасах, где выращивались водоросли. Для лучшего роста нужны были экскременты рыб, что удобряли морскую почву, а рыб привлекали прикормкой.       - На, - даёт Нетейаму огромную раковину, наполненную семенами девушка, - раскидывай равномерно по рядам.       Пока парень по колено в воде расхаживал между грядками, Цирея ножом подрезала несколько водорослей, свернув рулоном.       - Немного осталось.       - Отлично, - берёт раковину напарница, кидая смотанные водоросли, потом ловко выхватывает одну рыбу из воды и молниеносно пронзает ножом. Потом и её отправляет на поднос. – Пошли. Доделаю тут всё позже.       Они спустились в воду, и пошли к берегу, где развели небольшой костёр. Девушка налила в раковину воду, и стала разделывать рыбу. Она как раз уложилась к моменту, когда вода закипела. Ловко связав из срезанных ею и собранных Ло’аком водорослей два мешочка, она запихнула внутрь рыбье мясо, и кинула в воду. Остатки семян были поделены раньше, и теперь парень с девушкой ели их в ожидании основного блюда. Рядом что-то громко всплеснуло.       Нетейам было дёрнулся, и успокоился, поняв, кто вылез на берег. Это Рифовый нюхач и Тяжелоклюв. Первый крупный морской зверь, с острым нюхом и очень, очень быстрый, второй – небольшой, медлительный, но с прочным, тяжёлым клювом, собственно, водные не заморачивались с названиями для этих ребят. Эти животные, разных видов, жили в паре, один – выслеживал и догонял дичь, но имел мелкие зубы, ими плохо было атаковать, зато второй, хоть охотник никудышный, пробивал клювом любую черепушку или панцирь, тем самым составляя отличное дополнение. Он буквально сидел на спине Нюхача, пока тот и нёсся за добычей, и просто отдыхал в воде или на берегу. Вот и сейчас, они вдвоём разлеглись на песке.       Многие меткайины брали себе Нюхачей, у которых не было симбиотов. Так же как и оматикайя брали себе щенков нантангов или других хищников. Нетейаму и его сиблингам никак не подворачивалась такая возможность, кто знает, может тут они себе кого заведут?       - Готово, - хлопает его по плечу Цирея, а потом вылавливает мешочки.       - Воду не выливаешь?       - Остынет, выпьём, она вкусная, - отгрызает девушка кусок водоросли. – Скоро разрастутся грибы, они вкуснее засоленной рыбы.       - Тоже под водой растут? – всё ещё поглядывал на спящих хищников Нетейам.       - А где ещё?       - У нас на деревьях. Мы их жарим, но если вымочить и смешать с перемолотыми семенами, получится очень крепкий напиток. Его можно только взрослым. Когда вода остыла, девушка с парнем поочерёдно приложились к раковине, выпив всё до дна. После чего пошли за новыми семенами, чтоб засеять прикормкой оставшиеся ячейки террас.       Закончив с этим, они уходят в море до ближайшей выступающей скалы. Нетейам снова засел за плетение, пока Цирея плавала вокруг скалы, периодически выныривая и заплетая по косичке парню.       - Тебе не скучно? – Нетейаму, кажется, что он её здесь задерживает, вдали от остальных. Что-то он не припоминал, когда они оставались вдвоём.       - А тебе? Нырни хоть разочек, там так красиво. Такого ты ещё не видел, давай, давай, - машет рукой девушка.       Качая головой, улыбаясь себе под нос, Нетейам аккуратно складывает всё в небольшую выемку в скале, и спрыгивает в воду. Теперь понятно, о чём говорила Цирея.       Внизу росли белёсые, розоватые и сиреневые деревья, ветвясь и цветя, вся вода была наполнена белыми лепестками. Те наверняка налипали на кожу и волосы девушки, когда она выныривала, но Нетейам слишком был занят своими бусинами и нитками. Он подплывает, дотрагиваясь до основного, чуть изогнутого ствола с множеством массивных веток. Не очень-то похоже на кору, поверхность слишком упругая и мягкая, не дерево это, но точно не коралл. Цирея заплывает за «крону», раздвинув ветки, буквально выпрыгнув перед парнем. Он отшатнулся, смеясь.       Подруга указывает плыть ниже, но когда он пытается за ней увязаться, понимает, что запутался в них волосами. В лесу так же разок зацепился за ветки, буквально повиснув в воздухе. Теперь уж Нетейам вспомнил, чего столько лет не ходил с распущенными!       Цирея пытается помочь ему, и когда видит, что он полез за ножом, отвешивает подзатыльник. Вместе они высвобождают застрявшие пряди, и плывут дальше. Девушка довольно отмечает, что Нетейам уже так долго может пробыть в воде, что он не взял перерыв, чтоб подняться на поверхность за вздохом. Уж кто, а Нетейам точно бы не стал продолжать путь, не будучи уверенным сможет ли он его закончить.       Она показывает те огромные раковины молюсков, прицепившиеся к подножию «деревьев» и скалы, показывает множество морских, разноцветных звёзд. В этот момент мимо проплыла небольшая стайка медуз, разнося лепестки за собой шлейфом. Девушка с парнем замерли, наблюдая за процессией. Нетейаму отчаянно хотелось когда-нибудь показать нечто подобное, но в лесах. То, как нантанги баюкают своих щенят, как летают веерные ящерицы (отец называл их или Вентиляторами или Вертушками), как одиночно мерцают в воздухе бабочки-лорцуал и как сбивается рой лунных духов в подобие икрана, показать, как выглядят горные медузы и как можно играть на светящемся лишайнике, и наблюдать издали, как танатр выходит на охоту.       Наконец они плывут к поверхности.       - Ну, что я говорила.       - Ты всегда права!       - Правильно.       Они смеются, а потом Нетейам замечает, что к ним плывут, и спешит к скале, чтоб забрать свою заготовку. Он всё кладёт в мешок у седла илу.       - Мы вас повсюду ищем! – кричит Ротксо, добравшись первым. С ним была Кири и Тук. – Ло'ака опять нет? Снова он со своим воображаемым другом?       - Тулкун настоящий! – встаёт на защиту брата Тук.       - С ней лучше не спорить, - смеётся Цирея.       - Ты ничего не забыла? – спрашивает Ротксо.       - Я покормила рыб.       - Я не о том.       Девушка зависла, пытаясь вспомнить, что ей ещё надо было.       - Древо! – не выдерживает Ротксо.       - А! Точно! Но, тут не все, - снова смотрит на горизонт девушка.       - Ну, давай поищем. Но думаю, Ло'аку есть чем себя занять и так, - будто немного обижено отвечает парень.       Уж кому стоило обижаться так это Цирее.       - Не найдём, а плыть и так не близко. Потом покажем.       - Что? – удивленно разевает рот Тук.       - Увидишь, - щёлкает её по носу Церия.       Всё у них тут через не то место, думает Нетейам, глядя на местное Древо Голосов. Он даже не знал с чем сравнить, может…с крыльями бабочки? Водорослью? Куда тут присоединяться? Дерево не похоже на дерево даже.       Нетейам скучал по Эйве, скучал по старым, знакомым голосам. Можно ли среди морских услышать лесные? Иногда можно было подсоединившись вдвоем говорить с одним общим собеседником, особенно если Нетейам был вместе с Кири. Они сделали первое единение с Эйвой вместе, это повлияло и связало их, они могли видеть и слышать одно и то же.       Первые мгновения Нетейам ощутил давно забытый покой и умиротворение, растворился в объятиях Древа, в воде, в мире, в себе самом. А потом услышал Кири, внутри, это вызвало ещё больше радости… Но кого она зовёт? Она что, плачет? «Кири!».       - Кто мой отец?       «Джейк, кто же ещё?», - проносится у растерянного Нетейама, а потом пришло осознание.       Никто никогда не делал секрета из того, кто первая мать Кири, это не имело значения. После Битвы с небесными, у многих были вторые родители, даже Норм стал кому-то вторым отцом. Да даже и будь Кири такой единственной, это ничего бы не меняло. Нетейам думал, что первый отец Кири либо улетевший с людьми обратно учёный, либо погибший оматикайя, который, помня запрет на нахождение в племени для ходящих во сне, тайно стал парой Грейс, и просто не успевший с кем-то поделиться.       Нетейам понимал любопытство сестры, но при этом считал, что не стоит так рьяно искать то, что найти невозможно. Кири изводит себя неясно зачем. Джейк единственный ответ, что стоило усвоить. Он был её отцом с первого вздоха.       - Хватит, Кири!       А потом его толкают, возвращая из марева в реальность. Дерево то гасло, то вспыхивало.       К ужасу, Нетейам видит причину. Сестра, его сестрёнка тряслась, будто её била молния раз за разом. Так было с Ло'аком, когда он сам себя жахнул шокером, но в сотни раз сильнее. И страшнее.       Нетейам тащит её наверх, понимая, что, не контролируя себя, она наглоталась воды, и первым делом пытается откачать. На поверхности уже произошло затмение, отражая происходящее внутри Нетейама. Полная тьма.       «Свет в нас самих», - звучит в его голове, заглушая крики Тук и один и тот вопрос Ротксо: «Жива?», пока Нетейам пытался выдохнуть воду из лёгких сестры. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Это чужая для вас стихия… Лесные, может, вам по веткам попрыгать? Семейка уродов…       Вдох-выдох, вдох-выдох. - А ты что? - Следи за ними! - Я тебя вижу, братец…       Вдох-выдох, вдох-выдох. - Вы одни из немногих представителей планеты, у которых лёгкие, а не дышла… - А ведь я могла бы себе отрезать пятый палец, толку от него? - И впредь обращайтесь с сестрой уважительно.       Вдох-выдох.        Хриплый вздох режет тишину. Кири выплёвывает воду, и дышит.       - Она жива! Поплыли в деревню, быстро!       Нетейам не помнил, в какой момент к ним присоединился младший брат, в себя более или менее он пришёл, лишь увидев огни деревни. Он был благодарен крику Циреи: «На помощь, на помощь, Кири, Кири!...».       Но в себя он всё же не пришёл, потому что когда отец требовательно хватает его за плечо, Нетейам буквально отталкивает от себя, смотря лишь на безутешную Нейтири, пока нёс Кири в шатёр. Сбитому с толку Джейку всё объясняет перепуганная Цирея.       - Нетейам, - дотрагивается до его подбородка мать, - что произошло с твоей сестрой?       Твоя сестра. Как ножом по сердцу. Он рассказывает о том, что было в Бухте Предков, но умалчивает о том, что слышал в Древе Голосов.       Твоя сестра. Моя дочь.       Кири не просыпалась, дышала, но была не с ними. Тук рыдала, обнимая мать, Ло'ак что-то говорил и говорил, Нетейам же сидел молча, положив руку на лоб Кири. «Вас разделяли лишь утробы матерей, через пару дней как я впервые взял тебя на руки, я уже нянчил твою сестру. У вас общая песенная нить». У отца был брат-близнец, у нави такого не бывает, чтоб рождалось сразу по два. Отец говорил, что брат дал ему эту жизнь, говорил, что связь между сиблингами имеет особую силу.       Сам Джейк сидел по другую сторону от сына, держа за руку дочь. Он вспомнил, как когда-то держала его руку она. Джейк не спорил, когда Нейтири решила привести ребёнка Грейс в их семью. Но когда взял на руки Кири, то уже не думал о дани памяти Грейс, о любви и уважении к ней. Его переполнила любовь к этой младенице, крепко сжимающей его большой палец своими пятью. До этого момента у него было чувство странной смеси стыда и страха, что воспитывает ребёнка своей наставницы, в какой-то мере второй матери его самого. Она бы воспитала свою дочь гениальной, саркастичной, идущей по своему пути без страха, сомнений, и плевавшей на любое давление. Ему было стыдно, что он не сможет воспитать ребёнка Грейс таким, каким бы она хотела его видеть, страшно, что он всё запорет.       А теперь всё это не имело смысла, не было страха. Этот ребёнок был его, его малышкой, и он обязательно со всем справится.       И справился, она выросла такой, как Грейс - как Кирейси. Даже обожала так же как та веерных ящериц, бегала за ними…       …а теперь лежит перед ним, и слезы Нейтири падают ей на растрёпанные волосы.       Рассвет сегодня шёл мучительно долго, но Норм летел ещё дольше.       И вот, наконец, вертушка вздымает целую песчаную бурю по приземлению. Увидев Норма, Джейк радуется не только надежде спасти дочь, но и просто другу, за которым скучал. На Пандоре они будто не старели, а заново росли, делая шаг за шагом. Они обнимаются, чуткий нюх Джейка улавливает лесной запах, который из них уже выветрился и смылся.       - Я рад видеть тебя, брат.       И Макса тоже.       Друзья без промедления бегут в шатёр, таща оборудование. Но ничего не выходит, Кири по-прежнему была в коме. Джейк видел за завесой шатра лицо старшего сына, он немного пришёл в себя, во всяком случае, снова принял своё сосредоточенное выражение.       Всё сворачивает Нейтири, разгоняя их, приведя Ронал. Выйдя, Джейк объясняет учёным всё подробнее, и не верит услышанному в ответ. Эпилепсия?! За всё время, что он тут жил, не всплывало никакой известной ему людской болезни, даже насморка. Неужели это побочки самих аватаров?       Хорошо, что нави могли эти баги исправить – Кири очнулась, это становится понятно по плачу облегчения жены. Все кинулись в шатёр, найдя и саму Кири в слезах, как ребёнка. Ёе облепили со всех сторон, так же плача и причитая, из-за столпотворения Ронал еле вышла наружу.       Джейк уговаривает Норма с Максом остаться ещё ненадолго. Дети меткайин окружили конвертоплан, хоть родители и отдёргивали их.       - Как дела?       - Сделали несколько успешных вылетов, разнесли шахту и новые магнитные пути.       - Как сам народ?       - Нормально, новый вождь справляется, но по вам все скучают.       - Мы тоже, не представляешь как…       Норм хотел сказать, что представляют, но потом подумал, что они хотя бы дома, а не беженцы в чужой земле.       - А как в плане в безопасности?       - Тихо, в Горы почти не лезут. Ты… ты был прав, народ теперь в большей безопасности, - кладёт Норм руку на плечо друга, чтоб хоть немного подбодрить. Он помнил, как завидовал и ненавидел Джейка, не представляя тогда, какую цену заплатит морпех-выскочка за то, чтоб занять место брата и самого Норма, какая ноша упадёт на его плечи. Такую бы Норм не потащил.       - Спасибо, - кивает тот, кладя руку поверх, сжимая.       - А тут у вас прям курорт! – более оптимистично говорит учёный, оглядываясь вокруг.       - Да, море. Я такое только на картинках видел.       - А я в учебниках. И ведь было когда-то такое же на Земле…       - Представляешь, во что они бы тут всё превратили б?       - Не хочу. Они…- Норм отворачивается, смотря на свои синие руки. Почему он так цепляется за человеческое тело? Неужели только потому, что в лаборатории легче работать человеком - научные блоки под аватаров были, но мало?       - Хотел тебя кое-что спросить, о…       - Икраны вернулись, Джейк.       Мужчина какое-то время молчит, грустно смотря на землю.       - И как они?       - Иногда прилетают на базу, к другим икранам, но судя по всему, живут в горах. Ждут, полагаю.       - Хорошо, - кивает Джейк. – Что ещё?       - Левию видел, прикинь…       - Кого?       - Пилотировала «Самсона», как Труди. Изначально должна была нас вести в лес. Я видел её, когда мы выдворяли их. И вот она снова здесь.       - Откуда знаешь? – Джейк пытался вспомнить лицо Селфриджа или приближённых Куоритча, с которыми он поначалу обсуждал строение Древа-Дома. Даже лицо самого Куоритча смазалось за годы, хотя он и был ночным кошмаром, что не оставишь в людском теле. Не годы стёрли облики, а новая сущность – все люди становились похожими, малоотличимыми со своими крохотными глазами, выпирающими носами с центральным хребтом, лишенные индивидуальных отметин.       На базе Врат Джейк пробыл недолго, и пока он шпионил и докладывал, Норм наверняка ловеласничал с этой Левией. Какой она была? Наверняка Норм находил её красоткой, а Джейк уже не мог вспомнить, каких женщин считал красивыми. Какой у них был овал, форма носа, взгляд и выражение лица? Он помнил, что считал Труди красивой, но смотря на их общую фотографию – Джейк-человек, Грейс, Норм и Труди в блоке-26 – он уже не видел этого. Просто человек, вид. Только есть друзья, есть враги. И все на одно лицо.       - Подбили её посудину, когда атаковали поезд, там винт разнесло, разгорелось, но упало на деревья, не разбилось. Экипаж выжил. И я… я увёл наших, оставил, не смог…       - Норм, - теперь очередь Джейка успокаивать. – Молодец. И я бы не смог.       Они уничтожали технику и инфраструктуру, и Джейк каждый раз испытывал облегчение, что оттянул продвижение врага, и при этом стыд и горе. Люди, жизни… Не их вина, что предыдущие поколения и корпорация буквально уничтожили планету и обокрали земной народ, и теперь они ведомые той же корпорацией пришли сюда за лучшей жизнью, как он сам когда-то. Они враги поневоле, но всё равно враги. Они рубят лес безжалостно, жгут животных, стреляют по нави, испытывают ли они сожаления? Джейк сомневался, и, тем не менее, видя этих мелких созданий, не могущих сделать вздох без маски, он не мог нажать на спусковой крючок. Нейтири могла, и он не смел ей мешать.       - Она меня узнала.       - Такого забудешь, - смеётся Джейк, искренне. У Норма даже отлегло.       - Уговаривала одуматься, поносила по чём зря.       - Смелая, учитывая, что за спиной у тебя было целая вооружённая куча гигантов.       - Да… Говорила, что я нужен там, небесным.       - А ты?       - Я ей не верю, ей нужны не я, а мои миллионы! Вот и заценишь после такого Куоритча, он за твой задницей охотится искренне.       - Ты главное при Нейтири так не шути, я больше не олоэктан, уже точно не спасу, - сжимает и трясёт голову друга Джейк, не зная смеяться или плакать. И не миллионы, а миллиарды, на которых сидит Норм и все оматикайя, хотя ценность анобтаниума для безресурсной Земли исчисляется уже даже не девятью нулями, не девятью. Джейку никогда не приходило в голову до этой шутки, что фактически, по земным законам, если о них вспомнить, оматикайя как владельцы земли, владельцы и того что под ней, а значит весь ресурс с правом добычи – их. Среди их трёх обитаемых планет, плюс обжитой Луне, они – самые богатые существа. Иронично до колик.       Норм с Максом улетают, детвора ещё долго махала им вслед, а Ронал проклинала далеко не про себя. Джейк видит, каким взглядом Нетейам провожал конвертоплан.       Жадным.       Он бы хотел сесть и улететь, без оглядки. Джейк обнимает сына, пытаясь выразить в этом жесте всё, потому что слов ему не подобрать.       Нетейам не любил металл, ни оружие, ни технику, даже украшения из металла считал уродливыми и брезговал касаться, как какая-то фольклорная фея. После Битвы за Эйву, весь колодец был усеян покорёженным металлом, и Джейк чувствовал себя так, как хозяин дома, где проходила вечеринка – гости ушли, хозяева убираются: воины племён разлетелись, докладывая о великой победе, а оматикайя разбирали весь этот мусор, и оттаскивали к Адским Вратам. И у подрастающей детворы было забавой бегать туда, смотря на бывший оплот людей и горы обломков. Вот Нетейам даже не бегал.       А теперь чуть ли не плакал, глядя, как удаляется вертушка, летя домой.       Джейк прижимал сына и думал о том, что Куоритч видел лишь младших. Данных о Нетейаме нет, разве что Паук рассказал бы. Нетейам взрослый, он умный и ответственный.       Олоэктаном клана нужно было оставить его.       Нетейам завершил украшения.       Смотрел на мерцающие в ночном освещении бусины и их вид не радовал. Он по обыкновению приложил украшение к шее, поверх основного, свисающий крупный бисер на длинной нити, приятно ударялся по коже, холодя, и сочетаясь с природным узором.       Сестра почти ничего не ела и не говорила, отшатываясь даже от него. Отец тоже не мог её разговорить. Ротксо приходил каждый день, пытаясь вытащить плавать.       - Вечно с вашим семейством не всё ладно, - шипел Аонунг.       - Мы не там, где должны быть, - Нетейам мрачен. Встреча с Нормом снова разбередила и без того не спешащую заживать рану.       У Циреи от таких слов поникли уши.       - Пожалуйста, не говори так, - касается его пальцев девушка. Четыре и четыре.       - Прости, - он хотел, чтоб ещё и она расстраивалась, и так вокруг печали много.       Аонунг смотрит на них, потом на море, в котором опять потерялся нерадивый братец. Ему не стоило так часто туда уходить одному, гонясь за миражами. Скоро чувства Циреи к нему сами могут стать миражом.       - В момент печали мы идём в Бухту Предков, а она для вас и есть источник этой печали, - вздохнул Ротксо.       - Не это Бухта, а то что… - начал было Аонунг, но замолк, махнув рукой. Сами всё знают. – Я бы в лесу загнулся, если честно. Не плавать, не чувствовать воду…       Вечером Нетейам протягивает новую одежду Кири.       - Мы с Ло'аком сделали тебе подарок.       Кири грустно смотрит на ракушки и водоросли, потом кивает головой:       - Спасибо, - в голосе ни тепла, ни радости. Ей это не нужно, её это не подбодрило ни на зёрнышко.       Своё украшение Нетейам носить тоже не захотел, спрятав в мешок.       Перед сном он вышел из шатра, набрать в сосуд воды для Тук, может, Кири попьёт.       - Как она? – подходит Ротксо, когда парень склонился над водой.       - Всё так же.       - Вам надо в лес. Икраны могут вернуться?       - Не думаю. И… предлагаешь сбежать?       - Предлагаю спасти Кири, она чахнет!       - А оставив тут половину семьи – воспрянет?!       Можно подумать, он не думал много раз о побеге. Не мог представить такое, но думал.       - А что делать?       - Ждать, - разворачивается Нетейам, идя в шатёр. Чего, правда, ждать он не знал. У Кири уже забрали лес, забрали икрана, теперь забрали и связь с Эйвой! Что дальше? Он слышал разговор отца с Максом – больше никакого единения с Эйвой, по крайней мере, не под водой. Ронал не могла быть права в том, что Эйва отвернулась от них. Только вот именно это сейчас он и видит.       Их будто всех сначала порезали, а потом попытались сложить обратно, небрежно сдвинув края разрезов, будто надеясь, что все будут делать, что не замечают сдвигов. Только вот стоило задеть, как из разрезов начинало хлестать. А много ли крови осталось?       «Они вернутся, когда придёт время». Если Каяйлан или Уктх прилетит, он с сестрой сядет в седло и улетит отсюда, не глядя. Все ошибаются и все нарушают приказы. Мать оспаривала и ослушивалась, отец оспаривал и ослушивался. И все ошибались.       Возвращение икранов будет знаком от Эйвы, что Нетейам должен старые ошибки исправить.       Но вместо икранов вернулись тулкуны.       С момента, как очнулась Кири, Нейтири спала в её гамаке, прижимая дочь к себе. Тук поначалу лезла к ним, но видя, что мать полностью сосредоточенная на больном ребёнке, а сестра ушла в себя, девочка легла под бок Нетейама.       Сам Нетейам пытался быть рядом с Кири, сидеть с ней и лежать рядом, разговаривать, но сестра наглухо закрылась даже от него, шипела и отворачивалась. Брат решает оставить её одну. Понимая, что так нужнее ей, он чувствовал, будто сам оставляет её, как помеху.       - Оставь её, - останавливает он идущего навстречу Ротксо.       - Оставь, подожди, уйди. У вас есть какие-то более активные способы решать проблемы?       - Могу тебе втащить, хочешь? – Нетейам сам не верит ни ушам, ни языку своим. Он уже немножечко начинает выходить из себя. Список того, что ему надоело такой длинный, что можно развернуть от этого берега и до Парящих гор, а из всех требований, сыплющихся на него, можно уже делать заклички и пускать в народ.       Ротксо уже почти взрослый, и то, что он уловил в словах парня не угрозу и желание драться, а боль, это подтверждает.       - Хорошо. Тогда идём на охоту.       Нетейам кивает, благодарный за понимание.       Илу унесли их достаточно далеко от берега, как раздался сигнал дозорных, трубящих в раковины. Это не тот же звук, что оповещал о прибытие чужаков, который слышало семейство, прилетев сюда.       - Что это? Ротксо, ЧТО ЭТО?       - Мой брат вернулся! Мой брат вернулся! – обхватив в порыве плечи Нетейама, парень резко поворачивает назад, зная, что тулкуны направятся ближе к деревне.       Нетейам непонимающе оглядывался, пока не увидел огромную, чёрную тень под водой. За спиной нескончаемо доносились всплеск за всплеском, впереди над водой будто разгорелось пламя – расправляли крылья тсураки. Нетейам замер, ловя момент. Меткайины, по его мнению, были разрозненные, их жилища обособленны, не как в лесу, когда с площадки-гамака были видны другие, и будучи вместе с семьёй, ты как бы всё равно вместе с племенем. Здесь же, в шатре-капсуле, семья была в изоляции. Ели тоже все порознь, вечера проводили все порознь. Не было общей трапезы у подножия Дерева или на большой скале в Парящих горах, никто вечером не сидел на общем поле у костров, где постоянно разговаривали, ткали или мастерили под свои песни и чужие комментарии, разделывали добычу и готовили угощение лошадям и икранам, мололи зёрна, чинили оружие, танцевали, учили, шумели, смеялись, спорили, нянчили детей и травили байки, играли с животными клана и между собой. Вокруг всегда кипела жизнь, общая жизнь. Здесь же даже не пели.       Но сейчас вся деревня стягивалась в воду, всё кипело и дышало, на пару мгновений создавая иллюзию дома.       А потом выпрыгивает тулкун. Нетейам уже не замер, он оцепенел, не дышал, наверное, даже пару биений сердца пропустил. Существо было больше танатра, больше стурмбриста. Больше турука.       Нетейам отдёрнул сам себя, разворачиваясь, чтоб поплыть Кири. Он почти достиг деревни, как увидел, что обе сестры мчатся в гущу, и по пути их перехватывает Ротксо и они втроём погружаются в воду. Чуть погодя, видно как отец с матерью ныряют на тсураке.       Все – и меткайины и их духовная семья, то всплывали, то ныряли, повсюду сияли брызги, а когда тулкуны выпрыгивали, вниз срывались уже водопады. Нетейам ещё ни разу не нырял, но уже был мокрым с ног до головы. И смеялся, смеялся, смеялся. Но настоящие чудеса ждали под поверхностью.       Тулкуны были прекрасны, помимо своих узоров, многие были покрыты татуировками клана. Тулкуны разговаривали со своими сёстрами и братьями, двигаясь зеркально им. Среди них Нетейам видит родителей, видит, как улыбается мать, как безмятежен отец. На миг, неконтролируемая мысль проносится в голове с эффектом взрыва: «А у меня будет духовный брат?». Он оматикайя, не меткайины, среди этой стаи нет для него никого.       Но Нетейам не мог заставить себя покинуть воду, продолжая плавать среди гигантов и тех, кого они выбрали, пока Аонунг не догоняет его, указывая плыть за ним.       Они пересекают ограждение рифов, и доходят до подводных зарослей. К ним присоединяются Цирея и Ротксо. «Куда мы?», - спрашивает он жестами. «За твоим братцем», - отвечает Аонунг.       Вскоре они его и правда нашли. И рядом с ним был Паякан. Ло’ак всё это время говорил правду, а не просто практиковал отшельничество.       Всё это мигом уходит на второй план, когда похожий на улитку гигант, раскрывает пасть, в которой исчезает брат. Нетейам не знал что делать, но делать что-то надо. Он кидается было к ним, но Цирея сдерживает его, прося ждать. Аонунг присоединяется, давая понять, что всё в порядке.       Учитывая, что им всем потом чуть бошки не поотрывали, не настолько всё в порядке. Ожидаемо послав всех, Ло’ак сматывается. Цирея следом.       - Вы и день не можете тихо прожить, да? – толкает Аонунг Нетейама в плечо.       - Это просто у вас тут слишком тихо. -       Сегодня вечером ты так не скажешь.       В честь возвращения тулкунов, был устроен праздник. Нейтири надела мерцающие розовые ветки и браслеты со свисающими бусинными нитями – так же она была одета в вечер их с Джейком обручения. Только волосы не распускала, зато заставила их распустить Нетейама.       - Я только заплёлся, ну!       - Ты будешь там самым красивым, да и заплёл ты с этой стороны криво, - цыкала та, быстро расплетая косичку за косичкой. Нетейам начал дуться, а потом увидел Кири, надевшую подаренную накидку, и бы готов ради этого ходить с распущенными хоть сезон. Он так волновался, что она никуда не пойдёт. А ей было сейчас даже не всё равно как идти!       Перед тем, как они вышли к берегу, Нетейам надевает сделанные бусы Тук, и та радостно визжит. И своё украшение тоже впервые вытаскивает из мешка – длинная, белая сверкающая паутина-накидка, обнимающая плечи и прикрывающая грудь.       - Так не пойдёт, - забирает Нейтири пряди у виска сына назад, чуть закручивая и связывая за затылком. А потом прикрепляет пару пёрышек.       - Валим, живо, - хватает младшего сына за руку Джейк и первым выметается из шатра. – Сейчас и за нас примется. Она уже меня годами точит, чтоб я на косички перешёл.       Нейтири видела их побег, и посмотрев на троих детей, вздохнула:       - Делаем вид, что мы с ними незнакомы.       Музыкальные инструменты отличались от привычных лесных внешне, но издаваемые звуки более или менее похожи. С моря доносилось пение тулкунов. Ло'ак с братом кидаются в скачущую вокруг костра толпу – вихрь развивающихся накидок с перезвонами нанизанных на нити ракушек. Ло'ак жалеет, что не разрисовал себя красками, и уже в какой раз заглядывается на разнообразия татуировок.       Братья соскучились по музыке и танцам - меткайины были тихими. Что уж ожидать от тех, кто пальцами изъясняется, и даже не средними? Сейчас мальчишки радостно прыгали и кружились, смеясь и толкаясь.       Когда ритм становится медленнее, братья выходят из танца. Нетейам находит Цирею, сидящую поодаль на поваленной выцветшей коряге:       - Моё обещание. Можно? – держит он сверкающие нити.       - Да, конечно! – чуть наклоняется вперёд девушка, давая прикрепить по нити сложного плетения у каждого виска, и соединить их через лоб основной нитью с большой ракушкой посередине.       - Мне кажется, тебе очень идёт.       - Спасибо, я обязательно покажу это своей духовной сестре. Ты ей понравился. И твоё украшение тоже очень красивое, - касается она переплетений на его груди и плечах.       - Это тоже так красиво! – смотрит она на подарки Тук и Кири.       - Это Нетейам сделал!       - А мне Нетейам с Ло'аком.       - Прости, тебе не успел, - смеясь, возвращает тычок в плечо друга Нетейам.       - Да на тебя весь бисер клана ушёл, не из чего мне делать, - передёргивает плечами Аонунг. – Принёс? – смотрит он на Ротксо.       - Ты меня обидеть хотел? – достаёт из-за спины бурдюк парень.       Они все отходят ещё дальше от клана, скопившегося вокруг ряда костров. Аонунг достаёт из мешка несколько закрученных круглых раковин, Ротксо разливает по ним содержимое бурдюка.       - Вы оседлали илу, оседлали грозные волны, охотились, были в Бухте Предков, познакомились с нашими духовными сёстрами и братьями, и завели своего. Думаю, вы уже достаточно взрослые для кьяви.       Кири перепугано косится на Нетейама.       - Это взрослый напиток? Нам же нельзя…       Нетейам принюхивается.       - Ну, запах как от кава не сшибает.       - Всё равно нельзя.       - Кьяви пьют взрослые, но если подростков поймают, ничего плохого не случится. Просто отберут и всё, ну побурчат немного. Давайте, это не самое страшное, что вы делали, ну.       - Эй, а мне? – возмущается своим пустым рукам Тук.       - Тебе точно нет, извини, - гладит её по голове Цирея.       - Да ладно, глоточек, - наполняет запасную ракушку Ротксо. – Она не то, что кьяви, она крови Аруи уже напилась, когда в него вцепилась в Ночь Историй.       - Нет, - твёрдо отодвигает ракушку Нетейам.       - Ну, Тейам!       - Нет, Тук. Мы тебя и трезвую боимся, пожалей нас.       Напиток дерёт горло, холодит живот и бьёт в голову.       - Ух, ты, - кружится голова у Ло'ака.       - Нормально, - не дрогнувшей рукой, Кири протягивает ракушку Ротксо.       - Не увлекайтесь, нам действительно только драки тут не хватало, - предупреждает Аонунг. – Последний раз.       - Да тут на больше и нет, - кивает Ротксо, разливая друзьям последнее. Тук возмущённо на них смотрела, сложив руки на груди.       После они разжевали какую-то водоросль, чтоб перебить запах и пошли к остальным. Цирея тут же схватила Тук и Кири, увлекая в танец.       - А вам особое приглашение надо что ли? – толкает обоих братьев в спину Аонунг. – Скоро будет общий танец, - заговорчески прошептал он, подмигнув Ротксо. Даже в ярком свете пламени видно было, как мальчишка чуть покраснел.       Нетейам это видит и пытается скрыть улыбку, чтоб не смущать. Это всё дурацкое водное племя, живи они все как лесные, друг у друга на ладони, уже бы вся деревня полнилась песнями, порой не самыми пристойными, исполняемые, как правило, уже пожилыми женщинами, намекающими о том, что кое-кто к кое-кому неровно дышит. Думая об этих песнях, видя, как вокруг одного костра пляшут женщины, а вокруг другого мужчины, в ожидании того, как через пару партий обе линии перемешаются, улыбка Нетейама тухнет сама собой.       Он видел, как Цирея смотрела в тот день, когда ему решили переплести косы, и поэтому не хотел идти на вечер историй, не хотел находиться так близко и смотреть на неё. В тот день он почувствовал новый привкус тоски, какой-то особый вид одиночества, от которого хотелось закрыться, а не рваться на встречу, ощущая зарождающиеся чужие, не ему предназначенные, чувства у себя под боком. Даже без Ло'ака рядом, Цирея была их носительницей.       К самой девушке он ничего не чувствовал, иначе бы было проще. У нави нет понятия, как «это девушка, что нравилась его брату или другу, я должен отступить», выбор был за самой девушкой, её не вправе были лишать чего-то. Но в том и беда, что Нетейаму отчаянно чувствовать, но не чувствовал, и впервые это стало мешать.       Он стал оматикайя за полгода до того, как покинул племя. Видел своего тотемного танатра, сделал лук из Древа Дома, чья древесина была всё так же крепка, как много лет назад до того, как его разнёс огонь с неба. Получил пояс воина и право выбрать себе пару. А пары не было. Все прошедшие или готовящиеся пройти инициацию женщины клана были хорошими мастерицами, ловкими охотницами, красиво пели и танцевали, летали с ним и бегали, веселились и плакали, и во всех он видел пока лишь сестёр. Он не нашёл свою половину, его это не печалило, он ждал своего времени, а не настань оно – значит, такова воля Эйвы. Он был счастлив и так.       А сейчас глядя, как блестят глаза брата, он начинал задумываться, что хотел того же. Смотрел на Цирею и хотел видеть её так, как видит Ло'ак. Даже на отношения родителей начал смотреть иначе, не как на что-то само собой разумеющееся, а как на пример, как на возможное будущее. И Цирея вызывала в нём грусть, потому что олицетворяла собой всех молодых женщин меткайина. Как он мог найти кого-то здесь, если не смог найти их у себя?       В танце выливаются многие надежды, что не могли выразиться словами, даже у родителей чувства впервые стали ясными им самим в охотничьем танце. Думая об этом, Нетейам не мог сейчас видеть танец как простое веселье, он видел в нём дразнилку надежд, что никогда не сбудутся.       Ещё он подумал, что он-то взрослый, и может пить сколько хочет, почему нет?       Начинается общий танец, Цирея становится рядом с Ло'аком, на другой стороне круга Нейтири с Джейком, запоминающие местные движения, но приносящие свои. Нетейаму тоже их танцы больше нравились, местные плавные, но в них того чёткого ритма. Потому что они, видимо, тут и пьют больше.       - Не хочу я танцевать, - убегает Кири от Ротксо.       - Все же танцуют.       - Не все.       - Все наши, - с нажимом говорит парень.       Кири с Нетейамом замирают.       - Ну и ты ещё, стоишь, как обломок.       Наши.       Нетейаму точно сегодня пить.       - Не хочу. Мне больше нравится смотреть, как танцуют.       - Будь благодарен, что хоть с плаваньем у неё не так.       - Ой, да иди ты! – толкает его Ротксо, смотря с завистью на танцующих. Круг распался, но танец не прекращался, просто теперь напротив друг друга танцевало от двух до четырёх в тесном кружке. Цирея с Ло'аком и танцевала и одновременно обучала движениям. Нейтири с Джейком этого не нужно было, и теперь они полностью могли подстроиться под ритм так, как чувствовали.       - Ого, - восхищается Ротксо. – Красиво танцу… Эй, что они делают?!       - Целуются, - смотрят на него как на дурачка сиблинги, не зная, что привычный жест между парами их отец притащил с того мира.       - Точно не жрут друг друга?       - Кровищу видишь?       - Не.       - Ну вот.       - Вы такие странные.       - Не смотри, значит.       Но Ротксо пялился на пару не моргая. Вокруг тоже удивленно косились, но занятые своим танцем быстро теряли интерес – утром наобсуждаются.       Нейтири же с Джейком не замечали никого с момента, как общее кольцо распалось на звенья. Они постепенно сближались, пока не встали впритык одна к другому. Распалённая танцем и барабанным боем Нейтири обхватывает пятерней голову Джейка. Когда она была девочкой, без икрана, Грейс показывала ей в школе вымерших земных животных, среди которых был лев. Джейк напоминал ей тот запечатлевший жизнь рисунок. Но в слух при этом говорит другое.       - Мой Турук Макто.       Джейк давно не видел такой огонь в её глазах и не слышал таких сдавленных рыков в голосе.       - А ты – мой танатр.       Он помнил, каким шоком было для племени их поцелуи, и возможная буря негодования местных могла достичь колоссальных масштабов, но тянется к губам Нейтири одновременно тому, как тянется к нему она сама. И поцелуй вышел далеко не таким невинным, как у молодых парочек, но ничего уже было не остановить.       - Они танцуют хуже, - шепчет Нейтири, как только отстранилась.       - Научатся, - смеётся Джейк. – Меня же ты научила.       - Ты до сих пор танцуешь чуть лучше хромого шестинога, - смеётся в ответ.       - Эй! И вообще, твоя вина, значит.       - Моя вина?       - Твоя вина, недобросовестная наставница.       Жена дёргает его за ухо.       - Моя вина, что я так и научила тебя не быть бестолковым.       - Да ладно, я уже вырос. Не как младенец.       - Ты не взрослый, ты просто постаревший ребёнок, - обхватывает ладонями лицо мужа.       - Вот это действительно обидно!       - Тогда где твои слёзы?       - Тише будь, этому я тебя не учил!       Хохоча, Нейтири увлекает его дальше в танец, незаметно для самой себя, отколовшись от остальных, отойдя вдаль от огня.       - Занесло, - констатировал Джейк. – Надо верну…       - Идём.       - А?       - Идём, - тащит она его вглубь острова, подальше от жара пламени и голосов. Вдаль от воды появлялись кусты и деревья, пусть не такие высокие, но хоть что-то. Нейтири заваливает Джейка за светящийся папоротник и снова целуется. Не успел Джейк подняться и усесться, как Нейтири устраивается сверху, но тот ловко переворачивается, оказываясь сверху. Только сегодня на танатре ему не кататься – Нейтири с силой обхватывает его ногами, чуть ли не перекидывая. Сцепившись, они скатываются по пригорку, разнося кусты и отбивая себе всё о ползающие по земле корни, и рухнули в мягкий, мерцающий мох. Нейтири оказывается снова сверху.       - Сегодня макто – я, - прижимает она ладонь к его щеке, убирая свои волосы за плечи. Джейк поначалу был удивлён, столкнувшись с массой эвфемизмом в речи нави, отсутствию прямого названия и при этом наличию фразы «Хочу тебя» в нужном контексте. Он пытался научить Нейтири слову «секс», но быстро забил, потому что её «Хочу кататься» выбивало из головы всё лишнее, будоража кровь куда сильнее.       Он целует её в свободный участок кожи между веточек на груди. Нейтири так и не поняла, почему Джейк так сильно выделяет из всего её тела именно грудь, но его поцелуи и касания были приятным. Вместе с тем он развязывал её набедренную повязку. В последний раз это было в Парящих горах.       Джейк помнил, как в их первую ночь чуть не опозорился, думая, что на цахейлу всё и заканчивается, и только после затрещины, начал снимать с себя лишнее. За попытку снять веточки, которые Нейтири с трудом надевала, он тут же схлопотал и вторую. Она была любопытной и требовательной. Спустя годы жена до сих пор его поколачивала, и была такой же любопытной, но уже точно знающей, чего хочет.       Нейтири чувствует, как вокруг талии обвился хвост мужа, а рука гладит от поясницы до лопаток. Пятипалые руки казались ей уродливыми, излишними, в этом словно проявлялась небесная жадность. Но руки Джейка ей нравились, могли обхватить больше, держать крепче. Она прикладывает свою четверню к его ладони. Джейк говорит, что лишний палец у людей используется как палец для брачного символа.       Она проводит по его плечам и рукам, они больше и шире, чем у лесных нави. Нейтири так же помнила его людское обличие. Все небесные лица одинаково убоги и неотличимы, а Джейково она запомнила. В профиль чем-то оно напоминало лица народа, и того льва. Он был рожден для них. Для неё.       - Плохо не станет? – раздаётся у Нетейама за спиной. Обернувшись, он видит девушку примерно своего возраста и уже получившую свои первые татуировки на лице. Она ела фрукт, чей сок выкрасил её губы в красный.       «Мне уже плохо».       - Узнаем, - пожимает он плечами, но подумав, протягивает полную ракушку ей. – Будешь?       Девушка берёт и залпом выпивает. Нетейам отмечает, что её пушащиеся волосы не заплетены в мелкие косички, а собраны точь-в-точь как у него самого.       - Держи, - даёт она взамен оставшийся фрукт. – Ты не танцуешь, почему?       - Нет желания. А ты?       - Я танцевала, - она тоже смотрит на его волосы, но не вскользь, а с внимательным интересом - у оматикайя волосы прямые и блестящие, непривычные для меткайин.       - Ты же Ерал, верно? – Нетейаму становится тяжело под этим изучающим взглядом.       - Ага. Красивое, - указывает она на сверкающую накидку. – Говорят, что ты мастер.       - Ага, - кивает головой тот. – Знаешь, кажется, ты права…       - В том, что ты мастер?       - В том, что мне стало плохо, - сгибается парень. – Нормально же было…       - Кьяви жалит неожиданно. Идём, лесной.       - Куда?        - Блевать не при всех. Так только дурные подростки делают.       - Блевать??       - А ты чего хотел?       «Чтоб меня оставили в покое».       Она дотаскивает его до кустов, где он выплёвывает всё, судорожно дёргаясь.       - Хилые вы, - жуёт ноготь девушка, облокотившись о тонкий столб деревца. – Слышь, правда, что твой брат сделал связь с изгнанным тулкуном?       - Спроси у него.       - У брата или тулкуна? - улыбается девушка, когда Нетейам выпрямляется, вытирая рот рукой.       - Выбирай, - он оглядывается, думая в какую сторону идти к воде, чтоб прополоскать рот и отделаться от мерзкого привкуса.       Девушка хотела что-то ответить, но Нетейам вдруг приложил губам тыльную сторону ладони. Что-то за теми кустами происходило. Он бесшумно ступает к ним, Ерал следом.       - Ну что ты ко мне привязался? – закатывает глаза Кири. – Не хочу я танцевать, и тут уже быть не хочу. Я устала.       - Совсем? – опустил уши Ротксо.       - То есть?       - Хотел тебя хотя бы поплавать позвать или давай по террасам прогуляемся? Ты впервые за столько времени наружу вышла, потом же снова в раковину забьёшься.       - А тебе-то что?       - Скучаю.       - Тебе нечем заняться?       - Я сказал, что скучаю, а не что мне скучно, услышь меня.       Кири удивленно смотрит на него.       - Если бы я знал, что так выйдет, ни за что бы не напомнил про Бухту.       Девушка сжимает его руку:       - Так должно было быть. Ты не виноват.       - Ты, кстати, понравилась моему духовному брату.       - Он мне тоже, он милый.       - Говорят, мы считаемся духовными родственниками, потому что похожи.       Теперь она закатывает глаза, со смехом юркая в кусты, чудом не задев подслушивающего брата. Ротско побежал за ней.       - А твоя духовная сестра какая? – вдруг спрашивает Нетейам Ерал.       - Нечаянно всосала в себя акулу.       - Бедняжка.       - Да нет, быстро выплюнула, теперь та таскается за ней как клановый зверёк.       - Они пошли в сторону террас? - указывает парень на трясущиеся ещё кусты.       - Нет, террасы в противоположной стороне. Бывал на них ночью?       - Нет.       - Пошли, исправим – они очень красивые ночью.       Нетейам удивленно на неё смотрит, не понимая, что вообще тут делает. Он как Кири не хотел танцевать, не хотел уже пить, хотел забиться в свою раковину. А эта стоит перед ним, со светящимися в ночи бирюзой широко расставленными глазами, липким и блестящим от сока подбородком, с чей-то нижней челюстью на лбу и куда-то тащит….       - Знаешь, а пошли.       - Ты сговорчивее сестры, - берёт та его за руку. Нетейам удивляется – в оматикайя при всей близости, без особых поводов никто границы не нарушал. Чего он ещё тут не знает? Но, руку, тем не менее, сжимает в ответ.       - Я пойду спать.       - Хорошо, как хочешь. А я попробую утащить ещё один бурдюк.       - Не лопнешь?       - Я сказал утащить, а не весь выпить. Есть разница… Слушай, пока ты здесь, ответь, а у вас все.. так… ну…       - Что?       - Ну, твои родители, когда танцевали, они…       - Ты про поцелуй?       - Это выглядело странно. Когда Нетейам делал тоже самое, откачивая тебя, это было иначе.       - Так это и было совсем другим. То дыхание рот в рот, а то поцелуй, - Кири знала от девушек постарше, что там рот в рот уже не дыхание.       - И у вас так все делают?       - Да. Ну, это не делается между родственниками или друзьями, конечно.       - Между друзьями не?...- ещё больше приунывает Ротксо.       - Не прям, что между друзьями нельзя, это как с кьяви, в какой-то степени.       - Если никто не видит, то и…       - Считай, этого и нет, - с расстановкой отвечает Кири.       -А ты…Не хотела бы попробовать?       Кири оглядывается, навострив ушки. Белая песчаная и извилистая тропа не была отмечена следами других ног, но раз прошли они, могут пройти и другие.       - Ни одной живой душе.       - Чтоб меня акула сожрала, Аонунг от меня же потом не отцепится.       - Да ему ты первому растрындишь. А то и научишь!       - НЕТ!       - Если что скажу, что это была не я, это у тебя от кьяви галлюцинации. Иди сюда.       Ротксо прижимается лицом к её.       - И?       - Что и? Кусать, как твои родители? Не уверен, что это выйдет так же не больно.       - Лучше бы ты плавать шёл, - касается она его губами, чуть наклонив вбок голову, положив одну руку на плечо, вторую на щёку, задевая большим пальцем шею. От удивления Ротксо отпрянул. Не успевает Кири сказать, что сам просил, как он тут же прильнул обратно, прижимаясь на этот раз сильнее, и девушка уже не просто касается, а пыталась как бы обнять, обхватить его губы ртом. Ротксо от такого взмахивает хвостом, сшибая пару веток.       Теперь отстраняется Кири, выставив вперёд руку, чтоб парень не потянулся следом. По его лицу расплылась дурацкая улыбка.       - Ого… Хорошая у вас лесная дружба.       - Да не делают это друзья, - толкает его Кири.       - Ты же сказала…       - Я сказала, что друзьям можно, но друзья не хотят целовать друг друга. По крайней мере, больше одного раза. Просто попробовать, как это и всё.       - То есть, завтра мы уже так не сделаем? – опускает он голову.       - Завтра?       - Ну, послезавтра, - быстро переключается парень. – Или когда ты покинешь шатёр. Не просидишь же ты там всю жизнь.       - И думаешь, первым, что я сделаю – побегу целовать тебя?       - Не первым, конечно, но… Или хочешь я сам к тебе прибегу?       - Смотрю, тебе понравилось.       - Не думаю, что ваш клан бы это делал, это бы это никому не нравилось.       - Верно. Но вопрос не про что, а с кем.       - И то с кем мне понравилось, - быстро, с нажимом отвечает Ротксо.       Кири не знает что ответить, в голове одновременно и рой чувств, и пустота мыслей. «Не знаешь что говорить – тогда делай», - говорила Нейтири. Потому Кири снова целует парня.       - Не могу ничего обещать, правда, - и уходит. – Оставь меня уже.       - Тебе хоть понравилось? – кричит он вслед.       - Если бы нет, - кричит она уже из кустов, - я бы второй раз этого не сделала.       - Зачем я пообещал никому не рассказывать, - сокрушённо хлопнул он по лицу руками.        - Где вся твоя семейка? – крутится вокруг себя Аонунг, стоя рядом с Тук.       - А твоя? – парирует девчушка, всё ещё злящаяся за кьяви.       - Вот, слева направо – мама, папа… Где сестра? И куда делся Ротксо?       - Думал, Ло'ак без Циреи смоется?       - Он без неё только и смывался, малявка, - щёлкает её по носу парень, и в отместку Тук цапает его за хвост.       - А-а-а! Изыди, демон! Ну, сейчас ты у меня получишь!       Тук бросается в сторону, петляя между ног взрослых, Аонунг за ней, как неуклюжий титанотерий, расталкивая всех подряд. И так до тех пор, пока девочка не ушла на поворот и Аонунг не пролетел носом по песку.       - Аонунг слишком стал и медленен, чтоб догнать меня! – хохочет и тыкает в него пальцем та.       Отплёвываясь, парень с ужасом думает, что скоро у него будет такая же сестра. Или брат. И за ней вот так же придётся бегать и прятать хвост, чтоб этот хвост остался.       - Вот твой брат пусть с тобой и нянчится!       - Я взрослая! Со мной не надо нянчится!       - А её братцу и некогда! – смеётся один из стоящих рядом парней.       - Куда его Цирея увела? – встает, наконец, Аонунг, стряхивая песок. – Я притащу им её!       - Я не про младшего.       - Чего?       - Я видел, как Ерал увела Нетейама к террасам.        - Спасала его них, - обличающее указывает он на Тук, как на квинтэссенцию всех Салли. Девочка показывает язык. Аонунг, забыв пользоваться мозгами, кидается в неё песком.       Праздник так и подходил к концу: Аонунг вместе с вернувшимся, подозрительно счастливым Ротксо, втихаря пили, отгоняя от бурдюка Тук, время от времени лезущую в драку с другими детьми, меряясь клыками; Цирея с Ло'ак болтали на берегу, Джейк с Нейтири уснули вдалеке от деревни, а Нетейам с Ерал встретили рассвет на террасах, наблюдая, как постепенно гаснут разноцветные водоросли по мере светления неба. Они договорились, что Нетейам научит девушку стрелять из лука, а она его – обращаться с гарпуном. Кири уснула в гамаке, радуясь тишине и приятным сновидениям. Ей снились тулкуны, а не пустота. Цирея вернувшись к месту празднования, где какая-то часть празднующих ушла к себе, какая-то к тулкунам, какая-то уснула прямо у догорающих костров, увидела привалившихся друг к другу Аонунга с Ротксо, и Тук, спавшую на гребке второго.       - А где другие? – сонно осматривается Ло'ак, пытаясь найти кого-то из семьи. Не найдя никого, он решает что все в шатре, взял младшую на руки и пошёл к себе. Но там лишь Кири, накрытая материнским пончо. Ничего не понимая и дико хотя спать, парень ложится с ней, под накидку вместе с Тук.       - Ротксо?..       - Да спи ты, - зевает во всю пасть брат.       - Спала, пока не заявился, - накрывается с головой Кири.       - Постой, а чего Ротксо-то?       Но та уже уснула.       В это время просыпается Джейк, смотря на предрассветный сумрак. В первый миг ему показалось, что они в лесу, а потом он окончательно проснулся. Вслед за ним открыла глаза и Нейтири, машинально приложив руки к груди, проверяя, не сбились ли веточки. В обнимку, пара пошла к деревне. На бледно-розовом небе та в утренней дымке казалась сизо-голубым горным хребтом на сияющем белизной песке. Нейтири впервые ясно видит красоту местной земли, но её всё равно трудно было принять.       - Где Нетейам? – пересчитывает выводок Джейк.       - С друзьями? – ложится Нейтири на гамак. Если где-то пропадал Ло'ак – можно ждать беды, если отсутствовал Нетейам, то должны быть причины.       Не успел Джейк высказать все возможные ужасные причины, как раздаётся «До скорого!» и в шатёр вбегает старший сын.       - Вы не спите?       - А ты и не возвращался.       - Праздник, - спешит он к своему гамаку.       - А с кем ты прощался?       - Я слышала женский голос, но не Циреи.       - Да так, я… спокойной ночи. Утра, - отворачивается тот, пока Джейк жестами сигналит Нейтири ничего не спрашивать.       - Спокойной, котятки, - говорит Джейк, ложась рядом с Нейтири.       - Ты давно их так не называл.       - И зря.       Когда родилась Кири, иначе детей как котятами, Джейк не называл, вспомнив обращение Грейс, понимая, что ничего лучше не подходит. Его котята. Милые, клыкастые и полосатые. Нейтири знала это слово, Грейс называла их класс так же, но не объяснила, к счастью. Джейк тоже соврал, сказав, что так называют детей, иначе расскажи, что небесные держат существ, похожих на нави, прирученных, зависимых и одомашненных, Нейтири бы сначала впала в лютую печаль, а потом дала б мужу люлей за такие сравнения.       Так же как он не говорил, что самое любимое растение оматикайя пахнет мятой, которую грызут кошки, а используемый для Охоты Грёз дурман разит валерьянкой. Лишь усилие воли и совести сдержали Джейка от того, чтоб не притащить из лаборатории лазерную указку. Но всё же «Кто это сделал, кто это сделал?» пробивалось в педагогических моментах. Нейтири не понимала, зачем он по несколько раз повторял, как для тупых.       Тут же все не дать, не взять – рыбы. И малые, в отместку за насмехательство, обстребали это со всех сторон. И, тем не менее, где-то с этими чешуйчатыми пропадали всю ночь… Джейк косится сначала на спящего младшего, потом старшего. Если они тут останутся навсегда, это что ж получается, он когда-то станет дедом котоакул?        Он смотрит на свою широкую ладонь и представляет на ней ещё и гребок. Ну и лапища может быть у помеси меткайины с аватаром или полукровкой. Сыновья не пошли в него, телосложением напоминания мать, разве что Нетейам был чуть крупнее своих одногодок-оматикай, мог ещё подрасти, но вряд ли его дети пойдут руками в дедушку.       Но всего этого не случится, пока их не примут в племя, не могут дети появиться раньше татуировок. Джейк смотрит на спящее, безмятежное лицо Нейтири, на сопящих дочерей и сыновей. Ло'ак сделал духовную связь с тулкуном, пусть неправильным, но тулкуном. И у него есть Цирея. Он не уйдёт теперь отсюда. Неясно, что будет с Кири – океан одновременно заключает её в объятие и одновременно отталкивает от себя. Нетейам сам отвергает всё. Ещё Тук приняла новые реалии гибким, детским умом. Норм говорил перед их отлётом к островам, что семь лет лучший момент, потом психике перестроиться будет очень сложно, младшая будет маяться и противиться меньше всех.       В груди Джейка тяжелеет от принятого решения, очередного. Стараясь спасти семью, он причиняет ей боль. Не только ножом по горлу можно отнять всё. Как только клан примет Ло'ака, Джейк с Нейтири улетят и будут делать то, что лучше всего у них выходит.       Охотится.       Они вырежут команду Куоритча, содрав с них шкуры на барабаны и сёдла.       За это время Тук навсегда растворится в водном клане, но Нетейам и Кири ещё будут иметь шанс вернуться в лес. Они сами это решат. Если выберут остаться здесь, такова воля их и Эйвы, Джейк с Нейтири будут решать уже по ходу дела, остаться с ними или вернуться в лес, главное, что дорастать самим и воспитывать вероятное потомство их дети будут снова в безопасном мире, не под тенью, идущих по следу демонов.       Единственный изъян плана, что Нетейам попытается увязаться за родителями. Но ему в этой охоте не место. Он ловкий охотник, но не на людей, а тут ещё за месяцы на воде и рыбалке, его сноровка теряется. А они отправятся не за простой добычей.       Охота нужна для подержания цикла жизни, война с небесными тоже, но тот выстрел, спасший Нейтири, Нетейаму дался сложно, Джейк это видел. В каком-то плане старший сын напоминал тулкуна. Пусть останется вдали от грязной работы, она ему ни к чему. Подобно тому, как сам Нетейам защищал от всего Ло'ака, продлевая его детство, сам Джейк теперь должен заслонить старшего сына.       «Счастье – когда мы вдвоём, без детей». В целом, а ничего и не поменялось. Дети остаются дома, с племенем, в безопасности, а он с Нейтири будут только вдвоём на охоте.