Переплетение узоров наших рук и судеб словно в негативе

Это вовсе не было продуманным решением. Хотя, если так подумать, все решения в моей жизни принимались либо спонтанно, либо навязывались обществом, а способов повлиять на человека в нашу эру было великое множество. Семейные ценности, национальные идеи, религиозные культы или банальная реклама в телевизоре — если ты хочешь считать себя частью рода человеческого, так или иначе будешь следовать чужим идеалам, порой даже не осознавая этого. Мы слишком подвержены мнению окружения, как бы ни старались этого отрицать. Даже самые отъявленные отшельники некогда сделали свой выбор, полагаясь на опыт, приобретённый во время жизни среди людей. И все их дальнейшие решения становятся лишь следствием этого выбора. Абсолютно независимы от общества только мертвецы. Если говорить обо мне, я вовсе не стремился как-то выделяться: напротив, делал всё то, что и другие люди моего возраста в моём окружении. Ну, знаете, вот эти банальные истины: хорошо учиться, окончить школу, пойти в университет на якобы востребованную профессию, параллельно осваивая игру на каком-нибудь музыкальном инструменте и занимаясь в спортивной секции, потому что правильные мальчики должны иметь хобби и обязаны поддерживать себя в хорошей физической форме. В современном обществе иногда проще не задумываться о подоплеке этих истин. Проще проскочить все этапы по инерции, без лишнего самокопания. Потому как оно всё равно настигнет, но если ты к тому моменту успеешь устроиться на приличную работу, заглушить свои мысли в рутине будет не так сложно. Несмотря на то, что никаких стремлений у тебя уже не останется. Я не успел. Крепко задумался о том, что происходило в моей жизни, ещё до окончания первого курса — а сейчас просиживал штаны на третьем, не понимая, а зачем, собственно, мне всё это надо. Впрочем, эти мысли лишь сильнее ввергали в апатию — и до тех пор, пока их получалось заглушать пластиковыми стаканчиками кофе с утра, заказами какой-то бесполезной ерунды в интернет-магазинах или пустой вечерней болтовнёй с друзьями по сети, всё было в порядке. Выглядело в порядке. Очередная попытка утихомирить беснующийся разум и вылилась в это. На подобные татуировки я впервые обратил внимание, гуляя в парке — у юноши, пролетевшем мимо меня на скейтборде, руки были забиты орнаментом из лиан, переплетающихся между собой в причудливый узор. Волнообразные изгибы мне не понравились, но на контрасте с бледной кожей чёрные полосы смотрелись… красиво. Других прилагательных я тогда не смог подобрать — да и не моё это дело, я вроде как студент технической специальности, мне положено мыслить рационально и аналитически, а изъяснения литературным языком лучше оставить филологам. Рациональности, вопреки общественной логике, во мне не было ни грамма, а потому несколько месяцев спустя я вернулся к этому вопросу и пролистал за три дня тьму сайтов и пабликов с подобными эскизами. А ещё через полгода вспомнил снова — во время поездки в Ли Юэ, страну контрактов и торговли. Отвратительное место: толпы людей, местных и туристов, постоянно снующих по улицам, раздражали меня до потери пульса. За всю ту недолгую поездку мне понравился лишь четырёхчасовой поход в горы — может, экскурсовод оказался не таким нудным, или просто тишина посреди вездесущего гвалта подействовала на меня умиротворяюще. Короче говоря, от того путешествия у меня остался лишь купленный в аэропорту магнит с изображением гор — а ещё с переплетающимися в ромбы геометрическими линиями по краям. В результате, ещё через три месяца, когда я уехал в Натлан на семестр по программе обмена, в моих соцсетях поселилась фотография того магнита с подписью: «кто нарисует мне годный эскиз рукава с таким орнаментом, тот лох». И следующим постом: «ладно, все давно знают, что главный лох — это я, а за эскиз готов решить вам курсач по электротехнике». Татуировки на руках бились в несколько сеансов и оказались готовы лишь ещё через пару месяцев. Я повёл себя как говнюк, забраковав несколько эскизов от одногруппников, и выбрал тот, что скинул мне в комментарии какой-то левый мужик, который даже не попросил у меня элтех — скинул рисунок по приколу, наверное, и испарился. Его вариант понравился мне больше всего, а группа окрестила меня нецензурным синонимом слова «потребитель», на что я равнодушно пожал плечами: против правды не поспоришь. По большому счёту, желание набить рукава как раз и было продиктовано потребностью заглушить тянущее чувство душевной пустоты на границе сознания. Близкий друг, которому я отправил фотографию по завершению процесса, обозвал меня уродом. Это был лучший комплимент, который я только мог от него получить, и до конца семестра я то и дело удовлетворённо пялился на рукава с переплетающимися в ромбы чёрными линиями. Пока не вернулся домой в Снежную в середине зимы и не скрыл их под рубашками, толстовками и водолазками — частично из-за холода, частично от нежелания показывать их родственникам. Каникулы пролетели слишком быстро, а в родном университете не изменилось ровным счётом ничего. Разве что теперь я вновь имел несчастье лицезреть на парах самого строгого и симпатичного преподавателя, который вёл у нас общую историю на первом курсе, а теперь вернулся с непонятно для чего нужной нам историей экономики и права. Невероятно, но предмет, тесно связанный с торговлей, зародившейся в Ли Юэ, вёл мужчина из Ли Юэ с тем же деловым подходом, что и у большинства жителей этого пресловутого региона. «Отвратительно, » — думал я, полулежа на парте и перекатывая в пальцах погрызенный карандаш, стащенный у Тевкра. Чжун Ли, впрочем, вовсе не был отвратительным. В начале обучения я даже какое-то время на него засматривался наряду с каждой первой девушкой. До тех пор, пока адресованный мне вопрос по теме предыдущей лекции не выбил меня из колеи настолько, что проще стало испытывать жгучую ненависть. Позднее я остыл и пришёл к выводу, что придётся всё учить и не выпендриваться, и пелена равнодушия к предмету поглотила меня наравне с мыслями о бренности всего сущего. Потому теперь я по старой привычке начал сразу заучивать всё по предмету профессора Чжун Ли — для того, чтобы не было лишних вопросов. Пока не осознал, что он цеплялся ко мне гораздо чаще, чем к другим. Необоснованно. Я стал замечать внимание мужчины к себе — то есть, мне так казалось, потому как я поднимал глаза от тетради и видел лишь рассказывающего монотонным голосом преподавателя, что смотрел в никуда. Но стоило лишь отвернуться, уставиться в стол или в стену, и возвращалось ощущение прожигающего насквозь взгляда, выворачивающего наизнанку. Я начал замечать, как мои пальцы подрагивают перед началом его лекций. А по выходу из аудитории с моей спины стекал пот — всё это выглядело, как полный бред, но подсознание подкидывало картинки, от которых становилось одновременно горячо и тревожно. До конца третьего курса на его парах я сидел в постоянном нервном напряжении: все внутренности словно сворачивались узлом, когда профессор Чжун Ли адресовал мне очередной вопрос. А его экзамен в конце семестра я прогулял. Просто не выдержал бы. Холодок полз по коже от одной только мысли, что мне придётся сидеть перед ним лицом к лицу, а он будет меня спрашивать — вернее, допрашивать. Я редко когда признавался в подобном честно, однако этот Чжун Ли меня пугал. На следующий день, уже на другом экзамене, я мельком увидел его в университете. Будто почувствовал обращённое к себе пристальное внимание и обернулся — а потом застыл без движения, как перепуганный зверёк при приближении хищника. Впервые я поймал его взгляд, и впервые разглядел на его лице эмоции — какое-то тягучее разочарование, пробравшее меня до мурашек, заставившее судорожно вздохнуть. Профессор отвернулся, а я лишь в этот момент почувствовал себя способным двигаться и тактически отступил прочь из коридора. Сбежал, если быть честным. Время дальнейшего своего пребывания в стенах университета я тщательно контролировал, не позволяя себе задерживаться дольше положенного, избегая определённых аудиторий и коридоров, сверяясь с расписанием Чжун Ли. А однажды и вовсе пропустил экзамен, к которому был полностью готов — лишь бы только минимизировать риск встречи. Умом я понимал, что мне всё равно придётся к нему идти. Не сейчас, так к концу последнего курса: избежать сдачи его предмета не представлялось возможным. Но, как и положено человеческому мозгу, занимающемуся самообманом, политика избегания пока что срабатывала. А там, авось, обойдётся. — Тебе надо развеяться, — сообщил по видеосвязи мой друг из соседнего дома. Мы оба валялись на своих кроватях, а заглянуть в гости было слишком лень, потому мы не виделись уже пару месяцев, но неизменно болтали раза три в неделю. — Надо, — равнодушно дёрнул плечом я, не испытывая никакой потребности в досуге любого рода за пределами своей комнаты. Оставшиеся полтора месяца лета хотелось провести в апатии. Желательно, и вовсе не выходя из дома. — На выходных фестиваль культур разных стран. Пойдешь? — А ты собираешься? — задал я встречный вопрос. — Разумеется, нет. Не держи меня за идиота. Я тоже не собирался, но пошёл. В конце концов, за идиота я себя вполне принимал. *** Посетить шумный фестиваль было откровенно хреновой затеей. Особенно для меня, потому как я терпеть не мог толпу. Заказать сумерских сладостей я мог бы и через доставку, Мондштадское вино из одуванчиков в точно таких же бутылках продавалось в ближайшем супермаркете. К Инадзуме меня не тянуло, в Натлане я прожил почти полгода, а Ли Юэ был мне и вовсе отвратителен, так что единственное, что привлекало моё внимание — торговые ряды с диковинками Фонтейна и часть программы, посвящённая ему же. До неё оставалось ждать ещё долго, впрочем. А потому я бесцельно бродил среди гомонящей толпы, не понимая, для чего я тут, и где именно «тут» — на фестивале или в этом бренном мире в целом. Его я увидел со спины. Сразу не узнал, конечно же — сперва облизал взглядом его фигуру; он был одет в широкие штаны и в водолазку с высоким воротом без рукавов, под которой чётко прорисовывались плечевые мышцы. Но привлекло моё внимание вовсе не это. Татуировки. Такие же, как у меня — абсолютно идентичные, только будто отражённые в негативе: вместо тёмных геометрических узоров чёрным были залиты все руки, а ромбовидные линии выделялись нетронутыми светлыми участками кожи. Со спины мужчина выглядел… красиво, но теперь я не мог подобрать более точных эпитетов лишь потому, что в горле пересохло, а мозг отключился напрочь — почему-то от всего его вида резко стало горячо. Я собрался было подойти и спросить про татуировки — но в этот момент моё внимание привлекли осветленные кончики волос и знакомая заколка, отчего мне резко захотелось развернуться и направиться прочь. Не успел. Профессор Чжун Ли повернулся и заглянул мне прямо в глаза, ухмыльнувшись и едва уловимо поманив рукой. Тело стало ватным, отказываясь повиноваться — мне, а не Чжун Ли, потому как ноги будто автоматически понесли меня в его направлении до того, как мне удалось подумать. — Здравствуй, Аякс, — поприветствовал он и широко улыбнулся. Сходу перешёл на ты и повел себя так, словно это не я прогулял его экзамен и позорно избегал профессора на протяжении трёх недель. Словно он вообще не был моим преподавателем — он казался совершенно не тем человеком, с кем я был знаком; Чжун Ли не улыбался, Чжун Ли не позволял себе переходить на личности при общении с учениками, Чжун Ли никогда не стал бы касаться моего плеча кончиками пальцев в приветственном жесте. Прикосновение обдало жаром, и отчего-то я пожалел, что оно длилось всего мгновение. «Прекрасно, Аякс, — подумал я про себя. — Поздравляю, ты только что подавил иррациональное желание потянуться за рукой своего пугающего препода». Чертовски горячего препода, если так подумать: отвести взгляд от залитых чёрным накачанных рук оказалось сложно. — Эм… Добрый вечер, — отозвался я. Глупо, так глупо — впрочем, а что ещё мне было говорить? Окажись он незнакомцем, я бы тут же спросил про татуировки. А так… Любое взаимодействие с собственным профессором казалось слишком неловким. — Гуляешь? — спросил он, и я кивнул. — Ты один здесь? Не против моей компании? Чжун Ли выглядел живым — с этой мягкой улыбкой и хитрым прищуром глаз я едва ли мог признать в нём строгого невозмутимого преподавателя. Я бы даже мог подумать, что это его брат-близнец или вроде того — вот только он выделил меня из толпы и назвал по имени. — Не против, — выдавил я, пытаясь не выдать нервную дрожь в голосе. — Тогда идём, — Чжун Ли схватил меня за руку и уверенно потащил сквозь поток людей, на ходу оборачиваясь. — Здесь есть антикварная лавка, куда я хотел заглянуть. Потом можем перекусить и посмотреть, что пожелаешь. Я понятия не имел, что происходило, в том числе со мной: Чжун Ли вёл меня к ненавистным рядам Ли Юэ, а я совершенно не был против. Профессор, внушавший трепет прежде и располагающий к себе теперь, крепко держал меня за предплечье, а я панически проталкивался сквозь людскую массу и боролся с желанием дёрнуть мужчину на себя и спрятаться от всей этой толпы, прижавшись к его спине. Наверное, детские страхи так никогда меня и не отпустят. В антикварной лавке, к счастью, оказалось пусто: отчего-то никто не стремился заглянуть под навес шатра, и даже продавец куда-то задевался. Чжун Ли принялся рассказывать про какие-то штуки, находящиеся здесь, и я расслабился, слушая его глубокий голос — что ни говори, а информацию он преподносить умел прекрасно. Я не вслушивался. Не потому, что мне было всё равно — скорее, погрузился в свои мысли и пытался понять, почему Чжун Ли всё ещё ничего не сказал про мой пропущенный экзамен. Я был уверен, что профессор из тех, кто не упустит возможности напомнить о долгах; впрочем, может быть, он просто не любит смешивать личную жизнь и работу? Это объясняло такую эмоциональную открытость по сравнению с его обычным поведением. Но не объясняло, почему в университете я покрывался мурашками от одного лишь его мимолётного взгляда, а ненормальный страх комом вставал в горле каждый раз, когда я пересекал порог его аудитории. И не объясняло, по какой причине сейчас я не чувствую волнения вовсе. — Аякс, — с осуждением в голосе произнёс он. — Ты меня не слушаешь. — Простите, задумался, — я сорвался на фальцет от неожиданности и смущённо отвёл глаза, поворачиваясь к Чжун Ли полубоком. Взгляд зацепился за какое-то полотно с изображением гор Заоблачного предела, и я тщетно попытался изобразить на лице заинтересованность картиной. Не помогло. Тревога окатила меня волной, прошила всё тело с ног до головы — мнимое ощущение безопасности исчезло без следа, когда Чжун Ли приблизился ко мне вплотную. Его рука легла мне на заднюю часть шеи в жёсткой хватке, а ухо обдало чужим дыханием — я буквально остолбенел, не в силах пошевелиться, когда он с рокочущими интонациями в голосе произнёс: — Как думаешь, если бы я решил устроить тебе экзамен прямо здесь, как много ты бы осмелился мне рассказать? Меня пробрала дрожь, тело показалось каким-то чужим; я будто вообще ничего не мог контролировать. Вопрос Чжун Ли оказался чрезвычайно точным: несмотря на то, что я исправно записывал лекции и запоминал их большую часть, осмелиться выдохнуть слова я был сейчас не в силах. — Отвечай, — голос стал жёстче, а хватка на загривке усилилась. Я судорожно вдохнул воздух. На грани сознания мелькнула мысль о том, какого чёрта этот Чжун Ли вообще себе позволяет — но бешено колотящееся в горле сердце и невнятное предвкушение, свернувшееся в животе, заглушили все мысли о неправильности происходящего. — Н-не знаю, — дрожащим голосом произнёс я. — Не знаешь, — несколько разочарованно и вместе с тем одобрительно протянул Чжун Ли. — Мы можем проверить, Аякс. Начнём с простого: назови мне имя архонта, благодаря которому в Тейвате зародились торгово-экономические отношения? Архонт? Профессор Чжун Ли мог бы спросить о чём угодно, но решил начать с легенд? — Моракс, — выдохнул я, облизнув губы. — Верно, — почти прорычал Чжун Ли. Его рука перестала так сильно давить на шею, а большой палец слегка погладил кожу, посылая новую волну мурашек. — Скажи мне, какие ещё имена и титулы Моракса ты помнишь? Религия вообще никак не относилась к зарождению экономики и права; на всех лекциях архонт упоминался лишь вскользь, и доподлинно их существование не было доказано. Я всегда склонялся к мысли, что в легендах есть доля правды — малая доля, вроде того, что некогда живший в Ли Юэ человек с именем Моракс придумал местную валюту, распространившуюся впоследствии на весь Тейват, но я никогда не придавал значение прочим людским домыслам. Мне оставалось только гадать, почему рациональный обычно Чжун Ли поднял именно эту тему. Такие вопросы навевали странные ощущения, сродни фантасмагории: будто вообще всё это происходило не здесь, не со мной; будто это странный сон — но ладонь на шее ощущалась слишком тяжело, чтобы поверить в эфемерную дрëму. — Властелин Камня, — подрагивающим голосом начал я. — Гео архонт, Рекс Ляпис, бог контрактов, богатства и торговли, Верховный адепт… — Молодец, — смягчился Чжун Ли. — Достаточно. Мужчина отступил на пару шагов назад с каким-то слишком уж довольным выражением лица. Затем отвернулся и продолжил рассказывать о заинтересовавших его предметах — повёл себя так, словно ничего и не было. Вернулась мягкая улыбка и тёплый прищур карих глаз, иллюзия угрозы испарилась без следа. Голос его лился спокойно и размеренно, и тот факт, что я снова не слушал, судорожно пытаясь унять дрожь в руках и выровнять дыхание, его никак не волновал. Я не умел копаться в себе. Не занимался этим, чаще всего просто закрывал глаза на все свои необычные реакции и не стремился в них разобраться — зачем современному человеку лишние волнения помимо тех, что и без того преследуют его в повседневности? Мы отбрасываем собственные проблемы, пока они не накопятся, предпочитая не знать, какие монстры скрываются внутри нас. Но рано или поздно их становится слишком много, и мы сталкиваемся с ними лицом к лицу. Мои внутренние монстры реагировали на Чжун Ли. Резонировали с его собственными, куда более страшными — или это вновь были лишь мои домыслы? Нормальные люди не ведут себя, как я. И, тем более, нормальные люди не ведут себя, как он. — Кстати, забыл сказать, — прервал свою речь Чжун Ли. — Вне работы я предпочитаю, чтобы меня называли Моракс. Ты тоже можешь обращаться ко мне так. Встреча на фестивале оставила после себя странное послевкусие. Я не мог понять, что происходило со мной в тот момент — каждая проведённая с Чжун Ли секунда сопровождалась застревающим где-то глубоко в глотке дыханием. Меня метало между неожиданно охватывающим восторгом от его близкого присутствия и опасением на грани с паникой. Стыдно признаться, но я позорно сбежал. Потому как Моракс — Моракс, бездна побери его самооценку — испугал меня своими действиями до дрожи в коленках. Но ещё больше я перепугался захлестнувшей мое тело волны возбуждения от тех его слов. Тех, в которых он сравнил себя с древнейшим Богом, а я поймал себя на желании ему помолиться. Молиться, кстати, мне теперь точно придётся — после того, как я невнятно буркнул что-то и поспешил ретироваться из лавки коллекционера, профессор навряд ли поставит мне хотя бы оценку «удовлетворительно» по его предмету. Впрочем, не то, чтобы я вообще был уверен в его согласии принять у меня экзамен, даже если бы того инцидента и не произошло. «Работай и старайся, Тарталья, и тогда на тебя снизойдёт благословение, » — утрированным голосом отца прозвучало в моей голове. Кажется, от Чжун Ли на меня снизошли бы только надменные взгляды. Я вообще не хотел сдавать его предмет: зачем он технарям, спрашивается? Вот только университет мой — экономический, и избежать обязательного почти для всех направлений экзамена не представлялось возможным. В очередной раз я задумался над тем, что стоило бы попросить старосту номер профессора. Узнать про необходимый материал для пересдачи, разумеется. Ночь после фестиваля подкинула мне настоящую подлость, но на удивление закономерную. Во сне я стоял на коленях перед выточенным в камне троном, а передо мной сидел сам Гео архонт, Властелин Камня. Внешность Чжун Ли наложилась на облик сидящего мужчины и села на него, как влитая. Будто так он и должен был выглядеть. Руки Моракса в моем видении выглядели угольно-чёрными или антрацитовыми — впрочем, нет, эти минералы слишком мягкие. Скорее, обсидиан, а то и вообще неизвестный науке драгоценный камень, по твёрдости превосходящий алмаз. А по рельефным мускулам расплавленным золотом вились мои татуировки — его татуировки. Ромбовидные узоры, что кусочками оголённой кожи шли по рукам Чжун Ли, на Мораксе выглядели потрясающе: они мягко переливались потусторонним, истинно божественным светом. Сияюще-медовые пальцы потянулись ко мне, и я дрожащими губами поцеловал самые их кончики, склоняясь перед Властелином Камня ещё сильней. Во сне, порой, бывает так, что ты абсолютно уверен в каком-то факте — и даже если в жизни он неосуществим, то там воспринимается, как данность. Так вот: по ту сторону мира грёз я знал — как дважды два, как направление движение солнца с востока на запад — что я лишь пыль под ногами Моракса. Ощущение полной ничтожности, невозможности хоть как-то приблизиться к столь возвышенному существу охватывало всё мое тело, отравляло и пугало. Я понятия не имел, как поступают Боги с теми, кто нечаянно оказался у них на пути. Но оттого, что Гео архонту я никоим образом не сдался, на душе что-то отчаянно скреблось. А Властелин Камня коснулся рукой моего подбородка и потянул вверх, заставляя задрать голову, унизительно взглянуть снизу вверх. Я целых три секунды боролся со своим нежеланием перевести фокус на его лицо, но наконец рискнул и заглянул Чжун Ли в глаза. То есть, Мораксу. То есть, Мораксу с внешностью Чжун Ли и по-драконьи суженными жёлтыми глазами настоящего архонта — у моего преподавателя, на самом деле, глаза были карими. Равнодушие и жестокость — вот что я увидел в нём. А ещё, пожалуй, проблески покровительства. Он благоволил мне, жалкому человечишке, словно я был одним из его народа. Я не являлся одним из его людей, но если бы он согласился держать меня рядом с собой, будто диковинного зверя, я готов был бы стать кем угодно. Для Чжун Ли. Для Моракса. Я проснулся в лихорадочно колотившей меня дрожи; мозг убеждал меня, что то был холод от сброшенного на пол одеяла, но сердце знало правду. А ещё — с отчётливо выпирающим стояком, и вот этот факт заставил меня на мгновение впасть в ступор. Кто бы знал, что моё тело до боли в напряженном органе сочтёт привлекательной ситуацию, где я преклонял колени перед Божеством? Когда рука обхватила собственное возбуждение, я уже знал, что из-под земли достану его номер. Не Моракса, конечно, архонтам не положено звонить по телефону. Чжун Ли — мне необходимо было ещё как-то сдать его предмет, а профессором он слыл невероятно строгим. Он точно меня закошмарит, если я спохвачусь слишком поздно. Ладно, кому я вру. Я хотел получить именно номер Моракса — мужчины, которого я встретил на фестивале, к которому меня потянуло с невероятной силой, того, кто протащил меня сквозь толпу и кто высокомерно назвал себя именем божественного дракона из легенд. Мужчины, что в моём отравленном сознании теперь тесно ассоциировался с Властелином Камня, кому я, будучи неизвестным воином из его народа, принёс свою клятву верности во сне. Номер я узнал непозволительно быстро, без лишних вопросов от старосты, без каких бы то ни было проблем. Будто звёзды сошлись; словно Небесный кит в третьей фазе соприкоснулся с Властелином Камня — или как там любила говорить моя знакомая по сети. Но я держал мобильный в руке, цифры горели ослепительно-белым на тёмном экране, и мне казалось, будто они сияют не белизной, а золотом. — Добрый вечер, — произнёс преподаватель размеренным голосом, чуть искажённым действием откровенно хренового динамика. — Чем могу быть полезен? — Это Аякс, здравствуйте, — ну, давай, спроси про пересдачу, парень. — Я забыл спросить… а откуда у Вас такие татуировки? *** Мужчина загадочно улыбался. Мы встретились под вечер, в тихом парке, освещённом неяркими лучами садящегося солнца. Чжун Ли предлагал сходить в оперу — я отшутился, что молодёжи положено не в оперу, а в кино, и не дай архонты на последний ряд. Озвучил без задней мысли, после чего молчал в трубку секунд десять, сжимая запястье зубами от накатившего стыда. А тот лишь рассмеялся своими пробирающе-бархатными интонациями, что даже через неидеальную связь звучали превосходно, и выбрал относительно нейтральное место для прогулки. Меня устраивало: денег вне согласованных с родителями трат студенческая жизнь приносила мало, а за счёт преподавателя пойти на какое-либо мероприятие совесть не позволяла. Моракс обманчиво-мягко улыбался, едва приподнимая кончики губ, и сегодня с ним было… комфортно? Может, я чувствовал спокойствие потому, что он держался на некотором расстоянии и не спешил сокращать дистанцию. И всё же, полметра до его плеча ощущались, как пропасть — я то и дело норовил придвинуться на полшага ближе, сам не отдавая себе в том отчёта. Всё было иначе. Никакого удушающего воздействия, ни одного пересечения незримых границ. Если бы не стоящие на загривке волосы, я бы в жизни не подумал, будто он способен нарушить моё личное пространство или прожечь взглядом так, как делал это прежде. Но где-то там, на подкорке, я знал — помнил, на что этот человек способен, и какие чувства может вызывать во мне. Реальность перекликалась со сном. Солнце опускалось всё ниже, и воздух казался пропитанным незримыми нитями, незаметной глазу дымкой, что делала окружающий нас парк будто призрачным. Под прохладным вечерним воздухом это ощущение то и дело отступало, стоило только лёгкому порыву ветерка развеять уносящие сознание вдаль мысли. Но затем взгляд вновь цеплялся за рукава его тёмной рубашки, а мозг сам достраивал картинку мерцающих потусторонним светом линий на обсидианово-чёрных руках, и действительность начинала расплываться. — После возвращения из Натлана тут всё казалось слишком холодным, — делился я с ним своими впечатлениями. — Будто нырнуть в пруд после бани. Этим мне и не нравятся бани в Снежной: ты сперва привыкаешь, жара становится нормой. Но потом приходится резко возвращаться на пробирающий мороз. Спрашивать про татуировки вновь я опасался, а потому говорил о других вещах. Чжун Ли поддерживал диалог, не затрагивая в разговоре ту тему, ради которой мы и встретились. По счастью, об учёбе речь также не велась, и спустя полчаса после прогулки я осознал, что расслабился полностью. Ни намёка на напряжение, ни малейшего дискомфорта — лишь то и дело ползущие по шее мурашки. — Вы в Снежной всегда бросаетесь из крайности в крайность, верно? — его губы изогнулись в усмешке. — Никаких плавных переходов, лишь чётко очерченные границы? Я невежливо косился на мужчину на протяжении всего диалога. В его каштановых волосах путались лучи солнца, и рядом с ним так легко было забыть о течении времени. И всё же, сломя голову мчаться куда-то, гнаться за недостижимыми идеалами — так похоже на человечество. — Разве только в Снежной? Разве это не свойственно всем нам? Да, менталитет накладывает свой отпечаток, но различия между нами не столь очевидны, как диктуют нам учебники истории. Правительству выгодно противопоставлять людей друг другу, но это не значит, что все должны разделять это мнение. Спорить с преподавателем на близкую к его специальности тему однозначно не стоило. Но я не мог удержаться — это ведь такая глупость, ставить штампы на людей по их принадлежности к определённому народу. Новый порыв ветра освежил голову и помог слегка упорядочить мысли, так что я был готов к дискуссии. Пока что. — В Ли Юэ люди другие, Аякс, — сощурился Моракс, словно размышляя, как поступить с нерадивым учеником. — Более спокойные. — Да нихрена подобного, — сгоряча ляпнул я и тут же поспешил отвести взгляд, одёргивая себя и понижая голос. — Страна торговли, страна контрактов. Это давно уже устаревшая концепция — в современном мире Ли Юэ уже нельзя считать самой процветающей экономически страной, равно как и Натлан не может быть самым воинственным, а Мондштадт ограничен жёсткой системой законов так же, как и прочие, но отчего-то местные всё равно считают себя самыми свободными. Понятное дело, что лишь потому, что им это внушили. То же и в Ли Юэ — бегающие туда-сюда бизнесмены, каждый из которых, отдавая дань традициям и этой вашей истории, сам нарёк себя успешным предпринимателем. И все они грызутся за своё местечко под солнцем, которое уже давно закатилось. Закат подкрашивал алым дорожки парка, и те приобретали фантастический вид, ведя нас таинственными тропами непонятно куда и неизвестно зачем. — Разве не ты сейчас сам противопоставил Ли Юэ остальному миру? — Не в этом дело, — покачал головой я, пытаясь собрать в кучу вновь разбредающиеся мысли. — Я сказал, что они ни капли не спокойные. Мы с ними абсолютно одинаковы, каждый из нас вечно бегает за деньгами и чужим вниманием, а всё остальное — напускное. — А знаешь, пожалуй, тут ты прав, — задумался Моракс. — Я хотел бы видеть свой народ сильным и процветающим, но время, когда его стоило обособлять и выделять среди прочих прошло тысячелетия назад. От этого больше не зависит выживание, а навязанные различия только приводят к новым конфликтам. Сейчас он выглядел подобно настоящему богу: размышлял, словно и впрямь чувствовал нечеловеческую ответственность за жителей Ли Юэ, а золотистые отблески садящегося солнца падали на рукава его чёрной рубашки, лишь усиливая впечатление. Он поднял на меня взгляд, и я вздрогнул — едва уловимый холодок прополз вдоль шеи к позвоночнику и дальше, вниз по хребту. Карие радужки вокруг его абсолютно человеческих зрачков были словно подёрнуты какой-то тусклой дымкой. Пеленой, что создавала ощущение некоей неправильности. Чжун Ли моргнул и отвернулся, отгоняя наваждение прочь. Мы забрели в густую тень, и теперь от его мнимого сходства с божеством не осталось почти ничего. Почти — и это почти не давало мне покоя. Оказалось несложно представить на его месте архонта. Тот совершенно точно не отвёл бы в сторону жёлтые драконьи глаза в притворном смущении. А, может, тот бы вообще не глянул на меня, да и не стал бы задумываться над словами смертного, что так явно критиковал его людей. Пыль, ничтожная субстанция, что посмела высказывать свое мнение в адрес его подзащитных. Почему меня так сильно взволновали ассоциации с Мораксом? Почему я так зациклился на нём и Чжун Ли? Между ними не должно было быть ничего общего, помимо чьей-то завышенной самооценки и причудливых узоров на руках. Узоров? Татуировки ведь также не могли копировать пропитанные золотом линии обсидиановых рук — это всё обман, игра воображения, что подкинула мне странные образы во сне. Отчего я на мгновение уверился в том, что таковые и правда имелись у Властелина Камня? По какой причине подумал, что Моракс — настоящий Моракс — вообще мог существовать? Пожалуй, по этой причине — причине, вызывающей легкую тревогу и сомнения — я так и не спросил у Чжун Ли про эти узоры. Или просто не захотел терять возможность встретиться с ним снова. Он не стал меня удерживать, более того, и сам поспешил уйти прочь — внутри кольнуло каким-то смутным разочарованием; сам того не осознавая, я страшно боялся потери его ко мне интереса. Этого не произошло. Теперь мы переписывались, много, на совершенно различные темы. Начиная с серьёзных, когда приходилось чётко формулировать мысли, чтобы обсудить какой-то неоднозначный вопрос и прийти с Чжун Ли к компромиссу — а спорить со взрослым человеком было непросто. Заканчивая какой-то совершенной ерундой наподобие любимых цветов, еды и фильмов, или рассказов о том, как прошёл день. Мне нравилось наше общение. Впервые за все свои годы жизни я не чувствовал острой необходимости куда-то бежать, что-то делать; я не ощущал всеобъемлющей внутренней пустоты, что съедала меня заживо, стоило мне только сесть за сериал или залипнуть в какую-то компьютерную игру. Будто привычное с детства чувство вины отступало, отделялось от меня, заставляя забывать обо всём, кроме этих диалогов. Разумеется, вина возвращалась с новой силой, стоило мне только отвлечься на реальность. В своём нежелании прекращать всё это я лишь усиливал ощущение неизбежности, что неизменно настигало меня в моменты прозрения. Я не задал ни одного из действительно интересующих меня вопросов, но оставался последний месяц лета, и я хотел растянуть наше не-совсем-реальное общение на как можно более долгий срок. Мне было спокойно и тепло, словно я всё ещё находился вдали от забот, в Натлане. Словно я парился в бане, совершенно расслабленный и разморённый — но, как это и должно было рано или поздно произойти, в какой-то момент вселенная вылила на меня ушат ледяной воды, выдёргивая из состояния безвременья и невесомости. Что удивительно, то оказалось не погружение в суровую реальность. Напротив, выбили меня из колеи именно сны. Вернее, один сон, конкретный: тот, где я вновь оказался там. А, может, и здесь — всё равно, на самом деле. Куда более важно то, с кем я там оказался. На этот раз Моракс не возвышался надо мной, нет — он сидел за столом, немного откинувшись на спинку красного бархатного кресла, а белый балахон на его плечах создавал контраст с уютными бордовыми тонами в обстановке вокруг нас. Он лениво крутил палочки в одной руке в ожидании трапезы — а тот факт, что между столом и Властелином Камня оставалось некоторое расстояние, внушал опасения. Я чётко осознавал, что сплю. Кристально ясно: как тут не понять, когда в роскошном зале прошлых эпох я стоял в том же неопрятном виде, в котором умудрился заснуть. Безразмерная мятая футболка и нижнее бельё, одежда, совершенно не скрывающая мои ноги, по которым ползли мурашки не то от холода, не то от спрятавшегося в груди лёгкого страха. Абсурд — но сны на то и сны, что ставят нас перед лицом непростых ситуаций, в которых мы не оказались бы в трезвом сознании. Древний Бог глядел исподлобья, его золотистые глаза слегка щурились, частично скрытые за тенью густых ресниц. На моих руках лежал поднос с парочкой заморских блюд, и я безотчётно принялся расставлять их на столе, пытаясь контролировать дрожь в руках. Я будто инстинктивно знал, что необходимо сделать: как расставить тарелки, под каким углом налить вино в кубок — вот только едва ли это помогало, поскольку Моракс пристально наблюдал за моими действиями, смотрел на меня снизу вверх, но мне всё равно чудилось, что он надо мной возвышается. Выдох и вдох, призванные успокоиться, лишь раздразнили меня нотками мускусно-османтусового запаха. Я понятия не имел, как именно пахнет османтус, но у меня не оставалось и тени сомнения в составе вина. Всё казалось таким естественным, всё так вписывалось в общую картину — кроме меня. Лишний, чуждый, негармоничный элемент. Но почему-то я был здесь, а Гео архонт глядел на меня так, будто моё местонахождение в этом зале — что-то само собой разумеющееся. Я закончил с сервировкой, и Моракс с лицом Чжун Ли протянул мне металлические палочки с едва заметной гравировкой острой стороной к себе — а на этом моменте у меня, по всей видимости, завершились какие-то внутренние скрипты, диктовавшие мне план действий. Я впал в кратковременный ступор, потом несмело потянулся за приборами, кончиком пальца случайно коснувшись его руки. Сны сотканы из иллюзорных субстанций, мимолётные скачки в будущее здесь настолько же нормальны, как и линейное течение времени в реальности. В следующее мгновение я уже сидел на столе, блюда оказались отодвинуты в сторону, а ноги мои опирались на ручки кресла Властелина Камня, оставляя меня с раздвинутыми бёдрами — в открытой и унизительной позе. Я кормил его кусочками свинины с тарелки, склоняясь и поднося их к его губам, а Моракс довольно щурился и поглаживал мои обнажённые лодыжки, обхватив их мягко светящимися кор ляписом ладонями. Палочки подрагивали в моих руках: в жизни я не умел ими пользоваться, но тут неведомый архитектор сна великодушно даровал мне способность удерживать еду в двух тонких полосках металла, орнамент на которых я всё никак не мог распознать. Язык архонта скользнул по губам, слизывая с них остатки соуса. Длинный язык рептилии, алый и раздвоенный на кончике — я засмотрелся, вперился взглядом, прослеживая мелькнувшее алой молнией движение. А Моракс усмехнулся, таинственно и коварно. Словно хищник, дракон, что значительно превосходит каждого человека во всём, потому как он — Бог, а люди — лишь бабочки-однодневки. Меня прошибло дрожью, когда его руки переместились выше, к бёдрам, едва ощутимо проводя по коже когтями. Хорошо, что в тот момент палочки были пустыми: я бы точно не удержал в них еду. Продолжая улыбаться, Властелин Камня чуть приблизился ко мне и заинтересованно склонил голову, а руками надавил на колени в попытке заставить меня развести их ещё сильней. — Что Вы делаете? — дрогнувшим голосом спросил я, с усилием сжимая в руке палочки. — Ты против? К интонациям Чжун Ли примешивался рокот, искажая его, делая нечеловеческим, но всё ещё узнаваемым. Моракс насмешливо задрал бровь, а я осознал, что абсолютно ничего не могу ему ответить: отказываться мне ни капли не хотелось, но озвучить согласие у меня бы уже не хватило смелости, так что я медленно моргнул и сам потянул ноги в стороны. В груди архонта зародилось низкое довольное урчание, и сам воздух словно завибрировал, передавая возникшее между нами напряжение — я почувствовал эти вибрации всей кожей, вовсе не удивлённый тем, что за гранью реальности такое возможно. Снова временной провал. Я увидел, как сияющая божественная ладонь сомкнулась на палочках, отбирая их у меня. Вторая рука сжимала мою ногу так высоко: слишком близко, чересчур интимно. Я вцепился в стол, когда прохладный металл приборов коснулся кожи. Властелин Камня повёл ими вдоль внутренней стороны моего бедра, едва задевая его и посылая мурашки следом. Ощущения не казались слишком интенсивными. Вернее, не казались бы, если бы не зрительный контакт. Взгляд Бога гипнотизировал, подавлял, но вместе с тем вызвал неудержимое желание сдвинуться на самый край стола, ближе к нему — и я непроизвольно последовал своему порыву. Палочки ощутимо надавили на кожу, заставляя меня сдавленно прошипеть, и тут же исчезли. Моракс прищурился, посылая безмолвный приказ остановиться. Он играл со мной, толкая к любым действиям мою непоседливую натуру, но тут же пресекая все мои попытки пошевелиться. Окружающее пространство словно наполнилось статическим электричеством, пропиталось энергией насквозь. Сделалось трудно дышать — быть может, оттого, что вспыхнули бледным огнём узоры на сдавившей моё бедро руке, или же от призрачной усмешки Властелина Камня. Впрочем, без разницы, какие на то были причины. Я не хотел в них разбираться, я хотел Моракса. И он дал мне желаемое. Дотронулся палочками сквозь нижнее бельё до моего члена и прочертил вдоль него линию, слегка надавливая. Наэлектризованный воздух будто сконцентрировался на кончиках приборов, и мне хватило лишь одной пробежавшей искры — я резко проснулся и с усилием втянул воздух в лёгкие, ошалело глядя в потолок собственной комнаты. Пробуждение в насквозь мокром белье не доставило особого удовольствия. Неприятные последствия вместе с внезапно наступившей действительностью постепенно вытесняли ощущения от сна — ведь наяву повторить всё это становилось невозможным. Даже не потому, что у меня не было ни шанса с Чжун Ли: напротив, после наших диалогов мне казалось, что мы могли бы попробовать сблизиться. Он больше не казался мне таким пугающим, как в пределах аудитории. В этом и заключалась основная проблема — потому как такого Моракса мне было мало. Мягкая прогулка и пространные размышления обо всём постороннем, но не о нас, не казались мне… интригующими. Во всяком случае, недостаточно. Чжун Ли слишком быстро превратился в кого-то знакомого, интересного, но непохожего на тот образ, что сложился в моём воображении. Сон помог мне взглянуть на наши взаимоотношения сквозь прозрачную призму. Мой преподаватель был человеком, а мне хотелось Бога. Это было как то самое погружение в ледяную прорубь после плавящего сознание жара. Из мрачных мыслей меня вытянул звук сообщения. Чжун Ли, разумеется — кто ещё это мог быть? Вопреки обыкновению, я не спешил отвечать. Потянулся, встал, оправил кровать и, прежде чем направиться в душ, без особой заинтересованности скользнул по экрану глазами. И застыл как вкопанный, словно вновь впадая в пограничное между сном и явью состояние. На телефоне горела лишь одна короткая строчка — адрес. Просто адрес, без лишнего текста, без разъяснений. Игнорировать проблему — легко. И вместе с тем почти невозможно, потому как она съедает тебя заживо, грызёт изнутри. Я не был способен сосредоточиться ни на чём другом, потому что вопреки желанию не обращать внимания на закономерности, я, напротив, лишь зацикливался на них. В какой момент всё так запуталось? Я полагал, что способен отличить реальность от грёз. Я думал, что в нашем сером мире есть чёткие границы, контраст, который не позволяет ничему мистическому прокрасться в человеческие жизни. Я рассудил, что всякие астрологи, хироманты и медиумы — либо идиоты, либо жаждущие сунуть руку в чужой карман мошенники. Повесил штампы, хоть и ненавидел это делать. Но сейчас, пару дней спустя, я брёл по улице и всерьёз размышлял над тем, что и сам почти поверил. За последние пару недель я буквально выпал из жизни. Я и вовсе позабыл о неприятностях в университете — а всему виной невероятно реалистичные сны. Или же виновата та дымка, что витала над моими мыслями в действительности и заставляла меня воспринимать мир несколько искажённо? В любом случае, мне как можно скорее следовало спросить у Властелина Камня, как я буду сдавать ему экзамен, иначе я самолично разрушу всё то, что возводил на протяжении всей жизни. Поддамся грëзам, а в результате окажется, что останусь ни с чем. Вместе с местом в университете потеряю поддержку со стороны родных, упущу все перспективы. Да и друзья разбегутся кто куда. С ними всегда так: стоило только забыть и не объявляться в сети чуть дольше положенного, и про тебя забывали. Да я и сам не лучше — как только начинал чувствовать, что ко мне теряют интерес, старался отстраниться и не навязываться. Это казалось правильным прежде. Отпускать людей, с которыми ваши пути расходятся, а не пытаться склеить осколки былой дружбы. Вот только что, если она никогда не разбивалась, и всё было лишь в наших головах? Может, люди просто бесконечно упускают свои шансы объясниться? Я не должен был упустить свой шанс с Чжун Ли. Мне было жизненно необходимо понять, почему он мне снится. Почему его руки светятся золотом, а татуировки, что я набил, повторяют его узоры. Я хотел узнать, кто такой Моракс на самом деле. Под дверью чужой квартиры я собрался, и мысли вновь обрели необычайную чёткость. Я пришёл без предупреждения, целых два дня оставляя без ответа его смс. Появился у порога Чжун Ли с вопросами, которые не имел права задавать своему преподавателю. Да и что я спрошу? Не является ли он древним Богом, и нет ли у него случайно привычки играть с разумом смертных? Глупость. Всё это изначально было полнейшей глупостью. Как я могу доверять собственным эмоциям, если рядом с этим человеком они буквально сходят с ума? Как я могу доверять себе, если моё воображение постоянно достраивает картины, которых не существовало в реальности? Я сидел на паре и чувствовал на себе взгляд человека, которому не было до меня дела — обычный студент, такой же, как и прочие. Я разговаривал с ним в магазине и чувствовал всей поверхностью кожи рокот в его голосе, а фантомное прикосновение к моему загривку до сих пор пылало огнем. Да, всё верно — вот только было ли это на самом деле, или всё лишь плод моего распалённого сознания? Я не нашёл ни одной разумной причины или объяснения поведению Чжун Ли. Ему не было никакого смысла пугать меня своим существованием, зато мой организм прекрасно справлялся с этим сам. Я сам выстроил вокруг себя эти чувства, совершенно различные по своей природе, и метался между ними, приправляя иллюзиями из снов. И тому было лишь одно объяснение — всего одно, невероятно ёмкое и понятное, но вместе с тем достаточно запутанное. Чжун Ли вызвал во мне столь сильный интерес, что мой разум адаптировался под мои эмоции, которые я не был способен контролировать. А я настолько не мог терпеть серую реальность, что цеплялся за любую деталь, позволяющую мне избежать окружающей меня скуки. Отдалиться от той внутренней пустоты, выдернуть себя из апатии. Я влюбился, а мой мозг обернул всё это в красивую упаковку из ощущений, добавил событиям оттенки и смыслы, которых не было. И теперь я даже не мог точно сказать, в кого именно я влюбился: в своего преподавателя, или же в образ из моих снов. Он ведь так и работает, человеческий мозг: мы запоминаем какой-то эпизод, проигрываем его в памяти тысячекратно. А потом вдруг оказывается, что мы помним совершенно иную сцену, искажённую нашей личной эмоциональной окраской. И всё, что мы успели себе навоображать — полнейшая чушь. Ерунда. Может, Моракс даже не касался меня в той лавке, но теперь мне казалось иначе, поскольку я хотел, чтобы было иначе. Может, обыденность просто настолько не для меня, что даже в объекте своего интереса я не желал видеть обыкновенное. Зато желал видеть кого-то схожего с самим собой — кого-то за гранью нормальности, кого-то, кто способен разглядеть во мне всю тягу к хаосу. Кого-то, кто смог бы усмирить его, усмирить меня, взять под контроль, разделить всё на двоих. Я не был рождён для этого века, и если раньше я ещё мог убеждать себя, что всё это напускное, то теперь почти уверился в обратном. Мне следовало появиться на свет, когда мне можно было бы не сдерживать свою внутреннюю тьму. Тот порядок, что люди выстраивают в современном мире — как кто-то вроде меня способен ему следовать? Он удушает. Я не хотел ничего из этого. Я не хотел спокойствия, мне нужно было что-то иное, что-то более… острое? Даже забавно. То, как мы скрываем наши желания под маской нормальности. Оставляем шанс на то, что их не обнаружат, но надеемся, что это произойдет. В конце концов, когда передо мной открылась чужая дверь, я думал вот о чём: достаточно ли остроты в том, что я пришёл к Чжун Ли с анальной пробкой внутри? Насколько адекватен он сам, если без каких-либо предпосылок скинул мне свой адрес? — Аякс? — мужчина приподнял бровь и отступил вбок, пропуская меня. Я прошёл за порог и огляделся, бросил равнодушный взгляд на внутреннее убранство квартиры и остановил глаза на Мораксе. К голове неожиданно прилила кровь, а в горле пересохло. Мужчина явно не ждал гостей, он стоял в свободных штанах, а на голову был накинут капюшон безрукавки. Безрукавки с расстёгнутой молнией, обнажавшей его грудь и изумительный пресс. После такого легко забыть, что перед тобой не преподаватель, а самый настоящий Бог — так что я не удивился, когда весь мой план диалога полетел к чертям. — Не смотрите на меня так удивлённо, Вы сами написали мне адрес. — И ты решил заглянуть спустя два дня, — усмехнулся Чжун Ли. — Я ожидал, что ты либо прибежишь сразу, либо начнёшь задавать море вопросов, либо проигнорируешь вовсе. Выглядело, как третий вариант. Решил, что ты испугался. — Выглядит, как будто у Вас плохо выходят попытки меня просчитать, — передразнил я его и прикрыл за собой дверь. Скинул ветровку на тумбочку, переводя взгляд на карие глаза и облегчённо переводя дух: нормальные, не жёлтые. Человеческие, только вот как-то странно блеснули. Впрочем, в полутёмном коридоре и не такое могло показаться. — Чего мне бояться? Чжун Ли пожал плечами и отвернулся, зашагав куда-то вглубь квартиры, и я двинулся следом. Он обернулся на ходу и бросил через плечо: — А ты ещё не понял? — Что именно я должен был понять? — спросил я с некоторым раздражением в голосе. Моракс оставил вопрос без ответа, лишь загадочно усмехнулся, усаживаясь в кресло. Я остановился напротив него — единственное оставшееся в комнате место осталось на кровати, но я не решился присесть туда без предложения. Переступил с ноги на ногу, прикусил губу. Я вновь попался в ловушку собственного мозга: мне инстинктивно не хотелось делать ничего, что ему бы не понравилось. А спрашивать разрешения на то, чтобы плюхнуться на кровать? Как-то слишком. Вдобавок, воображение подкидывало мне картины из недавнего сна — там он тоже сидел, властно глядя на меня снизу вверх. — Скажи мне, для чего ты здесь, — приказным тоном произнёс Чжун Ли. Живот скрутило спазмом; мышцы сжались, и я отчётливо почувствовал пробку внутри себя — идиотское импульсивное желание, надежда на большее, нежели просто диалог с Мораксом. — Не знаю, — я облизал губы. — Вы меня позвали. — Я написал адрес, Аякс, — покачал головой он, — но приехал сюда ты. И ты бы не пришёл, если бы не хотел, так что я спрошу тебя ещё раз. Чего ты хочешь? Голос понизился, и мне вновь почудились в нём нечеловеческие интонации. Это всё ещё самообман? — Я… — я начал говорить, но запнулся. Я действительно не знал, что сказать. Взгляд упал на его руки, пробежался по узорам, прослеживая их от запястья до самого плеча, но задать интересующий меня вопрос показалось мне невероятно сложной, даже невозможной задачей. Лицо Чжун Ли казалось непроницаемым, но во взгляде читалось разочарование. Что он хотел, чтобы я ответил? Что я путаю его с древним божеством, и потому хочу знать правду? Но я знал правду, в жизни нет никакой мистики. Тогда что? Не признаваться же ему в своём желании? Как это будет выглядеть? «Моракс, я хочу, чтобы Вы меня трахнули»? Всё ещё глупость. — Аякс, я люблю, когда люди следуют установленным правилам, — он посмотрел мне в глаза, и я впился ногтями в ладони, сходя с ума от неловкости. — Когда предупреждают о том, что собираются в гости. А ты зашёл ко мне в дом и даже не соизволил помыть руки, нетерпеливо проходя за мной в комнату. И ты пытаешься меня убедить, что ничего от меня не хочешь? — он прищурился, осуждающе глядя на меня. — Ванная справа по коридору. Моракс отвернулся, разорвал зрительный контакт, и я выдохнул, только сейчас осознав, как сильно был напряжён. Намёк не напоминал таковой — скорее, то был прямой приказ к действию, и я поспешил его исполнить. Он дал мне передышку, возможность привести себя в чувство — кто знает, намеренно или случайно. Умываясь под прохладными потоками воды в ванной комнате, облицованной тёмной кафельной плиткой, я думал, что современный мир совершенно двинулся. Что люди зациклены на себе и своим равнодушием порождают в других тягу к признанию собственных талантов в глазах общества. Всё это приобрело какие-то невиданные масштабы; каждый из нас жаждет внимания и одобрения, но найти тех, кто способен проявить к тебе эти чувства порой становится непосильной задачей. А потому мы суетливо бегаем в попытке сделать хоть что-то, чтобы нас заметили — и иногда наши попытки перерастают во что-то абсурдное. Чжун Ли прав, я почти что бегал за ним хвостиком. Поддерживал с ним эту странную переписку, хотел показаться лучше, чем я есть — то, что в итоге мне понравилось наше общение, не в счёт. Я пришёл к нему по первому требованию, не задавая вопросов, и ожидал его благосклонности. Несмотря на то, что всё ещё не знал его достаточно близко. Что ж, возможно, это мой ответ. Я пришёл, потому что мне захотелось узнать его поближе. Узнать реального Чжун Ли, а не того, кто сидел в моём воображении. И — нет, дело вовсе не в анальной пробке внутри меня. Я потянулся к полотенцу — коричневое с золотистым орнаментом, какая ирония. Мне точно надо было избавляться от одержимости несуществующим Властелином Камня, иначе я погрязну в иллюзиях без возможности двигаться дальше. Мне стоило раскрыть витавшую вокруг Чжун Ли тайну хотя бы ради того, чтобы увидеть в нём несоответствие моим мечтам — и тогда моя обсессия отступит. Наверное. Ощущение пристального взгляда заставило меня повернуть голову, и я вздрогнул, увидев наблюдающего за мной Моракса. Он подошёл совершенно бесшумно — или, может, его передвижения заглушила текущая из крана вода — и теперь стоял, опираясь плечом о дверной проём и сложив руки на груди. На мгновение я совершенно застыл, потом заторможено моргнул и отвернулся, чтобы повесить полотенце, двигаясь намеренно медленно, чтобы выиграть время. Придумать, как выкрутиться из смущающей ситуации. И вздрогнул снова, когда его руки легли мне на талию, и низкий голос произнёс мне на ухо: — Что бы ты себе ни придумал, Аякс, это явно будет не то, что ты хотел узнать изначально. Так что выбрось все мысли из головы и расскажи мне, — он слегка подтолкнул меня, заставляя опереться на так удачно подвернувшуюся стиральную машинку, а второй рукой скользнул мне между ног и сквозь одежду надавил на основание пробки, — для чего ты пришёл ко мне с этим? Я почувствовал, как от его движения внутри меня сдвинулась эта чёртова анальная пробка, заставляя всхлипнуть не столько от дискомфорта или начинающего охватывать меня возбуждения, сколько от неожиданности. В голове сделалось практически пусто, осталась лишь одна панически бьющаяся мысль: «Как он узнал? Твою мать, как он узнал?» Мысль бегала по кругу, беспрестанно повторяясь, заставляя зациклиться на ней, отчего я совершенно упустил из виду чужие действия. А Моракс отпустил меня и отошёл обратно, опираясь на дверной косяк точно так же, как и полминуты назад — будто ничего и не произошло. Я повернул голову, продолжая одной рукой держаться за стиральную машинку. Могу поспорить, я выглядел как никогда сконфуженным, ощущал, как краска заливает лицо. Мой взгляд столкнулся с его, и я увидел, как проступает на его губах улыбка — несколько высокомерная, как бы говорящая «я вижу тебя насквозь». Бездна его побери, кажется, так и было — иначе как вообще он понял? Я достаточно привык к ощущению инородного предмета в себе, чтобы моя походка не так сильно выдавала меня. Или нет? Во всяком случае, разглядывая его залитые чёрным скрещенные руки и замечая этот взгляд свысока, я вновь почувствовал, как начинаю путаться в том, кто передо мной. Желтоватый свет от ламп в ванной будто подсвечивал золотистым узоры на его коже, воскрешая в моей голове образ Гео архонта. — Вы так и не ответили на мой вопрос о татуировках, — не найдя ничего лучше, пробормотал я и повернулся к нему. — В Ли Юэ ходят легенды, что руки Властелина Камня были залиты обсидианом, а их опоясывали ромбовидные узоры из чистого золота. Но ты уже это знаешь, верно? Ухмылка Чжун Ли на миг стала ещё шире, приобретая несвойственные людям хищные черты. Затем он покинул ванную и направился обратно в комнату — а я, кто бы удивился, поспешил за ним следом. — Ваше желание подражать Мораксу уже выходит за границы разумного, — прошипел я ему в спину. Лучшая защита — нападение. Так говорят. Возможно, именно поэтому я и попытался наехать на него, но я всё равно ощущал, как стремительно утекает из моих рук контроль над ситуацией. Будто он вообще у меня был, ха. — Предположу, что твоё желание приблизиться к Богу не менее абсурдно. Он зашёл в комнату и уставился на меня, а я нерешительно остановился у порога в абсолютном непонимании. Казалось, стоит сделать лишь один шаг, и я пересеку невидимую грань, за которой уже не будет возврата. — Откуда Вы знаете, что я могу знать? Каким образом вы всё это угадываете? Каким образом Вы так быстро забрались ко мне под кожу? Впрочем, в бездну всё. Мне не стоило переходить черту, но я сделал это, как только припёрся к Чжун Ли в гости, подготовившись отнюдь не к разговору. Я сделал шаг вперед, и мужчина тут же втянул меня за собой. Он прижал меня за талию к своему телу, а другой рукой плотно обхватил мой затылок. Так, чтобы я смотрел ему прямо в карие — чёртовы карие — глаза. Но мне всё равно чудилось, что зрачки его по-странному сужены. Как отличить правду от собственных заблуждений, если в них так хочется верить? — Прекрати думать. Звучало, как отличный совет — и как побуждение к действию. Близость к Мораксу сводила с ума похлеще собственных мыслей. Я потянулся к капюшону обеими руками — кто вообще ходит в капюшоне в своей квартире? На ум пришла лишь ассоциация с древней полуразрушенной статуей, увиденной мной в Ли Юэ, но я отогнал её прочь и потянул капюшон вниз. Пряди распущенных волос рассыпались по плечам. Собранные в хвост, они отнюдь не выглядели густыми, но теперь словно увеличились в объеме. Я не удержался и провёл по ним пальцами, погладил осветлённые кончики — во снах те светились, и я был почти уверен, что желтоватое освещение в комнате через некоторое время даст похожий эффект. Тогда, когда сознание расплывётся, а мозг перестанет отличать реальное. Или это уже произошло? «Прекрати думать, » — сообщали его глаза, и я поддался. Потянулся губами к нему, впечатываясь в них своими. С ходу обхватил нижнюю — почти прикусил — и тут же отстранился, опасаясь чужой реакции. Как будто ситуацию, в которой мы оказались, плотно прижавшись друг к другу, ещё можно было трактовать неоднозначно. Глаза Чжун Ли блеснули золотистыми искорками, губы растянулись в победной ухмылке, и он сам наклонился ко мне в поцелуе — глубоком и неторопливом. Таким, словно он стремился меня распробовать, исследовать мои реакции, подобрать действия, вызывающие наибольший отклик. Я поплыл моментально — не возьмусь описать все свои ощущения, потому как их было слишком много. Помню, как мои руки забрались ему под одежду, проводя по гладкой коже. Помню, что его язык будто показался мне длиннее человеческого, дотягиваясь туда, где я не ожидал его почувствовать. Когда мы оторвались друг от друга, я каким-то образом уже упирался в стол, а Моракс стягивал с меня футболку. Я поднял руки, подчиняясь, а в отместку скинул с его плеч безрукавку. Наши руки соприкоснулись, переплетаясь пальцами. И пока он оставлял расползавшиеся алым разводы на моей шее, кусая её и облизывая, я разглядывал узоры татуировок от запястьев до плеч — идеальное отражение в негативе. Идеальные. Чжун Ли хотел развернуть меня спиной к себе — я не поддался, сказал что-то вроде «хочу видеть», и тогда он подхватил меня на руки с необычайной лёгкостью. Мои ноги сомкнулись у него за спиной, я вцепился в сияющие чернотой плечи, а в следующее мгновение меня уже опрокинули на кровать. Это так напоминало сон: рваные отрывки воспоминаний, отпечатывающиеся в сознании эпизоды, но не цельная картина. Помню, как продолжал обхватывать Моракса ногами, а он снова безошибочно нащупал сквозь мои штаны основание пробки и надавил, теперь куда сильнее — я подавился всхлипом. Слишком быстро мы оба избавились от одежды, скинули её прочь, подальше от наших обнажённых тел. Он намеренно перестал касаться меня, отстраняясь и разглядывая. А мне казалось, что его карие радужки трескаются, и сквозь щели светом пробивается золото его настоящих глаз. Но он моргал, и всё вновь вставало на свои места. Моракс вытянул пробку; вытянул и вставил её обратно. Он растягивал меня ей, заставляя захлёбываться в стонах — я не знал, куда себя деть, я чувствовал его пальцы, затем и пробку, и пальцы одновременно. Наверное, он потратил кучу времени на подготовку, несмотря на то, что я уже был растянут: честно, я не запомнил, сколько именно на это ушло. Но когда я наконец кинул взгляд вниз, на его размер, мне всё равно показалось, что этого мало — я не представлял, как оно вообще должно было в меня поместиться. Но я доверял. Он надорвал зубами квадратик презерватива и раскатал его по своему члену, а я вновь осознал, что не запомнил, как упаковка вообще появилась в его руках. Чжун Ли всячески отвлекал меня от проникновения — медленного и немного болезненного. Целовал в шею, в губы, водил пальцами по моему члену, трогал везде, куда только мог дотянуться. — Расслабься, — произнёс Моракс, когда вошёл в меня до конца и замер без движения. Мне казалось, я и не напрягался, но от его слов и впрямь как-то выдохнул и обмяк. — Молодец. Голос его приобретал рычащие нотки, делая его похожим на тот, из сна — всё опять путалось. Его похвала добила меня, зацепила саму душу. Я не из тех, кого можно было пронять обычными словами одобрения, хоть я и нуждался в нём — но из уст Моракса они звучали иначе, и мне хотелось думать, что я какой-то особенный. Первое движение внутри меня — осторожное, будто на пробу; было всё ещё немного больно, но уже терпимо, и я схватил Чжун Ли за шею, притягивая к себе. Дальше всё сорвалось на рваные толчки и хриплое дыхание Моракса вперемешку с моими стонами. Освещение в его квартире и моё затуманенное возбуждением состояние играли с моим разумом, меняя восприятие: сквозь узоры татуировок Властелина Камня пробивалось жёлтое свечение, пальцы на моих бёдрах чудились мне когтями, что почти царапали кожу, а глаза… Взгляд я не мог объяснить разумно. Радужка цвета горького шоколада то и дело словно истончалась, а сквозь неё проглядывало чистое золото, после чего она вновь покрывалось плёнкой. Волосы, почти сияющие на кончиках, щекотали мою грудь, посылая волны мурашек. И, признаться честно, меня уже не волновало, кого именно я перед собой вижу — я концентрировался на ощущениях и движении члена внутри меня, то и дело задевающего простату. Оргазм накрыл неожиданно, я не почувствовал его приближения — просто его рука на моём собственном возбуждении вдруг выбросила меня за черту, где сознание перемешивалось с бессознательным. И пока Моракс завершал последние толчки внутри меня, я возносил мольбы Гео архонту о том, чтобы только продлить этот момент. Чжун Ли не то прорычал, не то застонал, кончая и сжимая пальцы на мне до боли. Я собрался с силами и поднял мутный взгляд: руки выглядели вполне человеческими, просто ногти с хорошим маникюром — длинные и как бы заострённые. Пока я приходил в себя, Моракс откатился вбок, завязывая презерватив и сбрасывая его куда-то на пол. Он откинул голову назад, выдыхая сквозь разомкнутые губы. Я заметил, что на его шее не видно капелек пота — моя же кожа была вся мокрая. Он приобнял меня за плечи, протянув одну руку под моей головой. Грудь его размеренно поднималась и опускалась, пока я всё ещё силился восстановить сбившееся дыхание. Я знал ответ. Ответ, что переворачивал с ног на голову все мои представления о мире. Но игнорировать детали становилось невозможным. Перекинув ногу через тело Моракса, я уселся на него сверху, сощурив глаза и рассматривая всё подозрительное в попытке подтвердить свои выводы. Он напрягся, но глаза не открыл, лишь провёл ладонями по моим бёдрам в невесомой ласке. Мои пальцы прошлись по его идеально выточенному прессу: «будто из камня, » — мелькнула мысль в голове. Перебрались на грудь, затем на плечи. Провели вниз вдоль узоров чистой кожи между залитыми чернотой татуировками. Я сомкнул руки на его запястьях и поднёс их к своему лицу, оставляя поцелуи поочередно на обеих ладонях. — Откройте глаза, Рекс Ляпис, — я ядовито усмехнулся, не совсем понимая, на что именно надеюсь. Что хуже — переспать с древним Богом или сойти с ума от навязчивых мыслей? Что из этого произошло со мной? Моракс послушался, распахнув веки, избавляя меня от сомнений. Глаза всё ещё карие, да — вот только кое-где цвет потускнел, истончился, заставляя желтизну драконьих глаз проступить сквозь коричневатую плёнку, а в других местах радужка будто треснула тонкими золотыми линиями. — На мне недолго держатся линзы, — усмехнулся мужчина, пока я пристально всматривался в его глаза. — Растворяются, стоит только выпустить какое-то количество элементальной энергии. — Почему я? — перебил я его вопросом, на который больше всего хотел получить ответ. Он намеренно заставлял меня сходить с ума и сам оставлял отсылки, чтобы я мог подобраться к разгадке. Мне было слишком горячо от его поцелуев, но я все равно заметил книгу, небрежно оставленную на столе: «Легенды об Адептах, ходящих по снам» за авторством человека со странным прозвищем «Звездолов». На моей талии красовалась неглубокая ранка — и я не верил, что её можно было оставить человеческими ногтями. Да и в качестве преподавателя в университете он делал достаточно намёков на Властелина Камня в истории — так, вскользь, не делая на них особого акцента; я бы и не вспомнил, если бы не вся эта ситуация. — Уверен, что сейчас это подходящая тема для разговора? Тебе не помешало бы в ванную. Он вытянул руку из хватки и коснулся пальцами моего живота, и я только теперь осознал, что весь перепачкан: сперма стекала вниз, капая на его тело там, где моя кожа соприкасалась с его. Я потянулся и размазал её по прессу мужчины, оставляя разводы, оставляя свою грязь на совершенном теле Бога и получая от этого мрачное удовлетворение. — Вам теперь тоже надо, — ехидно заметил я. — Отнесёте? Интересно, каковы границы его терпения? Я получу за наглость, или он так и останется невозмутим, подобно недвижимым скалам? Что надо сделать, чтобы вывести его из себя? Моракс усмехнулся и подхватил меня под бёдра, поднимаясь с кровати — это и впрямь не составило для него усилий. Он зашагал по коридору, а я обнял его одной рукой за плечи, а второй приподнял ему верхнюю губу, пользуясь тем, что он не мог сейчас меня отпустить. Клыков я не разглядел, зато раздражённое рычание едва ли могло принадлежать человеку. — У тебя вообще нет инстинкта самосохранения? — пророкотал Чжун Ли, аккуратно отцепляя меня от своего тела и придерживая до тех пор, пока у меня не вышло выпрямиться и уверенно встать в ванной. Контраст слов и заботы; мне так хотелось думать, что это не случайно — что он действительно выбрал меня не просто так. Как всё заканчивается для людей, что умудрились связаться с Божеством, в которое никто не верил уже пару тысячелетий? На подсознании вертелась мысль, что если он убьёт меня, уничтожая со мной и его тайну, это всё равно будет куда менее жестоко, чем оставить меня жить с ней, проигрывая в памяти прошлое, зацикливаясь на этих моментах. — А он мне разве поможет? — я окинул Моракса взглядом, и наши глаза на миг встретились, прежде чем он отвернулся и потянулся снимать остатки линз. — Нет, — произнёс он спустя некоторое время. — Вот именно, — вздохнул я и включил кран, настраивая комфортную для себя температуру. Моракс переступил бортик ванной, становясь рядом и обнимая со спины, позволяя струям воды стекать по нашим обнажённым телам, смывая с нас пот и усталость — вернее, только с меня. Его пальцы скользнули по моему животу, убирая разводы, а я потянулся к мочалке, капая на неё шампунем. Всё так обыкновенно, если только забыть, что сзади меня не человек — Бог. — Так почему? — вопрос прозвучал тихо, его почти заглушила текущая вода. Я был уверен: Моракс вновь оставит его без ответа. — Ты же всё-таки пришёл ко мне, Аякс, — он заговорил далеко не сразу. — Позволь спросить, чем ты руководствовался, когда вставлял в себя анальную пробку с инкрустированным кор ляписом? Думал, я его не почувствую? Думал, я смогу проигнорировать подобное приглашение? Я покраснел в смущении, порадовавшись, что стою к нему спиной. Он отобрал у меня мочалку и принялся водить ей по моим плечам, растирая кожу и постепенно спускаясь к пояснице. — Не придуривайтесь, что не поняли вопроса, — я упрямо настаивал на своём. — Почему вы вообще заинтересовались мной? Ещё до этого? Моракс хмыкнул и оттянул мою ягодицу в сторону, откладывая мочалку в сторону и забираясь внутрь пальцами. Я всхлипнул и облокотился рукой о тёмную плитку, закрывая глаза. — Ты прав, я заметил тебя ещё на первом курсе, — произнёс он, надавливая на простату. Вторая рука очертила тазовую косточку, мягко огладила кончиками пальцев живот и спустилась к члену, обхватывая его ладонью. Меня пробрала дрожь: то ли от его действий, то ли от голоса, что вышёптывал мне слова, склонившись к самому уху. — Тебя сложно не заметить. Ты яркий, привлекаешь внимание, и сперва дело было только в этом. Но я привык игнорировать симпатичные мордашки, и твою тоже пропустил бы. Пальцы обвели головку, один из них коснулся уретры, и я вздрогнул. Он словно истязал меня, лениво и неторопливо, трогая, лаская медленными движениями и внутри, и снаружи. Я готов был взвыть от такого, но не сказал ни слова против. — Но не пропустили, — проговорил я, чувствуя, как струящиеся потоки стекают по моему телу, как скопившийся пар вокруг нас придаёт ощущение нереальности. — Нет, — продолжил Моракс. Голос его звучал, будто из-под толщи воды: искажённо, иллюзорно, и вместе с тем до ужаса интимно. — Твой образ мыслей, твои ответы на моих занятиях. У тебя нестандартный взгляд на многие вещи. Этого всё ещё было мало, чтобы заинтересовать меня, но достаточно, чтобы краем глаза начать за тобой наблюдать. — Это Вы скинули мне эскиз, — догадался я, и давление на моём члене усилилось, выбивая из меня тихий стон. — Правильно, — одобрительно пророкотал Властелин Камня, и внутри всё приятно-болезненно сжалось. Он ускорил темп, зарождая предчувствие разрядки, но всё же двигал рукой не слишком быстро, чтобы растянуть этот момент. — Хотя я до последнего не знал, решился ли ты набить татуировки. А ведь и правда — я не светил их в соцсетях, не показывал на людях. Он до сегодняшнего дня не мог быть уверен в наличии ромбовидных узоров на моих руках. Не зря мне показалось, будто его глаза загорелись, когда я сбросил ветровку. Просто я был слишком зациклен на том, чтобы найти в нём нечто не присущее людям, чтобы обращать внимание на детали. Я обернулся поймать его взгляд — жадный, словно старающийся охватить всю открывшуюся картину, и мне стало ещё жарче от того, что он разглядывал именно меня. Без линз его глаза сияли ярко, зрачки вытянулись. Жёлтые блики отражались на стене: не только от светящихся радужек, но и от золотистых кончиков волос; за шторку в ванной попадало слишком мало лучей от и без того неярких ламп, и теперь я был уверен, что это не игра света. Сам от себя не ожидая, я потянулся к Чжун Ли за поцелуем. Не попал, мазнул губами по щеке — он перехватил движение и проник языком за мои разомкнутые зубы. Теперь я отчетливо почувствовал, насколько его язык длиннее человеческого: он скользнул кончиком почти что мне в глотку, быстро, тут же втягивая его назад — иначе я бы точно закашлялся, но Моракс словно знал мои границы, за которыми мне стало бы неприятно. Впрочем, с чего я решил, будто это не так? Он оторвался от меня, облизываясь и довольно щурясь. Пальцы снова ткнулись в мою простату, и я повернул голову, опираясь лбом на сложенные руки — мне срочно нужна была ещё одна точка опоры. Коленки подрагивали, и я с трудом держался, чтобы не съехать вниз. Вниз… сквозь затуманенный взгляд я различил движения руки на своём члене. Зрение работало чересчур нечётко, выдавая размытые картинки — при желании можно принять за видения, но всё это было реальным. Чёрный рукав татуировки заканчивался на запястье Чжун Ли, контрастируя с бледной кожей ладони. Я хотел большего. Мне отчаянно надо было увидеть больше. — Покажите, — я не просил, требовал. Как я мог требовать что-то от своего Бога? Но в тот момент ничего не имело значения, я не искал ни причин, ни смыслов, концентрируясь на движениях его руки. И всё равно чуть было не пропустил момент, когда кожа узоров засветилась, и сквозь неё по предплечью Властелина Камня растеклось жидкое золото, повторяя контуры ромбовидного орнамента. Его руки почернели ещё сильней, уходя в насыщенный оттенок непроглядного мрака, который сполз по запястью и окрасился жёлтым сиянием на кончиках пальцев. Смотреть на собственный член, зажатый в божественной ладони, оказалось почти невыносимо. На очередном глубоком толчке я непроизвольно двинул бёдрами, зажмурился, не в силах больше смотреть — и излился на кафельные стены. Мой затуманенный оргазмом разум едва ли осознавал, как бережно Моракс поддерживал меня, чтобы мои ноги не подкосились, и я не упал вниз. Всё расплывалось в дымке; он отмыл меня и вновь подхватил на руки. Вытер и укутал полотенцем: тем самым, с золотистым орнаментом по краю — я не сумел запоминал все его действия, зато обращал внимание на детали, прочно засевшие в моей голове. Полотенце было шершавым и явно кучу раз стиранным, но не потерявшим свой насыщенный шоколадный цвет — как будто Чжун Ли считал его любимым и всё никак не мог выбросить, а теперь без сомнений отдавал его мне, нежно оборачивая вокруг меня столь дорогую ему вещь. Надуманное, конечно. Моему мозгу нравилось издеваться над восприятием реальности, в этом я успел прекрасно убедиться за последние несколько недель. Я ненадолго выплыл, когда Моракс шёл по коридору, неся меня на руках, и я недовольно проворчал: — Я могу идти сам. Мужчина хмыкнул и скользнул взглядом по мне — прожигающим взглядом драконьих глаз. Не выдумка. — А минут двадцать назад ты просил тебя отнести. Всего двадцать? Кажется, вопрос я задал вслух, потому как Моракс рассмеялся: мне показалось, будто воздух от его смеха наполнился едва ощутимой вибрацией, прокатившейся дрожью по моей коже. Впрочем, может, я лишь задрожал от контраста температур? Чжун Ли — Властелин Камня — уложил меня на постель, откинув покрывало в сторону. Забрался следом, стащил промокшее полотенце и обвил меня своими божественно-чёрными руками, накрывая нас одеялом. Меня уносило во мрак, но я не мог уснуть, не посмотрев на него ещё раз: я боялся проснуться без него, боялся проснуться вообще — потому и не хотел засыпать. Я повернул голову и приоткрыл веки, скашивая взгляд и заново запоминая такие знакомые черты лица. Слишком совершенные, чтобы они могли принадлежать человеку. Моракс коснулся губами моего виска и пробормотал: — Ты вымотался, Аякс. Спи. Как мало нужно людям, чтобы избавиться от сомнений. Несколько ласковых слов, пара намёков, что не имеют ничего общего с действительностью — но мы так хотим верить в них, что не допускаем иных трактовок. Моё имя срывалось с его уст переливами, мелодичными и глубокими — так его ещё никто никогда не произносил. Я вообще не любил, когда меня называли по имени, но когда Чжун Ли проговаривал его своим низким, пронизанным вибрациями голосом, мне хотелось слышать его вновь и вновь. Я отвернулся, устраивая голову на чёрной коже, мягкой и тёплой, вопреки ожиданиям, и нырнул в сон: быстро, концентрируясь на темноте, пронизанной ласковыми золотистыми лучами. Мне ничего не снилось — лишь комфортная пустота великого ничто. Или же это чёрное пространство было настолько всеобъемлющим и содержащим так много всего, что мой разум не мог его воспринять? Во всяком случае, там мне было хорошо, даже очень; ночь забирала тревоги и сомнения, оставляя ощущение защищённости. Когда я проснулся, я не был уверен ни в чём. Являлось ли это реальностью, или я всё-таки застрял в своих иллюзиях, сойдя с ума и зациклившись на образе горячо любимого мной, но недостижимого Божества? Впрочем, если всё это окажется неправдой, я буду только рад застрять в таких иллюзиях — они куда прекрасней серого мира вокруг. Моракса не оказалось рядом. Сперва я встревожился и завертел головой, потом учуял запах из кухни и успокоился, поднимаясь с постели. Вчера у меня не было времени осмотреться — или желания? Без разницы. Чжун Ли обставил квартиру в тёмных тонах; я усмехнулся от ассоциаций с пещерой дракона. Но это не выглядело мрачным — скорее, необычным и уютным. Падающие сквозь занавески утренние лучи не давали достаточно света, и я раздвинул их, впуская в комнату солнце, что заставило заблестеть золотые узоры на мебели. Что ни говори, а вкус у Властелина Камня был своеобразный — но он определённо был. До кухни я добирался несмелыми шагами. Я не обнаружил своей одежды, лишь его безрукавку: она оказалась достаточно длинной, чтобы прикрыть мои бёдра. Застёгнутая молния дала мне хоть какое-то ощущение защищённости, но его всё равно было мало: я остро ощущал собственную наготу под чужой одеждой. Это должно было приносить дискомфорт, но… Я же уже упоминал: мне нравилась острота в ощущениях. Моракс так по-домашнему стоял в одних штанах и жарил что-то на плите — пахло выпечкой и карамелью. Вкусно. — Проснулся? — обернулся он и окинул меня взглядом. — Нетерпеливый. Не мог дождаться завтрака в постель? Я не знал, что ответить. Его руки светились золотом, чёрт побери, и Божество только что призналось в желании принести мне еду в кровать. Каким образом это должно было выглядеть реалистично? Я так и замер в ступоре, не произнося ни слова, пока Моракс не подошёл и не приподнял сияющей ладонью мой подбородок, всматриваясь мне в глаза своими, драконьими. — Ты опять думаешь, — ухмыльнулся он. — А что Вы предлагаете? — я фыркнул, наконец отмирая и возмущаясь ему в лицо. — Просто принять всё, как данность? Что я переспал с Гео архонтом? Что архонты вообще существовали? — Ну, в мире осталась ещё парочка, не считая меня, — пожал он плечами и отступил. Панкейки. Чуть потемневшие — банановые. Чжун Ли поливал панкейки солёной карамелью и всерьёз говорил о том, что боги живут среди людей. Я точно уже проснулся? — Мы так и не договорили вчера, — нахмурился я, складывая руки на груди. Желание получить ответ на вопрос, почему я, становилось маниакальным. Хотелось услышать сразу, утром, пока в голове ещё ясно: ведь стоило ему полностью завладеть моими мыслями, и отбросил бы в сторону всё, что напрягало меня сейчас. Мне надо было понять, насколько всё это серьёзно. Он выбросит меня прочь, наигравшись? Оставит подле себя, не руководствуясь моим мнением? Моё слово вообще имело хоть какой-то вес? — Аякс, — строго произнёс Моракс. — Давай так: я заканчиваю готовить, ты умываешься, и мы обсуждаем всё за завтраком, идёт? Я кивнул. Определённость появилась, но легче не стало. Накатывало ощущение невозможности что-либо изменить, когда я узнаю ответы. Почему-то в хороший исход не верилось от слова совсем. И не потому, что вчера у меня был чудесный секс и выплеск эмоций, после чего я вполне мог уйти в депрессивное настроение — а потому, что в случае общения с Богом нельзя ничего ожидать заранее. Сколько Властелину Камня тысячелетий? Информация в источниках разнится. Кто-то утверждает, что всего около трёх тысячелетий — архонты появились, освободили людей от гнёта неведомой Селестии и исчезли в никуда, оставив после себя лишь бездну, о которой тоже никто ничего не знал. Кто-то утверждал, что боги и есть порождения Селестии, что восстали против неё, и они появились задолго до так называемой эпохи падения. Сам Чжун Ли упоминал, что по легендам Гео архонт создал мору; этому же можно было верить? Но древнейшие монеты насчитывали около семи тысяч лет. Это означало, что Мораксу и есть столько? Или даже больше? В таком случае, что для него человеческая жизнь? Миг, секунда? Я смотрел на своё отражение в зеркале над раковиной и колебался в том, что делать дальше. Быть может, лучшим решением стало бы развернуться к двери и выйти за порог, покидая это место навсегда, пока Властелин Камня не добил меня сам, словами или действиями? Впрочем, я даже этого не мог сделать. Моя одежда сушилась над ванной, вместе с тем чудесным полотенцем — по моим губам скользнула улыбка. Мне явно не оставили выбора, но это могло означать, что угодно. Возможно, всё вовсе не так паршиво, как я успел надумать. В противном случае стал бы древний архонт стирать мои штаны? — Глупость, — резюмировал я, появляясь на кухне. — Что именно? — поинтересовался мужчина, раскладывая панкейки по тарелкам. — Ничего. У Вас есть штаны? — Зачем тебе? — Моракс поднял бровь, будто искренне удивляясь, но в глубине его жёлтых глаз искрилось веселье. — Как зачем? А сидеть на стуле я без штанов буду? — фыркнул я. Заглянул в тарелки и критически осмотрел содержимое, вдыхая манящий аромат выпечки. Словом, вёл себя так, будто всё нормально. Будто я не прятал за наигранной бравадой собственные сомнения. — Ты всегда можешь сесть на колени. Мужчина пожал плечами. Забавно: он так легко выбивал меня из колеи своими фразами, будь то что-то серьёзное или же подобные шутки, выходящие за грань приличий. — К Вам или рядом с Вами? — я уж точно не был против поддержать его игру. — Зависит от того, чего ты хочешь после, — хмыкнул он, присаживаясь на один из стульев. — Если ты сядешь ко мне на колени, кормить меня придётся тебе. Сядешь рядом, и кормить тебя буду я. — С рук? — я уставился на него, как на идиота, всё ещё не понимая, где тут проходила линия между юмором и серьёзными размышлениями. — Ну, Вас я уже кормил. Чжун Ли посмотрел на меня, медленно перевёл взгляд на пол, затем снова на меня и демонстративно приподнял бровь: — Аякс, ты уверен, что хочешь начинать наши отношения с этого? — Отношения? — эхом повторил я его слова. Моракс вздохнул. Так, как только может вздыхать тысячелетнее существо: терпеливо принимая происходящее, готовясь подробно объяснить простые истины нерадивым детям. Людям. Но вместо того, чтобы сказать хоть что-нибудь, он привстал со стула и бережно обвил мою талию руками, притягивая к себе на колени. Я уселся на него вполоборота и вдруг понял, почему инстинктивно хотел выбрать другой вариант: ткань задралась наверх, и я остался смущающе обнажённым ниже пояса. Единственное, что хоть как-то спасало ситуацию, так это штаны на бёдрах мужчины, не позволяющие прижаться кожей к коже. Чтобы отвлечься от этой мысли, я потянулся к панкейку, обмакнул его в карамель и надкусил — воздушный и мягкий, Моракс даже готовил божественно. Впрочем, в его годы сложно не научиться. — Отношения, Аякс, — подтвердил он, утыкаясь носом мне в шею. — Знаете, я что-то упустил этот момент, — осмелел я, подпуская в голос насмешливые интонации, и потянулся за чаем. — Вчера в душе Вы говорили про лёгкую заинтересованность во мне. Как именно мы перебрались от неё к разговору об отношениях? — Я вчера ещё кое-что упоминал, если ты помнишь. Сказал, что люблю, когда люди делают всё правильно. Как думаешь, насколько правильно — столь нагло есть то, что я приготовил, и не делиться? Мне не требовалось напоминание о том, кто передо мной. Подо мной, если буквально. Я прекрасно понимал, что Чжун Ли — Бог, да ещё и весьма воинственный, если верить преданиям. Я осознанно выводил его из себя, пытаясь прощупать границы, но от тона его голоса всё равно сделалось не по себе. Кружка покачнулась в моей ладони, я почти пролил чай на себя, но Моракс среагировал моментально и помог, перехватив мою руку своей. — Эй, я не успел пообещать Вас покормить, — продолжил я гнуть свою линию, несмотря на подрагивающие руки и охватившую меня неуверенность. — Вы перевели тему. — Ты боишься меня. Он произнёс это одновременно утвердительно и удивлённо, будто только сейчас осознал, и теперь пристально сверлил моё лицо взглядом. Я, напротив, поспешил отвести глаза куда угодно: на стол, на мою сжимающую кружку руку. Я отставил чай, потянулся к следующему панкейку, хватая его, но не спеша ничего с ним делать; наконец опустил плечи и прекратил увиливать: — Да. — Почему? — поинтересовался архонт, потянувшись к моему запястью и поднося мою руку с зажатым в ней угощением к себе. Я замер, завороженно глядя на то, как он откусывает кусочек. Его вторая ладонь слишком горячо и отчётливо ощущалась на моей талии: будто преграда, не позволявшая мне выбраться. Не позволявшая мне сделать выбор. — Я не знаю, чего ожидать. Несложные слова, но признание всё равно далось мне нелегко. Люди никогда не были сильны в том, чтобы напрямую говорить о своих страхах, о своих слабостях — такова человеческая природа. Интересно, существовало ли нечто, что испугало бы самого Властелина Камня? Он молчал — то ли глубоко задумался и размышлял, то ли просто без лишних слов ел из моих рук выпечку, перепачканную в карамели. Он молчал, и я выдохнул, собрался с силами, чтобы продолжить диалог самостоятельно. — Вам нравится, когда люди делают всё правильно, но ведь сами Вы всё время остаётесь вне правил? Какого это — быть Богом, Моракс? Вы хоть чего-то боитесь? Чжун Ли слизнул с моих пальцев стёкшую на них карамель, серьёзно уставился мне в глаза — и на этот раз я не стал отводить взгляд. Но руку на всякий случай отдёрнул, прижимая её к груди в невольной попытке защититься. — Я остаюсь не только вне правил, но и вне времени. Вот чего я боюсь, Аякс: время безжалостно, оно уносит с собой всё, к чему я привязываюсь. Когда-то я думал, что смирился с этим — но нет, это не так. Невозможно привыкнуть к тому, что постоянно теряешь близких. — Выходит, проще не привязываться вообще? К чёрту, я плюнул на всё — перекинул ногу через него и уселся лицом к лицу, поймав на своих бёдрах брошенный вскользь заинтересованный взгляд, который Моракс не смог скрыть. По телу пробежалась дрожь от стыда и уязвимости подобного положения, но так я мог отслеживать его реакции, наблюдать так же пристально, как он следил за мной всё это время. Я не собирался увязать в иллюзиях и дальше, мне нужно было точно знать, почему он сейчас здесь, со мной. Неужели это просто похоть, желание, которым он не позволит перерасти во что-то большее из-за собственных страхов? — Проще, — кивнул он, и я словно почувствовал, как моё сердце сбилось с ритма, ухнуло в пятки от одного лишь слова. — Но это никогда не было вариантом. Даже я не способен существовать в одиночку. Он действовал на мои эмоции — пару секунду назад мне было так плохо, а сейчас я чувствовал невероятное облегчение. Перепады настроения, чрезмерное волнение… Отчего, это же просто слова — то жестокие, то красивые? Почему мне так хотелось принимать на веру всё, о чём он говорил? — Абсолютно независимы от социума только мертвецы, — вполголоса повторил я придуманную мной же когда-то фразу. — Вроде того. Когда-то я выбрал свой путь, на котором я буду оберегать людей по мере своих возможностей — так что время не сможет заставить меня относиться к вам, как к чему-то незначительному. Но оно учит внимательней относиться к выбору тех, кто будет со мной рядом. — Что это значит, Моракс? — подозрительно сощурился я. — Я не хочу, чтобы ты меня боялся. Напротив. Я хочу, чтобы ты тоже выбрал меня и остался со мной так долго, как сможешь. Чжун Ли положил ладони мне на бёдра — осторожно, почти неуверенно. Необычные ощущения: я сидел на кухне у Властелина Камня, поедал завтрак, приготовленный им же, смотрел на его светящиеся золотом на кончиках пальцев руки и как никогда чётко осознавал, что всё это — настоящее. Я сморгнул слёзы, попытавшиеся выступить на глазах, решил, что этих его слов мне недостаточно: что поделать, такой уж у меня паршивый характер. Я либо сразу сдаюсь и опускаю руки, либо иду до конца. — И я всё ещё не получил ответа на вопрос, почему вы меня выбрали. Я попытался добавить в голос жёсткости, но вряд ли у меня получилось, как надо: в уголках глаз скопилась влага и всё никак не исчезала. Уверен, я выглядел жалко по сравнению с древним Божеством, которого мне очень хотелось назвать своим. — Помнишь наш разговор в парке? — он чуть наклонил голову, всматриваясь в моё лицо своими невозможно драконьими жёлтыми глазами, и я едва заметно кивнул. — Ты сумел убедить меня, что люди на самом деле не так уж друг от друга и отличаются. И тогда я подумал, может, рано или поздно ты сможешь убедить меня и в том, что я похож на вас куда больше, чем сам полагаю? Сможешь помочь понять вас. Пожалуй, в тот момент моё мимолётное влечение и переросло в желание провести с тобой остаток твоей жизни. Моей жизни, не его — понимание резануло по мне когтями. Его нельзя было измерить человеческими мерками, он хотел быть со мной, но не мог пробыть рядом дольше отведённого мне времени. Он знал это, он изначально относился к людям, держа в голове эту мысль. В корне иной подход, фундамент, который не поменять, не разрушая основы его личности. Моракс не прав, я не смогу убедить его в нашем сходстве — потому что мы с самого начала не могли быть одинаковы. Это злило, чертовски, но я не стал бы озвучивать эти жестокие слова, а потому дал злости выход в другой форме, и это было весьма кстати: я не хотел оставлять между нами недомолвок. — Вы играли на моих эмоциях, — отчеканил я слова и наклонился, упираясь руками в его плечи, — влезали в мои сны. Зачем? — Я должен извиниться, да? — между его бровями пролегла складка, а ладони на моих бёдрах чуть дрогнули. — Тебя это задело. Прости, Аякс, мне надо было подумать об этом раньше. Я хотел убедиться в том, что мне нужен именно ты. Мне показалось, что тебе всё понравилось. Я выдохнул и положил голову ему на плечо, не в силах поддерживать зрительный контакт, и скрестил руки у него за спиной. — Понравилось, — не стал отрицать я. — Даже больше: Вам удалось заинтересовать меня именно этим, иначе я бы никогда не взглянул в Вашу сторону. Но только потому, что я не самый нормальный представитель человечества. — Разве это не очередное доказательство того, как хорошо мы подходим друг другу? Чжун Ли мягко провёл ладонями по моей коже вверх, перебрался на спину и притянул меня к себе, обнимая и прижимая к себе. Я не выдержал — расплакался, еле слышно всхлипывая и оставляя солёные разводы у него на плече. Он тихо шептал мне какие-то слова. Что-то совершенно неважное, но вместе с тем невероятно значительное. Моракс говорил о том, как сложно богам понять людей, сложно быть с людьми: их эпоха давно прошла и закатилась. А мы, люди — то, что осталось от их величия — уже давно не следуем ценностям архонтов своих регионов и движемся вперёд. Говорил о том, что всё силится понять нас, но никак не может догнать нить наших рассуждений. А ещё он рассказывал, как впервые меня заметил. Как я вошёл в аудиторию, вошёл в его жизнь и привлёк внимание так сильно, что он долгое время не мог не думать обо мне — и всё ещё не может. Вновь извинялся за то, что в своих попытках проверить меня, понять, сможем ли мы ужиться друг с другом, зашёл так далеко, не считаясь с моим мнением. Мне не нужны были его извинения, я не собирался злиться на него за это; то была ловушка моего собственного сознания — потому как Чжун Ли нравился мне слишком сильно, чтобы перестать на нём зацикливаться. И получать противоречивые эмоции, которые я не мог добрать в обычной жизни, мне понравилось тоже. Так что я позволил слезам течь, выплёскивая своё нервное напряжение, прижимаясь к Мораксу и слушая его голос, пока его руки гладили меня по спине, а губы прижимались к моему виску. Кажется, в каких-то моментах я тоже был слишком жесток — потому как когда я всё-таки отстранился, единственное, что я произнёс, было: — Мне нужны штаны. — Конечно, — кивнул он так, словно не был удивлён. Словно ожидал услышать подобные слова, хотя это явно было не так. На моём лице только-только начали высыхать дорожки от слёз, но мне надо было подумать. Мне надо было вернуться домой. Я никого не предупреждал, но родители даже не заметили моего отсутствия. Не догадались заглянуть в мою комнату, хоть я и не спускался к ним целые сутки. Они не заметили, что я пришёл в чужой одежде, не посмотрели, что мои руки увиты татуировками, которые я всё ещё им не показывал. Мама просто махнула рукой и сообщила, что обед готов, а отец даже не вышел поздороваться. Отчего-то я не был удивлён. В комнате всё было так же, как и до моего ухода. Я завалился на кровать и думал обо всём — о Мораксе. Думал долго, рассуждал, спорил сам с собой в голове. Моракс не самым деликатным способом проверял мою стрессоустойчивость, мою способность принять его нечеловеческую сущность, он пытался понять, можно ли мне открыться. Он собирал по крупицам информацию обо мне, наблюдал за мной. И всё для того, чтобы в конце концов предложить мне быть рядом с ним — потому что я оказался идеальным кандидатом на то, чтобы скрасить его следующее столетие. Потому что в своём бесконечно мчащемся вперёд потоке времени он до ужаса одинок. Хорошо, я мог это принять. Ведь одиночество — это то, что в той или иной степени преследовало меня с начала моей жизни. Оно присутствует во всех нас, мы так не хотим остаться без поддержки, но мы так эгоистичны и зациклены на себе, что сами не даём эту поддержку другим. Станет ли мне легче, если я поверю в то, что вместе с Чжун Ли я не буду чувствовать себя ненужным? Я знал ответ. Мы все ищем кого-то, кто разбавит нашу внутреннюю пустоту — и я не мог осуждать за это ни себя, ни Моракса. Может, именно в этом мы в конце концов оказались похожи. Мне понадобилось три дня на то, чтобы всё обдумать и убедиться в своём решении. Он молча открыл мне дверь квартиры и отступил в сторону — а я подумал, что это место мне куда больше хотелось бы считать домом. Что мне вообще без разницы, где будет этот дом, если там будет хоть кто-то, кому я небезразличен. Он куда-то собирался, а, может, напротив, только вернулся — даже после целого дня на ногах костюм выглядел бы на нём таким же аккуратным и выглаженным. Я прошёл вглубь его квартиры, нарушая все правила приличий: не сбросил уличную обувь, не помыл руки. Я не собирался строить из себя кого-то идеального ради него. Либо он был готов принять тот беспорядок, что вечно преследовал меня, либо нет. Я завалился на кровать без разрешения, скидывая кроссовки прямо тут и забираясь на покрывало с ногами, а он всё так же молча уселся в своё кресло. — Когда мне было четырнадцать, мы с матерью и старшим братом пошли на ярмарку, — начал я. — Ту самую, огромную, которую ежегодно устраивают на центральной площади. Я заинтересовался чем-то на прилавке и отвлёкся, а они ушли вперёд, и я остался один в толпе людей, которой не было до меня никакого дела. Моракс нахмурил брови и приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но я прервал его жестом руки. — Не надо, дайте мне закончить. Я знаю, что Вы можете сказать, мне не нужно сочувствие. Да, с тех пор мне тревожно находиться в толпе, но знаете, что для меня ещё хуже? — Чжун Ли наклонил голову в сторону, и я продолжил. — Чувствовать себя потерявшимся. Запутавшимся. Вы понимаете, к чему я веду, Моракс? Я не боюсь Вас. Я боюсь потеряться в Вас. Я не хочу раствориться в иллюзиях, не хочу перестать быть собой. Я пытливо смотрел в его глаза, в скрывающие эмоции противные карие линзы. Он подошёл ко мне и протянул ладони — человеческие, пока что. Я доверчиво вложил свои руки в его, а он присел рядом со мной на корточки, поднося мои пальцы к себе и целуя. — Ты нравишься мне таким, какой ты есть, Аякс. Я не позволю этому случиться. — Это зависит не только от Вас, — покачал я головой. — Мы не можем знать наверняка, в том беда человеческой природы. — Тогда что мне делать? — спросил архонт, и я был уверен, что мне не показалось: его голос сбился, надломился на мгновение, как будто он переживал не меньше меня. Больше меня. — Как что? — лукаво улыбнулся я. — Быть рядом. Этого достаточно. Он выдохнул, медленно и громко, и уткнулся лицом в мои ладони. Если это всё ещё была игра, то она была чертовски хороша: я впервые видел, как его вечно напряжённые плечи так сильно расслабились и опустились. *** Не то, чтобы у меня был большой опыт отношений, но я никогда прежде не хотел так сильно вкладываться в кого-то. Я приезжал к нему и готовил какие-то вкусности, покупал всякие мелочи в магазине, которые могли бы ему понравиться. Мне не нужно было задумываться о том, что он сам мог позволить себе желаемое. Потому как обычное проявление внимания друг к другу мы оба считали куда более важным, чем всё прочее. А Чжун Ли, он… осторожничал. Даже слишком. Опасался сделать что-то не то, отпугнуть меня — видно, после того разговора на кухне решил, что я правда могу уйти и не вернуться, и ничто в целом мире не сможет мне помешать. Мы притирались друг к другу, пытались нащупать какие-то границы. Через эту часть непременно должны были пройти любые пары — даже такая странная, как наша. За следующие пару недель мы больше не провели ни одной ночи вместе. Зато мы много гуляли, разговаривали. Обнимались. Всё казалось таким обычным, таким правильным… И я не сразу понял, как сильно это меня напрягало: мне отчаянно не хватало остроты. Я завалился к Мораксу без предупреждения, по обыкновению. Чёрт его знает, как мне всё время удавалось застать его дома, но я в любом случае особо не волновался по этому поводу: как только Чжун Ли понял, что я не собираюсь ставить его в известность о своих действиях, он просто молча сунул мне ключи в карман и ушёл искать нам фильм на вечер. Идиллия, напоминавшая лёгкий и приятный сон: ни слова в упрёк, ни одного замечания — чересчур для того, кто так любил порядок во всём. Реальность казалась неестественной. Я сунул Чжун Ли пакет со вкусностями из Ли Юэ, решив взять на этот раз что-то с заоблачным перчиком, зашёл в ванную, помыл руки. Вновь отобрал у Моракса еду, распаковал, положил куда-то, не глядя — а затем резко обернулся, опираясь о стол бедром, скрестил руки и сообщил: — Знаете, то, что мы пытаемся вести себя на равных в жизни, вовсе не значит, что так должно быть и в сексе. Я дерзко уставился ему в глаза, с улыбкой подмечая, что они не прикрыты линзами — и ощутил, как волосы на загривке встают дыбом. Это хорошо, это значило, что мне удалось заинтересовать его этой вскользь брошенной фразой. Мне определённо понравилось. Раздразнить и вернуться к обычным действиям, продолжить раскладывать еду по тарелкам, заставить Моракса сомневаться, правильно ли он расслышал мои слова — не одному же мне страдать от искажённого восприятия реальности? И то, что пальцы мои подрагивали от нетерпения, не имело никакого значения. Чжун Ли не дал мне больше ничего сделать. Подошёл со спины и поставил руки на стол вокруг меня. Прижался губами к волосам на мгновение и проговорил на ухо: — Это ведь не единственное, что тебя беспокоит. Мне пора было уже привыкнуть, что он видел меня насквозь. Моракс пробрался мне под кожу, залез в самые глубины души, разглядел во мне то, что я сам не хотел замечать. Я выдохнул и опустил голову, размышляя, что сказать. — Вы правы, не единственное, — я развернулся в его руках и уселся на стол, обвивая его ногами, заглядывая в глаза. — Меня много что беспокоит. Например, то, что я торчу здесь по десять часов в день, а родители так ни разу и не спросили, где меня носит. Или то, что мне понравился эскиз одной татуировки, и мне очень сильно её хочется, но мастер живёт в Фонтейне, а туда я в ближайшее время уж точно не смогу поехать. А ещё учёба, которая начинается через пару недель, а я совершенно не понимаю, то ли это, чего я хочу, но у меня остался последний курс, и мне надо его дотерпеть. Но это всё — обычный ворох проблем простого человека. То, от чего я никогда не избавлюсь. Это уж точно не важнее… нас. Моракс хмыкнул и нахмурился. Он молчал ещё какое-то время, разглядывая меня, затем отстранился и направился заваривать чай. — Тебе не стоит считать свои проблемы неважными, Аякс, — сказал он после нескольких минут в тишине. — И я вовсе не буду против, если ты поделишься ими со мной. Я ничего не могу сказать про твоих родителей, но через месяц мне надо будет слетать в Ли Юэ на недельку. Если хочешь, можешь взять академический отпуск — как раз разберёшься, что тебе нужно — и отправиться со мной, а оттуда можем доехать до Фонтейна. Ты же вроде там ещё не был? — У Вас всегда всё так просто? — раздражённо спросил я, скрещивая руки на груди. — А зачем усложнять? — повернулся он ко мне и вздохнул, увидев выражение моего лица. — Послушай, Аякс. Я не настаиваю, это твоя жизнь, и решения принимать тебе. Но если я могу чем-то помочь, я не против. Не отказывайся от моей помощи только потому, что тебе неудобно. Кажется, диалог свернул вовсе не туда, куда я рассчитывал. Это точно напоминало сон: Властелин Камня выбрал меня из миллиардов людей Тейвата, а теперь предлагал конкретные решения моих проблем, даже не думая их обесценивать. Я потряс головой и механически продолжил накрывать на стол, погружаясь в свои мысли. Пару недель назад я сказал ему, что разница между нами слишком велика, чтобы я мог воспринимать его как равного себе, чтобы я мог позволить себе фамильярность. Но мы оба старались, прикидывались нормальными друг для друга — вот только зачем, если мы таковыми не являлись? Может, Моракс опустил кое-где ошибки. Может, и я тогда сглупил. Но разве это было поводом перечеркнуть всё то, на почве чего мы сошлись? Может, мне стоило отнестись ко всему проще и принять его предложение, потому что оно определённо звучало лучше, чем вся моя предыдущая жизнь — даже несмотря на то, что там фигурировал регион Ли Юэ, который я страшно не любил. — Но мы уже всё усложнили, правда? — обернулся я к Чжун Ли и поймал его блеснувший золотом взгляд. — Останешься сегодня у меня? — внезапно спросил архонт, и я кивнул. Я был не против остаться и подольше. Не поймите меня неправильно, мне нравилось это ощущение надёжности рядом с Мораксом. Мне хотелось, чтобы он меня поддерживал, хотелось полагаться на него. А ещё я совершенно не желал видеть в нём простого человека. Не желал, чтобы он вёл себя, словно заурядный партнёр, с которым вроде бы хорошо и интересно, но недостаточно пикантно. Секс не мог это враз изменить, но нам стоило хотя бы с чего-то начать. В конце концов, мы оба прекрасно осознавали, что наши предпочтения в постели не окажутся столь же нежными, как прочие наши взаимодействия вроде мягких улыбок на прогулке или милых объятий во время просмотра фильмов. Так что я без зазрения совести направился вечером в душ и провёл там достаточно времени, чтобы подготовиться. Во всех смыслах. Выбрался и потянулся за полотенцем — тем самым, коричневым, которое я уже полностью отобрал у Моракса для личного пользования. Я даже не стал так уж тщательно вытирать волосы, позволяя капелькам воды иногда стекать на мои плечи, и направился в комнату как есть, практически обнажённым, только обернул махровую ткань вокруг бёдер. И поразился, когда увидел архонта сидящим на своём любимом кресле — теперь назвать его человеком язык не поворачивался. — Ты долго. Он отложил в сторону книгу и недовольно взглянул на меня, а я подошёл к нему на негнущихся ногах, совершенно ошеломлённый тем, как прекрасно он выглядел. Как настоящий Бог: его руки сияли ярче прежнего, рассеивая золотые искорки на стенах полутёмной комнаты. Он словно стал крупнее и раздался плечами вширь — его водолазка без рукавов натянулась и обрисовывала каждую мышцу на груди, и волосы выглядели более густыми, спадая на плечи и мерцая на кончиках. А в завершении всего на голове появились рога, которые я совсем не ожидал увидеть. Небольшие и изящные, они загибались назад и добавляли в общую картину ощущение ирреальности, так полюбившееся мной. Из легенд об Адептах я уже знал, что не все из них ограничивали себя лишь человеческой или животной формой — хотя о том, что они могут смешиваться в одном существе, я не думал прежде. Я замер перед Мораксом и не понимал, что сказать, просто разглядывая его в восхищении. — Что? — вскинул он бровь, прищурив свои невероятные драконьи глаза в явном удовлетворении от произведённого эффекта. — Да, я потерял большую часть сил после падения Селестии, но кое-что у меня осталось. Привычное лёгкое урчание в голосе напомнило мне о том, что это всё ещё тот Моракс, которого я осмелился назвать своим, и я подошёл ближе, рассматривая в деталях. Из-под воротника водолазки виднелось что-то полупрозрачное, цветом лишь чуть темнее кожи, и я позволил себе наглость поставить колено между его ног и оттянуть ворот. Чешуйки — к основанию шеи они темнели, но было сложно разглядеть, не снимая с него одежду. Я почувствовал прикосновение к своей ноге — Моракс обхватил её и повёл рукой выше, под полотенце, не отказывая себе в удовольствии огладить внутреннюю часть моего бедра и совершенно неожиданно пробраться пальцами между ягодиц, заставляя меня покачнуться и ухватиться рукой себе за плечо. — Я мог бы сам тебя растянуть, — он нахмурился, несколько недовольно понизив голос. — Лишняя подготовка никогда не помешает, — ответил я, словно невзначай бросая взгляд на его штаны. Так, чтобы он заметил. Он чуть слышно прорычал, и я ощутил, как его рука переместилась ниже, царапая нежную кожу бедра чем-то острым. Я резко втянул воздух и посмотрел в расплавленное золото его глаз — когти, точно они. Но я не видел их, когда зашёл в комнату, да и пальцы второй руки, спокойно лежащей на подлокотнике кресла, выглядели совершенно обычными. Не считая ровного свечения, разумеется. Внутри растеклось какое-то предвкушение от того, что Моракс может это контролировать, отращивая и убирая по своему желанию. — Если тебе нравится растягивать себя самостоятельно, я бы предпочёл, чтобы ты делал это в моём присутствии. Пальцы, уже без когтей, подразнили колечко мышц и вновь принялись медленно поглаживать мою ногу под полотенцем, уже не отвлекая столь сильно. Так что я вновь стал разглядывать изменения в его внешности — перенёс обе руки на рога и провёл по ним до самых кончиков. — Они же не чувствительные? — Ты прав, нет. В роговой кости почти нет нервных окончаний, разве что совсем немного, у самого основания и ближе к сердцевине. Я всё равно не почувствую. — А что тогда чувствительное? — спросил я, зарываясь руками Чжун Ли в волосы. — Помимо основных человеческих эрогенных зон? Пожалуй, руки более чувствительные из-за сконцентрированной там элементальной энергии, — произнёс он, и я переместил руки ему на плечи, чуть наклоняясь и очерчивая кончиками пальцев золотистые линии. — У тебя есть пожелания, как именно ты хочешь заняться сексом? Моракс спрашивал совершенно спокойно, словно в его словах и не было ничего смущающего. А я покраснел, потому как точно знал ответ, но стеснялся его озвучить. — Ну… Помните тот сон? — я прикусил губу, а Чжун Ли слегка повернул голову, кидая взгляд куда-то вбок. — Да я не про стол. Про ощущения. Он замер, остановил неторопливые поглаживания рукой, и я непроизвольно задержал дыхание следом. Моракс разглядывал меня и как будто переваривал услышанное — или, может, выстраивал в своей голове возможные варианты развития событий. Наконец приподнял подбородок и хищно ухмыльнулся: — Так ты жаждешь прислуживать богу? — горячая ладонь вновь сдвинулась на внутреннюю часть моего бедра. — Ты же знаешь, что это надо заслужить? За его словами последовал болезненный щипок, и я всхлипнул, жмурясь и сжимая руки у него на плечах. — Я буду послушным, — тихо взмолился я в надежде, что Моракс сделает что-нибудь ещё, но он снова застыл без единого движения. — Ложь, Аякс, — голос его приобрёл резкие интонации, пробирающие меня мурашками до костей. — Ты не из тех, кто способен слушаться. Надо признать, он был прав: я из тех, кто точно найдет способ пойти наперекор. Служить — да, я хотел служить своему Богу. Но не слушаться. — Можно хотя бы Вас раздеть? Я распахнул глаза и поднял взгляд, полный беззвучной мольбы. Он так быстро принял правила игры, смотря на меня жёстко и равнодушно, заставляя меня чувствовать себя таким незначительным по сравнению с ним, с Властелином Камня — и, бездна его побери, мне нравилось. Внутри всё сжималось от контраста, от того, что я стоял перед ним в одном полотенце, а он мог выбирать, продолжать дарить мне ласку или наказывать за непослушание. Мог позволить мне делать то, что я хочу, а мог сделать меня совершенно бессильным перед ним. Может, я и был ненормален в своей одержимости им, но именно этого мне и хотелось сейчас. — Действуй, — смилостивился он. Властелин Камня, жестокий и милосердный архонт, разрешил мне проявить инициативу — и сам тут же сдёрнул с меня полотенце, оголяя полностью, открывая вид на почти полностью вставший член. Моракс захотел от меня действий и сразу поставил в неудобное положение, заставляя преодолевать стыд, а теперь смотрел насмешливо и ждал, пока я соберусь с силами продолжать. От понимания всего этого меня лишь сильнее накрывало, жар растекался по венам, будто заменяя кровь чистым вожделением. Ему явно нравилось происходящее не меньше, чем мне: штаны топорщились, а из груди слышалось едва различимое урчание. Я выпустил воздух сквозь зубы, разжал побелевшие пальцы, вцепившиеся в его сияющие чёрные руки, и потянулся к нижнему краю водолазки, осторожно снимая. Драконья чешуя расползалась от его плеч, будучи почти такой же насыщенно-обсидиановой рядом с ними и теряющая цвет возле груди и шеи, растворяясь совсем. Моракс перехватил мою талию, отодвигая меня от себя, и я несколько разочарованно убрал колено, выпрямляясь. А он поднялся следом и возвысился надо мной почти на целую голову — он и так был немного выше меня, но теперь разница стала куда более ощутимой. Смена положения помогла ненадолго сбросить дымку наваждения, и я вспомнил ещё кое о чём. — Я хотел спросить. — Спрашивай, — снисходительно кивнул он, глядя на меня сквозь суженные зрачки. — Вы сейчас выше и… Вы тогда так легко подняли меня на руки. Я несмело опустил взгляд, зацепившись им за резинку штанов, и потянулся к последнему оставшемуся на его бёдрах элементу одежды — мой интерес не означал, что я могу прекратить его раздевать. Впрочем, нет: дело было не в том, что он мне позволял, а в том, что хотел я сам — и можно ли считать слепым подчинением то, что сейчас наши желания совпадали? Так что я опустился вниз, не собираясь ожидать его ответа, и принялся спускать штаны вниз, освобождая от лишней ткани его длинные ноги. — Я не услышал вопроса, Аякс. Ты встал на колени, чтобы помолиться мне или попросить взять тебя на весу? — А вы можете? — обрадовался я, проигнорировав первую часть вопроса. Он понимал меня с полуслова, ощущал мои желания. Я вскинул голову, замирая в мимолётном восхищении сияющей золотом фигурой архонта, возвышавшейся надо мной. — Ты отвлёкся, — усмехнулся он, и я потянул штанину вниз, приподнимая его ногу и прикасаясь к лодыжке поцелуем. — Могу. — Тогда мне стоит помолиться, чтобы Вы подняли меня на ручки? — я наклонил голову вбок, хитро и совершенно непочтительно ухмыляясь. Чжун Ли будто бы осуждающе посмотрел на меня, но я увидел, как уголки его губ дрогнули от сдерживаемого смеха. Наконец фыркнул и покачал головой, расплываясь в улыбке. — Иди сюда, Аякс, — позвал он меня, помогая отбросить штаны в сторону. Я уже говорил, что мне нравилось, когда он произносил моё имя? Такой тягучий перелив гласных и лишь слегка более продолжительное шипение на конце, чем я привык слышать от людей. Меня не надо было просить дважды, меня вообще не надо было ни о чём просить, когда он так смотрел — будто я самое ценное, что у него есть сейчас. Я поднялся, стараясь выглядеть хоть самую малость изящно — впрочем, не думаю, что у меня это получилось; я слишком спешил впиться в него поцелуем. Попытки задать темп он пресёк, прикусив губу, и стал целовать медленно, пробуя на вкус. Язык огладил нёбо, проскользнул глубже и вновь втянулся, дразня. Моракс оторвался слишком быстро, чтобы я успел насладиться им, но этого хватило, чтобы дымка желания заволокла моё сознание. Он отступил, доставая из ящика смазку с презервативом — я недовольно уставился на блеснувшую упаковку и спросил: — Эй, а боги разве могут чем-то болеть? Он покачал головой, и я вытянул предмет из его рук, откидывая на стол, оставляя нам только смазку. Раз уж нам незачем было предохраняться, я хотел чувствовать его так, полностью, всей кожей — без единого элемента, что нас бы разделял. — Так хочется, чтобы я кончил в тебя? — спросил он с ухмылкой. Я чуть покраснел, но кивнул — всё равно пришлось бы идти в ванную. Он сел на кресло и утянул меня за собой, к себе на колени. Моракс выдавил смазку, и я развёл бедра сильнее, насколько позволяло пространство, открывая ему доступ. Конечно, я уже был растянут, но мне нравилось, как он делает это сам — он и сейчас будто решил довести меня до края, проникая пальцами внутрь, гладя стенки и раскрывая меня ещё шире. А на другой руке проступили когти, так же ослепительно сияющие кор ляписом и темнеющие на кончиках. Едва касаясь, он прочертил ими линию от бедра до талии и выше, оставляя ладонь обманчиво спокойно лежать у меня на груди. Я переплёл с ним пальцы, рассматривая и поглаживая — до тех пор, пока точное попадание по простате не заставило меня вскрикнуть и вцепиться в его рога. Моракс не знал жалости: продолжая давить на мои стенки изнутри, он свёл пальцы вокруг моего соска, сжимая его и надавливая заточенными коготками чуть выше. Достаточно осторожно, чтобы не поранить, но я отчётливо почувствовал их остроту. Мне нравилась его сила — и то, как он контролировал эту силу. Чжун Ли прекратил движения внутри, выдавил ещё смазки, размазывая её по своему члену, и переместил руки на мою талию. Одна ладонь ощущалась на коже раскалённым жаром пустыни, другая, перепачканная в прозрачном геле, ещё не успела нагреться приносила прохладу. Даже в этом Моракс заставлял меня чувствовать контрасты. — Аякс. Посмотри на меня, — я поднял мутный взгляд на него, утопая в золоте его глаз. — Дальше сам. Сделаешь всё хорошо, и я исполню твоё желание. Слова доходили до меня медленно — я не сразу осознал, чего он хотел от меня. Я должен был справиться сам? Принять его в себя самостоятельно? Я бросил взгляд вниз — хотя бы здесь он не увеличился в размерах. Но мне хотелось попробовать, так что я поёрзал, устраиваясь поудобнее, пока не почувствовал головку у входа. Моракс расслабленно наблюдал, даже не задумываясь о том, чтобы помочь мне. Несколько унизительно: будто я обязан был ублажить Божество под его пронизывающим взглядом, скользящим по моей коже скорее равнодушно, чем заинтересованно. Невероятно возбуждающая ситуация. Я двинул бёдрами, пропуская его в себя по чуть-чуть. Мысли путались, реальность расслаивалась. Я уже не думал о том, чтобы получить свою награду, почувствовать его силу на себе, хоть мне и страшно хотелось узнать, каково это. Мне просто было хорошо — потому что Властелин Камня был рядом, а я только что оседлал его полностью, жмурясь и пытаясь привыкнуть к растяжению. Он не торопил, поглаживал мою талию, опасно водя когтями по коже, добавляя мне тех самых пикантных ощущений, что мне так хотелось получить. И лишь когда я наконец выдохнул, поднял слезящиеся глаза, столкнувшись с сияющим взглядом дракона, он произнёс: — Молодец, Аякс. Теперь двигайся. Мне определённо нравилось, когда он меня хвалил, но я не был уверен в своих дальнейших возможностях. Я попробовал привстать, но тело не слушалось — я посмотрел на него с мольбой, и он мягко улыбнулся, сжимая на мне руки и помогая приподняться. Так определённо было легче: он контролировал мои движения, не давая мне сбиться, а я мёртвой хваткой вцепился в его рога. Ноги подрагивали от напряжения, взгляд затуманился — то ли от скопившейся влаги, то ли просто потому, что я терял связь с реальностью. В какой-то момент он бросил коротко: — Держись. И перехватил меня, прижал ближе к себе, поднимаясь на ноги. Я ненадолго пришёл в себя, ловя одновременно дикий восторг и едва уловимый испуг, заставивший меня плотно обхватить его ногами, переместить руки ему на плечи, вцепиться, обнять за шею. Моракс прислонил меня лопатками к стене и толкнулся — я чувствовал его силу, его контроль. Он двигался во мне медленными, глубокими толчками и следил, чтобы спина не царапалась от резких движений. Я всё равно отчётливо чувствовал твёрдую поверхность за собой, но неприятные ощущения от этого вкупе с крепко сжатыми на моих бёдрах руками только добавляли остроты и не позволяли кончить раньше времени. Его движения внутри, моё сбитое дыхание и его низкое рычание — мне было так потрясающе. Я оставлял смазанные поцелуи на его лице, везде, куда мог дотянуться, а он отвечал мне, водя губами по виску, прикусывая кожу на моей шее. Моракс — мой личный сон, моя грёза: невыразимо, нечеловечески прекрасный. Бог, который присвоил меня себе и остался рядом, позволил изучать себя и восхищаться собой. Влез под кожу, пробрался к сердцу, переплёлся со мной линиями татуировок, отражаясь идеальным негативом. Словно мы были некогда единой картиной, пазлом, что кто-то разобрал, разделил детали на две части, раскидывая по разным коробкам — а теперь мы воссоединились вновь в единое целое. Мне хотелось верить в это — и я верил, потому что только моя вера имела значение. Оргазм вышиб из меня весь воздух, заставляя меня обхватить Моракса ещё теснее, обвить ногами и руками. Пресс напрягся, я весь сжался внутри, вокруг его члена — а он кончил следом, заполняя меня, отрывая от стены и аккуратно поддерживая. Какое-то время спустя, отдышавшись, он отнёс меня в ванную прямо так, не снимая с себя. А я так вымотался, что почти не запомнил, как он отмывал нас, как нежно целовал под струями воды, легко массируя плечи и поясницу. Мы лежали в постели в обнимку, и мысли постепенно возвращались ко мне, клубясь на границе сознания роем пчёл. Я всё ещё был слишком разморён, чтобы думать о чём-то незначительном; до меня долетали лишь самые важные и навязчивые — те, на которых мой разум концентрировался чаще, чем на прочих. — Так странно, — задумчиво протянул я. — Что странно? Моракс повернул голову, окидывая меня взглядом мягких нечеловеческих глаз, придвигаясь ближе, водя кончиками пальцев по линиям моих татуировок. — Я Ваш, целиком и полностью. Привык так быстро и теперь не думаю, что смогу иначе. А Вы никогда не станете полностью моим, потому что я состарюсь и умру, а мы ничего не сможем с этим поделать. — Не сможем, — подтвердил он. — Но до этого ещё полно времени. И ты не прав, Аякс. Я выбрал тебя, и теперь я полностью твой. До самой твоей смерти. Моей — но не его. Но это то, что невозможно изменить, и, будем надеяться, мне этого хватит. У нас в любом случае оставалось еще много нерешённых проблем друг с другом — и, возможно, я был не против сделать общими и мои собственные. Я не собирался перекладывать ответственность за их решение на Чжун Ли, зато мог его выслушать и сформировать своё мнение, опираясь на его опыт. Мне определённо ещё стоило подумать над тем, что он сказал — про учёбу и Фонтейн, но это я мог сделать и завтра. Всё началось с татуировок — и снов, конечно же. Возможно, я и впрямь сошёл с ума. Может быть, мой разум остался во снах, зацикливаясь на мелочах, принимая желаемое за действительное. Вот только даже если его принадлежность мне — иллюзия, это та иллюзия, в которой я хотел бы остаться до конца жизни. Потому как всю эту жизнь я оставался одиноким среди людей, близких и не очень. Никому не было дела до меня и моих желаний, ко мне никто не прислушивался. Это как когда ты стоишь среди толпы — и вроде бы все вокруг такие же люди, но ни один из них не способен указать тебе путь домой. И никто и не мог — до тех пор, пока не появился Моракс.