Парень из квартиры на против (другая концовка)

Антон убирает телефон в карман. Сильный поток ветра вырывает из его руки пачку сигарет, которую он едва ли сжимал в пальцах, и парень раздражённо оборачивается через плечо, замечая её в шаге от края крыши. Досадливая мысль о том, что за новой он уже не успеет, заставляет недовольно насупиться и, недолго помявшись на месте, развернуться, чтоб забрать её. — Дебил криворукий, — шепчет он себе под нос беззлобно. Антон уже был решительно настроен уходить. Ещё и этот раздражающий моросящий дождь… Воронеж словно пытается поскорее избавиться от него и посылает плохую погоду. Пацан делает пару быстрых шагов, останавливается у края, придерживается за ржавый металлический прут, потому что размокшая кирпичная крошка в выбоинах на полу у края крыши не внушает чувство безопасности, наклоняется, резко подхватывает картонный коробок с сигаретами и, развернувшись, заносит ногу для шага, желая как можно скорее уйти. Резкий громкий звук рассекает воздух. Земля под ногами по ощущениям содрогнулась вместе с ним. Антон, не ожидавший его, рефлекторно дёргается всем телом, испугавшись. Он резко поворачивается на то ли взрыв, то ли сильный удар и неловко оступается. Нога скользит по влажной крошке, потому что бетон под ногами неровный, весь в выбоинах и заполненный этой размокшей кашей. Он хаотично машит руками держа в одной пачку сигарет, второй стораеться найти опору, рука не нашла ничего лучше торчащего в бетоне прута, делая попытку подтянуть своё тело ближе к нему, подальше от края, но ничего не выходит. Перед глазами проносятся самые счастливые моменты его жизни а на глазах наворачиваются слёзы.. Он думает о Арсении... Он думает о Питере... Он думает о мечте... Ржавый металлический прут гнётся в руках, а не подолёку слышеться хороктерный груст трухи, стекла, и камней. Металлический прут не выдержив ломается с характэрным треском, парень теряет опору, а самый край крыши, на котором он стоял опорной правой нагой, рассыпаеться, будто кусок прогнившего дерева. Старые низкие ненадёжные камни, кое-где всё ещё огорождавшие край крыши, высохли за годы и превратились в пыль и требуху. Это всё происходит за какие-то пару секунд, словно прошёл лишь миг, но для Антона как будто прошла вечность между этим ужасно громким хлопком и ощущением подения. — Нет! — кричит он не своим голосом. Антон не чувствует под ногами твёрдый бетон, тело покрывается холодком. Но не успев сообразить как тёплая рука хватает его запястье и тянет на себя парень с характерным звуком приземляется на мокрый бетон, ойкнув. Антон лежит, в голове пусто, как только он понимает что он не летит вниз с восьмого этажа, подымает голову и смотрит на спасителя. Серо-голубые глаза устремили свой серьёзный даже жуткий взор на испуганные, слегка красные и опухшие от слёз зелёные глаза Антона. — М-Макар? — шёпотом, еле слышно произнёс парень. В голове не укладывается его спас Макар? Человек который его до глубины души не навидел. — Шастун! — процедил тот через зубы, — ты чё сдохнуть захотел! Макар встал на ноги с мокрого, холодного бетона и помог сделать это Шастуну попутно отряхивая себя от грязи. Антон выглядел как запуганный кролик, ноги и руки дрожали но всё ещё с силой сжимали пачку сигарет, на лице юноши остались слегка красноватые, грязные дорожки от слёз, ясные зелёные глаза наполненные слезами еле удерживались что бы не покатиться по щекам, а в голове крутилось только одно единственное значимое слово. *Жив* — Нет, — промямлил Шаст смотря в одну точку а голос слегка дрожал, — я о-оступился, хотел сигареты взять, — глаза оживлённо захлопались не пуская влагу а в голове яркими картинками заиграли события минутами ранее. Макар тяжело вздохнул и направился на выход, но уже через минуту обернулся смотря нахмуренными глазами на потерянного в мыслях парня. —Ты идёшь? — спросил парень приподняв одну бровь, вырывая из воспоминаний Шастуна. —Да! — не ожиданно громко ответил зеленоглазый, после чего сам же и поморщился догоняя Макара, который услышав ответ хмыкнул и пошёл дальше. *** Арсений роняет на пол чашку, на дне которой ещё плескался остывший кофе, когда за окном раздался резкий и громкий звук удара, от которого даже окна в рамах затрещали. Мужчина дёргается рефлекторно, а затем резко переводит взгляд себе под ноги, где только что разлетелась на сотни осколков кружка. Он досадливо поджимает губы, берёт с кухонной тумбы бумажные полотенца, отрывает несколько штук и бросает сверху, чтоб жидкость не растеклась дальше. Направляется в подъезд, чувствует смутное ощущение тревоги. Слишком громким был звук, слишком внезапно он нарушил тишину их района. Другие заинтересованные соседи тоже подтягиваются на улицу, узнать, что произошло. Арсений быстро преодолевает ступеньки, отворяет тяжёлую дверь, ведущую из подъезда, смотрит по сторонам. — Что случилось? — шевелит сухими губами, хмурится, смотрит по сторонам, чувствует себя как будто не к месту среди небольшой группы уже собравшихся людей, которые так же как и он пришли выяснять произошедшее. — Кажется, авария, — неуверенно отзывается какой-то молодой человек. — Хотите пойти со мной, посмотреть? Выясним заодно, — предлагает мужчина. Сейчас Арсений фокусирует на нём своё внимание, понимает, что сделал поспешные выводы и назвать его молодым не так-то корректно, ведь мужчине, судя по внешности, лет за сорок, но коротко стриженные волосы, гладкая кожа лица и повседневный прикид, состоящий из кроссовок, джинсов и простой белой футболки, поначалу ввели в заблуждение. — Пойдёмте, — легко соглашается Попов. На ходу мужчина набирает номер Антона, потому что странное чувство тревоги щекочет изнутри по рёбрам, но телефон оказывается недоступным. Учитель задумчиво поджимает губы и думает о том, что хорошенько отчехвостит мелкого засранца за то, что заставляет так за него переживать, но успокаивающее «я уже на подходе к дому», сказанное парнем недавно, немного расслабляет. Наверняка они с Димкой и Серёжей уже там, первыми побежали выяснять, что случилось и откуда шум. А телефон мог тупо разрядиться, с Шастом такое происходило регулярно. Арсений предпочёл бы доехать на машине, но он не заводил её с прошлого утра, а, значит, ей понадобится минуты три-четыре, чтоб прогреться и прийти в рабочее состояние, а пешая прогулка вряд ли займёт больше пяти минут, всё-таки звук раздался неподалеку, за углом улиц. Мимо проносится машина скорой помощи с мигалками, а следом, спустя не больше двух минут, ещё одна. Но, когда Арсений оказывается на месте аварии, где жёстко столкнулись лоб в лоб две иномарки, он чувствует, как малейшая толика спокойствия, которую он внушал себе всю дорогу, исчезает, как только он видит перепуганных и белых, как мел, подростков. Среди них нет Антона. — Что случилось? — напряжённым голосом спрашивает Арсений, а у самого руки дрожат и голос охрипший. Димка смотрит на него растерянно и двух слов вслух связать не может. — Один погиб, его только что погрузили, — первым подаёт голос Серёжа. Он кажется отрешённым. Они с Димой никогда раньше не видели смерть так близко, и это потрясло подростков. — Мы рядом шли, на наших глазах всё случилось, — добавил он с запинкой, и было видно, что ему тяжело говорить, словно в горле пересохло и язык плохо слушался. Может, ему просто не хотелось сейчас говорить после увиденного, но он заставил себя. — Блять, — еле различимо шепчет Позов, уткнувшись лицом в ладони. Его всего потряхивало. Арсений окинул его сочувственным взглядом. Обернувшись, учитель наблюдает, как рядом с ними проезжает ещё одна — уже третья — скорая. Третья? Почему их три, когда пострадавших двое? Скорая заворачивает в сторону заброшенной многоэтажки. Арсений не придаёт этому большого значения в первые минуты. — Где Антон? — первым спрашивает Матвиенко, опережая идентичный вопрос Арсения. Мужчина медленно переводит на него взгляд, словно до последнего думая, что ему послышалось. — Что? — переспрашивает он. — Антон с вами? Домой пришёл? — Арсений так крепко стискивает зубы, что желваки проступают под скулами. Он коротко прочистил горло, крепко сжал руки на груди, едва заметно повёл бровью и напряжённо ответил: — Я думал, Антон ещё с вами, — Серёжа слабо качнул головой из стороны в сторону. — Он ушёл минут двадцать назад. В смысле?.. Арсений Сергеевич, что происходит… — хмурится Матвиенко, весь места себе не находит после услышанного, топчется на месте и не может перестать смотреть по сторонам. — Не понимаю, — честно отзывается Попов. — Звонили? — вскидывает на него взгляд карих глаз с какой-то растерянностью, отражённой во взгляде. — Звонил, — коротко отзывается мужчина, набирает номер парня ещё раз, и снова — абонент недоступен. — Он за сигаретами в заброшку ушёл, должен был уже быть дома, — произносит парень, чешет затылок, словно это поможет думать. — Да нет, по-любому должен был домой пойти сразу… — В заброшку? — переспросил учитель, силясь держать себя в руках при учениках, но его всего потряхивает от напряжения. Вокруг гул машин, сирен, люди в форме мелькают перед глазами, Димка как будто вот-вот потеряет сознание от эмоционального потрясения, Серёжа еле на ногах стоит и пытается делать вид, что взрослый и может держать эмоции под контролем, а у самого кожа — белое полотно, и ноги чуть не подгибаются, а губы вместе с голосом дрожат, когда говорит. — Да, вон та недостройка, — кивком головы указывает на неё. Арсений замечает, как рядом с заброшкой останавливается третья скорая. В голубых глазах словно вспыхивает холодный синий огонь вместе с осознанием, что третья скорая приехала совсем не на аварию. Что Антон домой не дошёл. Что абонент вне зоны доступа. И всё это так быстро мелькает в мыслях, что Арсений замирает на месте, не реагирует ни на шум вокруг, который словно весь погас, ни на Серёжу, который ругается матом, сильно выражения не выбирая, и трясёт учителя за плечо, пытаясь достучаться. — Что? Что, блять, вы так туда смотрите? Чт… — осекается Матвиенко и вдруг — уже осознанно — смотрит туда же, куда и Попов. Заброшка. Скорая. Антон не пришёл домой. — Не-ет… — голос скачет на середине слова. — Нет-нет-нет, — быстро-быстро тараторит подросток, делая быстрый шаг вперёд. Арсений жёстко хватает его за плечо, дёргает на себя, останавливая. — Здесь будьте, — и голос у мужчины будто не его вовсе. — Почему?! — не выдерживая, срывается на крик Серёжа. — Потому что я так сказал! — кричит на него Арсений Сергеевич, смотрит сверху вниз рассерженно и взволнованно, и Матвиенко неловко шаг назад делает, испугавшись. Серёжа начинает тупо раз за разом набирать номер Антона. Автоответчик раз за разом напоминает о бесполезности этого действия. Антона там нет, — говорит себе мужчина, всё равно срываясь на бег. А если он там — то скорая не к нему, — твердит себе учитель. А если и к нему — то он просто порезался. Да, порезался, он же такой неловкий, — убеждает себя он. А у самого ноги от шага к шагу всё более ватные. Он бежит по земляной неровной дороге, ветки деревьев закрывают вид на заброшку, не видно первых этажей, и лишь между ветками кое-где мелькает жёлтая машина реанимации. Реанимация не приезжает на порезы, — думает учитель, и дыхание сбивается. Замедляется, пытается отдышаться, а по телу — холодный пот. И, наконец, оказывается рядом с машиной. Та закрывает весь обзор на врачей, которые работали чуть поодаль. Идёт к ним, решительно настроенный узнать о произошедшем, убедиться, что Антона там нет, потому что его там точно быть не должно. Несколько быстрых резких шагов по ощущениям — как погружение в ледяную прорубь. Не хочется, страшно, но деваться некуда, и чем быстрее — тем лучше. — Жалко, так зверски, — вздыхает девушка-фельдшер, встаёт с колен, что-то быстро-быстро записывает. И замирает, прикованный к земле эмоциями. ... Это не Антон ... Арсений растерянно отошёл хлопая глазами что бы не пустить влагу, это не Антон, тогда где он? В голове куча мыслей, а глаза бегают по предметам под ногами. —Арсений Сергеевич? - раздаётся такой родной шёпот со спины, — что вы тут делаете? Арс разворачивается на голубых холодный глазах застывший ужас в месте с радостью, Попов срываеться с места и со всей любовью обнимает мальчика вводя того в ступор. — Я... Я думал ты погиб, — шёпот такой рваный, как будто тот бежал километра три, Арс проглатывает ком не дающий ему дышать, пару салёных капель покотились по этому идеальному лицу. Антон обнимает учителя, мягко постукивая его по спине успокаивающе. — Что сдесь происходит!? — вопросительно смотрел на эту картину Макар,- вы чё пидоры?- лицо у пацана кревилось и он отошёл чуть дальше. — Мы — геи, а пидоры — это не ориентация,— вспомнил фразу Арсения сказал Тоха, Арс тихонько посмеялся и поднял голову, быстро вытирая тропинки от слёз. И только тогда до него дошло что рядом стоит Макар, бровь поднялась в вопросительном жесте и тут же захлопал глазами смотря то на Тоху то на Макара. — Что ты… — палец учителя направился в сторону подростка а глаза прищюрины. — В школе прошёл слушок, что наш смелый друг уезжает,— в саркастичной форме проговорил Макар скалясь поглядывая на Шастуна, тот съёжился взглатнув, — а тут этот, блять, по крыше топтался, вот я и решил пизды дать, — Макар ударил кулаком в ладошку снова надменно глянув на уже стоящего за спиной мужчины, — когда до него дошёл он, сука, падать начал, придурок, —канстактировал Макар. Арсений округлил глаза и посмотрел на Антона голубыми, холодными глазами, у мальчишки от двух пар внимательных, злостных, надменных, голодных глаз пошёл неприятный холодок, а в горле появился такой вездесущий ком, который хотелось скорее проглотить. — Я... Я за сигаретами, они упали, — начал оправдываться Тоха, когда запахло жареным, рефлекторно показав в руке такую несчастную пачку сигарет. Попов и Макар вздохнули и синхронно повернули голову туда где была скорая. Они узнали что там лежала девушка лет двадцати в теле которой было пару ножевых ранений и достаточно много переломов, скорее всего её сначала ударили ножом а после скинули с крыши. Тело не опозноно. Преступника так и не нашли, не осталось следов. Они троём вышли из заброшки и направились к месту столкновения двух машин, где их ждали Дима и Серёга. Как только те увидели Тоху зразу обняли, говоря что рады того видеть целым и не вредным. После ещё минут десять как те снова трогательно попрощавшись разошлись. Антон и Арсений направились своей счастливой дорогой. *** Лето. Прошло три года с момента переезда в Питер, Арс сделал предложение руки и сердца Антону, жизнь наладилась стала счастливей, наполнена радостью, каждое утро он просыпался в постели с любимым человеком, вообщем жизнь стала лучше, легче. Старую жизнь он почти не вспоминал, он старался забыть её будто её и не было, не было того страха выйди одному, не было того страха почувствовать боль, не было того предательства со стороны родного человека, не было... Мир озарился красками и на лице сияла новая, совершенная улыбка.