***
Время пролетело незаметно, как это бывает за тяжёлыми и долгими раздумьями. На следующий день многие во дворце уже знали, что младший принц в скором времени отправится в Асгард. Поначалу, только узнав о прошедшем слухе, Локи не на шутку испугался: вот и конец его чаяниям на тихий отъезд. Но, как выяснилось чуть позже, Лафей объявил только о «дипломатической миссии», ни словом не обмолвившись о предстоявшем браке. И это единственное, чему мог искренне порадоваться принц. Локи ни с кем за эти два дня не поделился своей ношей. И пусть имелись у него приятели и верные соратники, не с кем ему было разделить свои печали. Он не мог себе позволить озвучить переживания и, самое главное, рассказать правду о своём скором отъезде хоть кому-либо. По наказу отца младший принц пошёл к своему старому учителю и вызнал все, что тому было известно как о самом Асгарде, так и о его новом правителе. «Если хочешь победить своего врага — узнай о нем всё», — так всегда говорил ему Лафей. И Локи последовал его наставлению, изучив за эти два дня о противнике все, что только было возможно. Однако нужной информации в Йотунхейме было мало, и в основном она раскрывала только негативные стороны недоброжелателя. Утром того дня, который Локи считал если не роковым, то поворотным в своей жизни, его разбудил стук в дверь. Он, не спавший нормально все это время и натянутый, как тетива, дал разрешение войти. Через порог переступил охранник и сразу же объявил о прибытии делегации из Асгарда. Локи кивнул, посмотрел ему за спину и увидел слуг, держащих в руках все, что нужно для того, чтобы принц выглядел достойно на приёме. Зоркий страж тут же пояснил: «это приказ царя». «Как для пира, на котором я буду главным блюдом», — подумал Локи не без яда, когда разглядел расшитые золотыми нитями парадные одеяния. Решиться на женитьбу с царём Асгарда ради сохранения мира — это одно, но совсем другое — полностью примириться со своей судьбой и подавить все свои переживания. Локи невольно подумал о том, чтобы прямо сейчас взять и избавиться от них привычным ему способом, но он ещё не ел, а на пустой желудок делать это было ещё противнее, чем обычно. К тому же, прислуга сразу же принялась за исполнение своих обязанностей, и было ясно, что в ближайшее время принца не оставят одного. Никто во дворце не должен был узнать, чем он занимался за закрытыми дверями своих покоев. С тяжёлым сердцем он собрался с помощью слуг. Для него не было привычным такое обращение — с подростковых лет он одевался и приводил себя в порядок сам. Локи не любил, когда к нему прикасались с тех самых пор, когда впервые ощутил вкус публичного позора и сильную боль, причиненную ему Бюлейстом. Тем не менее он не мог не подчиниться в тот раз приказу правителя. Как и во всем остальном. Сопровождаемый стражником, он вышел в коридор, и почти сразу же столкнулся с Хельблинди. Тот был, как всегда, безупречным: каждый его шаг и жест был преисполнен достоинством спокойного, уверенного в себе человека, а обходительная, едва ли не кроткая улыбка, вызывала в людях благоговение. Локи формально поприветствовал среднего брата, желая пройти мимо, но тот остановил его, окликнув: — Сегодня такой важный день, не правда ли? На моего брата возложена важная миссия, и я желаю тебе справиться с ней достойно, как это всегда делали наши предки. Локи с тревогой подумал, что Хельблинди все знает, и как же он, должно быть, счастлив, что не на него пал выбор отца. — Всенепременно, — спокойно, не допуская эмоций в голос, отозвался Локи. — Как и положено сыну царя Йотунхейма. Хельблинди одобрительно кивнул и растянул губы в широкой улыбке, и это только сильнее заставило нервничать младшего принца. Однако на выяснения причин столь радостного настроения брата у него не было времени, поэтому он поспешил откланяться, и проследовал в зал, где обычно принимали гостей высокого положения после долгого пути. Локи переступил порог зала с поклоном, а затем посмотрел на прибывших из Асгарда «палачей», сидящих за трапезным столом. Их было всего трое: рыжий бородатый мужчина, светловолосый молодой человек и неприметный старик. К этому времени Лафей уже обсудил с ними все важные моменты. Локи, стараясь скрыть волнение, оглядел просторное помещение, опасаясь увидеть Бюлейста или своих приятелей, но никого из них не было. Младший принц поприветствовал иноземцев, как это полагалось, и сел за длинный стол напротив них. Те представились, не забывая обо всех формальностях. К Лафейсону тут же подошёл слуга, ответственный за яства, и поставил перед ним первое блюдо. Локи взглянул на еду, сглотнул, уже предвкушая, что последует за этим дальше. Он не мог дождаться момента, хотя бы самого короткого, чтобы остаться в одиночестве. Однако такой случай ему не представился. Как только с приёмом было покончено, его сразу же сопроводили в покои, где нарядили в походный камзол расторопные слуги. За эти два дня, прошедшие для Локи в мучительном ожидании, они успели собрать все его вещи в сундуки. По прибытию делегации они же поместили их в крытые повозки. Карета, подготовленная для такого важного события, уже ждала Локи у чёрного входа. Как и воины Асгарда в небольшом количестве. Их легко было определить по золочёным доспехам и рогатым шлемам. Последние были призваны внушить страх врагам, но, по мнению Локи, вызывали только насмешку. В отличие от более строгой и менее броской брони воинов Йотунхейма. Завидев карету, Локи тут же внутреннее возмутился и запротестовал. Он привык путешествовать верхом и посчитал предоставленный ему экипаж скорее унижением, чем уважением к его положению. — Где моя лошадь? — обратился он к главному советнику, которого звали Фандрал. — Царь Асгарда велел нам привезти Вас во дворец в целости и сохранности, поэтому вы не можете ехать верхом, — спокойно пояснил тот, улыбаясь. — Всякое может случиться по пути, вдруг вы упадёте и расшибете себе голову? Локи возмутился сильнее, невольно выдав свои эмоции, которые отразились в его недобро сузившихся глазах. Как этот наглец посмел думать, что сын Лафея — плохой наездник? Да тот и представить себе не может, в каких передрягах он успел побывать и как ловко всегда справлялся с лошадью! Но по-настоящему рассердиться принц не мог: отец пусть и не вышел его проводить, но наверняка следил из своих покоев за всем, что происходило на заднем дворе. — И царь Асгарда отправил за мной своего главного советника? — тихо, с трудом скрывая язвительность, осведомился Локи. — А кому ещё он мог поручить такое важное дело, как не своему лучшему другу? — заявил Фандрал хвастливо, слегка облокотившись на своего смиренно стоящего коня. Локи был поражен. У его отца не было такого человека, кого бы он считал своим другом, не говоря уже о том, чтобы назвать того лучшим. Он никому не доверял. Даже своим советникам. А этот Тор… как он может быть таким безрассудным? — Садитесь, Ваше Высочество, — Фандрал слегка поклонился и галантно подал руку стоящему напротив принцу. — Не смей обращаться со мной, как с принцессой, — не сдержавшись, прошипел уязвленный донельзя Локи и немного отклонился в сторону. — Как с принцессой? Нет, как я могу? Ты же мужчина, — просто ответил Фандрал, слегка пожав плечами. Локи зацепил такой резкий переход на неформальное обращение, будто они старые знакомые. Но спорить не стал, так как не желал показывать себя взбалмошным и усугублять свое положение. Впрочем, он не мог не оценить замечание Фандрала. Ему совсем чуть-чуть, но полегчало от того, что он не воспринимался как женщина свитой царя. Не имея больше сил поддерживать этот нескладный диалог, Лафейсон самостоятельно сел в карету, задернул темные шторки на окнах и снова погрузился в свои мысли. Спустя несколько минут экипаж тронулся, и вся процессия отправилась в путь.Глава 2
6 мая 2023 г. в 22:50
Примечания:
Пожалуйста, внимательно прочтите названия меток в шапке.
В этом фанфике будут затрагиваться темы, которые могут вызвать у вас неприязнь.
Спасибо за внимание.
Лафей, сразу же после того, как закончил свою речь, позвал стражу и повелел ей сопроводить младшего принца до его покоев.
«Перестраховывается», — с горечью подумал Локи, понимая, что с той минуты он под надзором.
Через каких-то два дня во дворец прибудут палачи из Асгарда, чтобы повести его на казнь, иначе именуемой супружеской жизнью с мужчиной. В чем же он так провинился перед своим царём и государством? Чем заслужил такую неблаговидную судьбу?
Оказавшись в своем чертоге, Локи лихорадочно раздумывал над ситуацией. Сбежать? Но как и куда? В горы? Леса? Он, конечно, участвовал ранее в различных походах и знал базовые правила поведения в подобных местах, но не был настолько подкован в этом деле. Ему никогда не приходилось в одиночку справляться с трудностями выживания за чертой города. Так или иначе, вероятность того, что Локи рано или поздно найдут, была высока, и в таком случае его будет ждать участь пострашнее того, что грозит ему сейчас. А может, скрыть свою личность и податься в другое королевство?..
Но разве есть в этом доблесть? Сбежать, тем самым предав своё государство и отца. Сможет ли он, всегда верно следовавший правилам и чтивший законы, решиться на этот поступок? Локи не мог дать себе твёрдый ответ на этот вопрос.
Принц, запершись на ключ, нервно мерил спальню шагами. Прикладывая руку то к дрожащему горлу, то к гудящей голове, он думал о своей сыновней преданности. Для Локи было привычным холодное отношение со стороны отца. Он плохо помнил, когда тот в последний раз выказывал ему свои родительские чувства. Кажется, это было очень давно, ещё тогда, когда Лафейсон был совсем ребёнком. Эти воспоминания, как переменчивый весенний ветер, взбудоражили Локи и заставили его мелко вздрогнуть. Он печально вздохнул — что было, то прошло. Может, в глубине души Локи и ждал от отца заботы и поддержки, какую он видел от простых мужей в адрес своих детей. Однако царь в этот день чётко указал Локи на его место. Он — принц и подданный своего государя. Не более того. И это для него не было чем-то новым.
Локи никогда не жаловался на то, что он не может иметь близких отношений. Почти никогда. Это было под запретом, но запретный плод сладок, и от того как-то раз, будучи глупым пятнадцатилетним мальчишкой, Локи попытался завести роман с одной служанкой. Но он ошибся в своём выборе: та быстро сдала его царю, испугавшись за свою жизнь. Наказание было строгим, и потому, наученный горьким опытом, принц более не нарушал непреложное правило, установленное задолго до его рождения, и в целом старался быть послушным, а так же полезным для своей страны.
Сильнее всего в тот миг Локи боялся, что его старшие братья — Бюлейст и Хельблинди — узнают о предстоящей свадьбе. Тогда позора не избежать. А они определённо узнают, если отец захочет заявить о свадьбе на всю страну. Но захочет ли? Локи надеялся, что Лафей, испытывавший презрение ко всему, что связано с Асгардом, не сделает это. И сохранит его позор в тайне от всех, пока весь мир не облетит новость о браке короля Асгарда. Локи так же очень не хотел видеть презрение в глазах йотунхеймцев, но и просить царя о снисхождении не мог: не позволяли это ни дворцовое воспитание, ни высокое положение.
Лафейсон уважал своих братьев и одновременно боялся их. Он не хотел, чтобы те его презирали. Особенно самый старший — Бюлейст. Он редко был добр к Локи. Всегда, как и отец, требовал от него достижения лучших результатов и в случае неудачи бранил.
Однажды Локи участвовал вместе с ним в небольшом сражении в рамках обучения основам военного дела. Он был ещё юным, и в тот раз впервые стал ответственным за стратегию. Это был знаменательный момент, когда его наконец выделили среди братьев. Но, как выяснилось по итогу, Локи допустил ошибку ещё при составлении плана, из-за которой погибло два воина. Бюлейст пришёл в ярость и избил тогда Локи прямо там, на поле брани.
Этот случай наложил существенный отпечаток на самовосприятии Локи и становлении его как личности. Именно тогда у него впервые случились приступы паники и рвоты. В тот день, склонившись над первым попавшимся кустом, Локи чувствовал сильную боль во всём теле, но куда больше он ощущал мучительный стыд и тошноту, с которой не имел сил бороться. Преодолевая отвращение и испытывая жалость к самому себе, он, глотая слезы, потянулся трясущейся рукой ко рту. Сделав то, о чем впоследствии пожалел лишь раз, Лафейсон оценил свое состояние после инцидента: физическая боль осталась, но на сердце ему стало немного легче. Он невольно подумал: как же это, оказывается, не сложно — взять и избавиться от ненужных переживаний. Раньше ему казалось это невозможным, он ощущал себя переполненным эмоциями и чувствами до предела, но в тот миг, разом освободившись от всех душевных терзаний, ему впервые полегчало.
Со временем уже искусственное очищение желудка вошло в привычку. Локи стал внешне невосприимчив к издевкам старшего брата. Казалось, что ему совершенно все равно на попытки Бюлейста задеть младшего. Но каждый раз, когда отец или брат выказывали свое недовольство им — даже в самой малой степени, — он скрывался в своих покоях и справлялся с этим так, как в первый раз. И с каждым разом ненависть к семье росла в нем, как аконит, но сам Локи если и осознавал это липкое и мучительное чувство, то избавлялся от него ровно так же, как и от всех остальных.
Но, несмотря на все это, Локи любил Йотунхейм. Даже его самые суровые зимы он готов был воспевать в стихотворной форме, хоть и плохо это умел. Он любил его весны и удивительно жаркие, но короткие лета. Любил народ, его трудную историю и несгибаемый характер. Протяжные песни деревенских женщин, чьи светлые глаза были ярче и честнее, чем слова знати. Детские улыбки и заливистый смех ребятни. Радостные крики, что всегда сопровождали его, когда он возвращался из походов. Прямолинейность и храбрость простых мужей, готовых в любой момент встать на защиту своей страны. И теперь, вспомнив о вражеских войсках, стоящих на границе, Локи наконец понял, что ему нужно делать.
Он поступит так, как наказал Лафей. Отправится в Асгард и послушно станет мужем для чужого короля. Локи постарается смириться со своей судьбой, может, не до конца, и только на потеху асгардской публике. Он сделает это если не ради семьи, то ради своего государства и народа, который всегда благоволил младшему принцу. Ему придётся нелегко и он понимал это. Но если Локи справится с этой задачей, то выполнит свой долг перед страной. Он постарается не сломаться.
За такими невеселыми мыслями принц провел пару часов, прежде чем его сморил тревожный сон. Ему снился отец, бесстрастно наблюдающий за тем, как глумится над ним старший брат, и Тор, что жестоко улыбался и грубо трогал его нагое тело.