Интервью с вампирами

– Смертные, сами того не сознавая, очень любят себя лишний раз напугать. Я не могу вас винить – такова человеческая природа, получать удовольствие из стрессовых ситуаций и несложно догадаться, какие фильмы стали популярны на заре кинематографа! – Хорроры? ¬– предположил журналист, протирая линзы очков от пыли. – Хорроры! – ответствовал вампир. – В двадцать втором году девятнадцатого столетия в свет вышла первая адаптация «Дракулы» – «Носферату – симфония ужаса», к слову сказать, весьма разнящаяся по сюжету с первоисточником. В частности тем, что главного героя… или злодея, как вам угодно, зовут отныне не граф Дракула, а граф Орлок! А финал и гибель вампира происходит не в ходе ритуала изгнания злого духа, как в книге, а в ходе хитроумного плана, по которому граф Орлок/Дракула погибает от заставшего того врасплох рассвета! – Кажется, в кинематографе ваш образ… как бы это сказать… вновь опустился на планку ниже, превратившись обратно в просто «страшилку», очередного «жуткого-монстра-из-легенд»… – вампир смерил взглядом юношу, но тот, как было прежде, не испугался тяжелого взора немигающих красных глаз. Привык, кажется. – Я не силен в истории кинематографа, признаюсь, но мне кажется, ваша участь стать вновь «воющим ужасом в ночи» длилась довольно долго… – Подобное дело обстояло лишь с синематографическим вампиром! – казалось, формулировка мыслей давалась этому древнему существу с трудом. – Понимаете, каждый новый вид искусства вынужден начинать свой путь с заимствования и упрощения сюжетов, постепенно усложняя их и выстраивая свой, исключительный путь. Позвольте, объясню на более близком по хронологии примере: компьютерные игры. Первоначально они, как и кино являли собой исключительно аттракцион без глубоких сюжетов и переосмысления персонажей внутри себя, когда после, с развитием технологий и мысли сценаристов, из пустого развлечения игры превратились в многослойные произведения с собственными, сложными высказываниями. Тот же путь прошел ранее и синематограф, в авангарде которого гордо шествовал наш собрат. И вместе с новым видом искусства, образ вампира также видоизменялся, развивался и привносил новые черты в наш устоявшийся канон даже в ту же литературу, из которой мы пришли. Надолго мы стали главными героями ужасов, где вновь над утонченностью натуры стала главенствовать гипертрофированная, сверхъестественная жестокость и страсть, что только подчеркивали все последующие экранизации даже того же «Дракулы», в частности известнейшая из них, выпущенная из-под крыла «Юниверсал» в 1931 году. Тогда наш собрат вновь встал в один ряд со своим давешним «побратимом» – монстром Франкенштейна, фильм о котором вышел в том же году. В те годы вновь настало время экспериментов, где правил балом синематограф, переосмысляя концепт «всемогущего готического зла» то смешивая все элементы нашего образа в единый концепт, как в том же «Дракуле» 1931 года; то гипертрофируя отдельные элементы нашего образа: безжалостность, гордыню превосходства над смертными или тайную плотскую привлекательность образа зла! Во времена великих экспериментов в синематографе литературный вампир ушел на второй план, и малое количество авторов вспоминало о нашем образе. Небольшой всплеск интереса произошел разве что в 50-70ых годах, во времена «космической гонки» и сопряженным с ней «расцветом научной фантастики». Наиболее интересным романом, буквально перевернувшим устоявшуюся позицию охотник/жертва по отношению вампиров к людям, стал «Я – легенда» за авторством Ричарда Мэтисона. Вы читали его? – юноша настолько увлекся рассказом вампира, что даже не заметил вопроса, обращенного к нему. Только лишь когда мертвец зловеще стукнул, казалось стеклянными, ногтями по столу, журналист обратил на собеседника внимание. – Н-нет, пропустил книгу мимо себя… – виновато произнес журналист. – Но смотрел фильм! – Пфе, увольте! – отмахнулся вампир и отвернулся, словно от слов юноши ему стало противно. – Не подумайте, фильм прекрасен, но как адаптация идеи книги – отвратителен! Переворот жанрового канона превратился в пустой зомби-апокалипсис! Тьфу ты! – Опять кино превратило вас в зомби? – украдкой поинтересовался журналист. – Да, – буркнул под нос вампир и, вновь с нечеловеческой быстротой, переменился в лице и словно просиял, – однако именно кино в будущем канонизирует еще одну отличительную черту вампира – человечность!