совсем не пьян.

это было поистине непредсказуемо, хотя илья давно привык к тому, что каждая его попойка заканчивается какой-то глупой или даже неловкой историей, где он обычно выступает в роли агрессора без надобности. бывало, илья, находясь в состоянии оценить обстановку, подыгрывал своим красным щекам и запаху перегара, потому что эмоции били через край и им уже не хватало места в груди. хотелось вскрикнуть, ударить бледными кулаками о стену, позже жалея об этом на утро; хотелось иногда просто расплакаться, прямо в туалете того бара, где он знал каждый угол и цены на любимый лонг-айленд. ведь слезы это нормально? хочется верить, что реветь пьяным в почти тридцатник, потому что ты боишься тяжёлых решений и потери близких людей — нормально. хотя в фильмах мужчины обычно стойкие как блядская бетонная стена, совсем не похожая на ту, что крошил пьяный мазелов. подъездные стенки старой высотки были совсем хрупкими. мел сыпался на лестничную клетку и красил кулаки белилом. он тогда сильно злился. на все: друзей, работу, на его сраную квартиру и дорогую аренду, на ксюшу и её косой взгляд в его сторону, а она ведь ему и не нравилась толком, просто пиздецки обидно. проснулся он на утро и первым что увидел — перемазанные в мелу отпечатками ладоней спортивки, а ведь это его любимые. сегодня чувство бесконечной всепоглощающей тоски отошли на «нет» сразу после скрипа двери в комнату и фразы: «мы ж сегодня бухаем, не забудь» от андрея. его ладони тогда заставили мазелова обратить на себя внимание, мягко проходясь по волосам. скоро синие локоны окончательно исчезнут. коряков дёрнулся совсем неосознанно, прикрывая глаза, потому что ладони андрея отдавались каким-то теплом и излишним вниманием. последним мазелов кажется, питался без остатка. — помню. — только буркнул в ответ, куда-то себе в монитор парень, и даже не поднял взгляда на мужчину. может андрей когда-нибудь смирится с тем, что симпатия к нему это слишком… слишком много слов нужно сказать, но даже не хочется дискутировать. просто один вечер однажды оставил между ними тонкую острую нить, пальцы о которую мазелов режет каждый раз, как взгляд и тишина начинают пожирать его со стороны ромашина. да, он помнит тот вечер, помнит его будто те ладони до сих пор настойчиво тянут к себе и сминают бока. спать в той же постели, где мазелов тянулся к мужским плечами тоже — слишком. просто быть рядом с андреем стало слишком для ильи. — ты ведь не голодный? мы с лехой заказали кушать, будешь булочку? — он тянет гласные и мягко трактует то, что мазелов бы совсем не хотел есть. вообще любая еда тяжелее глотка воды вызывала рвотный позыв, но андрей манит этим дурацким бутером из самоката и мазелов не подумав, дёргает головой вверх, заглядывая в голубые глаза напротив. ромашин смотрит на него с такой лёгкостью и нежностью, что илья улыбается впервые за пару дней, но тут же ловит себя на этом и понимает, что мужчина даже не убирал ладони с его головы. его сухие пальцы перебирают уже далеко не свежую голову, совершенно без задних мыслей слегка оттягивая волосы. илья потушил взгляд о пол и увернулся от руки, скрипя компьютерным креслом. сегодня глупый день, как и вчера. только сегодня ещё хуже, потому что андрей это единственное, что заставило подумать о себе и дёрнуть уголками губ.

///

он кажется совсем не пьян, но стоит обратить внимание на стеклянный взгляд и совсем неспокойный тон, а шумный, грубый и обиженный — илья воспользовался моментом и ужрался в клочья, заливая в себя в двое больше чем обычно. уходить спать он категорически отказывался и только позже узналось, что не хочет он именно у себя в комнате, со своими «холодными подушками и скрипучими ножками. блять, я просто не хочу, мне нормально, отъебитесь от меня». такой уверенный в себе он был не долго. первую часть попойки он просто отрешенно включал музыку, тупя у ноута с плейлистами и молча заливал в себя стакан за стаканом. кола ушла на второй план и чистый коньяк разъедал голосовые связки. илья почти хрипел куда-то в грудь андрея, в попытках выйти из квартиры и «нормально покурить на лестничной клетке, блять» с тем учётом, что он сам еле стоял на ногах. андрей старался мягко удерживать его в коридоре и не дать натянуть кроссовки. правда на утро все плечи были в синяках. ближе к концу алексей уже открыто закатывал глаза и ругался, наблюдая за тем, как его друг-алкаш в третий раз встаёт с постели и тянется к, уже почти пустой, бутылке коньяка. «блять, леш, я запомню, я запомню как ты на меня смотришь пока я в говно бухой», — он бурчал это настолько обиженным тоном, что казалось можно поверить, что это правда важно для него. только картина того, что эти слова наполовину съедала ткань подушки, куда сплошной плоскостью было прижато лицо бухущего ильи сразу ставила все на места. конечно, потом он ушёл блевать. холод плитки на полу туалета всегда был для него ближе любых пивных и баров, потому что все это вело к одному месту. выпив пол литра ледяной воды из-под крана и освежив опухшее пропитое лицо, илья поковылял к себе в комнату, подтягивая край футболки на бедро. что-то его знобит, да и руки дрожью идут. снова. в комнате уже завсегда были завешаны шторы и, откинув угол одеяла, мазелов резко дёрнулся назад, выпаливая шумное: — блять! — кто-то уже лежал на его кровати, спиной, и такого в полном мраке он точно не ожидал увидеть. постель слегка проскрипела, и лицом спокойно повернулся ромашин, тут же поднимаясь на локтях и усаживаясь. — о, тебе уже лучше, поблевал? — его тон оставался все таким же хрупким и обеспокоенным, хотя он наверняка привык к сценарной попойке ильи. — какого хуя ты у меня лежишь, андрей? — мазелов все ещё чувствует себя не особо хорошо, пока стопы леденеют на холодном паркете. кажется ещё немного и дрожь перейдёт на колени от общей усталости организма. — ты напился и кричал, что тебе не хочется спать у себя, что тут сложно дышать, тяжело думать и вообще находиться, что странно, обычно ты любил запираться надолго один. — мужчина слегка дёрнул широкими бровями, рассказывая все не спеша и аккуратно, хотя в темноте комнаты коряков видел только его силуэт, слыша почти трезвый тон. — леха сказал, что уже моя очередь тебя укладывать, поэтому я поменялся местами, — заканчивая фразу, мужчина протянул ладонь вперёд и ощупал чужое предплечье. — холодно, ты ложись… иногда андрею все же стоит держать все эти касания при себе, потому что мазелов правда очень заебался стоять у кровати, пока его левое полушарие почти разложилось на атомы где-то в бутылке вискаря, но тянуть себя за руки в постель — это перебор. — андрей, — илья кидает это искренне раздражённо, дергая руку подальше от чужой. потому что невозможно уже, не хватает смелости выпалить что-то, но это правда больше не могло так продолжаться. кто они друг другу? кто ему илья, какая-то баба сопливая, что на любые касания будет плавиться и вестись? выкуси. и пока адреналин резко скакнул в стоящем напротив парне, ромашин опешил и как-то непривычно для себя решил сразу отступить. илья видимо не в настроении, совершенно не в настроении вновь улыбаться в лицо. — я щас уйду, — кровать снова скрипит и андрей пару секунд даже думает, что это слегка неловко и может вообще стоит извиниться. хотя что он сделал не так? тон ильи его совсем обескуражил, но стоило подняться и ступить на ледяной пол, мазелов уткнулся головой в плечо и тяжело выдохнул. видимо что-то правда случилось, видимо это не просто выпить. выпить, чтобы наконец-то выкрикнуть хоть что-то. мужчина опускает на него взгляд совсем обеспокоенный, все ещё не до конца понимая что случилось. накрывает его шею ладонью и замирает. илья просто не простил бы себе, если бы тогда заплакал. если бы сломал свой стеклянный дом и прямо на глазах у близкого взял один из осколков и медленно вспорол себе глотку. у него получилось как-то проглотить ком, но все равно чувствуя себя на грани какой-то вспышки смятения. как же иногда не хочется быть. коряков не сразу понял, что стоит непристойно долго так, уткнувшись лбом в тёплое плечо. хотелось что-то сказать, но дыхание андрея было настолько оглушительным, что не получалось даже сложить мысли в одно целое. тогда он впервые за ночь увидел лицо андрея сквозь лёгкую линию света, выходящую меж штор. он смотрел на илью беспрерывно, в попытках прочесть в глазах хотя бы один ответ, хотя бы одну просьбу о помощи, но илья молчал и вместе с ним во мраке утопал его взгляд. хотелось поцеловать его, такого тихого и раненого. провести по каждому шраму мокрыми губами и вдохнуть голос, подмять под свою власть целиком и тем самым защитить ото всех вокруг. коряков облизал губы и повернулся к постели лицом, неловко прижимая ладони друг к другу и чувствуя, как чужой взгляд отдается мурашками по шее. он прикрыл глаза, когда андрей наклонился к нему, обхватывая зубами хрящик уха, целуя совершенно бесшумно. илья пропустил за этим движением момент, когда крупные ладони уже обхватили его талию, проминая большими пальцами кожу. хотелось шептать его имя. покрыться пеленой всех тех мыслей и ощущений, что отдавались болью в теле и горькими мыслями в голове. ромашин всегда старается аккуратно касаться его тела, но не упускал момента выбить чёткое мычание в поцелуе. кажется у него начинает бурлить кровь в венах, когда он чувствует, что ему позволяют причинять боль и это их взаимная тайна друг от друга. илья никогда не расскажет ему о всех синяках и ожогах, что оставались на теле и памяти, бесконечно ослепляя разум всей грязью и бешенством. илья никогда не скажет ему: «прекрати», потому что ему нравится чувствовать тяжесть его тела на себе. и если однажды андрей хрипло пропустит фразу: «все хорошо?» прямо в раковину уха, нажимая на запястья корякова всей силой и удерживая колено прямо на блядском стояке, илья будет мычать в ответ только самое приятное для него. будет открывать рот, потому что алексей ушёл на ночную смену и, лёжа с раздвинутыми ногами на старом диване, хочется быть громким. пока илью внезапно выкинуло из реальности, андрей подставил под пальцы ног свои ступни, чтобы тот переступил на его ноги с ледяного пола — это отдалось какой-то отчетливой нежностью в груди и корякову даже в голову не пришло, что они буквально стоят за пару сантиметров от постели. будет громко если они оба лягут туда. илья прижимается ближе к мужчине и шепчет что-то совсем теплое, жаркое, прямо в шершавые щеки, царапая о них обкусанные губы. кажется ещё пару движений и андрей поднимет его от пола на руки и припечатает к шкафу, роняя при этом какой-то рисунок подписчицы, стоящий на полу в стеклянной рамке. им нельзя вести себя так, им вообще ничего не следовало было делать сегодня, но ромашин хватает руку мазелова и тянет ближе, целуя пальцы так ласково и приторно, что мазелов пятиться назад, снова отчётливо чувствуя как замерзают ноги. это что-то точно нереальное, андрей наверное заливает ему в уши азот и пытается пустить яд через кожу, потому что дышать становится сложнее. господи, он же наверняка так глупо выглядит со стороны, весь покрасневший по шею пятнами от волнения и возбуждения, дергаными пальцами запутался в чужих волосах. эти внезапные мысли убивают в нем все настоящее и он отворачивается к входной двери, готовясь выйти прямо в эту же секунду. только сделать ему это совершенно не удаётся, за него уже решили достаточно, чтобы ощутить всю беззащитность момента. ромашин цепляет пальцами чужую футболку и пропускает руки на поясницу, прижимаясь пахом друг к другу. точка невозврата была поставлена где-то за стартом и мазелов сначала паникует, а после, испустив дрожащий вздох в шею, толкается бёдрами ближе к сильному телу напротив. он кусался в поцелуе аккуратно, не пытаясь перехватывать инициативу и шершавые пальцы андрея одобрительно прошлись меж ягодиц под бельём, настойчиво сжимая упругую кожу. возбуждение отмерялось секундами и физически хотелось куда-то упереться или лечь, иначе илье придётся смириться с тем, что его ноги прогнуться и градус резко повысится до кипятка. татуированной ладонью слепо находя шнурок от домашних спортивок, коряков пальцами лезет в штаны тому, кто единственный в праве указывать можно ли сейчас двинуться или надо застыть, пока андрей кусает кадык и наглаживает влажный проход между ягодиц. мазелов пиздецки стесняется даже сказать как это все слишком для него. ромашин снова целует куда-то в уголок губ и подавляет желание развернуть мазелова спиной и прижать щекой к стене, исследуя все без чужих взволнованных ладоней, но маз вновь крепко удерживает чужую кисть, пока ромашин медленно с ритмом растягивает задницу. они прижалась к шкафу и буквально выгнулись в попытках опереться спиной о дверь. — блять, пожалуйста… бл… ять, — мозги плавит и только шёпотом вырываются шумные вздохи с матом, пока илья как малолетняя блядь трется стояком о чужое колено. даже будучи подростком у него был секс с девчонками, а сейчас он опускается на уровень подросткового петтинга чтобы его трахнул друг детства. миру пришёл пиздец. мазелов сам дёргает резинку боксеров ниже бедра и поворачивается спиной, пока андрей пристраивается сзади и нетерпеливо шипя, целует плечи через ворот футболки и трахает пальцами пунцовые ягодицы. ночь переходит в очень ранее утро, свет серой сепией позволяет рассмотреть тело рядом с собой, но мазелов почти ничего не хочет видеть кроме своих сжатых век и стенки справа. блять, он бы самолично попросил зажать себе пасть, лишь бы не разбудить никого в квартире, но парень лишь сглатывает вязкую слюну и хватает кипящий воздух, чувствуя все нотки чужого одеколона и окончания терпения. — илья, ты же понимаешь, — он говорит это уже громче, но коряков даже не желает слушать. он знает, что нихуя у них не получится, что это пиздецовая затея с заочным провалом, но мазелов представляет как к нему прижимается чужой лобок, входя во всю длину и ладони начинают дрожать совсем не от алкоголя. — я не знаю, блять, придумай что-нибудь… — что? понести тебя ебать на лестничной клетке, чтобы не леху, а сразу всех соседей посвятить в нашу личную жизнь? в комнате тает раздражённое, но тихое «сукааа» и илья оборачивается назад, хватая андрея за резинку штанов, толкая того спиной к кровати. если очень постараться, то можно разглядеть как блестят от влаги бедра мазелова и подергивает вставший член и этого уже слишком дохуя, чтобы останавливаться. мазелов давит на чужие плечи и принуждает ромашина сесть на край кровати, где нет прогнувшийся деревяшки, и движения не сопровождаются скрипом по всей комнате, а сам илья перекидывает ногу и прижимается задницей к чужим коленям. — просто…поцелуй меня, — парень обхватывает широкие плечи и выдыхает в не начавшийся поцелуй тихий стон, чувствуя, как ромашин желанное сминает ягодицы, прижимая его теснее и ближе. стояк под бедрами, обтянутый тонкой тканью домашних спортивок, чувствовался настолько отчетливо, что илья был готов без секунды стеснения потереться о него такими плавными движениями, после чего у мужчины не хватило бы выдержки не опрокинуть парня на свободную половину холодной простыни. ромашин что-то хрипло шепчет в шею, покрытую россыпью тёмных родинок и прижимает илью за бедро к члену, проходясь стояком ровно между голых ягодиц. спортивки, испачканные белилом давно валялись на полу. глаза сами упали ниже оконных рам, когда мазелов достал чужой член из белья, наблюдая как его пальцы поблескивают от выходящей смазки. уши уже слегка покалывало от смущения и в такие моменты илья не знал куда деть все свои мысли и горящие щеки, потому что в момент этого мужчина отчётливо смотрел на него и видел все. илья отвернулся в бок, прижимаясь грудью к его и выгнул спину, сам того не замечая, от чего поймал в свою сторону тихий смешок. да, андрею определённо нравилось наблюдать за таким мазеловым и это не могло не бесить. парень завёл член назад, прикасаясь ягодицами к основанию, а ромашин тут же реагируя, накрыл татуированную ладонь сверху, помогая насадить медленно и аккуратно. хотя оба понимали, что нихуя не смогут держать эту планку. маз зажмурился и болезненно промычал в сжатые губы, пряча лицо у плеча андрея, пока тот двигался внутри совсем не торопясь. его пальцы придерживали основание члена, чтобы тот не выскользнул и на пробу толкаясь вперёд, он хватал шумные выпады ильи и тихое «стой, стой, стой» внутри было так туго, что ромашин вспомнил на секунду свой первый раз, как он пытался потрахаться с малознакомой девчонкой у кого-то на хате, пока алексей второй раз за ночь уходил курить на балкон. это было странное время, тогда они ещё не были знакомы со стримером и бывшим батл-рэпером. сглатывая густые слюни, илья переплетает пальцы с андреем, чувствуя как тот увеличивает темп, борясь с желанием грубо вдавить податливое тело в матрас. коряков сначала громко дышал, а потом резко зажал себе рот ладонью, выстанывая так сладко, что веки сжались со стыда. андрей же схватил парня под коленом и, удерживая за поясницу, начал толкаться внутри, опускаясь поцелуями на грудь. илье нравилось, когда ему кусали соски, трогали и игрались с ними. он даже не скрывал этого, когда они в первый раз зашли дальше поцелуев после большого количества выпитого на любимой кухне. обводя тёплый сосок языком, андрей чувствовал как тот твердеет и илья начинает чаще дышать. это было так мило, что мужчина даже сбился с ритма, опуская мазелова по основание. парень сдавил в кулак тёмные волосы на затылке, сжимаясь внутри от сильных толчков и втягивая живот, после касаний к груди. андрей слегка щекотал щетиной кожу, отчего слабая улыбка проскочила перед очередной попыткой не шуметь. кажется, было слышно со второй комнаты, как алексей храпел и совершенно не представлял, что может происходить в квартире, но когда ромашин все-таки сменил позу и опрокинул илью на кровать, закидывая одну ногу на плечо и желая войти по основание вновь, коряков так напряг свой слух, словно это спасло бы. — нет. н-нет, б… — шлепки стали отчётливо звучать в комнате, пока член мазелова ныл в нехватке касаний. он только пытался схватить мужчину за плечо, чтобы остановить его хотя бы на секунду, но андрей только шумно зашипел, кусаясь больно, куда-то рядом с кадыком. кажется ещё пару таких толчков и илья не сможет сдержать крик. — тебе нравится? я могу зажать тебе рот, чтоб не шумел, — андрей будто был другим человеком и только его обеспокоенные глаза с потрохами сдавали его натуру. илья исподлобья смотрел на него в расфокусе, чувствуя как пульсирует член. движения внутри стали тягучими, растягивая стенки и толкаясь глубже, ромашин удерживал одной рукой влажное бедро, а свободной придавил голову мазелова к матрасу, перекрывая не только сжатый рот, но и доступ к кислороду. кажется все стало совсем плохо, когда после мягких толчков внутри, мазелов почувствовал как его начинают грубо трахать, не давая глотнуть воздуха. руки, что надрачивали, сдавили головку у основания, ибо кончить после такого насилия было бы пиздецки стыдно. маз закатил глаза и громко простонал, пачкая ладонь слюной. если бы не она, им бы точно пришёл пиздец. это было ужасно. ужасно охуенно, когда андрей резко открыл мазелову нос и тот жалобно начал дышать, забывая о том, что существуют что-то кроме приятных ощущений ниже живота. ему кончили внутрь и первое, что сделал после этого андрей — провел пальцами между ягодиц, чувствуя как из ильи вытекает сперма. целоваться в абсолютной тишине, изредка отрывая губы на взаимные выдохи в рот было странно, но мазелову нравилось как андрей любовно доводил его конца, прослеживая ритм дыхания и желания наконец-то кончить следом. его рука наглаживала бедра и в какой-то момент они затряслись такой безумной дрожью, что мужчину непроизвольно скосило кривой ухмылкой. — ты в порядке? — он спросил это с такой иронией, что любая любезность стерлась из этой фразы. коряков в ответ только свел колени вместе и пихнул чужое плечо, отползая к окну ближе. — блять… — мазелов закрыл лицо кистью, приводя дыхание в порядок и резко ощутил тепло одеяла на коленях. ромашин поправлял домашние треники, зачесывая волосы назад. казалось будто мир вновь вернулся к той мерзкой неловкой паузе между ними, но в комнате было так хорошо и пахло только андреем, отчего хотелось уткнуться в его белую футболку и поставить жизнь на паузу.