***
Почти все мифы о вампирах были далеки от реальности. Они не боялись солнечного света, отражались в зеркалах и не боялись крестов. Единственной правдой было лишь то, что им нужна была кровь, как людям пища. Нигде не писалось о том, что вампиры любили посидеть в одиночестве, читая, или сходить в театр. Ольга была из таких. Ее отвлекает стук в дверь. Она отрывает взгляд от книги, но не встает, словно ей нужно ещё раз услышать его, чтобы понять, что ей не почудилось. Стук повторяется. Ольга откладывает Джойса и направляется к двери. Она никого не ждёт. В последнюю их встречу Жан говорил, что с кровью могут быть проблемы и он не сможет доставать ее в больнице так часто. Сейчас время такое. В такие периоды он все ещё был добытчиком для деда Славы и Ольги, хотя каждый из них вполне мог справиться самостоятельно. Но ожидая его вечером в квартире деда, они становились необычайно единодушны в своих возмущениях, что крови Жан приносит слишком мало. — Чем обязана такой честью? — распахивая перед Жаном дверь, спрашивает Ольга. Она замолкает прежде, чем родившаяся шутка про вампиров срывается с ее губ. Помимо Жана на нее смотрит молодая темноволосая девушка с удивлённо распахнутыми глазами. — Твой вкус стал лучше. Ты своих шлюшек теперь водишь в мой дом? — Я не… — начинает возмущаться девушка, но ее перебивает Жан. — Это новый член нашей семьи. Аннушка, не переживай, на самом деле Ольга очень приятный и приветливый вампир, — усмехается Жан. — Это не отменяет того, что ты мог обратить свою… — Меня дед Слава обратил, — вставляет Анна, прежде чем Воронцова вновь назовет ее шлюшкой. — Как интересно, — растягивая слова, произносит Ольга. — Всего доброго, — она пытается захлопнуть перед ними дверь, но Жан останавливает ее рукой. — Нам нужна твоя помощь, — Ольга реагирует тяжелым театральным вздохом. Этого следует ожидать, но предсказуемость ситуации не делает ее более приятной. — Дедуля очень просил тебя присмотреть за Аннушкой, пока мы заняты. У меня операция, а он к хранителям пошел, нужно много вопросов решить. — Зачем обращать обузу? Она не может дома остаться одна на пару часов? — графине плевать, что «она» стоит прямо перед ней. — Могу. Жан пошли. Я прекрасно справлюсь, — Анна берет его за локоть и тянет назад. Ей уж точно не хочется слышать, как ее принимают за подстилку Жана, да ещё и называют обузой. Ей не пятнадцать. Она вполне самостоятельна. Но воспитания, в отличии от Ольги, хватает на то, чтобы не переходить на ответные оскорбления. — Оля, помнишь, я говорил, что с кровью проблемы? — Жан звучит немного устало, когда приходится говорить графине очевидные истины, но этот этап стал традицией в их спорах. — Аня не ела уже больше суток, а она новообращенный вампир, который не умеет контролировать себя. — Я не голодна! — вставляет Аннушка, но, кажется, на ее слова внимания никто не обращает. — У тебя крови было в избытке, но помнишь, что случилось, когда ты проголодалась и отпустила контроль? — по гневному взгляду Ольги понятно, что Жан сказал лишнее. Если он уже доверял новому родственнику, намекая на их тайну, о которой не знал даже дед, то Ольга не собиралась посвящать какую-то незнакомую малолетку в их дела. — Я не собираюсь никого убивать! — вновь пытается высказаться Анна, но слова выбирает неудачные. Воронцова вмиг оказывается рядом с ней. Аня нервно сглатывает, смотря в холодные голубые глаза. — Милочка, запомни, — вкрадчиво произносит Ольга, — я тоже никого не убивала. — Я и вампиром оставаться не собираюсь! — после короткого кивка добавляет Аннушка. Ольга заливисто смеется, всматриваясь в наивные светлые глаза. Она внимательно изучает ее как собаку на выставке, будто пытаясь понять, сможет ли та побороться за призовое место. — Очаровательно, — заключает Воронцова, с ухмылкой убирая с лица девушки разметавшиеся волосы. — Моя дорогая графиня, — начинает Дешам, — будьте так любезны, присмотрите за дитем, чтобы она не лишила кого-то жизни, а мы не расстались со своими. Вечером я принесу кровь. После любезной просьбы, а не требования, она всегда соглашается охотнее. — Шесть часов, Жан. У меня планы на вечер. — Спасибо. Ольга отступает, пропуская Анну в дом, и захлопывает перед Жаном дверь без лишних прощаний. — Тронешь что-то без спроса, и я осуществлю твою мечту перестать быть вампиром, — бросает Ольга, замечая, с каким любопытством девушка осматривается. — Можешь взять книгу, — она указывает рукой на книжный шкаф, — только мне не мешай. — А ты мне не поможешь? Ответишь на вопросы и так далее. Дед Слава ничего толком не успел объяснить. — А ты ещё не поняла, что слова Жана о том, что я приятный человек, — это небольшое преувеличение? — равнодушно произносит Ольга, устраиваясь на диване с книгой. — Ещё раз повторяю. Не мешай. Анна, кажется, действительно старается быть тихой и не мешать. Ольга слышит, как она подходит к шкафу, видимо, молча рассматривает корешки, выбирая книгу, а затем, к неудовольствию Ольги, садится в кресло, напротив нее. Делать вид, что она ее не замечает не сложно, даже несмотря на то, что Аннушка постоянно бросает на нее взгляд. Это раздражает, но Воронцова знает, что стоит ей отреагировать, девушка накинется на нее с вопросами. Игнорировать проще. Они проводят за молчаливым чтением час, когда Ольга замечает переферическим зрением, как безымянный палец Аннушки практически беззвучно, но ритмично бьет по обложке. Минута. Две. Пять. — Прекрати! — она срывается на крик, а по взгляду становится понятно, что послушаться — лучший вариант. — Что? — удивлённо спрашивает Анна, но палец продолжает нервно бить по обложке. — Ты стучишь по обложке пальцем. Это раздражает. У меня очень хрупкая нервная система, — Воронцова натягивает на губы лицемерную улыбку и пытается держать себя в руках. — Я не могу. Я чувствую себя отвратительно, — произносит Анна, перехватывая одну руку другой, прекращая навязчивое действие. — Я хочу крови. Человеческой крови. Это мерзко и неправильно. Человек не должен жаждать чужой крови! — Просто ты больше не человек, — усмехается Ольга. Истина так банальна, но отчего-то даже ее нужно объяснять этой глупой девчонке. Ну, вампир ты теперь, что такого? Смириться с подобным не кажется для Ольги проблемой. — Я не просила меня обращать, — бормочет Анна. Ее голос подрагивает, и Воронцову поражают эти доброта и наивность. Жан и Анна, кажется, совсем не похожи. У деда странный вкус. — Если тебе от этого приятнее, я тоже не рада, что у нас в семье прибавление, — да, от таких слов каждому станет легче. — Если бы тебя не обратили, мне бы не пришлось сейчас нянчиться с тобой. Ты бы меня не отвлекала, я могла наслаждаться книгой, а меня очень заинтриговали рецензии. — Оля, как мне умереть? — Аннушка отрывает взгляд от собственных пальцев, которые нервно перебирает, и поднимает глаза на графиню, будто та ее последняя надежда. — Во-первых, не Оля, а Ольга, — тут же поправляет она. — Во-вторых, я в отличии от тебя умирать не хочу, а дед об этом позаботится, если с тобой что-то случится до его возвращения. — Разве ты не понимаешь, какое это мучение? — в ее взгляде читается мольба. Ей действительно было плохо от голода, от поглощаемых изнутри чувств. — Ты ведь уже пила кровь. Разве ты не помнишь, какой прекрасный у нее вкус? — вечность была тем, что Ольга желала. Методы ее получения были не важны, важна только возможность обмануть смерть, избежать потери, остаться навсегда с любимым. — Как она медленно стекает по горлу. Какое удовольствие ты получаешь после этого. А если пить из живого человека, то это отдельный уровень блаженства. Кровь тогда теплая, свежая. Невозможно устоять. — Замолчи! — от того, что рисует ее фантазия по словам Ольги, она невольно обнажает клыки, а затем закрывает рот рукой, пытаясь заставить их исчезнуть. — Я не могу это слушать! Мне нужно что-то, что может меня убить. Святая вода, серебро, осиновый кол, — перебирает она варианты, известные ей из книг и сказаний. — Что угодно. Что сработает? — Дорогая, я тебя разочарую, но тебе поможет только гильотина, — смеется Ольга. Воронцова решает, что на этом дискуссия окончена и вновь возвращается к чтению. Видит, что Аннушка тоже поднимает книгу, продолжая держать нервные пальцы другой рукой, видимо, той, что легче поддаётся контролю. Что ж, она хотя бы послушная. Но уже через пару минут Ольга вновь слышит стук пальцев о книгу. Она смотрит на часы, надеясь, что ее мучения скоро закончатся, но они не провели вместе даже двух часов. — Невыносимо, — устало произносит Ольга, вставая и уходя в свою комнату. Она переодевается из домашнего шелкового халата в первое попавшее под руку платье. — Ни шагу из этой комнаты, — командует она Анне, направляясь к выходу. — Ты меня оставишь? — обеспокоено спрашивает девушка. — А если я сорвусь? — Очень надеюсь, что нет, — коротко бросает Ольга и выходит, хлопнув дверью. Анна ещё несколько секунд смотрит на дверь, словно надеясь, что графиня пошутила и вернётся. Она не чувствует, что сейчас может контролировать себя, свои желания и свое тело. Потребность внутри нарастает вместе с тянущим чувством внизу живота. Это не похоже на обычный голод. Это чувство было знакомо Анне, ведь военное время не самое приятное для жизни. Но жажда крови была совсем другой. Она исходит не из конкретного органа, Аннушка чувствует голод каждой клеточкой своего тела, потребность проникает в ее мысли, смешивается с ее естеством и уже не может просто так исчезнуть. Каждая секунда, что девушка остаётся на кресле, а не бросается к выходу в поисках человека, отвоевана ее силой воли. И кажется, с каждой минутой бороться с желанием становится все сложнее. Аня встает, прыгает на месте, надеясь растрясти чувства, выгнать такие низменные потребности из своего тела. Не помогает. Подходит к книжному шкафу, чтобы выбрать более спокойную книгу, но на глаза попадается вновь и вновь только Дракула. Взгляд падает на стоящий возле камина проигрыватель. Воспитание все же не позволяет ей осматривать ящики в поисках коллекции пластинок, поэтому она включает ту, что стоит в проигрывателе. Ольга не разрешала ей трогать что-то без спроса кроме книг, но лучше на нее обрушится гнев графини, чем если она сорвется. Надпись на пластинке гласит, что играет Билли Холлидей. Ане эта исполнительница была незнакома. Она и английский-то не знала достаточно хорошо, но джаз — то, что ей сейчас нужно. Успокаивающая, отвлекающая музыка, которая оставляет в голове только пустоту. Голос исполнительницы очаровывает, смешиваясь с легким шипением пластинки. Она хочет под нее двигаться, медленно покачивая бедрами, дышать даже хочется тише, чтобы не отвлекать внимание от композиции. Она не замечает, что Ольга возвращается, пока не слышит ее голос. — У нас гости, — Воронцова входит в гостиную вместе с симпатичным парнем лет двадцати пяти с застывшей блаженной улыбкой на губах. Взгляд Ольги задерживается на проигрывателе, но она лишь выдыхает и смотрит на Анну, замершую на месте. — Кажется, ты голодна, а этот молодой человек хочет, чтобы ты отведала его крови. — Что? — растерянно бормочет она. — Мы же не можем рассказывать о себе. Что ты делаешь? — Вампир — это благородное существо. У тебя впереди целая вечность, а ты ведешь себя хуже большинства смертных. Мне надоела твоя жалость к себе, — она ведет молодого человека к дивану и заставляет присесть. — Тебе нужна кровь. Теперь это твоя суть и ты от нее никуда не уйдёшь. Прекрасный Николай хочет, чтобы ты выпила его кровь, верно? — Верно, — мечтательно произносит парень, поднимая затуманенный взгляд на Аню. — Я не понимаю… — она смотрит на Колю и не понимает, что именно с ним не так, почему он все это говорит, где вопросы, откуда эйфория во взгляде. — Дед тебе вообще ничего не объяснял? — Анна отрицательно машет головой. — У вампиров есть свои способности. Моя в том, что я могу заставить человека сделать то, что я захочу, могу внушить ему любую мысль и велеть забыть все, что угодно. Николай ничего не вспомнит и не задаст вопросов, верно? — Да, — коротко отвечает парень и подтверждает это кивком головы. — Я не собираюсь причинять вред людям. Я могу себя контролировать. Я не буду пить кровь, это просто ужасно. — Моя дорогая, — Ольга подходит к девушке почти вплотную и приподнимает ее подбородок, чтобы встретиться с ней глазами, — это люди могут контролировать себя. Ты больше не человек и никогда им не станешь. Если ты будешь изнурять себя голодом, это приведет лишь к тому, что ты сорвешься и кого-то убьешь. И это произойдет гораздо раньше, чем тебе кажется. Твои доброта и благородство очаровательны, но ты принесешь гораздо больше вреда людям, если будешь сопротивляться своим желаниям. Если ты не будешь голодна, ты не будешь опасна. — Но я… — начинает снова Аннушка, но взгляд Ольги, прикованный к ней не дает ей говорить. — Кажется, я немного ошиблась, когда сказала, что могу заставить человека сделать все, что угодно. Вампира в том числе. Твой выбор не велик. Либо ты укусишь его сама, либо я заставлю тебя. — Анна смотрит на Воронцову и верит ей. У нее нет выбора. — Ты можешь приносить пользу этому миру, использовать свои уникальные способности. Ты теперь гораздо лучше обычного человека. Сильнее. Ты можешь спасать людей, если хочешь, но ты знаешь, что тебе нужно для этого сделать. Она останется вампиром. Навсегда. Осознание этого приходит с неожиданным облегчением. Она может изменить жизни множества людей. Спасти их. Помочь. Ольга права, у нее больше возможностей, больше времени. Анна садится на диван, неохотно отводя взгляд от графини. Парень перед ней все ещё улыбается и ждёт, когда придет его очередь. — Как мне понять, когда остановиться? И если я не смогу остановиться? — спрашивает Аннушка, задумчиво смотря куда-то за плечо Коли. Перед ее взором появляется Ольга, присаживающаяся на диван позади парня. Она даже может видеть на ее губах легкую победную улыбку. — Я буду рядом. И я скажу тебе, когда нужно будет остановиться. — Хорошо. Анна смотрит на Ольгу ещё несколько секунд, будто пытаясь получить ту же уверенность, что есть в ней, а затем переводит нерешительный взгляд на парня. — Удобнее всего кусать в шею. Я предпочитаю другие места, но нужны особые обстоятельства. — Анна знает, что графиня ухмыляется, смотря на ее реакцию, но не может сдержать смущение от того, что рисует ее фантазия. — После укуса он потеряет сознание. Практически сразу. Это не значит, что ты выпила много. Это нормальный эффект на укус вампира вместе с небольшой амнезией, поэтому не останавливайся. Все это звучит для Аннушки так, будто вампирам в принципе не очень сложно добывать себе пищу. Главное — знать меру, действовать быстро перед укусом и избегать свидетелей. Анна кладет руки на плечи парня, чтобы удерживать его, когда он отключится. — Сосредоточься. Почувствуй его приятный запах. — Аннушка невольно закрывает глаза на пару секунд, концентрируясь на ощущениях, которые недавно гнала из своей головы. Песня на пластинке меняется на новую. «You Go to My Head» даже кажется Ане знакомой. Голос Ольги звучит соблазнительно, сливается вместе с желанием и голодом, которые она подавляет. Клыки не появляются. Внутренний стопор все равно работает. И кажется, Ольга легко ее понимает и продолжает. — Услышь, как быстро кровь течет в его венах. Вспомни ее вкус. Солоноватая с металлическими нотами. Горячая. Представь, как она разливается по твоему горлу, — она выдерживает паузу, давая Анне время погрузиться в фантазию, касается пальцами ее лица и убирает назад волосы, чтобы они не испачкались. — Разбуди своих демонов. Аннушка не знает, что становится спусковым механизмом. Слова или прикосновения. Она чувствует, как появляются клыки, и не медлит, наклоняется и кусает парня в шею. Острые зубы легко пронзают тонкую кожу, и Анна чувствует, как в ее рот течет горячая, немного терпкая кровь. Она никогда не испытывала ничего более приятного. Трепет, когда тебя касается тот, кто нравится, поцелуи, секс — никакое чувство не сравнится с той эйфорией, что дарит ей ощущение металла на языке. С каждым глотком она чувствует, как проходит голод, но потребность нарастает все больше. Она встречается взглядом с Ольгой и видит, как в голубых глазах отражается ее желание. — Все в порядке. Продолжай. Ты уже не голодна, верно? Но все ещё хочешь кровь. Это нормально. Я скажу, когда тебе нужно будет остановиться. Ольга замечает, как пара капель стекает по подбородку девушки и падает на диван. Она наблюдает за этим почти без досады, только наклоняет голову парня сильнее, чтобы Анне было удобнее пить его. Воронцова немного проголодалась, но она вполне может дождаться вечера и не хочет отнимать у девушки такую важную пищу. Взгляд останавливается на багровых губах, хочется тоже отведать кровь, может даже прямо с них. Ольга вновь убирает падающие на лицо пряди темных волос, пальцы скользят к уху, заправляют за него волосы и задерживаются на несколько секунд на шее. «Хорошая девочка», — Анна слышит голос Ольги будто в своей голове, чувствует, как учащается ее дыхание, и с жадностью делает новый глоток.***