***
Роберт, услышав легкое покашливание одного из своих телохранителей, отвернулся от мейстера Гордона, рассказывающем об улучшениях, которые его пионеры вносят в зубчатые стены Альмуса. При виде знакомого лица его хмурое лицо превратилось в улыбку. — Господин Несторис! — воскликнул он, шагнув вперед и пожимая руки Вито Несторису. — Давно не виделись! Как идут дела в Банке? — Достаточно хорошо, ваша светлость, спасибо, — ответил Вито, поклонившись, прежде чем грациозно повернуться и указать на мужчину, стоящего рядом с ним. — Позвольте мне представить Джулио Армати, специального посланника Морского Владыки и Совета Тридцати. Джулио, худощавый мужчина лет тридцати с прямоугольным лицом, аккуратный, как черная мышь, в облегающем камзоле и плаще без украшений, снял свою плоскую черную шапочку, украшенную лишь маленьким серебряным значком с изображением Титана Браавоса, и низко поклонился. Роберт нетерпеливо велел ему встать. — Ну же, господин Джулио, дайте мне руку, как мужчина, — сказал он. — Между друзьями не должно быть никаких формальностей, — Джулио медленно поднялся, выглядя несколько озадаченным, и в конце концов неуверенно пожал Роберту руку. — Может быть, зайдём в дом? — Спросил Роберт, указывая на дорожку, на которой они стояли — Тут не совсем подходящее место для переговоров. — В этом нет необходимости, ваша светлость, — спокойно сказал Вито. — Шесть дней назад мы выехали из северных ворот Мира и с тех пор не слезали с седла, кроме как по необходимости, нам будет полезно немного постоять. В любом случае нам было поручено не терять ни минуты, если это возможно. Роберт моргнул и снова посмотрел на двух браавосцев, ехать шесть дней от Мира до Альмуса было бы тяжело и быстро даже для него. Оба были небриты, а их одежда, обычно такая безупречно опрятная, была помята и испачкана. Очевидно, они серьезно спешили. — Ладно, — сказал он, засунув большие пальцы за пояс с мечом и прислонившись к зубцу, — Какие новости из Браавоса? — Его Превосходительство Морской Владыка и Совет Тридцати желают пригласить вас на конференцию в Пентосе, которая состоится через три недели, — ответил Джулио. — Они намерены найти какое-то решение нынешнего конфликта, которое удовлетворит все стороны, восстановит мир в Узком море и возобновит регулярную торговлю. Роберт приподнял бровь. — Во-первых, — сказал он скептически, — Так уж случилось, что я на войне, я не могу просто так взять и свалить в Пентос. Во-вторых, будь я проклят, если буду вести переговоры с ебучими работорговцами. — Морской Владыка и Совет знают об этих трудностях, ваша светлость, — спокойно ответил Джулио. — Вот почему конференция проводится в Пентосе под эгидой третьих сторон. И Морской Владыка, и Совет попросили меня заверить вас, что они не будут думать о вас хуже, если вы откажетесь принять любое соглашение, которое может быть заключено. Они только просят, чтобы вы присутствовали там и выслушали их. — Третьи стороны? — спросил мейстер Гордон, свертывая свои планы. — Кто еще будет на конференции? — Морской Владыка обратился к вашему брату, королю Станнису, и попросил его о помощи в проведении этой конференции, — ответил Джулио. — Он оказался сговорчивым и послал своего Десницу Джона Аррена в качестве своего представителя. Роберт задумчиво поджал губы. Если бы ему пришлось выбирать кого-то, кроме Неда, чтобы убедиться, что все на этой конференции играют по правилам, он бы выбрал Джона, его приемный отец иногда мог быть старой дубиной, но он мог читать человека, как книгу, и играть на нем, как на инструменте. Он готов был поспорить на что угодно, что Джон снабжал Станниса большей частью мозгов. Будь справедлив, парень, упрекнул он себя. Он сделал бы тоже самое и для тебя, нравится тебе это или нет, если бы у тебя не было Неда. Кстати, о нём… — Почему вы хотите, чтобы именно я там присутствовал? Для таких дел у меня есть Десница, вы могли встретиться с ним в Мире. — На самом деле, мы так и сделали, — сказал Джулио, и его мягкое выражение лица внезапно омрачилось слегка нахмурясь. — Мне поручено передать сожаления Морского Владыки и Совета о том, что они не считают лорда Старка подходящим представителем. У Роберта отвисла челюсть. — Седьмое пекло, почему? — спросил он, когда наконец оправился от шока. — Я доверяю Неду больше, чем кому-либо. — Лорд Старк заверил Совет и представителя Морского Владыки, что у вашей светлости не было намерения брать на себя управление Миром, — сказал Джулио, разводя руками. — И всё же мы здесь. — Ваша светлость, — вмешался Вито, — Когда я следовал за вашей армией в Пентос, у меня была возможность довольно близко наблюдать за лордом Старком. Я всего лишь скромный служащий Банка, но у меня есть навык разбираться в характере человека, и я не видел ни намека на двуличие в характере лорда Старка. В таком случае, Морской Владыка и Совет должны прийти к одному из двух выводов, и я прошу вашу светлость не обижаться, когда я их озвучу. — Он поднял тонкий палец. — Первый: лорд Старк достаточно искусен во лжи, чтобы одурачить более дюжины самых проницательных людей Браавоса, включая Первого Меча, который, помимо всего прочего, был выбран специально за его умение распознавать истинную природу человека, — Вито сделал паузу, когда Роберт откинул голову назад и громко расхохотался при мысли о двуличном лжеце Неде Старке. Когда Роберт, наконец, успокоился достаточно, чтобы жестом попросить его продолжать, он поднял второй палец. — Второй: лорд Старк не действовал с полным знанием намерений вашей светлости, когда вел переговоры с нами, демонстрируя тем самым, что он, на самом деле, не пользуется вашим полным доверием. Вито развел руками. — В любом случае, ваша светлость, что точно ясно для Морского Владыки и Совета, единственный человек, который полностью осведомлен о ваших планах, это вы сами, что делает вас единственным человеком, с которым мы можем вести переговоры и быть уверенными, что любые соглашения будут должным образом соблюдаться. Я должен добавить, ваша светлость, что это также мнение держателей ключей Железного банка. В конце концов, именно они, как и Первый Меч, так эффектно были одурачены лордом Старком. Роберт открыл рот, чтобы наорать на человека, который только что бросил тень на его честь и честь его лучшего друга, но затем закрыл рот, обдумав всё. Вот же зараза, когда это было обставлено таким образом, он мог понять браавосцев. Ему было бы трудно доверять кому-то, кто обманул его с невозмутимым лицом, хотел он того или нет. Он повернулся к сиру Дафину Отли, который, как один из капитанов его телохранителей, командовал дежурящей сегодня ротой. — Как быстро свита сможет отправиться в Пентос? — спросил он. Сир Дафин взглянул на солнце, задумчиво потирая подбородок. — Завтра на рассвете, если мы начнем готовиться в течение часа, — сказал он в конце концов. — Около полудня, если мы возьмем с собой больше, чем необходимо. — Берём с собой только то, что необходимо, — твердо сказал Роберт. — Я предполагаю, что конференция начнется через одну-две недели, — он взглянул на Джулио и Вито, которые утвердительно кивнули. — В пути мы пробудем от восьми до одиннадцати дней, в Пентосе где-то четырнадцать, а затем сразу же возвращаемся сюда. Ни фургонов, ни повозок, только вьючные лошади, и все верхом. — Он повернулся к Джулио и Вито. — Я полагаю, работорговцы тоже будут там? Джулио кивнул. — Кроме вашей светлости и лорда Аррена будут присутствовать представители Лиса и Тироша. Мы достаточно уверены в том, что Лисенийский конклав, по крайней мере, желает скорейшего возвращения к миру. Архонта Тироша, — Джулио нахмурился, — возможно, потребуется немного убедить. Роберт кивнул и повернулся к сиру Дафину. — Не приходит человек, который не может сражаться, — сказал он. — Я не доверяю этим работорговцам. Мастера, я прошу вас извинить нас, — сказал он браавосцам. — Мне нужно уладить кое-какие дела, прежде чем мы отправимся завтра в путь. — Но, ваша светлость, — внезапно сказал мейстер Гордон, — кого вы оставляете командовать? — Нед будет править в мое отсутствие, я подпишу соответствующие бумаги сегодня вечером, — ответил Роберт. — Что касается того, кто будет здесь командовать, — он улыбнулся Гордону, — Ты будешь. Поздравляю с повышением, не дай разграбить город в моё отсутствие. Или, если ты это допустишь, имей совесть умереть, пытаясь предотвратить это, и избавь тем самым меня от необходимости отправлять тебя на казнь. Его шутливый тон, лучезарная улыбка и похлопывание по плечу Гордона, показывающие, что он просто пошутил по поводу казни, казалось, не произвели желаемого эффекта. Гордон все еще стоял, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба, когда Роберт и сир Дафин направились к городу информировать свиту об изменениях в планах. Позже той же ночью, после подписания указа, передающего власть в руки Неда, на время пребывания Роберта в Пентосе, Роберт откинулся назад и улыбнулся при мысли о том, что увидит лицо Джона, когда войдет в зал совета как король. Безумная идея, подумал он, наливая себе стакан и улыбаясь Алейсе, которая приглашающе сидела на кровати. Думаю, что у меня неплохо получается.***
Саджо, ко Кхала Зирко, улыбнулся в предвкушении, когда кхаласар входил в земли Мира. Прошло слишком много времени с того момента, как они начали этот поход. Кхал Зирко был как храккар с равнин, бесспорным правителем кхаласара численностью в двадцать пять тысяч человек. Десять колокольчиков в его косе были добыты в битвах с кхаласарами, почти такими же сильными, как у него, и когда он посещал города ходячих, все они чуть ли не падали ниц, чтобы преподнести ему дары. Даже Кхал Дрого, чья слава и ужас распространились по равнинам еще до того, как ему исполнилось двадцать пять лет, осторожно говорил с Кхалом Зирко, когда они встретились в Ваэс Дотраке, и преподнес ему почетные дары. Зирко, может быть, и перевалило за сорок, но в последний раз он срезал косу в шестнадцать лет, и возраст лишь прибавил к его силе мудрость. Поэтому, когда Зирко услышал о войнах, которые происходили между городами работорговцев, он повел свой кхаласар через Ройну, чтобы увидеть всё своими глазами. Как он объяснял Саджо и другим кхалам, независимо от того, сохранили ли те ходячие власть или нет, с того момента, когда кхаласар в последний раз проезжал этим путем, война ослабила их настолько, что их дары будут еще больше, ведь раз они слабы, им будет лучше заслужить снисхождение кхала. А если война ослабила их настолько, что их даров будет мало, тогда они будут достаточно слабы, чтобы кхаласар мог сам забрать свою добычу. Улыбка Саджо стала хищной при этой мысли. Дары, которые дарили ходячие, были достаточно хороши, но было известно, что они отдавали только часть своих сокровищ, и не самую лучшую. Мысль о том, что он сможет сам выбирать, что забрать из дома ходока, из его одежды, вина, рабов и женщин… Этого было почти достаточно, чтобы у Саджо потекли слюнки. И предсказания кхала подтвердились. На шесть золотых динаров, отчеканенных в хранилищах Железного банка, с изображением головы Титана и отверстием, пробитым в центре, показывающим, что налог кхалу Браавоса уплачен, можно было купить любимую лошадь Кхала Зирко, по крайней мере, так говорили. За пятьдесят таких динаров можно было купить дом в одном из городов ходячих или рабыню для спаривания из Лиса. Новый кхал Пентоса, который, как оказалось, на самом деле был Ко-из-Браавоса, отдал сорок тысяч золотых динаров одному Кхалу Зирко, а также по десять тысяч динаров Саджо и двум другим ко, и еще десять тысяч серебряных и бронзовых динаров, так что у каждого из одиннадцати тысяч воинов кахаласара была цепочка серебряных и бронзовых монет, прикрепленных к поводьям, чтобы они позвякивали, когда ехали. В дополнение к монетам там были также рулоны богато раскрашенной ткани, бочонки жгучего вина, крепкого пива и роскошный пир. Это почти компенсировало тот факт, что кхал Пентоса наотрез отказался давать им рабов. Он сказал с большой гордостью, что держать или давать рабов было против воли богов Браавоса , и вместо того, чтобы преступить эту заповедь, они будут сражаться до смерти. Кхал Зирко, со своей стороны, принял их объяснение и с удовольствием насладился предложенным пиршеством, а по дороге на юг позволил своим ко нападать на каждую встреченную деревню и уводить их людей в рабство. Саджо вздохнул. Хорошо иметь кхала, который помнит о своих последователях и щедр с теми, кто ему нравится. Зирко даже сказал им, что они могут оставить себе всех захваченных рабов, не даря ему лучших, как это было принято. Саджо и другие ко, Хазо и Побо, все равно отдали кхалу лучших рабов. Вознаграждать щедрость скупостью — плохая примета, как сам кхал показал это браавосцам. Оставалось надеяться, что у андалов, захвативших Мир, манеры будут получше, чем у браавосцев. С другой стороны, вряд ли такое будет. Кхал-из-Пентоса, который на самом деле оказался Ко-из-Браавоса, утверждал, что андалы, захватившие Мир, были свирепыми воинами, а их боги также запретили им содержать рабов. Он особенно красноречиво отзывался об их закованных в сталь всадниках, которые заставляли землю дрожать под их натиском, и их лучниках, которые могли затмить небо своими стрелами. Утверждалось, что их кхал был гигантом, выше и шире любого мужчины в кхаласаре, и сражался молотом, который обычный человек едва мог поднять, в то время как самый младший из его ко был лучшим фехтовальщиком на их родине, находящейся за ядовитой водой. Рабы, которых они взяли в пентошийских деревнях, утверждали, что сами боги сражались на их стороне и каждый из них сражался также свирепо как храккар. Саджо сплюнул на землю у правого переднего копыта своей лошади, все ходоки лгут, это было известно. Андалы, живущие на равнинах, были слабыми и трусливыми созданиями, дарили дары любому, кто их просил, и никогда не пытались защититься, даже от оскорблений, которые заставили бы даже дотракийскую женщину кричать от ярости и тянуться к аракху своего мужа. Даже если эти андалы действительно будут сражаться, в мире не существовало воинов, которые могли бы сравниться с дотракийцами. Равнины были усеяны разрушенными городами тех, кто пытался. Поэтому, когда Саджо увидел, как двое всадников выскочили из ущелья и галопом помчались на юг, он придержал своих всадников. Как он объяснял Кхалу Зирко в тот вечер, он таким образом проявлял вежливость и давал андалам время собрать достаточное количество подходящих даров. Кхал громко и долго смеялся над этой шуткой.