Ожоги сердца моего

ГЕРМИОНА

Моё отсутствие в Главном зале не осталось незамеченным. В тот день Джинни Уизли вернулась с обеда с огромным ломтем мясного пирога и бутылочкой тыквенного сока. Под её грозным взглядом пришлось проглотить пару кусочков. Не знаю, что придумала Джинни, объясняя моё отсутствие друзьям. Но на следующий день, на уроке трансфигурации, то Рон, то Гарри, оборачивались ко мне с обеспокоенным и сочувственным видом. Я пыталась беспечно улыбаться, главное — не смотреть в сторону слизеринцев. На стол упала полупрозрачная, свёрнутая в трубочку записка. «Гермиона, надеюсь, ты найдёшь минутку поговорить с нами прежде, чем снова спрячешься в библиотеке. С любовью, Гарри, Рон». Записочка растаяла, оставив аромат цветов, я улыбнулась. Гарри обожал подобные эффектные чары. Посмотрев на друзей, я наткнулась на хмурый взгляд Малфоя и равнодушно отвела глаза, так как решила игнорировать его. Это казалось мне наилучшим решением. После урока друзья подошли ко мне. Думая, что я чем-то огорчена, они наперебой пытались рассмешить меня, рассказывая анекдоты и события, связанные с семейством Уизли. — Наш Чарльз снова начал встречаться с девушкой. Надеюсь, эта, в отличие от предыдущей, будет немного симпатичнее Венгерского хвосторога, — засмеялся Рон. — Это совсем не смешно, Рональд, — упрекнула я. — Если бы у меня был брат, я бы поддерживала его, а не упражнялась в остроумии. Рон медленно покраснел. А Гарри рассмеялся и быстро сказал: — Ну ты же знаешь Уизли, Гермиона. Никто из них не прервёт неприличный анекдот, когда ты войдёшь. И вот мы уже смеёмся втроём. Внимательно слушая мальчиков, я отметила, как они изменились за последний год. Гарри возмужал, его тонкие черты лица стали более строгими. Умные зелёные глаза всегда оставались серьёзными, даже когда он улыбался. Я была рада, что после победы он с энтузиазмом вернулся к учебе, вовлеченный и заинтересованный, будто наверстывал упущенное. Часами просиживал в общей гостиной с книгой в руках, делая пометки в блокноте. Его приоритеты изменились, ему уже не надо было спасать весь мир, и Гарри мог заняться своей жизнью. Перевела взгляд на Рона… Когда Пожиратели убили Фреда, бедный Рон стал неузнаваем. Всегда весёлый балагур, теперь он очень редко бывал таким, и только в близком кругу родных и немногочисленных друзей — Джинни, Гарри, Луны, Невилла и меня. Исчезло то детское, озорное и удивленное выражение, свойственное только ему и которое мы так любили. Оно было потеряно, утрачено навсегда. И это приносило боль. Рон изо всех сил выкладывался на тренировках по квиддичу и добился больших успехов в качестве охотника. Его учеба оставляла желать лучшего, хотя я готова была помочь. Но глупая гордость не позволяла ему обратиться ко мне после нашего разрыва. По словам Джинни, он был готов бросить учёбу и только ультиматум Молли и Артура Уизли, сдерживали его от опрометчивого решения покинуть Хогвартс. Наша размолвка была ни при чём. Такой уж оказался Рон, без особых амбиций и стремлений. Он просто наслаждался жизнью и успехами в спорте. К сожалению, он удручающе много пил… Я больше не была влюблена в Рона, но всё равно не переставала беспокоиться о нём. Несмотря на то, что все мы трое перестали быть неразлучными и научились жить каждый своей жизнью, я надеялась, что наша дружба сохранится. Внезапно за моей спиной кто-то остановился. Друзья замолчали. Я обернулась. Глядя на меня свысока, рядом возвышался Драко Малфой. — Грейнджер, — требовательно произнес он. — Мне нужно поговорить с тобой. Я поморщилась, так как ненавидела, когда он разговаривал таким необоснованно приказным тоном. Рон дернулся: — Добро пожаловать отсюда нахуй, Малфой! Тот глянул на него брезгливо, как на таракана и снова повторил: — Грейнджер, на два слова по поводу Ли Эванса. Теперь уже Гарри со злым лицом сделал шаг вперёд: — Когда она найдёт время, тогда и поговорит с тобой, Малфой. Ты же не пытаешься давить на неё? — его голос приобрёл неприятные нотки. Я и не собиралась разговаривать со слизеринцем. Но понимая, что разговор неизбежен, произнесла ровным голосом: — Ладно. Затем я вышла из Главного зала, Малфой последовал за мной. Рон и Гарри озадаченно переглянулись, но остались на месте. В коридоре Малфой небрежно прислонился к стене. — Грейнджер, какого черта тебя вчера целый день не было в Главном зале? Я не обязан искать тебя по всем углам Хогвартса. Удивительная наглость. — А что, я теперь должна отчитываться перед тобой, Малфой? Он недобро скривился. Затем взял себя в руки и продолжил: — Сегодня вечером, когда ты закончишь с Помфри, я встречу тебя. Меня не пускают в лазарет, а мне надо все знать об Эвансе. Да и тебе не стоит одной вечерами шляться в тёмных коридорах. Я не сдержала сарказма: — Видимо, чтобы никто случайно напал на меня, как ты? Он поморщился: — Не воспринимай это как ухаживание, Грейнджер. Так бы я отнёсся к любому беспомощному жалкому существу, к больному эльфу или старому, слепому низзлу, вроде твоего фамильяра. Кроме того, ты помогаешь старухе Помфри ухаживать за Ли Эвансом, и я слегка тебе обязан. Беспомощному жалкому существу? Я чуть не выхватила волшебную палочку, чтобы жалящим заклинанием стереть самодовольное выражение с красивого наглого лица. Готовая резко осадить змеёныша, уже открыла рот, но тут рука Малфоя коснулась моей. И в ладони у меня оказался прохладный флакончик с синей жидкостью. — Что это, Малфой? — честно говоря, я была удивлена. Слизеринец с обычной усмешкой посмотрел на меня. Он, похоже, был ограничен в выражении эмоций, предпочитая менять маски в зависимости от ситуации. — Я так понял, что до меня ты никогда не была с мужчиной, — он снисходительно ухмыльнулся, — В общем, тебе надо принять это зелье. Не благодари. Я не хотела поддерживать этот абсурдный, нелепый разговор и промолчала. Малфой ещё раз странно посмотрел на меня, потом усмехнулся, покачав головой и ушел. Я оглянулась, чтобы куда-нибудь выкинуть флакон. Послышался чужой нервный смешок. На меня с любопытством смотрела Пэнси Паркинсон. Её волосы были тщательно уложены, шёлковая блуза и короткая юбка безукоризненно сидели на женственной фигуре. Пэнси была ярко накрашена и благоухала парфюмом. Особым взглядом, выражающим превосходство, Паркинсон обвела мои волосы с выбившимися прядями и простую школьную форму, фыркнула и поспешила вслед за Малфоем. Мне стало её жаль. Красивая Пэнси или очень глупа или слишком самонадеянна. Очевидно, Малфою наплевать на неё, но она рассчитывает на что-то и пытается показать свою значимость для него. Впрочем, это не моё дело. Я зашвырнула флакон, содержащий противозачаточное зелье, в ближайшую урну и направилась в теплицы на занятие профессора Помоны Стебль. Надевая в общей раздевалке влагостойкий плащ и перчатки, я увидела Теодора Нотта. Он уже переоделся и поджидал меня. Юноша остановился рядом и, слегка улыбнувшись, поправил завязки моего плаща. Я вдохнула ароматный воздух. От Теодора всегда приятно пахло кофе. Вероятно, это был его любимый напиток. Он упомянул как-то, что отец высылает ему особенные, редкие сорта. Бывший Пожиратель смерти, Нотт-старший, по сведениям прессы, недавно освободился из тюрьмы и в настоящее время уединенно жить в Италии. Профессор Макгонагалл в частной беседе рассказала, что старший Нотт во время войны вызволил из плена шестнадцатилетнего сына, выплатив Волдеморту за это огромные откупные. Минерва добавила, что Теодору сильно досталось от Пожирателей, его пытали, заставляя принять Чёрную метку… Теодор, заметив, что я задумалась, напомнил о себе, дотронувшись до моего плеча. — Книга забронирована для тебя, Гермиона. В выходные я тебя встречу в Хогсмиде, и мы её заберём. — Отличная новость, Теодор. Я тебе очень благодарна. — Пока не за что. Рекомендую надеть резиновые сапоги, сегодня у нас по плану изучение свойств водяной мяты, — он оглядел ряды обуви и протянул мне подходящую пару. — Живоглот был бы в восторге от мяты, — улыбка получилась печальной, мой любимец уже месяц где-то пропадал, и я тревожилась за него. — О, я слышал, твой фамильяр наполовину низзл. Это любопытно. Просто у меня обычная сова. В этот момент появилась невысокая и пухленькая профессор Стебль и суетливо проводила нас в просторную теплицу. — Mentha aquatica — водяная мята. Настои и отвары этого растения используются в колдомедицине в составе успокаивающего, болеутоляющего, жаропонижающего и ранозаживляющего зелья. — Сейчас Вы соберёте листья и соцветия этого замечательно растения и поместите в масляный раствор. Профессор Снейп сообщил, что они понадобятся Вам для следующего занятия по Зельеварению. Мы принялись за работу. Рядом, почти касаясь моего плеча, трудился Теодор Нотт, аккуратными движениями помещая соцветия растений в сосуды с маслом. У него всегда были такие длинные ресницы и влажные чувственные губы? Хм. Я вспомнила другие, более бледные уста и слегка покраснела. Теодор заметил мои эмоции и вопросительно посмотрел на меня прозрачными серо-зелёными глазами. Я тепло улыбнулась ему. Нотт всё больше интересовал меня. У меня в голове роилась масса вопросов. Как ему удаётся годами ненавязчиво и молчаливо находиться рядом на каждом совместном занятии? Зачем ему наша встреча в Хогсмиде, или ему стало недостаточно наших бесед в библиотеке? И действительно ли его очевидное интеллектуальное влечение ко мне перешло во что-то большее? Теодор Нотт, несмотря на внешнее хладнокровие, иногда производил впечатление человека, горевшего в собственном огне. Едва заметный нервный тремор его рук в этот момент подтверждал мою мысль. Тогда я сделала то, что сделала бы для любого друга. Я взяла его за руку и ободряюще сжала её.