Sinful temptation

— Дазай? — прошептал Чуя, но тот ничего не ответил, продолжая держать его на прицеле. Не зная что сказать, Чуя молча смотрел на Осаму, который сверлил его ледяным взглядом, но при этом лицо любовника не выражало никаких эмоций, и Накахара не мог понять, что у него на уме, хотя после произошедшего, весь дурман выветрился из рыжей головы. Палец Дазая, который он держал на курке, дёрнулся; послышался хлопок, а затем ещё и ещё; Осаму стрелял до тех пор, пока обойма в его пистолете не опустела. После того как патроны закончились, Дазай развернулся и вышел из номера, прикрыв за собой дверь. Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем Чуя решился открыть глаза, которые непроизвольно зажмурил после первого выстрела. Дазая в номере не было. Осмотревшись по сторонам, Накахара увидел за своей спиной несколько пулевых отверстий в стене, которые располагались чуть выше его головы. Согнув ноги в коленях, подтянув их к животу и обхватив руками, Чуя уткнулся в них носом, пытаясь успокоиться и обдумать ситуацию. Было ли ему страшно, когда Дазай нажал на курок? Наверное. И в этом нет ничего удивительного, ведь умирать не хочет никто, а то, что такой человек, как Осаму мог реально в него выстрелить, Чуя не сомневался, стоило лишь вспомнить его взгляд. Это был взгляд убийцы, палача, который пришёл для того, чтобы привести казнь в исполнение, и Чуя был даже удивлён, что он этого не сделал. А ведь было за что. Накахара помнил произошедшие с ним за последние несколько часов события, словно в тумане. Последнее более менее чёткое воспоминание было о том, как он сидел в баре с Тачихарой, потом сознание будто отключилось. Однако Чуя понимал, исходя из увиденного, что произошло за эти несколько часов. «Вероятно, Тачихара чем-то меня опоил, — размышлял Чуя. — Потом привёз в отель и трахнул. Но как об этом узнал Дазай? Он сам ему рассказал, что ли? Вот же идиот! — Чуя перевёл взгляд на мёртвое тело, затем снова уткнулся носом в свои колени. — Не может быть, возможно, отправил СМС?» Чуя взял в руки свой телефон и проверил сообщения — ничего. Затем взял мобильный Мичизу. Разблокировав экран при помощи отпечатка пальца покойного, Накахара проверил сообщения в его телефоне — тоже пусто, а в LINE вообще история была удалена полностью, что наталкивало на мысль о том, что Мичизу почистил её не случайно, видимо, он всё же отправил Дазаю какое-то сообщение. Чуя отложил мобилу убитого в сторону и снова посмотрел на него, тихо проговорив: — Какой же ты дурак, Мичизу. Чую не удивляло то, что он ничего не почувствовал, когда понял, что Дазай пристрелил его бывшего. Наверное, он сделал бы это сам, когда окончательно пришёл в чувства. Хотя Накахара по-прежнему припоминал мало, но момент, когда лежал на кровати, а кто-то трахал его, стоял перед мысленным взором достаточно чётко, к тому же, присмотревшись, Чуя заметил на своём животе следы засохшей спермы, да и на простыне они были, в том месте, где он лежал изначально. Видимо, сперма вытекла из него, когда он спал. Пока Чуя раздумывал обо всём этом, у него ужасно разболелась голова, начали трястись руки, сердцебиение стало неровным, как при аритмии, а во рту было такое ощущение, будто кошки насрали. «Что же эта мразь мне подсыпала? — мысленно задал себе вопрос Накахара. — Неужели наркотик?» Год назад на одной из вечеринок, Чуя принял однажды наркотик и отходняк от него был похожим на его теперешнее состояние. Голова всё ещё плохо соображала, но Накахара понимал, что лучше ему поскорее убраться отсюда. Попив воды в ванной и намочив там же полотенце, он вытер с себя засохшую сперму, затем столкнул мёртвого любовника на пол и содрал с кровати простынь, понимая, что на ней могли остаться следы его ДНК, поэтому простынь следовало уничтожить. Чуя понимал, что помимо следов на простыне могли остаться и иные его следы, к тому же в отеле велась видеосъёмка, а это означало, что камеры зафиксировали его, когда он приехал сюда с Тачихарой. Кинув простынь на пол и быстро одевшись, Чуя взял в руки телефон и набрал номер Огая. Вскоре трубка отозвалась знакомым голосом, который спросил: — Что-то случилось, Чуя? Ты звонишь так поздно. — Дядя, мне нужна твоя помощь. — Я слушаю. — Я в отеле. Здесь произошло убийство. Стреляли из пистолета с глушителем, поэтому выстрел вряд ли кто-то слышал. Но подозрение в убийстве может пасть на меня. Убили моего бывшего парня, и в номере остались мои следы, а также наверняка мой приход сюда зафиксировали камеры. — Что за отель? — Mitsui Garden Hotel Yokohama Minatomirai Premier, — произнёс Чуя, неожиданно вспомнив, как слышал это название от Тачихары, когда находился в такси. — Сейчас посмотрю номер комнаты. Осторожно приоткрыв дверь, Чуя убедился в том, что коридор пуст, затем вышел и посмотрел на дверь с другой стороны. — Номер 312, — проговорил он в трубку. — Выйди из отеля и жди меня внизу, — произнёс Огай и сбросил вызов. Чуя последовал совету Мори и, снова осторожно приоткрыв дверь, выглянул в коридор, там по-прежнему было пусто, и Накахара проследовал к лифту. В это время суток в отеле было тихо, почти все спали, и даже администратор дремал за стойкой, поэтому Чую никто не заметил. Огай приехал минут через двадцать, тут же пригласив Чую присесть в машину, он кивком головы приказал охране и водителю покинуть автомобиль и принялся расспрашивать племянника о том, что произошло. Накахара вкратце рассказал дяде о случившемся, умолчав лишь о том, кто был убийцей. — Я вижу, что ты что-то принял, — произнёс Огай, посмотрев на Чую с осуждением. — Что это было? — Я не знаю, Тачихара мне что-то подсыпал в вино, — ответил Чуя. — Подозреваю, что какой-то наркотик. Потом привёз меня сюда в бессознательном состоянии. Жаль, что его убили. Я бы с радостью сам его придушил. — Действительно, жаль. Меня бы он молил о смерти. И всё же кто его убил, ведь тебя оставили в живых? — Мори испытующе посмотрел на Чую, но тот молчал, поэтому он добавил: — Это ведь был Дазай? — Я не знаю, кто это был. — Не ври. Твой бывший подсыпает тебе наркотик и привозит в отель, потом его убивают, притом что он сам не местный и врагов у него быть в Йокогаме не может. Это мог сделать только Дазай, тем более, что он оставил тебя в живых, ведь вы встречались. — Что мне делать, дядя? — Чуя посмотрел Огаю в глаза. — Он не простит меня. — Он любит тебя, а значит, простит, рано или поздно. — Откуда ты знаешь, что он меня любит? — Знаю, — Огай потрепал Чую по волосам. — Я заметил, как он на тебя смотрел в ту нашу встречу, когда я пришёл к вам домой. Да и потом... ведь наши организации враждовали, но он не просто заключил с нами мир, но и помог мне, только ради тебя. Ладно, поехали в порт. Сейчас в 312 наведут порядок, потом изымут видеозаписи с камер наблюдения. А мы с тобой подумаем, что делать дальше. Ведь мне, скажу честно, ваши отношения даже выгодны. — Достаточно честно, дядя. Но, пожалуй, я сам разберусь с нашими с Дазаем отношениями. Мори усмехнулся и, приоткрыв дверь машины, сделал знак водителю и охране, чтобы они подошли к нему.

***

Проснувшись вечером на следующий день, Чуя трезвым умом обдумал ситуацию. На душе было паршиво и мерзко. Парень сам себе был противен, вспоминая о произошедшем. Он чётко осознавал, что Дазай, скорее всего, его не простит, и от этого было очень тоскливо, ведь Чуя любил Дазая. Хотя их отношения и начались не так давно, а роман протекал довольно бурно, в присутствии Осаму Накахара просто терял голову, а сейчас испытывал чувство вины и очень скучал. Обругав себя последними словами, он всё же решил поговорить с Дазаем и хотя бы попытаться ему всё объяснить, поэтому, вызвав такси, поехал к нему домой. Осаму открыл почти сразу, и он был точно не трезв. В генкане стояли вещи Чуи, и Дазай просто кивнул ему на них. — Осаму, послушай, — начал Чуя. — Он чем-то меня опоил, я почти не помню вчерашний вечер. — Замолчи, — сказала Дазай. — И убирайся, я не хочу тебя видеть. — Дазай, — Чуя схватил Осаму за руку и посмотрел в карие глаза. — Я бы ни за что тебя не предал по своей воле. Я люблю тебя. — Чуя, просто уйди, — Дазай вырвал свою руку и оттолкнул Накахару, одарив его таким взглядом, от которого Чуя поёжился, будто замёрз. — Я не уйду, пока ты меня не выслушаешь. Пожалуйста, давай поговорим. — Не о чём. Между нами всё конечно. Убирайся. — Я знаю, что ты чувствуешь. Я причинил тебе боль. Прости меня, пожалуйста. — Нет. Уходи. Сзади Осаму показалась высокая темноволосая фигура, и Чуя узнал в ней Достоевского. Тот подошёл к Дазаю и приобнял его за талию. — Понятно, — произнёс Чуя и добавил: — Быстро же ты нашёл мне замену. Чуя поднял с пола сумку с вещами и, сняв с гвоздя, вбитого в стену, ключ от своей квартиры, молча покинул жилище Осаму. Дазай закрыл за ним дверь и повернулся к Федору, убирая его руки. — То, что мы с Чуей расстались, — проговорил он, — вовсе не означает, что я вернусь к тебе. — Почему? — спросил Достоевский, глядя в карие глаза. — Разве нам плохо было вместе? — Скажу твоими же словами: в одну реку не входят дважды. — Причём тут какая-то река? Я тебя люблю. — Мне жаль, но у меня не осталось к тебе чувств. Тебе лучше пойти домой, Фёдор. — Что ж, хорошо. Я дам тебе время, может, ты передумаешь. — Я не передумаю. — Не будь в этом так уверен, — с этими словами Достоевский надел свои туфли и покинул квартиру Дазая. Тот же вернулся на кухню и наполнил очередной стакан виски. Что же касается Накахары, то, спустившись на первый этаж, он подпёр спиной стену, раздумывая над всей этой ситуацией. Чую всё ещё одолевало чувство вины, однако то, что он застал у Дазая Достоевского просто выбило его из колеи. За прошедшие сутки Дазай успел найти ему замену, и похоже, что он и не был особенно сильно расстроен случившимся. — Сволочь, — пробормотал себе под нос Чуя, в ярости сжав кулаки. Накахара представил, чем сейчас занимаются Дазай с Достоевским и новая волна ярости накрыла его с головой. Чуя даже хотел вернуться к Осаму и набить ему морду, а может быть вышвырнуть из его квартиры Фёдора, однако услышал чьи-то шаги, а затем и увидел Фёдора. — Ты ещё здесь? — спросил Достоевский, прищурившись. — А тебя что, выставили? — поинтересовался Накахара. — Почему же выставили? Я просто иду в магазин. У нас спиртное закончилось. — Да неужели? У Дазая были большие запасы виски, вы не могли всё выпить. — Однако мы их выпили. Со вчерашнего вечера бухаем. Я не пойму, чего ты здесь трёшься? Вали домой, тут тебе больше ничего не обломится. Мы с Осаму снова вместе и вчера провели бурную ночь. Зря я отказывался раньше. Дазай в постели просто огонь. Слова Федора резанули Чую, как нож по сердцу, а в следующий миг его снова накрыла волна ярости. Не сдержавшись, Накахара врезал Федору, а когда тот с глухим стуком упал на пол, ударил его ещё несколько раз ногой в живот, однако Фёдор, как-то изловчившись, сделал Чуе подсечку, и он тоже оказался на полу, а в следующий миг Достоевский очутился сверху на нём, в его правой руке сверкнуло лезвие ножа. Чуя схватился за его кисть, не позволяя клинку войти в своё горло. Они боролись, наверное, около минуты. Фёдор был выше и тяжелее, поэтому, навалившись на Чую сверху, лишил его возможности для манёвра, пытаясь одной рукой вонзить клинок в шею противника, а второй прижимая его другую руку к телу. Однако Накахара знал где у каждого человека находятся болевые точки. Дотянувшись пальцами правой руки до кисти врага, в которой не было оружия, Чуя со всей силы надавил на болевую точку между большим и указательным пальцем. Фёдор вскрикнул от боли, на несколько секунд перестав чувствовать свою конечность, а Чуя, воспользовавшись ситуацией, высвободил правую кисть и перехватил руку противника с ножом уже двумя, отводя её в сторону, стукнув того лбом в переносицу. У Фёдора тут же полилась кровь из носа, а перед глазами засверкали звёздочки. Накахара с силой оттолкнул от себя Достоевского, забрав у него нож, и принялся избивать соперника ногами по лицу и по корпусу. Противник больше не сопротивлялся, а похоже отключился. Чуя забрал свои вещи и вышел из подъезда. Придя домой, Накахара бросил дорожную сумку у порога и отправился в бар. Сейчас его одолевали смешанные чувства: он всё ещё ощущал свою вину, но в то же время и ревность сводила его с ума. «Неужели Дазай снова связался с Достоевским? — размышлял Накахара. — Прошли только сутки после вчерашнего инцидента, а он запрыгнул в постель к своему бывшему. Хотя... это наверняка Фёдор запрыгнул к нему в постель. Утешил, так сказать, — Чуя горько усмехнулся, но затем продолжил свою мысль: — А может быть, Достоевский врёт? Он был почти трезвый, а Дазай выглядел довольно пьяным. Не похоже, чтобы они пили вместе всю прошлую ночь и весь сегодняшний день. Хотя, кто его знает? Может, Фёдор специально споил Осаму, чтобы затащить его в постель?» Тяжёлые мысли никак не желали покидать рыжую голову, Накахара опустошал один бокал за другим, уже давно сбившись со счёта. Довольно сильно напившись, просидев в баре до утра, он с трудом добрался домой, свалившись по дороге несколько раз. Проспав до вечера, Чуя сходил в магазин, купив несколько бутылок вина, решив забить завтра на учёбу. Посещать универ сейчас было просто выше его сил. Ведь с ним связано столько воспоминаний. Там они с Дазаем встретились впервые, там Осаму его поцеловал, можно сказать, что именно с универа начались их отношения. Но сейчас, когда они расстались, Чуя понимал, что ему будет слишком тяжело посещать это место. Откупорив бутылку, Чуя наполнил бокал и сделал из него несколько глотков, затем закурил, приоткрыв окно, и допил вино залпом. Следующий бокал он опустошил так же быстро, а затем ещё один и ещё. Вскоре бутылка была пуста, и Чуя откупорил вторую. Его довольно сильно вставило, и он сам не заметил, как отрубился прямо за столом. Проснувшись утром с ужасным похмельем, Накахара допил остатки вина, которого было ещё пол бутылки и снова отправился в магазин. Всю следующую неделю он беспробудно бухал и ни разу не появился на занятиях. Чуе звонили из деканата, но он не брал трубку, дядя тоже как-то раз ему позвонил и спрашивал, как у него дела. Накахара соврал, сказав, что всё нормально, но Мори, видимо, не поверил, так как поинтересовался почему он не посещает университет. — Откуда ты знаешь? — спросил Чуя. — Навёл справки, — ответил Огай, а потом в дверь позвонили, Чуя пошёл открывать, глянув в глазок, он увидел на площадке в подъезде своего дядю. — Открывай давай, — послышался строгий голос из-за двери. Тяжело вздохнув, Накахара открыл, спросив: — Зачем ты приехал и откуда узнал мой адрес? — Ну и видок у тебя, — произнёс Огай, отстраняя Чую в сторону и проходя внутрь, не отвечая на вопрос племянника. — А запах ещё лучше, — Мори махнул рукой перед своим лицом, пытаясь отогнать стойкий «аромат» перегара. — Ты что всю неделю пьёшь? — Пью, — ответил Чуя, возвращаясь в гостиную шатающейся походкой. Плюхнувшись на диван, он вновь взял в руку бокал, который стоял на столе и сделал из него глоток, но Мори забрал его из руки племянника и присел рядом. — Он не стал тебя слушать? — спросил он. — Не стал, — ответил Чуя. — Выставил меня за дверь с вещами. — Не удивительно. Но алкоголь — это не выход. — Я знаю. Но мне так хреново. Он снова связался со своим бывшим. — Откуда знаешь? — Видел их вместе в тот день. — Ясно. Родители твоего бывшего приезжали. Подняли бучу. Наговорили полицейским хрен знает чего. Тебя обвиняли в убийстве. — Почему? Ты ведь говорил, что моих следов пребывания в отеле никто не найдёт. — Их и не нашли. Кстати, на видеозаписях с камер в отеле было чисто. Видимо, твой Дазай постарался. Наши обнаружили три трупа в комнате видеонаблюдения и никаких записей за весь этот день. — У меня точно не будет проблем с полицией? Почему родители Тачихары обвиняют меня в его смерти? — Потому что ты единственный человек в Йокогаме, которого он знал и к кому мог приехать. К тому же у вас были отношения. Понятно, что он приехал именно к тебе. Но труп его найден был не в отеле и записи о постояльцах подчистили. Никому не известно, что Тачихару убили именно там, однако тебя всё равно будут подозревать. — Нас могли видеть в «Люпине» и на минке, где проходила вечеринка. Я совсем забыл об этом. И камеры наверняка нас зафиксировали. Но пока ко мне никто не приходил. Я имею ввиду полицию. — Придут ещё. Хорошо, что про «Люпин» и минку сказал. Я займусь ими в ближайшее время, адрес минки напиши. Ты, главное, стой на своём: не видел его и даже не знал, что он в Йокогаме. — Незадолго до всего этого, я написал Тачихаре о том, что хочу расстаться с ним. Мне стоит говорить об этом полицейским? Мори кивнул и добавил: — Они наверняка смогут это и сами выяснить. А ты давай, завязывай бухать. — Я собираюсь в понедельник в универ. Правда, мне бы справку с больницы взять не помешало. — Держи, — Мори извлёк из внутреннего кармана плаща листок бумаги, сложенный в двое и передал его Чуе. — О-о-о, — протянул Чуя. — Какая предусмотрительность. — Чему ты удивляешься? Я знал, что она тебе понадобится, а поскольку я всё ещё практикующий врач, вполне имею право выдать подобную справку. Берись уже за ум, Чуя. — Хорошо. Мне и самому всё это не по душе. — Точно? Смотри, не появишься в универе завтра, возьмусь за твоё воспитание лично. Огай поднялся с дивана и покинул квартиру Чуи, прежде прихватив с собой бутылку с недопитым вином со стола. Накахара прошёл в ванную и принял душ, решив и правда пока подзавязать с алкоголем. Выпив крепкого чаю, он лёг в постель и почти сразу уснул. На следующий день Чуя всё-таки отправился на занятия, в тайне надеясь на то, что Дазай там тоже будет, однако напрасно. Осаму в универе не было, и, присев рядом с Макото, Накахара спросил: — Дазай не появлялся на занятиях? — Был в пятницу, — ответил одногруппник. — А сам-то ты где пропадал всю неделю? — Болел, — коротко ответил Чуя. — Достоевский, видимо, тоже болел. Сегодня первый день появился, — Макото кивнул на Фёдора, и Чуя встретился взглядом с холодными фиолетовыми глазами, под одним из них был заметен едва различимый синяк. Дверь в аудиторию отворилась и в помещение вошла преподавательница химии Йосано Акико. Начав лекцию, она сказала достать всем конспекты. Чуя приготовился писать, а затем дверь снова открылась, и у Накахары сердце ёкнуло в груди, когда он встретился взглядом с карими глазами вошедшего. Кинув на Чую мимолётный взгляд, Дазай подошёл к Достоевскому и присел рядом с ним. — Что с лицом? — тихо спросил Осаму, так как не видел Фёдора всю неделю, на их базе он не появлялся, сказав, что заболел. — Перебрал позавчера, и в темноте налетел на дверь, когда шёл в туалет, — быстро слепил отмазку тот, однако Дазай хмыкнул, выражая всем своим видом недоверие. — Тишина в аудитории, — повысила голос преподавательница. — Открываем конспекты и пишем условие задачи с доски. Дазай и Фёдор замолчали, да и остальные студенты, уткнувшись в конспекты, принялись сосредоточенно в них что-то писать. Лекция прошла спокойно, а когда закончилась, Чуя снова решил поговорить с Дазаем о произошедшем. Осаму одним из первых покинул аудиторию, но Чуя догнал его в коридоре, схватив за руку и разворачивая к себе лицом. — Выслушай меня, пожалуйста, — произнёс он, глядя в карие глаза, но Дазай отдёрнул руку и молча зашагал прочь. Вообще-то Дазай не собирался сегодня идти в универ, впрочем, как и почти всю прошлую неделю. Не хотелось пересекаться с Чуей. Боль от предательства человека, которого он любил, ощущалась всё ещё слишком остро. Однако в пятницу Накахары не было, как и всю неделю до того, и Дазай подумал, что он и сегодня не придёт. Сейчас был конец семестра и предстояло много контрольных, Осаму старался не пропускать такие мероприятия, так как это грозило ему не аттестацией, ведь даже если преподавателям было известно о его неординарном уме и талантах, они не могли взять оценки с потолка. Когда вошёл в аудиторию и встретился взглядом с голубыми озёрами, в которых ещё совсем недавно Осаму хотелось утонуть, сердце ёкнуло в груди, но он поспешил отвести взгляд и до конца лекции больше не смотрел в сторону бывшего парня. Дазай был из тех людей, которые не терпели предательства в любых его проявлениях, и несмотря на то, что не мог выбросить Чую из головы, решил для себя положить конец их отношениям окончательно и бесповоротно. Но Накахара отступаться был не намерен, поэтому, снова догнав Дазая, опять схватил его за руку и развернул лицом к себе. — Дазай, я люблю тебя, — произнёс он, неотрывно глядя в глаза цвета виски. — Прости меня, но он правда что-то подсыпал мне в вино. — Знаю, — выдавил из себя Дазай. — Видел твои глаза, хотя, может, ты сам что-то принял? Но в любом случае тебя это не оправдывает. Ведь ты по своей воле пошёл к нему и пил с ним, сказав мне, что хочешь остаться на вечеринке. При этом стоило мне уехать, как ты сразу вызвал такси и помчался в «Люпин» на встречу со своим бывшим. — Откуда ты знаешь про «Люпин»? — Неважно. Просто пойми, что между нами больше ничего не будет. — Дазай, пожалуйста, — Чуя взял руки Осаму в свои и провёл по ним пальцами, оглаживая ладони. — Я просто идиот. Он сказал, что хочет, чтобы я всё ему объяснил, а я повёлся. Я и предположить не мог что он задумал. Пожалуйста, прости меня. Мне без тебя очень плохо. Дазай холодно посмотрел на Чую и вырвал свои руки из захвата бывшего любовника, но Накахара обнял его, прижимаясь головой к груди и шепча: — Пожалуйста, Дазай, не гони меня. Я очень сильно тебя люблю. Ты мне нужен. — Знаешь, Чуя, — произнёс Дазай, отталкивая Накахару. — А я вот понял, что ничего к тебе не испытываю. — Тогда почему ты не пристрелил меня в том отеле? — Осаму ничего не ответил, и Чуя добавил: — Потому что ты чувствуешь ко мне то же самое, что и я к тебе. — Оставь меня в покое, — с этими словами Дазай отвернулся от Чуи и зашагал прочь. Накахара хотел снова догнать Осаму, но кто-то окликнул его по имени. Развернувшись назад, Чуя увидел полицейского с которым разговаривал Достоевский. Улыбнувшись Чуе ехидной улыбкой, Фёдор кивнул полицейскому на него и ушёл. — Накахара Чуя? — произнёс тот, подходя к Накахаре ближе. — Да, это я, — с тяжёлым вздохом ответил Чуя. — Лейтенант полиции Йосимото Кэйтаро, — представился кареглазый брюнет лет тридцати на вид. — Тебе нужно проехать со мной в участок. — Что случилось? — спросил Накахара, сделав удивлённое лицо. Полицейский подошёл к Чуе ближе и произнёс: — Вы были знакомы с неким Тачихарой Мичизу? — Да-а, — протянул Накахара и добавил: — Мы с ним встречались, когда я жил в Осаке. А почему вы спрашиваете? — Три дня назад Тачихара был найден мёртвым. Его тело с признаками насильственной смерти было вынесено на берег реки. Кто-то убил его выстрелом в голову, а затем выбросил труп в реку. — Что? Не может быть! — Чуя попытался изобразить удивление и шок, но ему показалось, что полицейский не слишком поверил в его игру: актёр из Чуи был так себе. Лейтенант Йосимото смотрел на него пронзительным, немигающим взглядом, будто пытался заглянуть в самую душу. — Когда ты видел убитого в последний раз? — спросил он. — Когда был в Осаке. Точно не помню, но больше месяца назад. — Пройдём со мной. — Хорошо, но мне нужно предупредить профессора Куникиду о том, что я не буду присутствовать на лекции. У нас сегодня важная контрольная. Йосимото Кэйтаро кивнул, но пошёл вслед за Чуей. Войдя в аудиторию, Накахара сказал профессору, который уже находился там, о том, что ему нужно проехать в полицейский участок, при этом лейтенант застыл на пороге, а когда Куникида посмотрел на него, просто кивнул. Одногруппники Чуи с любопытством поглядывали на него, а также на полицейского, которого заметил и Дазай. Однако на его лице не было ни любопытства, ни удивления и, вообще, оно не выражало никаких эмоций. Чуя посмотрел на Осаму, но натолкнулся лишь на холодный взгляд последнего, при этом заметив на лице Достоевского, сидевшего рядом, довольную улыбку. Развернувшись, Чуя покинул аудиторию, последовав за полицейским. Когда приехали в участок, лейтенант отвёл Чую в свой кабинет и приступил к допросу: — Так ты утверждаешь, что видел Тачихару Мичизу в последний раз более месяца назад в Осаке? — Да, — ответил Накахара. — Я понятия не имел, что он приехал в Йокогаму. — Разве я говорил, что он приезжал в Йокогаму? — пристально глядя на Чую, спросил Кэйтаро. — А разве ваше появление в моём университете и слова о том, что его тело было вынесено на берег реки, не подразумевает то, что он был убит в Йокогаме? — быстро нашёл, что ответить Чуя. — Вовсе не обязательно. Вы были знакомы, поэтому тебя бы в любом случае вызвали на допрос не зависимо от того, где был найден труп. — Простите, значит, я всё не так понял. Просто подумал, что если меня привезли в местный полицейский участок, а не вызвали в Осаку, следовательно, Тачихару убили здесь. — Ладно, допустим, — произнёс лейтенант, испытующе посмотрев на Чую. — Его действительно убили здесь, по крайней мере тело покойного обнаружили в Йокогаме. Кстати, лицо убитого было обезображено и опознать его по внешнему виду не представлялось возможным, как и по отпечаткам пальцев, которые оказались сожжены какой-то кислотой. Однако родители Тачихары Мичизу подали заявление в полицию Осаки о том, что их сын пропал, так же они упоминали о ваших отношениях и о том, что ты переехал в Йокогаму. Если бы не их заявление, указание особых примет и некоторых особенностей строения тела своего сына, нам бы не удалось установить личность жертвы так скоро, а возможно и никогда. У твоего бывшего парня в детстве был сложный перелом позвоночника, для того, чтобы он не остался инвалидом на всю жизнь, ему была проведена сложная, дорогостоящая операция, в ходе которой Тачихаре заменили два диска в позвоночнике на титановые пластины. Ты знал об этом? — Нет, — ответил Чуя. — Благодаря этим пластинам мы и установили личность покойного. Конечно, пришлось вызывать родителей Тачихары сюда и проводить ДНК экспертизу. — Какой ужас, — медленно проговорил Чуя, передёрнув плечами. — Но я не знал, что три дня назад Тачихара приехал в Йокогаму. Если честно, мы с ним расстались. Я написал ему об этом по LINE. Могу показать сообщение. — Покажи, — произнёс лейтенант, и Чуя, разблокировав телефон, передал его полицейскому. — На самом деле, — медленно проговорил тот. — Тачихару убили больше недели назад. Если точнее, то это произошло в пятницу вечером или ночью на позапрошлой неделе. Убитый был найден без одежды, а на его спине эксперты обнаружили царапины от коротких ногтей, они не успели взяться коркой, что говорит о том, что он получил их незадолго до смерти, возможно, во время полового акта. Хотя все возможные следы его партнёра были уничтожены долгим пребыванием в воде, но я могу сделать вывод, что этим партнёром был именно ты, Чуя-кун. — Почему я? Мало ли с кем он мог переспать. Может быть, снял какую-то шлюху. — Приехал в Йокогаму, чтобы повидаться с тобой, но решил перед этим развлечься с проституткой? — Йосимото усмехнулся, глядя в глаза Чуи. — Да откуда мне знать? Я его не видел. — А я уверен, что видел. Ведь он приехал, чтобы встретиться именно с тобой. — Возможно, но он не связывался со мной, и я не знал, что он в Йокогаме, повторяю вам в который раз. — А вот некоторые твои одногруппники утверждают обратное. Говорят, что вы с Тачихарой встречались на вечеринке, устроенной Ямагути Шиджо, как раз в позапрошлую пятницу. — Интересно, и кто это может утверждать? — Фёдор Достоевский, например, и ещё один твой сокурсник. Вас с Тачихарой видели вместе возле туалета. — Фёдор Достоевский вообще не был на той вечеринке, поэтому он не мог меня видеть, да ещё и с Тачихарой. — Он и не утверждает, что видел вас лично, лишь назвал фамилию вашего с ним однокурсника, который видел тебя и Тачихару, кроме того, мы проверили записи с камер наблюдения на той минке, но как ни странно их нет. Записи кто-то изъял. — А может быть, видеосъёмка не велась в тот день? — Велась. Хозяин минки утверждает, что камеры не выключал, а комната видеонаблюдения была заперта. — Лейтенант, мне кажется, что вы пытаетесь повесить на меня висяк, чтобы улучшить процент раскрываемости в своём отделе. Откуда Достоевский мог знать о том, как выглядит Тачихара, откуда мог знать об этом кто-то другой из моих одногруппников? Как Фёдор узнал, что меня мог видеть кто-то с кем-то возле туалета, и что этим кем-то был именно Тачихара? Ваше дело шито белыми нитками, и вы ничего не сможете доказать. — Зря ты так. Я хочу тебе помочь. Чуя-кун, я знаю, что ты не убивал Тачихару лично, но тебе ведь известно, кто это сделал. Советую сказать правду здесь и сейчас, иначе, когда я найду доказательства, а я их найду, можешь не сомневаться, пойдёшь, как соучастник в убийстве. — Мне ничего не известно, — продолжал гнуть свою линию Накахара. — И вообще, я больше не скажу ни слова без адвоката. Я знаю свои права и знаю, что мне положен адвокат, если мне собираются предъявить обвинение. Верните мне телефон, я хочу сделать один звонок, на который имею полное право, вам это известно, детектив. — Ну-ну, — посмотрев на него, произнёс Кэйтаро. — Какая нынче подкованная молодёжь пошла. Хорошо, тогда, что ты скажешь на это? Детектив протянул Чуе свой телефон и запустил видеозапись. На ней были Чуя вместе с Тачихарой возле туалета на той минке, где проходила вечеринка. — Откуда у вас эта запись? — спросил Накахара. — Один из твоих одногруппников вёл съёмку пьянки в тот день, пошёл в туалет и не выключил камеру. Вы с Тачихарой попали в кадр. Так что, всё ещё будешь утверждать, что не видел Тачихару в ту ночь, и что не знаешь, кто его убил? Благодаря этой записи и твоим же словам о том, что не встречался с Тачихарой в Йокогаме, я могу тебя арестовать. — Дайте мне мой телефон, — произнёс Чуя. — Я имею право на звонок. — Звони, — полицейский протянул Чуе телефон и вышел из кабинета, заперев его на ключ. — Чёрт! — выругался Накахара, набирая номер Огая. — Вот это я влип. Когда на том конце ответили, Чуя объяснил ситуацию собеседнику, а лишь только закончил разговор, как ключ в замке повернулся и на пороге показался лейтенант. Через тридцать минут в участок приехал Мори Огай. Пройдя в кабинет лейтенанта, он поздоровался и обратился к Чуе: — Подожди за дверью, если, конечно, детектив не против. — Надо же! Сам новый босс Портовой Мафии пожаловал, собственной персоной. А вы ему кто? — Дядя. Не волнуйтесь, Чуя не сбежит. — Я знаю. — Лейтенант облокотился на спинку стула, закинув руки за голову. Чуя покинул кабинет, а минут через двадцать Огай тоже вышел, сказав: — Зайди в кабинет. Накахара прошёл внутрь, а лейтенант протянул ему лист бумаги со словами: — Подпиши. — Что это? — Протокол допроса. Можешь прочитать. Накахара прочитал протокол и поставил внизу свою подпись, а Кэйтаро протянул ему ещё один листок со словами: — Подписка о невыезде. Чуя подписал и её, после чего лейтенант сказал ему, что он может быть свободен. — Поехали в порт, — произнёс Мори. — Нужно серьёзно поговорить. Я думаю, что тебя специально пытаются подставить. — Я даже знаю кто. — Достоевский. Ведь он и есть бывший парень твоего Дазая и его зам. Не удивлюсь, если окажется, что история с Тачихарой и наркотиками с самого начала была подстроена именно им. — Я тоже об этом подумал, — произнёс Чуя. — Он тот ещё подонок. Из чёрного лексуса, стоявшего возле полицейского участка, вышел водитель и открыл заднюю дверь автомобиля. Мори разместился в салоне первым, а Чуя расположился рядом с ним. — В порт, — скомандовал босс Портовой Мафии, и машина тронулась с места.