Part 11.
***
Рихард распахнул дверь шкафа, откуда на него вывалилась бунтующее тело Розмари. Он подхватил ее на руки и нежно поцеловал в красные губы. -он ничего не понял? - поинтересовалась девушка, параллельно пытаясь вобрать воздух. -ничего. - улыбнулся Круспе, продолжая одаривать ее нежными поцелуями. -к нам кого-то приставят? - улыбка тут же сошла с ее лица. Она пыталась цитировать на немецком, но это выходило даже хуже, чем окончания глаголов. -да. - он поставил девушку на пол. - Пауль - мой друг. Он нас не выдаст. -ты в этом уверен? - Рози положила его ладонь на свою щеку. -да. Вполне. Она облегчено вздохнула и прикрыла глаза. -у герра Линдеманна такой непонятный немецкий… и такой смешной. -смешной? - усмехнулся Рихард. - почему же? -в фильмах немцев, финов и русских всегда показывают примерно одинаково. - стала рассуждать девушка. - всегда такие суровые, насупленные. К тому же немецкий - очень резкий и грубый язык. Такой тембр, как у… Тилля, верно? - в ответ на это Круспе кивнул. -…такой тембр звучит карикатурно. Он будто лает, как овчарка, а при этом рассуждает так спокойно… -только ему об этом не говори. - он рассмеялся ее детской, но вполне естественной наивности. За это невозможно было не любить. Мужчина приобнял Роззи и повел на балкон, чтобы спокойно продолжить развешивать вещи. Когда он смотрел, как Розмари забирается на деревянную скамеечку и закрепляет его бесчисленные однотипные майки на прищепки, то невольно умилялся, однако мысли его были направлены в совсем не светлое русло. «Хвост». Одно из немногих слов, которых Рихард по-настоящему опасался. Даже настоящий профессионал никогда не знал, чего ждать от преследователей. В их интересах могло быть что угодно: база, начальник, в конце концов - его собственное место жительство. Неужели ему вновь прийдется забыть про сладкий сон в объятиях заботливой француженки, и, как несколько лет подряд, сидеть на кровати, уставившись на входную дверь? Как же ему этого не хотелось… Свою судьбу, а в особенности судьбу юной леди, Круспе никак не мог доверить даже лучшему, а точнее - единственному другу. Даже наслаждение прекрасными формами Розмари не могло угомонить эти навязчивые несносные мысли. Подойдя к девушке со спины, она взял ее ладонь в свою и начал: -девочка моя, я… Но его прервали. Звук бьющегося стекла, издавшийся в паре сантиметров от него, побудил киллера схватить испуганное создание и запрыгнуть вместе с ним в комнату. Когда оба тела оказались в мнимой безопасности, мужчина обернулся. Бешеная пуля, пробившая окно, теперь бесхозно валялась на полу. В секунду стало понятно, что ни о какой безопасности в этом доме не может быть и речи. Но так же ясно было и то, что подобный трюк, который и сам Рихард проделывал не раз, был лишь для того, чтобы выманить его на улицу, где и произойдет окончательный этап расправы. Пусть они и не видели, сколько в доме человек, но явно различали движущиеся силуэты. Впервые Круспе молил бога, чтобы они отметили для себя всего один - его силуэт. Делать было нечего. Только спускаться. Подчиниться воле этих свиней и отправиться вниз по знакомой лестнице, где если не на каждой, то через ступеньку, валяются окурки, где все стены исчерчены непристойными выражениями, где выломаны перила, а новые не поставят уже никогда. Впервые это место казалось ему настолько противным. …Оно случилось. Случилось то, чего он всегда боялся. Всегда, когда находился рядом с ней. Ему не раз говорил об этом Линдеманн. Эхом в голове летала фраза: «мой мальчик, однажды женщины тебя погубят». Так и случится. Случится здесь и сейчас. Сцена его недолгой жизни задернется красными шторами, именуемыми кулисами. И ведь во всем лишь ее вина. Ее вина, что она появилась здесь. Ее вина, что вела себя так, как надо. Ее вина, что полюбила. А может… Он нежно поцеловал ее в губы, словно на прощание. Рихард не смел оторваться от ее лица, ему вновь хотелось изучить каждый сантиметр ее тонкой кожи, не пропуская ни одной родинки. -Je t'aime… - прошептал он. Крупе не помнил, говорил ли он когда нибудь о любви на ее родном языке. Даже если и сказал однажды, то сейчас это звучало совсем иначе, по особенному. Нельзя было сравнить это признание ни с каким другим на свете. В три слова он вложил то, о чем думал все время, проведенное с ней. Розмари молчала. Она все поняла. Она поняла все, как истинная взрослая. Без слов и без жестов. Не отводя взгляд от его бездонного глаза. Казалось, что даже тот, что был слеп, буквально на пару секунд обрел упущенный навык, чтобы смотреть на нее, всматриваться в душу. -спрячься от раковиной. - холодно приказал Рихард. Девушка тут же заползла в маленький деревянный шкафчик и прикрыла за собой дверцу. Она вновь была в тесном и тесном ящике, только теперь совсем не похожим на прежний. Но маленькая девочка пропала. Или затаилась в глубине отважной души. По щекам Розмари бесшумно текли слезы. Но она больше не боялась темноты.***
Проведя рукой по лакированной дверце, будто прощаясь с маленьким детским гробом, навсегда водружавшимся в землю, унося с собой невинное маленькое тело, мужчина вышел из кухни и погасил свет. Все женские вещи были хорошо спрятаны еще с прошлого визита, а значит риск того, что если мародеры заходят осмотреть квартиру из животного интереса наживы, то шанс нахождения девушки падал с каждой секундой. Взяв в руки пистолет, подаренный ему в одну из последних встреч, киллер накинул пальто, вышел из квартиры и двинулся вниз по лестнице. Действовать надо было четко. Всего одна ошибка станет роковой. И Розмари… тут он замер …подобно этой ошибке, останется одна. Нет. Хватит. Рассудок был явно затуманен. Остановиться. Выдохнуть. Забыть. Он должен действовать четко. Он должен…