Макс вернулся в отель около полуночи, он попрощался с Льюисом практически сразу после обсуждения плана дальнейших действий. Максу не было интересно то, что Льюис считал якорями для себя, и тем более не хотел делиться личными для себя вещами. Например, такими, как его отношения с Шарлем. Потому что именно об этом Макс подумал, когда услышал про якоря. Макс нашел переписку с Шарлем, хотя, это оказалось не так просто из-за незнакомого интерфейса. У Макса возникли мысли зайти в ближайший салон связи и купить привычный смартфон, но он отказался от этой идеи потому что это лишило бы его возможности узнать многие вещи о прошлом.
Например, многочисленные селфи с Шарлем позволяли сделать вывод о том, что они больше, чем друзья. Хотя Макс помнил, что Шарль очень щепетильно относился к фотографиям и было странно видеть кадры в постели. И еще более странно было видеть однозначно общую квартиру и нелепую маленькую собачку, которая почти на всех фото была на руках то у Макса, то у Шарля. Макс всегда предпочитал кошек и не представлял, что должно было случиться, чтобы он завел собаку. Впрочем, он не представлял, что должно было случиться и для того, чтобы съехаться с Шарлем. Он искренне любил монегаска и ценил каждую минуту, проведенную с ним, но не был готов терпеть бардак и шум постоянно.
Еще больше недоумения у Макса вызвали фотографии с годовщины свадьбы Йоса и Софи. Он помнил, что общаться с родителями можно было только лишь по отдельности, а здесь они были образцовой семьей, а Виктория демонстрировала хорошие результаты в женских гоночных сериях.
Дружба с Льюисом также вызывала у Макса странные ощущения, он смотрел на то, как веселился в компании своего главного соперника и не верил своим глазам. Задний двор, Нико Росберг в одних шортах занят приготовлением мяса, счастливый Льюис что-то рассказывает Шарлю, который держит на руках ту самую собачку, все это выглядело так странно и неправильно, что Макс выключил экран смартфона, не в силах обработать новую информацию.
Звук входящего сообщения заставил Макса вздрогнуть, Шарль интересовался, можно ли зайти, и Макс ответил согласием.
— Ты сегодня был быстрее Льюиса, впечатляет, — Шарль улыбнулся, а затем обнял Макса, практически повиснув на нем. Макс почувствовал, как сжимается сердце, потому что он прекрасно помнил эту манеру Шарля. Правда, в его воспоминаниях, Шарль так делал в попытках отвлечься от боли после очередного удара в жизни, или же на трассе.
— И всего девятнадцатым, — Макс тяжело вздохнул, поглаживая спину Шарля через ткань командного поло. Хотелось прижать к себе Шарля сильнее, а лучше подхватить за бедра и усадить на стол.
— На твоем болиде сложно показать лучший результат, — Шарль потянулся губами к губам Макса и легко поцеловал. — Я надеюсь, что ты получишь более конкурентоспособную технику в будущем и мы с тобой погоняемся и на трассе тоже. — Шарль многозначительно улыбнулся и взяв Макса за руку, увлек к кровати.
Шарль сел на постель и недолго думая, стянул с себя поло, демонстрируя рельеф мышц и кожу, тронутую золотистым загаром. Макс не мог не отметить взгляда Шарля, открытого и откровенно требующего внимания, такого он никогда не видел. В памяти Макса Шарль всегда был ведомым, позволял проявлять к себе внимание и никогда не демонстрировал инициативу.
— Иди ко мне, — Шарль протянул руку и сцепив свои пальцы с пальцами Макса, потянул его на себя.
Было несложно догадаться о том, чего хочет Шарль, и Макс замер не зная, что делать. Он не мог не думать о том, что помнил, о Шарле и том, сколько у него было комплексов, боли и проблем, о том, как Шарль все же смог подпустить к себе ближе и о том, как болезненно относился к любому проявлению внимания Макса к кому-то другому.
— Что-то случилось? — Шарль заметил, что что-то не так. Он слегка сжимал пальцы Макса и смотрел на него снизу вверх.
— Да, — Макс опустил взгляд и сел рядом с Шарлем, тот, очевидно понял, что у Макса нет настроения на близость натянул на себя поло. — Я, кажется, схожу с ума, — Макс закрыл ладонями лицо, представляя, как бредово прозвучит его рассказ для Шарля. Но все же решил рассказать все как есть.
— Этого просто не может быть, — бесцветным голосом сказал Шарль, услышав историю Макса. — Ты же просто неудачно пошутил? — с надеждой спросил Шарль. И опустил взгляд, когда Макс отрицательно покачал головой.
Несколько минут прошли в мучительном молчании, Шарлю явно было тяжело осознавать сказанное Максом, но тем не менее, он не устраивал истерик и не призывал обратиться к врачу. — Я тебе верю, — тихий голос разорвал тишину и Макс почувствовал, как сердце сжимается в болезненном спазме.
Макс не удержался от порыва обнять Шарля, но тот не ответил на объятия, однако, и не отстранился. — Мне приятно, что и там я рядом с тобой, Макс, но я не думаю, что быть так близко друг к другу в подобных обстоятельствах правильно.
Кивнув, Макс отстранился, до того, как Шарль озвучил свои мысли, Макс и не задумывался об этой стороне вопроса.
— И по поводу того, что ты сказал о якорях, я сомневаюсь, что наши с тобой отношения являются одним из них. Мы никогда не боролись, ни в картинге, ни тем более, в Формуле-1, — Шарль все же не удержался и вопреки своим же словам, прижался к Максу и устроил голову у него на плече.
— А, как и когда мы оказались вместе? — спросил Макс. Интернет не располагал такой информацией.
— Со времен картинга. Меня дразнили и задирали из-за смазливой внешности и так себе результатов, и когда нам было по четырнадцать, ты вступился за меня и как следует получил за это. Я потом помогал с обработкой ран, но все мысли были только о том, как тебя поцеловать, но на это я копил смелость последующие два года. Это был первый поцелуй для нас обоих. — Шарль рассмеялся, ему были приятны все эти воспоминания.
Макс растерянно улыбнулся, он не мог вспомнить ничего из сказанного Шарлем, потому как в его памяти были череда случайных девиц и не только, и напряженные отношения с Шарлем, которого Макс практически ненавидел из-за агрессивной манеры вождения и надменного поведения.
— А что ты помнишь о нас с тобой? — спросил Шарль, немного отстраняясь и заглядывая в глаза Максу.
— Только самое прекрасное, — не раздумывая соврал Макс и коснулся губами чужого виска.
Макс прекрасно помнил, что их с Шарлем история началась с того момента, когда Макс ночью пошел разбираться из-за того, что Шарль выбил его с трассы.
Разговор на повышенных тонах начал переходить в драку, Шарль толкнул плечом Макса и собирался выставить того из номера, но Макс дернул Шарля за плечи и прижал к стене.
— Ну что, ударишь меня? — Шарль смотрел с вызовом, а самодовольную улыбку хотелось стереть с лица раз и навсегда.
Но вместо того, чтобы поставить наглеца на место, Макс медлил, невольно замечая необычный цвет глаз Шарля, форму губ, запах парфюма. Осознание симпатии к заклятому врагу заставило вздрогнуть и взглянуть на ситуацию иначе.
— Нет, — Макс покачал головой, он уже понимал, что хочет сделать и старался не думать о том, как странно это будет выглядеть.
— Значит трахнешь? — губы Шарля изогнулись в ухмылке. — Я видел, как ты на меня смотришь.
Макс до этого момента и не думал, что поцелуи могут быть настолько болезненными и с привкусом крови, а прикосновения рук — властными и жесткими. Несмотря на то, что Макс был внутри Шарля, он чувствовал, что трахают именно его, оставляя опустошенным и зависимым.
Какое-то время Макс и Шарль никак не обозначали то, что между ними происходило. Каждый убеждал себя, что бурный секс является всего лишь способом расслабиться и развеяться. Все изменило гран-при Бразилии, на котором Льюис одержал победу. Макс ждал издевок и сарказма со стороны Шарля, но увидел только заботу, поддержку и понимание. Последующий месяц до злополучной аварии в Абу-Даби был самым счастливым в жизни Макса, потому что он впервые чувствовал, как нужен и важен кому-то.
Здесь же все было иначе, буквально, как в любовных романах, первая влюбленность переросла в крепкие отношения. Макс одновременно чувствовал и досаду, и зависть. И так и не смог рассказать Шарлю, о той реальности которую помнил.
***
На третий день Макс уже был готов признать, что практически привык к новому положению вещей. К ворчанию Гюнтера, к неповоротливому медленному болиду, к болтовне Льюиса, который в первую же ночь нашел якорь и теперь расспрашивал Макса о его успехах. Успехах, которых не было, отношения с Шарлем, за которые он сначала схватился, оказались совсем не такими, которые Макс помнил. Вернее, были вовсе полной противоположностью тому, к чему Макс привык.
— Я понятия не имею, что искать, — честно признался Макс, после того, как Льюис буквально прижал его в углу паддока.
— И почему я узнаю об этом только сейчас? — разочарованно спросил Льюис. — Или тебя устраивает гоняться на худшем болиде, при условии, что самая сладкая задница пелетона за тобой?
— Ты о чем? — Макс попытался придать лицу безразличное выражение.
— О Леклере. Как я успел заметить и тут вы друг от друга не отлипаете, — Льюис закатил глаза. — Я, конечно, все понимаю, но хочу напомнить, что у нас есть проблема. И если тебя по вечерам ждет твой любимый Шарль, то меня Нико Росберг. — Льюис скривился. — И я уже не знаю, какую отмазку придумать, чтобы спать на диване.
— О, да, вот это проблема века, как отмазаться от внимания Нико, — Макс не удержался от шутки.
— Ты невыносим, — страдальческим голосом произнес Льюис. — Представь, что бы ты почувствовал, когда к тебе лезет самый ненавистный человек на свете.
— Я в безопасности, ты замужем за Бритни, — усмехнулся Макс.
— Просто скажи, ты хотя бы немного продвинулся в поисках якоря? — Льюис явно хотел перевести тему. У него явно не было сил препираться с Максом. — Может твои отношения с Шарлем?
— Нет, — Макс покачал головой. — Я сам об этом подумал, но должно быть что-то еще. А как ты нашел свой якорь?
— Браслеты, кроме того, что не снимается, вовсе не те, к которым я привык. Но я заметил на запястье Мика тот самый браслет, который я носил раньше, я узнал его по поврежденной кожаной тесемке. Мне пришлось проникнуть в свои боксы…в боксы Мерседес и найти свою вещь. Знаешь, мне кажется, что тебе стоит попробовать наведаться в боксы Ред Булл. — поделился информацией Льюис.
— И как ты предлагаешь пробраться в чужие боксы? — спросил Макс.
— Уже чужие? Ты так быстро расстался с идеей вернуть все назад? — Льюис поморщился. — Все куда проще, чем кажется. Я уже раздобыл пропуска уборщиков, вряд ли ночью кто-то будет следить за помещениями, так что переоденемся, прихватим швабры и ведра для маскировки и попробуем разобраться с твоим заданием.
— Ты собираешься мне помогать? — было неожиданно слышать от Льюиса предложение о помощи.
— Я собираюсь помочь себе, но так получилось, что мы с тобой в одной команде и я больше всего на свете хочу, чтобы это прекратилось, — ответил Льюис.
— Ну вот, я тебе совсем не нравлюсь, — Макс демонстративно вздохнул.
— Сегодня после десяти вечера встречаемся здесь, — Льюис не оценил перфоманс Макса. — И будь добр, подумай о том, что может быть якорем.
***
— Я чувствую себя преступником, — проворчал Макс, двигаясь вместе с Льюисом к боксам Ред Булл. Было странно понимать, что сейчас это территория чужой команды и попасться с поличным, означает спровоцировать большой скандал. Максу было здорово не по себе, когда он видел имя «Мик Шумахер» с номером 44 и логотипом «Мерседес», но еще более не по себе стало, когда он увидел вместо своей фотографии лицо Никиты. Макс поспешил проскользнуть внутрь, он увидел болид с номером 33 и невольно протянул к нему руку, гладя карбоновую панель. Макс знал, что это потенциально чемпионская машина, и знал, что если сядет за руль, то покажет класс, но увы, его ждал болид «Хаас».
— Идем, я сильно сомневаюсь, что в гараже есть что-то полезное, — проворчал Льюис. — Я думаю, что нам нужно в моторхоумы.
— Да, ты прав, — Макс кивнул. Если личные вещи где-то и были, то точно не в гараже.
Макс осматривал помещение, одновременно такое знакомое и в то же время чужое. Недопитый травяной чай на столике, надписи на незнакомом языке, фотография семьи в рамке, все свидетельствовало о том, что это моторхоум не Макса.
— Ну как? Есть что-то? — нетерпеливо спросил Льюис, с опаской смотря на входную дверь, явно опасаясь, что им кто-то помешает.
— Не знаю, — Макс растерянно оглядывался в поисках той вещи, что могла бы связать текущее положение вещей с привычным ему. Все было вроде бы знакомым, но в то же время отличалось, и взгляд Макса наконец упал на тумбочку, где поблескивал брелок, который он носил с собой столько, сколько себя помнил. Этот серебристый круг с названием маленького бельгийского городка подарила ему мама в один из праздников, которые они проводили вместе. Виктория тоже хотела такой, но Софи внезапно встала на сторону сына и брелок остался у Макса.
Макс потянул руку к вещице, но в коридоре послышались шаги и голоса.
— Под кровать, быстро, — Макс почувствовал, как Льюис дернул его вниз и залез под кровать в тот момент, когда дверь в моторхоум открылась. Из-под кровати был видно почти все помещение, и Макс с Льюисом задержали дыхание, наблюдая за происходящим.
— И что ты думаешь, твоя стратегия с манерой выбить меня приведет тебя самого к чемпионству? — Никита рассмеялся и сел на диван. Он так и не переоделся с последней практики и был в гоночном комбинезоне.
— Ты не настолько мне интересен, чтобы делать что-то подобное, — собеседник Никиты, которым являлся Мик встал чуть поодаль от дивана.
— Неинтересен настолько, что ты портишь мне не только чемпионат, но даже тренировки, а потом ходишь хвостиком за мной? Может, я о тебе чего-то не знаю, Шумахер?
— Мне интересно только чемпионство, — спокойно ответил Мик. — Так что будь добр, оставь свои пошлые фантазии при себе, Мазепин.
— Ну почему же фантазии, твой бывший напарник завершил карьеру и сосредоточился на своем драгоценном супруге, а значит, новым чемпионом будет кто-то из нас. Ты же не веришь всерьез, что Чеко или Джордж смогут навязать борьбу нам с тобой? — Никита хищно улыбнулся и его взгляд изменился. Макс знал, что это за взгляд, но учитывая эпизод, свидетелем которого он стал, не верил в то, что Никита смотрит на Мика с желанием, как на добычу.
И, зря не верил, потому как пилот Ред Булл схватил за руку пилота Мерседес, притягивая к себе и целуя отчаянно грубо и жестко. Мик, впрочем, не отталкивал от себя Никиту, а отвечал на его ласки, и, судя по всему, такое происходило далеко не впервые.
Макс с непониманием и удивлением посмотрел на Льюиса и увидел в его глазах отражение собственных эмоций насчет произошедшего. Макс только надеялся, что эти двое не переместятся в постель.
