***
— Куда мы направляемся? — На остров Ватацуми. Их окружил густой туман. Вдалеке, на оставленном позади острове Наруками, сверкали ослепительные молнии. Куникудзуши не был на острове Ватацуми. Слышал о нём мало. В последний раз — в Снежной. Остров Ватацуми поддерживал торговые отношение со Снежной. Его представители ввозили и продавали жемчуг. Он вспомнил переливающиеся перламутром серьги на ушах Синьоры. При любой возможности она горделиво поворачивала голову, демонстрируя окружающим дорогие украшения. Она красовалась ненавязчиво. Не раздражающе, но заметно. Женщины восхищались ей и пытались подражать. Покупали похожий жемчуг, пытаясь угнаться за заданной модой и, видимо, приносили острову Ватацуми неплохой доход. Куникудзуши редко говорил с другими Предвестиками. С Синьорой он разговаривал лишь несколько раз, да и из этих разговоров не узнал о её жизненной истории ничего. Он не хотел узнавать. Чаще смотрел на неё со стороны. Замечал, как она преподносит себя людям. Как гордо ей удаётся держаться в любых ситуациях. Как даже от спокойных интонаций её голоса у людей дрожали колени, как на их лицах явно вырисовывался страх. Пожалуй, он считал Синьору самой достойной в этой организации. Потому он не закрывал глаза на её существование и не пытался любыми способами избежать взаимодействий с ней. На украшения, которыми обвешивала себя Синьора, обращали внимание женщины и Куникудзуши. Сейчас он вспоминает это лишь от скуки. Лишь потому что имеет два варианта: копаться в воспоминаниях или беседовать с Каэдэхарой. Дорога долгая. Скучная. Практически весь путь они преодолевали, идя по побережью, опасаясь попасться кому-то на глаза. Иногда приходилось переходить вброд, иногда даже плыть. Одежда была влажной. Электричество кололо изнутри сильнее обычного. Странствовать рядом с человеком было непривычно. К таким отвратительным неудобствам привыкнуть невозможно. Человек испытывает множество физиологических потребностей. Ему нужен запас еды и чистой пресной воды — лишний груз. Человек слишком быстро устаёт. Путь растягивается из-за времени, потраченного на его отдых. Каэдэхара ускоряет передвижение с помощью Глаза Бога. Но неудобств создаёт больше. От Наруками до Каннадзуки добирались на узкой лодке. Каэдэхара грёб. Куникудзуши брал весло в свои руки в крайних случаях. Только когда движение становилось заметно медленнее. Они миновали Татарасуну. Она была совсем рядом. Рукой подать. Но Кадзуха молча шёл вдоль моря. Куникудзуши помнил его обещание. Он не забудет о нём и тогда, когда они окажутся там, куда ведёт Каэдэхара. *** — Кадзуха… Задержись. Говоря это, Кокоми потянулась к нему рукой. Словно хотела схватить за ткань одежды и физически не дать уйти. Но не дотянулась. От её голоса по спине бежали крупные мурашки. От голоса и сосредоточенного взгляда. — Ты тренируешь его? — Да. Учу фехтованию. Его тело удивительно выносливо. Но с техникой всё ещё есть проблемы. Она еле-заметно кивнула. — Владение мечом должно быть идеально. Она может не позволить использовать элемент. — Но… — Кадзуха понизил голос, перешёл на совсем тихий шёпот. Кокоми склонила голову набок. Он был готов поклясться, что услышал отчётливый громкий хруст, — мы не знаем, сможет ли она лишить силы элементов его. Кокоми настороженно сощурилась. Кадзуха смог прочитать немой вопрос: «что в нём особенного?» — На собрании он не сказал о самой важной детали. Его силы схожи с силами Райден. Он отличается лишь отсутствием Сердца Бога. Он — человекоподобная кукла, созданная её собственными руками. Созданная её жестокими руками. С её глазами. С её интонациями в голосе. Говорящая её слова. Кадзухе всё чаще кажется, что он сходит с ума. Сходит с ума каждый раз, думая о Куникудзуши, смотря на него, разговаривая с ним. Куникудзуши отрицает, что схож со своей создательницей, но Кадзуха не может перестать видеть это, как бы он ни старался. Говорить, да даже думать об этом, стоя перед Кокоми, страшно. Иногда она читает чужие мысли лучше открытой книги. Её перламутровые глаза кажутся слепыми к земному, но зрящими в глубины. Кадзуха вдыхает, быстро хлопает ресницами, чтобы окончательно вырваться из мыслей о том, что вызывает страх. Чтобы не позволить Кокоми почувствовать его в нём. — Неужели… — задумчиво протянула она. — Я не до конца понял его мотивы, но, кажется, он желает стать божеством и занять место Райден. Кокоми ушла в глубокую задумчивость. Кадзуха осматривал кабинет, завешанный различными ватацумскими «сувенирами». Косточками морских животных, раковинами, жемчужинами… — Он не доверяет тебе, — уверенное утверждение отвлекло от разглядывания причудливой фиолетовой жемчужины. — Он не доверяет никому. — Сделай так, чтобы доверял. У тебя больше шансов, чем у любого из нас. Кадзухе оставалось лишь кивнуть в знак согласия. Но ему не было понятно, откуда Кокоми сделала такие выводы. Как можно было подумать, что у него есть возможность заполучить доверие Куникудзуши? Наверное, она переоценивает Кадзуху. Но ведь это совершенно не в её стиле… Каждый разговор с Кокоми превращал мысли в ураган. Он покидал дворец, занятый безуспешными попытками очистить голову от роя мыслей.***
— Горо. Ты слышал, что говорил мальчишка? — Говорил, что хочет поразить Райден. — Хочет. Но сможет ли… Горо быстро и резко пожал плечами. — Я говорила об испытании. Кого мы можем поставить против того, чья сила, по его словам, равна божественной? — Почему вы доверяете решение этого вопроса мне? — Мнение со стороны важно. Даже я могу ошибиться. Или не додуматься до чего-то. Даже я. Ватацуми был полон жизни. Его обитатели были разнообразны. Бродячие самураи и похитители сокровищ, отчаянно надеющиеся найти что-то, что даст им средства к существованию. Слабые хиличурлы, расправиться с которыми сможет даже боец, едва научившийся держать в руках оружие. Примитивные и пассивные слаймы и призраки, способные принести лишь миниальные неудобства. Безобидная морская живность вроде крабов и рыб… Обитателей много, а достойных противников совсем нет. В голове навязчиво крутился лишь один наиболее подходящий вариант. — Вишапы? Кокоми резко рванулась с места. В глазах перестала читаться безучастность. Она словно заприметила жертву. Горо знает как никто другой — она выглядит так же, когда зубами срывает мясо с костей. Когда перегрызает своей добыче глотки. Он содрогнулся и мысленно проклял себя за свою глупость. В очередной раз. Раз за разом он чувствует себя глупым и ничтожным. Несмотря на собственную физическую силу и боевые навыки. Что может противопоставить пёс древнему дракону? Он может лишь поджать хвост и спрятаться. Лязгнули зубы. Она медленно опустилась обратно в кресло, глубоко дыша. Процедила сквозь зубы, медленно, чтобы ни одна фраза не пролетела мимо собачьих ушей: — Я не отдам вишапов на растерзание надменному мальчишке. Не отдам. Понял? Она не повышала голоса. Лишь говорила чётче и медленнее. Даже медленнее, чем обычно. И её подобие спокойствия пугало больше, чем любой крик. Ему осталось лишь кивнуть. И лучше подумать над вариантами. Но в голову ничего не приходило. Он снова оказался глуп. И снова не смог оказаться ей полезным.***
Он обнаружил Куникудзуши стоящим на берегу на нижнем уровне острова. Смотрящим вдаль, на восток. На появление в его поле зрения Кадзухи он отреагировал на удивление спокойно. Не цокнул языком, не скривил лица. — Как зовут вашу главную? — начал он разговор сразу. Без лишних вопросов, без приветствия. — Сангономия Кокоми. Вас она заинтересовала? — Можно и так сказать. Ты её боишься? — Так или иначе… мы все её боимся. Просто потому что не знаем её истинных способностей. Она сильна, мы это понимаем. Но совершенно непредсказуема. — Разумно, — Куникудзуши говорил, глядя на песок. Будто уже не с Кадзухой а с самим собой, — если открыть свои силы сразу, это может сыграть против тебя. — Она вызвала в вас уважение? — Не твоё дело. — Я был бы рад, если бы вы делились со мной своими мыслями. Лицо Куникудзуши исказилось в кривом подобии усмешки. — А я был бы рад, если бы отдал мне мой клинок, а после этого утопился прямо в этом море, — кивком головы Куникудзуши указал на водную гладь. Кажется, он так шутит. Кадзуха не нашёл подходящего ответа, только непроизвольно нервно улыбнулся. Куникудзуши сновал по побережью, глядя себе под ноги. Рассматривая белый песок, усыпанный осколками ракушек и разноцветными камушками. Кадзуха не отходил от него, словно пытаясь следить, чтобы он не сделал ничего плохого. Исполняя указание Кокоми. Он чувствовал себя в разы спокойнее, чем на острове Наруками. Но присутствие Куникудзуши ощущалось тяжелейшим грузом. Он напоминал о Райден. Напоминал о насквозь пропитанном электричеством острове Наруками. Напоминал о разорённой, разрушенной порочной энергией Татарасуне. О мрачной истории клана. Иногда Кадзухе казалось, что сам Куникудзуши сам был насквозь пропитан Татаригами. А ведь ему придётся отправиться туда вместе с ним. Эта мысль тоже лежала на плечах грузом. — Зачем вам в Татарасуну? — Это моё дело. — Думаю, это перестало быть только вашим делом в тот момент, когда вы попросили меня сопроводить вас. От Куникудзуши послышался знакомый электрический треск. Он опасно близок к воде. На всякий случай Кадзуха сделал пару шагов назад. Но он заметил, как его внимание резко переключилось на что-то, что было у него под ногами. Куникудзуши опустился на колени и поднял что-то с земли. Подойдя немного ближе, Кадзуха увидел в его руках влажную, только что поднятую с мелководья, отражающую лучи закатного солнца, морскую раковину. Куникудзуши рассматривал её с интересом. — Дай мне клинок, — внезапно скомандовал он. — Зачем? — Не задавай лишних вопросов. Поняв, что лучше не спорить, Кадзуха обнажил меч. Тот звякнул о ножны. Он медлил. В его движениях ясно читалась неохота. Недоверие. Но Куникудзуши и не думал медлить. Как только клинок Кадзухи оказался в его руках, он слегка ударил им по месту, где соприкасались створки раковины. На пробу. Она не поддалась. Не пожелала открываться. И Куникудзуши совершил ещё несколько ударов, с каждым разом замахиваясь сильнее и сильнее. Такое упорство Кадзуха прежде видел в нём лишь в тренировочных боях. И вот, наконец, створки стыдливо открылись, демонстрируя влажные от воды и слизи внутренности моллюска. Тогда Куникудзуши положил меч Кадзухи на влажный песок и взялся за раковину уже двумя руками. Раскрыл её до конца, так, что она хрустнула. Кадзуха знает, что Куникудзуши брезглив. В частности брезглив к человеческой и животной физиологии. Поэтому он удивлён. Удивлён тому, как легко, без малейшего промедления, Куникудзуши запускает в нутро моллюска руку. Он видит — в раковине множество жемчужин, целая россыпь. Куникудзуши увлечённо отдирает их от мантии и откладывает на песок. От Кокоми Кадзуха знает — если доставать жемчуг осторожно, моллюск останется жив. Но Куникудзуши, кажется, ни на секунду не задумывается об этом. Он резок и груб. Собирает жемчуг с увлечением и азартом. И наверняка моллюск в его руках уже мёртв. Он ополоснул добытый жемчуг от слизи и песка в морской воде и сложил добычу в свои глубокие карманы. Сильно замахнувшись, он бросил то, что осталось от моллюска, в море. Поглубже. — Забавно. То, что в Снежной можно было купить за тысячи моры, здесь валяется под ногами. — Зачем вам жемчуг? — Сувенир. — Хотите его продавать? — Нет. Это подарок. — Интересно, каким человеком надо быть, чтобы заслужить подарок от вас… — Способным вызвать в других уважение. Гордым и сильным. Кадзуха ожидал чего угодно, но не этого. Он и подумать не мог, что кто-то вроде Куникудзуши способен бескорыстно отдать что-то другому человеку. Когда Кадзуха наблюдал за тем, как варварски Куникудзуши достаёт жемчуг из раковины, даже не думая, что она — живое существо, ему казалось, будто он делает это просто потому что может. Просто потому что неподвижная, хрупкая раковина не может ничего ему противопоставить. К сожалению, за время их подобия сотрудничества он понял, что от Куникудзуши можно ожидать бессмысленной жестокости. Не зря он создан руками Райден. В очередной раз Кадзуху пробрало дрожью. Теперь до него дошло, что Куникудзуши подразумевает под словом уважение. Страх. Для него эти понятия равны. Как и для Райден. Именно поэтому Райден не щадит своих подданных. Именно поэтому Куникудзуши не испытывает привычного пренебрежения к Кокоми. Ему кажется, будто даже отсюда он слышит раскаты грома на Наруками. Может, скоро они дойдут и досюда. А может, уже дошли.