Гроза длиною в вечность

Сколько он ни скитается по стране, в поисках хоть одного места, где сможет ощутить себя свободным, всё тщетно. Постоянное бегство, недостаток сна и, несмотря ни на что, чистое спокойствие — его постоянные и единственные спутники. После введения указа об охоте на Глаза Бога в Инадзуме стало до печального много заброшенных домов. Оставалось лишь надеяться на то, что пустуют они лишь потому, что их бывшие обитатели всё же смогли выбраться за пределы страны. Свой трепещущий, полный энергии, которую некуда девать, Глаз Бога он прятал в глубоких внутренних карманах одежды, конечно, не желая демонстрировать его каждому встречному. Понимая, к каким проблемам может привести неосторожность в хранении ценнейшего артефакта. Как-никак… если бы его всё же отобрали, что бы у Кадзухи осталось? Вся его жизнь в последнее время строилась на одних лишь стремлениях и желаниях. Они крепко поддерживали его в самый тяжёлый момент, когда, казалось, он потерял всё. Остались в его жизни и люди. Множество прекрасных людей из Сопротивления, что строят величественные планы по прекращению тирании сёгуна, но всё никак не могут даже начать их воплощать. Но внутри Кадзухи живёт и процветает надежда на то, что однажды они смогут исполнить задуманное. Что армия Ватацуми сможет показать всей Инадзуме свою мощь, а её командование — свои способности. Интересно, сможет ли он в ближайшее время незаметно проникнуть на остров Ватацуми, чтобы повидаться со старыми друзьями и помочь им с чем-нибудь? Ведь на деле, если отодвинуть в сторону глупые, пустые мечты, больше похожие на красивый эпический роман, Кадзуха понимал, что без сторонней поддержки Сопротивлению точно не справиться с силой инадзумской государственной системы. И уж тем более, не справиться с сёгуном. Последние пару дней он провёл в опасной близости к городу, в деревне Конда. Благо, солдаты комиссии Тэнрё обычно в неё не заходят. Местные жители были приветливы и дружелюбны — разрешили какое-то время ночевать в их домах, сами предложили еду и воду. В качестве благодарности Кадзуха взялся за работу, азы которой постиг в далёком детстве, но, из-за резких перемен в жизни, вынудивших уделять больше внимания боевым искусствам, так и не смог применить полученные знания. И вот теперь… он взял в руку приятно тяжёлый молот и встал к старой наковальне. На починку ему отдавали различные бытовые инструменты, а иногда и оружие. Удивительно, некоторые экземпляры, что ему удалось подержать в руках, имели богатую, полную красочных или мрачных событий, историю. Так, одна старушка, имя которой было Камэ, осторожно подала ему клинок, что был выкован ещё в золотые времена кузнечного ремесла Татарасуны. Ценность была очень большой. Возможно, клинков, подобных этому, в мире осталось невероятно мало, а потому чинить его — нет, даже просто держать его в руках — огромная ответственность. — Прошу, юноша, приведи этот меч в хорошее состояние. Он передаётся в моём роду из поколения в поколение, а эта мелкая зазубрина покоя не даёт. Я дам щедрую награду. Хотелось бы, чтобы семейная реликвия была в идеальном состоянии, понимаешь? — Давайте, я посмотрю, — Кадзуха бережно принял драгоценный клинок из рук старушки. На нём был типичный дефект — зазубрина на задней части. В инадзумском кузнечном ремесле такое повреждение называют кирикоми. Его легко устранить простой полировкой, но, согласно кузнечным традициям клана Каэдэхара, делать этого не нужно. Такие зазубрины образуются от того, что меч используется для защиты, и свидетельствуют о благородной истории клинка — о том, что он использовался в бою. Такая история не может быть стёрта руками простого кузнеца. — Прошу прощения, но эта зазубрина является неотъемлемой частью клинка. Она получена в бою достаточно давно. Убрав её, я оскверню память его бывшего хозяина. Взгляд Камэ был немного разочарованным, но, тем не менее, она с пониманием кивнула, забрала из рук Кадзухи меч. Она улыбнулась ему и положила на столик рядом с наковальней маленький мешочек моры, после чего медленно удалилась. Моры в мешочке было не очень много, однако должно было хватить на покупку продуктов у кого-нибудь из торговцев острова Рито. Чаще всего он покупал необходимые вещи на Рито только потому что местные его не знали. Плакатов о его розыске там не было, а измученные круглосуточной работой с минимумом перерывов, даже не следили, кто ходит мимо них. За редкими исключениями. Кадзуха держал в голове расписания патрулей границ. Он ходил там лишь тогда, когда патруль не сменялся около суток. Да и походы на Рито были прекрасным способом хоть немного побыть в компании старого друга. Тома тоже часто туда заходил. Сопровождая Кадзуху, он рассказывал ему о том, как протекает жизнь в столице. Вещи, которые он говорил были... неутешительными. Там стремительно растут цены на продукты, из-за чего местные могут и вовсе потерять возможность их покупать. Величественная статуя каждый день пополняется отнятыми Глазами Бога. Каждый житель боится даже произносить имя сёгуна вслух. Люди живут в страхе и прячут близких, имеющих Глаз Бога в своих домах, запрещают им выходить без крайней необходимости. Может… даже хорошо, что Кадзухе нельзя заходить в столицу. Даже Тома, старавшийся всегда сохранять позитивный настрой, не мог говорить об этом долго. Совсем скоро он переводил тему на дела комиссии: рассказывал о том, как комиссар и его сестра стараются сделать для Инадзумы хоть что-то хорошее. От этого легче не становилось, но в душе оживала хоть часть веры в лучшее. Работу он закончил только поздним вечером, когда небо уже потемнело. Жители были благодарны. Кажется, он смог принести что-то приятное в их блеклую повседневность, периодически наполняющуюся ужасающими новостями и событиями. Это определённо стоило того, чтобы так опасно приблизиться к городу, в который путь ему был навсегда закрыт. Радость на лицах людей, для которых он чинил семейные реликвии, украшения и домашнюю утварь, стоили даже того, чтобы отдать за них жизнь. В прочем, Кадзуха сомневается, что до этого дойдёт. Если он пережил всё то, что произошло уже, то дальше будет становиться всё легче и легче — он железно в этом уверен. Даже в Инадзуме ночи бывают спокойными. Дождь был прошлой ночью, а прохладная свежесть в воздухе чувствуется до сих пор. Утро обещает быть тёплым и солнечным. Сегодня Кадзуха заночует в одном из пустующих домов деревни Конда, перед сном позволив себе выпить немного саке. Для приготовления ужина ему понадобится вода, а чтобы её набрать, придётся пройти к реке. Приятная вечерняя прогулка не приносила ничего, кроме радости. Только вот тонкий и восприимчивый слух Кадзухи что-то беспокоило. Что-то, похожее на стук когтей о камень. Он ускорил шаг. Скорее всего, около реки есть монстры, а значит они могут подойти ближе к деревне. С ними надо разобраться как можно скорее, пока они никому не навредили. Сердце Кадзухи забилось немного быстрее. Он определённо переживал за простых жителей Инадзумы, что были добры к нему, даже несмотря на то, что по пригороду были развешены плакаты о розыске. Кажется, каждый из них в разной степени страдал от тирании сёгуна, а потому все относились к нему с невероятным пониманием. Он просто не мог позволить себе допустить, чтобы хоть кому-то из них было плохо. Размеренное журчание реки вместе с тревожным стуком когтей слышались всё чётче. Наконец он приблизился к реке, около которой действительно бродил крупный хиличурл. И только теперь он понял, что на самом деле привлекло его сюда. Он всё бродил, видимо прикидывая, как удачнее напасть, вокруг лежащего на холодном камне человека. Вот ведь… Он бросил ведро, предназначенное для воды, на землю. Сила анемо помогла ему ускориться — он двумя быстрыми рывками приблизился к месту опасности. Меч издал характерный звук, когда Кадзуха достал его из ножн. Одно резкое движение, которое сопроводил свист ветра — и монстр упал замертво. Тело моментально обратилось в прах, что развеялся по ветру. Свечение глаза бога было видно даже через плотную ткань одежды. Он вспотел не столько от сложности сражения — к сражениям с хиличурлами он привык, уже не оставлял им ни единого шанса даже тронуть его — сколько от переживаний. Кадзуха утёр со лба испарину и опустился на колени, чтобы быть на одном уровне с тем, кого он только что спас. Этот человек уже успел принять сидячее положение. — Прошу прощения, что потревожил. Я надеялся, что получится разобраться с опасностью тише. Незнакомец не отвечал ему, лишь продолжал пристально его рассматривать. — С вами всё в порядке? Кадзуха впервые взглянул в глаза спасённого. На мгновение у него перехватило дыхание. Его глаза… Один в один как у той, что лишила его всего. По его телу пробежали мурашки, когда незнакомец нахмурил тонкие брови. — Наивно с твоей стороны думать, что я нуждаюсь в чьей-то помощи. На благодарность и не надейся. Неожиданно резкий выпад вернул Кадзуху с небес на землю. Говорил этот человек определённо не как тот, чьей жизни что-то угрожало. Он совсем не боится смерти? — Я помог Вам не чтобы получить благодарность. И я не считал Вас беспомощным. Просто увидел, что Вы спали, а Вас собирались атаковать. Вот и решил прийти на помощь, раз был недалеко. Никуда не уходите, я сейчас. Кадзуха поднялся с колен, отряхнулся и отправился поднимать брошенное ведро. Он никак не мог перестать думать о новом знакомом. Он напоминал сёгуна настолько, что собственное сознание само дополняла его образ длинной косой из пышных волос. Кадзуха старался гнать эти мысли прочь — в воспоминаниях о ней не было почти ничего приятного. А ведь он даже не спросил имя этого юноши. Ведро он подставил под задорно журчащий водопад и оно быстро оказалось наполнено чистой прохладной водой. Кадзуха вновь переключил внимание на юношу, что скучающе сопровождал его взглядом. — Позвольте узнать Ваше имя? — Кадзуха вновь присел рядом. Смотреть свысока ему не хотелось, да и, кажется, это сильно не понравилось бы собеседнику. Не хотелось портить только что обретённое знакомство. — Зачем? — Во-первых, мне нужно знать, как я могу к Вам обращаться. А во-вторых… Мне просто интересно. Юноша поднял одну бровь. Глаза его были всё такие же непроницательные, словно бездушные. Такие, что Кадзуха не мог смотреть в них дольше нескольких мгновений. — Куникудзуши. Имя показалось смутно знакомым. Будто что-то подобное ему уже доводилось слышать в историях о прошлом… но все они словно в один момент вылетели из памяти после издания указа об охоте на Глаза Бога и начала странствий. — Приятно познакомиться, господин Куникудзуши. Моё имя — Каэдэхара Кадзуха, — он протянул руку, намекая на то, чтобы Куникудзуши пожал её, но тот лишь брезгливо отвернулся. — Каэдэхара… так ты из этого клана? Кузнец? — теперь в нём появилась долька заинтересованности. — Да. Я обучался кузнечному делу в юношестве, но потом я… Так скажем, сменил род деятельности в силу жизненных обстоятельств. Но сейчас возвращаюсь к истокам. — Мне плевать на твои заморочки. Я задал конкретный вопрос, Каэдэхара. Будь добр отвечать лаконично. Повторюсь: ты кузнец? Кадзуха вздохнул. Как же с Куникудзуши будет нелегко… — Да. Кузнец. — То-то. Продемонстрируешь мне, что умеешь? — его вопрос подразумевал исключительно положительный ответ. Другого исхода в расчёте не было. — Может, позже. Например, завтра. Вас устроит? Кажется, Куникудзуши хотел снова бросить что-то колкое, но вместо этого лишь шумно выдохнул. — Да. Кадзуха вглядывался в лицо Куникудзуши, делая между взглядами промежутки. Чтобы откровенно не засматриваться и чтобы в глазах не плыло от этого ужасного сходства. Аккуратные черты лица были похожи на осторожные линии личика фарфоровой куклы. И лишь глаза выбивались из общего спокойствия — сверкали, подобно самой электро энергии. Кадзухе доводилось видеть Райден вблизи. За её мнимо нежными чертами скрывалась бесконечная жестокость, по силе не сравнимая ни с чем. Даже сравнение с бурями и грозами будет неуместным. Такой ли Куникудзуши на самом деле? — Прекрасно. Не будете против, если я приглашу Вас выпить саке и поужинать вместе? А завтра уже продемонстрирую Вам свою работу. Куникудзуши изобразил выражение отвращения на лице, но произнёс тихое «ладно». Он и сам не понял, почему Куникудзуши на это согласился. Ему так сильно нужна была работа кузнеца, что он готов был заночевать у абсолютно незнакомого, и, судя по всему, отвратительного ему, человека? Кто-то, кто так похож на сёгуна Райден смог ему довериться… Как ни старался Кадзуха перестать думать о ней, получалось плохо. Старые воспоминания, что уже почти покинули сознание, восстали с новой силой. Он решил переключить внимание на разговор. — Что вы любите есть? Всё-таки я пригласил вас на ужин, и… — Рис. — Просто рис? — Да. Кадзуха не ожидал от него таких простых и понятных предпочтений. Он уже было готовился к заказу уровня высшей кухни, которую из всей Инадзумы имели возможность пробовать лишь высшие чины. Но всё оказалось в разы проще, что не могло не порадовать неприхотливого в еде Кадзуху. Вода в ведре булькала в такт шагам. Вот уже виднелась деревня. Фонарики, что горели по всей деревне, когда он выдвигался к реке, уже погасли. Казалось, деревенька уже погрузилась в сон, но подойдя ближе, Кадзуха увидел, что почти все её жители стоят на улице, точно вкопанные в землю. На лицах застыло выражение ужаса и скорби. Словно почувствовав на себе вопросительный взгляд, один из молодых парней повернулся к нему и прошептал: — Здесь были солдаты Тенрё. Сыновья бабули Камэ замышляли вооружённое восстание. И их, и её арестовали.