@hwangyeji: ну обалдеть
@hwangyeji: и что это за коллега такой?
@shinyuna: мы просто друзья, ни о чём не думай Йеджи фыркает, обиженно что-то бубня под нос. Юна буквально неразлучна с ней, но сейчас остаётся на ночёвку у кого-то? Точнее, нет. Чтобы Шин захотела к кому-то остаться на ночёвку? Попахивает враньём…@hwangyeji: знай, что я не буду нянчиться с твоим ребёнком, если у вас произойдёт что-то с этим коллегой
@hwangyeji: ☺️
@shinyuna: это девушка, а не парень не ворчи, хорошо?@hwangyeji: блииин, ты что, лесбиянка? 😨
@shinyuna: иди в жопу со своими шутками и смайликами тоже@hwangyeji: бу-бу-бу хорошо провести время с КОЛЛЕГОЙ
Хван убирает телефон в карман и ощущает, как на нос что-то капает. — Только не дождь… — устало протягивает она, думая о том, что ещё придётся мыть Хонсама, а после чувствовать не очень приятный запах от него. Йеджи смотрит по сторонам и не наблюдает своего питомца. — Хонсам?! — резко восклицает Хван, ускоряя темп и бегло разглядывая все кусты, в которых он мог потеряться. Сердце начинает гулко стучать в груди, и она не может успокоить волнение, скручивающее низ живота в узел. — Хонсам! Его нигде нет. Хван начинает бежать, как вне себя, забегая во все возможные места, надрывно кричит, пытаясь не думать о плохом, и прерывает поцелуй какой-то влюблённой парочки, сидящей на скамейке, с расспросами: «Вы не видели собаку небольшого размера с коричневой шерстью?». Но все тщетно. Она не может потерять её любимую собаку… Отчаявшись, Йеджи проходит несколько метров, слышит лай собаки, очень напоминающий Хонсама, и несётся в это место. Неожиданно начинается сильный и холодный ливень, который хлещет по щекам, как хорошая пощечина, и заставляет ещё больше думать о плохом, чёрт возьми. Прибежав на место, Хван замирает. Хонсам гавкает, мол, «посмотри сюда, хозяйка». На скамейке в позе эмбриона лежит Рюджин, а вся её одежда и волосы насквозь промокли. — Твою мать, — ругается Йеджи, подбегая к собаке и прицепляя к ней поводок, а затем спешно подбегает к Шин. Волосы намокли, теперь неприятно липнут ко лбу и задней части шеи. — Рюджин? — она кладёт ладонь на плечо, немного встряхивая девушку. В нос впивается запах алкоголя вперемешку с сигаретами. Врач что-то бормочет и кряхтит под нос. — Ты выпила? Почему ты здесь лежишь? — в её голосе слышится беспокойство. Шин ничего не отвечает и продолжает лежать в этой позе с закрытыми глазами. Прямо сейчас она похожа на беспомощного щеночка. Хван шумно вздыхает и колеблется, осматриваясь по сторонам: она понимает, что Рюджин не сможет сама добраться до дома, тем более оставлять её здесь одну в холоде — идея не из лучших. — Чёрт… Я тебе помогу… На этих словах у Рюджин словно включается какой-то механизм, и она за несколько секунд принимает сидячее положение, заставляя Йеджи отпрыгнуть от испуга. — Я сама могу себе помочь, — едва ворочая языком, выдаёт Шин. — Ты мне не нужна, — она неуклюже пытается подняться на ноги, и её сразу же клонит в сторону от того, что всё выпитое резко ударяет в голову. Йеджи мягко хватает её за руку, когда та чуть ли не падает. Она чувствует, насколько у неё ледяная кожа от вечернего воздуха и дождя. — Так сразу я и догадалась, — бурчит Хван, обхватывая одной рукой талию абсолютно не соображающей Шин, и медленными шагами ведёт её к дому.* * *
artemis orion — i've got you if you've got me
— Сиди на ровном месте, — кидает Йеджи, оставляя Рюджин около её квартиры, и бежит с собакой на десятый этаж, чтобы переодеться. Не проходит и пяти минут, как Хван выбегает из квартиры, спускается по лестнице и облегчённо выдыхает, увидев Рюджин, прижавшую к себе коленки. — Давай, вставай, — рыжеволосая присаживается на корточки, помогая ей встать. Шин поднимает голову и заторможенно моргает, видя перед собой двух Хван. — Ты же помнишь код от своей квартиры? — Ты хочешь меня… обмануть?! — мямлит врач, шатаясь. — Узнать мой код и украсть что-нибудь, да? — Только ради этого и живу, — с сарказмом отвечает Хван. — Я могу оставить тебя здесь и уйти, но ты вряд ли попадёшь по кнопкам, — выпаливает Йеджи, указывая на дверной замок. — Если ты предпочитаешь ночлег прямо тут, то пожалуйста, — она пожимает плечами, хмыкая. В ответ на это Шин лишь долго молчит, пытаясь мыслить разумно, а Хван вглядывается в её лицо и подмечает, что она слишком смешно и мило щурится, пытаясь учуять подвох, как маленький и брошенный щенок. Йеджи не на шутку удивляется, когда Рюджин все же выкладывает свой секретный код от двери. «Алкоголь явно разрешает ей немного довериться мне», — мыслит Хван, ведя врача за руки к гостиной. — Почему ты так много выпила? — Йеджи с трудом укладывает Шин на диван, который, кстати говоря, она уже хорошо запомнила, и таращится на неё. Хорошо, что сегодня пятница, а не середина недели. Рюджин внезапно начинает глупо и негромко смеяться, словно вспомнила нечто забавное и известное только лишь ей. Она пьяна, и довольно сильно. Глаза окутаны туманом, а говорит она с прерывистыми паузами, как будто ей тяжело думать. — Много? Всего лишь крошечный стаканчик, — уверяет Шин, неловко показывая небольшое расстояние большим и указательным пальцами, а затем вновь глупо смеётся. — Стаканчик? Точно уж не один, — снисходительно отвечает Йеджи, недовольно поджав губы. — Сколько таких ты выпила? — Тебе отчёт надо давать? — откидывая голову на подлокотник, Шин закрывает глаза, кладя на них тыльную сторону ладони. — Кажется… один, два, три… ну да, много. Я не считала, но в баре мне сказали, что хватит. — Тебя прогнали? — Вежливо попросили уйти, — сразу исправляет её Рюджин, одним глазом всматриваясь в стоящую перед ней Йеджи. Какое-то время Йеджи раздумывает, что ей делать дальше, ведь просто так уйти, не порывшись в вещах, документах или компьютере для получения какой-нибудь информации, нельзя. Отвернувшись от Шин, она нервно чешет шею, придумывая, как незаметно попасть в её комнату. — Тебе нужно переодеться, — уверенно заявляет Хван, будто бы Шин не смогла бы сама этого сделать. Хотя, вероятнее всего, так и было бы. Вдобавок к этому на диване появляется пятно из-за стекающей воды с одежды врача. — Я принесу тебе какие-нибудь вещи, — она оглядывает пространство, пока Рюджин в пьяном бреду произносит невнятные слова, слегка посмеиваясь в пустоту. «Надо же так напиться», — покачав головой, Йеджи оценивает взглядом чужую квартиру. Она быстро обнаруживает комнату Рюджин, заходит туда и распахивает глаза: в ней до жути какой беспорядок, некоторые вещи раскиданы по полу, будто бы здесь произошёл ураган, а на столе сотни неразобранных бумаг. В отличие от гостиной и кухни, она даже не могла представить, что творится в этой комнате. — Ну и жуть, — Хван морщится, осторожно приближаясь к столу. Как в этом бардаке можно что-то найти? Ей придётся целую вечность это разбирать, чтобы найти полезную информацию. Насчёт того, что сюда вдруг зайдёт Шин, она не волнуется, потому что та попросту не сможет дойти до комнаты. Йеджи разбирает бумаги до последней, всматриваясь в слова на них, и понимает, — всё это ненужная ерунда. Значит, она вычеркивает этот вариант. Следующим делом идёт ноутбук, но тут, скорее всего, будет сложнее — если на нем стоит пароль, сейчас не время с ним возиться. И к несчастью, пароль всё-таки стоит. — Чёрт, — тихо цокает рыжеволосая, запуская руку в копну волос. Она облокачивается поясницей о стол, повторно рассматривая помещение. Взгляд падает на ящики, и Хван подлетает к ним, открывает и роется, но ничего. Изо рта вновь вылетают тихие ругательства. Йеджи слышит громкое и длительное мычание со стороны гостиной, а также вопрос Рюджин: «Куда ты пропала?». Ладно, она ещё успеет порыться здесь, не всё делается так быстро. — Ищу вещи, у тебя здесь бардак! — она громко выкрикивает, чтобы Шин её услышала.Kai Engel — November
Взяв первые попавшиеся вещи, Хван направляется к двери, но неожиданно спотыкается мизинцем о маленькую мусорку. Прикусывая губы от боли, она жмурит глаза, а после гневно переключает взгляд на эту мусорку. И сию секунду меняет выражение лица на пораженное: в мусоре виднеется кусок бумаги, на котором изображён значок клиники, в которой работает Рюджин. Вытащив лист и увидев, что там написано, Йеджи непроизвольно открывает рот и на несколько секунд будто бы просто теряется в пространстве. Такое чувство, будто её ударили чем-то тяжёлым по голове, и она не может прийти в себя от этого. Сначала ей показалось, что она просто не так рассмотрела или неправильно поняла, но, перечитав, всё именно так, как она и поняла. «Пациентка Шин Рюджин, 28 лет. Выявлен диагноз: глубокая депрессия». Мыслительные процессы начинают активно действовать, и в голове всё начинает постепенно сходиться: потухший вид Шин, беспорядок, нежелание разговаривать, отрешенность. Йеджи вспоминает холодильник, в котором присутствовал только алкоголь. Первая мысль в этот момент: «Она не ела со мной в тот момент». Хочется закричать от того, насколько резко это всё выбивает землю из-под ног. Вдобавок налетают мысли о её плане, который разрушит ещё сильнее Рюджин. Ей становится безумно жаль Шин, а внутренний голос сейчас просто визжит от ужаса и от осознания всего происходящего. Боже, она что, в самом деле так ужасно поступит с Рюджин? Она выходит из комнаты и смотрит на онколога, уже сидящую, а не лежащую на диване. То, как крепко Шин обвивает руками свои колени, очень бьёт по Хван, и больно. Какой же несчастной она выглядит, пока так отчаянно цепляется за саму себя, и как же это грустно, что ее, наверное, никто не может понять и успокоить, не к кому просто по-дружески прижаться. Понимаем ли мы на самом деле, что переживает человек, болеющий депрессией? — Я тебя… переодену, — Хван облизывает губы, подсаживаясь к ней. — Мгм, — вяло тянет Рюджин. Йеджи замечает, насколько грустные в этот момент её глаза, которые отрешённо смотрят в пол. Похоже, она думает о чём-то своём и самом личном, что вызывает в ней не самые приятные воспоминания. «Ей сейчас ещё хуже, чем в предыдущие дни. Намного хуже». — Подними руки, я сниму твою кофту. У Шин с волос капала вода, а прядки, которые она безуспешно пыталась убрать в сторону мотанием головы, нагло лезли в глаза. Хван, понаблюдав за ней и подхватив пальцами чёлку, осторожно убрала её со лба. На привычный, казалось бы, жест сердце Рюджин забилось громче, что слышно стало даже сквозь бьющий по окнам дождь: в этом движении она почувствовала нежность и заботу, какое-то тепло, которого в последнее время у нее не было. Удивительно, но Шин не сопротивляется. Она давно привыкла к грубости и боли: после развода родителей её мать сошлась с отчимом — Кихуном, который потом избивал Шин на протяжении восьми лет, проще говоря, до того, пока ей не исполнилось восемнадцать. А Минхо, с которым она начала встречаться из-за гребаного отчима, был конченым идиотом, копией Кихуна. В позапрошлом году, ещё до слухов, отчим узнал об её отношениях с Джису и запретил с ней встречаться, невзирая на то, что тогда ей было двадцать шесть и жила она уже самостоятельной жизнью. Всей душой она ненавидит отчима, но противостоять ему не может, — даже просто взглянув на него, у неё начинается паника, а тело дрожит в ненормальном темпе. В полицию обратиться она не может, потому что Кихун поставил условие: либо страдает она, либо страдает её мать. И, конечно, она выбрала спокойную жизнь для своей матери. Её мама — лучик солнышка, который до сих пор не знает о том, что с её дочерью сотворяет Кихун.Chase Atlantic — Friends
Рюджин поднимает руки, позволяя Йеджи снять с себя мокрый свитшот вместе с футболкой, а очутившись перед ней полуобнажённой, она кидает пустой взгляд на журналистку. И молчит, ничего не говорит. — У тебя… — едва слышно шепчет Хван, смотря на синяки по всему телу и на шрамы от порезов на руках. Она не договаривает, лишь с сожалением выдыхает, сглатывая вязкий ком в горле. — Повернись, пожалуйста. Без каких-либо претензий Шин поворачивается, и перед глазами Хван предстает голая спина, покрытая побоями. Аккуратно расстегнув застёжку бюстгальтера, Йеджи полностью снимает его и очень долго рассматривает её спину. Кончики её длинных пальцев непроизвольно докасаются до спины и нежно проводят вниз, оставляя у Шин дорожку из внезапно появившихся приятных мурашек. — Мы знакомы всего несколько дней, — теперь Хван мягко касается её шеи. Шин учащенно дышит, наслаждаясь этими касаниями. — Но я чувствую, что должна стать для тебя спасением. Йеджи убирает пальцы, посмотрев на затылок врача, и с грустью вздыхает. Рюджин неторопливо разворачивается, открывая вид на голую грудь, совершенно не боясь и не стыдясь этого. Она не контролирует себя, потому что алкоголь позволяет ей делать то, чего бы никогда не сделала в трезвом состоянии. Ей абсолютно плевать, о чём думает сейчас Хван. — Не трать на это свои силы, — устало произносит Шин, натянув больную улыбку. — И не смотри на мои шрамы. «Я буду». Хван отвернулась, не взглянув на её грудь, и взяла рядом лежащую футболку. Приподняв её руки, она помогла Шин одеться. — Что у тебя случилось? — спокойно спрашивает она, окончательно расправив на Рюджин футболку. Врач тяжело вздыхает и поджимает губы, не отвечая какое-то время. Она не ощущает себя живой. Да, она двигается, питается, пьёт, чтобы не умереть, но она всё равно не живёт. Лишь просто существует. — Почему ты решила, что у меня что-то случилось? — Ты что, всегда напиваешься до подобного состояния? — рыжеволосая выгибает бровь в неверии. — Каждый выходной, — отвечает Шин, отвернув голову. — Ты в курсе, что это плохой способ успокоения? — У меня нет другого, — отчеканивает Рюджин, прижав к себе коленки. Йеджи издаёт безобидный смешок, а брюнетка странно косится на неё, не понимая, что такого смешного она сказала. — Есть, — она тепло улыбается и тянется к ней, крепко прижимая к себе. Шин замирает на месте, хлопая ресницами, а сердце начинает биться в бешеном ритме. — Объятия являются хорошими успокоительными, — в ухо шепчет Хван, поглаживая её по спине. Для Рюджин это жутко непривычно и странно, но… очень приятно? — Прочитала в интернете об этом, — хмыкает журналистка, а худощавое тело врача буквально утопает в её объятиях. Им обеим очень хорошо. Шин внезапно утыкается носом в плечо Хван, в ответ обнимая её, и шмыгает носом. — Не отпускай меня… — дрожащим голосом шепчет брюнетка, приближаясь к тому, чтобы расклеиться на кусочки и расплакаться. — Тебе больно, Рюджин, — Йеджи прижимает её голову и нежно поглаживает. — Выскажись, пожалуйста. Что ты сейчас чувствуешь? Ей нужен этот разговор.Matt Maeson — Hallucinogenics
Шин долго молчит, видимо, настраивается. В неумении доверять людям есть что-то патологическое. Рюджин всегда была склонна верить в то, что если она не может разобраться со своими демонами сама, то у других это тем более не должно получиться. Хотя… расскажет она об этом Йеджи и что с того? Хуже уже не будет. Её девушка умирает на глазах, отчим не позволяет жить свободно, а Минхо, скорее всего, не отстанет в ближайшие месяцы. И тогда смысл ей сопротивляться? Пускай Йеджи делает, что хочет, пускай она попробует помочь ей, всё равно это бессмысленно, пускай посмотрит на неё, может, уйдёт после этого навсегда, как и делали все остальные, кроме Джису. В любом случае это ничего не исправит. — У меня есть девушка, с которой я встречаюсь два года, — едва слышно высказывает она, отстраняясь от Йеджи. — И она умирает, — ещё тише добавляет она, а Хван впадает в ступор. Скопившиеся в глазах слёзы стекают по щекам Шин. Она их не вытирает. — У неё рак. Шансы, что она вылечится, очень малы. Каждый день для неё становится хуже предыдущего, — она поджимает губы, не смотря на рыжеволосую и слегка мотая головой. — Мы в отношениях уже второй год. И всегда справлялись со всеми трудностями вместе, — она замолкает надолго. Эти воспоминания, очевидно, причиняют ей боль. Собраться с мыслями ей явно трудно. — Мне больно смотреть на неё. Несмотря на своё состояние, она каждый день улыбается и веселит меня любыми способами. Хотя это должна делать я, а не она. Поэтому я чувствую себя никчемной, потому что никак не могу помочь ей… — в голосе Шин прослеживается глубокое отчаяние. Йеджи не верит в то, что слышит. Молчание растягивается, как резина, и Рюджин тихо всхлипывает, и этот жалкий всхлип кажется до жути беспомощным. — А Минхо… он чертов урод. Я была вынуждена делать вид, что встречаюсь с ним, потому что это было выгодно и ему, и моему отчиму. Мой отчим, Кихун, управляет известной компанией, а Минхо на постоянной основе покупает там акции. Я для него как прикрытие, — она знает, что говорит лишнего. Знает, что, скорее всего, эта информация завтра всплывет в новостях. Знает, что очень пожалеет завтра о том, что говорит, но именно сейчас из-за алкоголя в крови ей плевать, что будет потом. Рот будто бы сам выдает всю информацию. — Минхо должен стать совладельцем компании. «Стоп, Ли Кихун? Генеральный директор кинокомпании «SJ Entertainment»? Минхо сотрудничает с ним?», — Хван сопоставляет сказанное, очень удивляясь. — Ты знаешь, каково это, когда тебя избивают просто так? Вероятнее всего, не знаешь, — Шин делает паузу, нервно облизывая губы. — Кихун избил меня за то, что я просто встречалась с девушкой. «Это ведь неправильно, девушка с девушкой ни в коем случае не должна встречаться!», — цитирует она слова Кихуна. — После нашего конфликта с ним всё пошло под откос… Увидев видео ссоры, Кихун приехал ко мне и вновь избил меня, потому что Минхо может не стать совладельцем компании из-за слухов, — она сглатывает ком в горле. — На самом деле, спасибо тебе. Если бы ты не засняла видео, мне кажется, что я бы не смогла выбраться из отношений с Минхо. Неужели она смогла это сделать? Неужели только что выложила Хван всю правду? Как это вообще произошло? «На меня так влияет алкоголь или Йеджи?» — Твои синяки… это из-за отчима? — все, на что хватает сил задать вопрос. — Да, — произносит одними губами Шин. — Рюджин… — шепчет Йеджи, передавая своей интонацией «мне искренне жаль». — Почему ты не обратилась в полицию? — Ты думаешь, я не обращалась? Полиция нихрена не делает, только покрывает его. Кихун платит им за то, чтобы они молчали в тряпочку. На мгновение Рюджин устремляет потухший взгляд на неё, и у Йеджи внутри всё сжимается. — Когда он приходил к тебе в последний раз? — На прошлой неделе он подъехал к клинике и в машине… — Не продолжай, — перебивает Хван, помотав головой и поджав губы. Йеджи никогда не сталкивалась с насилием, как с психологическим, так и с физическим. Слышать всё это — до жути плохо. — Кихун не знает, где я живу. Я быстро съехала от Минхо, не сказав ему об этом, поэтому они могут в любой момент найти меня, — на последних словах у Шин вылетела усмешка, мол, «пускай, я уже ничего не боюсь». — Это опасно, Рюджин… Шин понимает, но не в силах уже сопротивляться. Жизнь — дерьмо, всё идёт наперекосяк. Йеджи пожалела, что она узнала историю Рюджин. Йеджи пожалела, что назвала её больной и странной. Йеджи пожалела, что согласилась на план Момо. Хван сокращает между ними расстояние и бросает взгляд на шрамы. Она начинает медленно вести кончиками пальцев по коже её запястья, движется по направлению к кисти, оставаясь сидеть в том же положении, а потом, заметив, что Шин немного вздрагивает, продолжая внимательно следить за её движениями, ныряет своей ладонью в её и переплетает с ней пальцы, крепко скрепляя их руки вместе. Йеджи подмечает, что Рюджин позволяет ей дотрагиваться до таких личных мест. У Хван нет слов поддержки, чтобы сказать ей, и словарный запас у неё вмиг опустел, но это не означает, что она не поддерживает её. Определённо поддерживает. Находясь рядом, вслушиваясь в каждое слово и нежно дотрагиваясь до неё. Это и есть самая сильная поддержка, которую она может дать. Не давая отчёт своим действиям, Йеджи уже не понимает, зачем сейчас здесь сидит: из-за плана или из-за Рюджин? — Твои руки красивые, — Хван кивает в их сторону. — Даже со шрамами? — Шин не верит ей, выгибая бровь. — Здесь есть шрамы? — рыжеволосая приподнимает уголок губ, начиная вертеть запястье Рюджин в разные стороны, делая вид, что их нет. — Я не вижу шрамов, — Хван изображает невинное личико, а после тыкает указательный палец прямо на сердце Шин. — Они только тут, поэтому их не видно, — она тепло улыбается. — А это, — после чего вновь возвращает палец к шрамам, — не мешает быть твоим рукам красивыми. Такая близость заставила Рюджин засмущаться, потому что только Джису могла до неё так дотронуться. Почему Шин позволяет Хван трогать себя? Чем думает её мозг? Что за волшебное соджу она выпила? А самое главное, как за такой промежуток времени Йеджи приблизилась к ней настолько? «Нельзя, Рюджин, нельзя». — Я хочу спать, — кидает Шин, быстро отпрянув от неё. Хван кивает, уложив её на диван, и затем, принеся плед из комнаты, аккуратно накрывает её им. — Сладких снов, — Йеджи сидит на краю дивана, пытаясь быть максимально тихой, и смотрит на Рюджин. Ей не хочется уходить, не хочется оставлять её в этих четырёх и одиноких серых стенах, навевающих холод. Но ей надо, потому что наверху её ждёт Хонсам, уже соскучившийся по ней. Как только она собирается встать, Шин, уловившая шевеление со стороны Хван, переворачивается на бок, к ней лицом, ненадолго приоткрывает глаза, сталкиваясь с ней, вставшей с дивана, взглядом, и, умоляюще посмотрев, тихо шепчет «Останься со мной. Мне страшно». Наверное, без этого она не может уснуть. И Йеджи приходится остаться, повторяя про себя «всего лишь на несколько минуток», и дожидается, пока врач заснёт. На удивление, Рюджин моментально погружается в сон. Невероятно, сколько всего может произойти за вечер. Йеджи никогда так не беспокоилась, как за эти пару часов, проведённых с Рюджин. Ещё ни с кем ей так не хотелось остаться, ещё ничей сон ей так не хотелось сберечь. Ещё ни разу в своей жизни она не стояла на холодном паркете на коленях и ни за кем не наблюдала, опершись руками о край чужого дивана и положив на них подбородок. — Я стану твоим новым успокоительным, Рюджин. Просто немного потерпи.* * *
Natalie Jane — Bloodline
Голова неимоверно раскалывается. Рюджин медленно открывает глаза, медленно встаёт с кровати и всё также медленно идёт на кухню, чтобы осушить стакан холодной водички. Во рту сухо. Путь до кухни она прошла с закрытыми глазами, а когда открыла — отскочила на пару метров и завизжала от роющейся в холодильнике Хван. — Что ты, блять, здесь делаешь?! — она хватается за сердце, постепенно успокаиваясь. Рюджин смотрит на Йеджи в полном недоумении. — Я купила необходимых продуктов и заполнила твой пустой холодильник, — рыжеволосая мило улыбается, захлопывая дверцу холодильника. — А также приготовила глазунью. Ты же не хотела воздухом питаться этим утром? «Да что она творит?» — Что? — Шин морщит лоб, быстро хлопая ресницами. — Как ты вообще сюда попала? — Ты не помнишь, что вчера произошло? — выражение её лица внезапно меняется. Рюджин отводит глаза, после чего замирает. — Мне это… не приснилось? — тихо бубнит Рюджин, поднося ладонь к распахнувшемуся рту. Первое чувство, которое её одолевает — стыд. За своё вчерашнее состояние в целом и за то, что Йеджи увидела её такой слабой. За поведение и за слова, которые она необдуманно произносила, поддаваясь градусу и чувствам, и за то, что позволяла ей докасаться до себя. Шин так отчётливо вспоминает сейчас фрагменты всего вечера и понимает, что была просто в полном ударе, а теперь ей придётся после этого безобразия каким-то чудесным образом отвязаться от Хван. — Если ты про то, что вчера ты мне рассказала о своих проблемах, то нет, — довольно хмыкает Йеджи и подходит к столу. — Или ты про то, что мы вчера обнимались? Или же… Рюджин на мгновение встречается с ней глазами, в испуге отводя лицо. Увидеться с кем-то после того, как отдал этому человеку кусочек своего сердца и обнажил перед ним свои слабости, большое событие для неё. — Не говори подробностей! — резко вскрикивает Рюджин, осознавая всю ситуацию. Она бежит обратно в комнату, пытаясь найти телефон, а когда находит, возвращается на кухню и открывает гугл, исследуя новейшие статьи. — Новостей нет? Почему… — Почему не выложила в интернет всю информацию, сказанную тобой вчера? — договаривает за неё Хван и усмехается, облокачиваясь о стол. — Я умею хранить секреты, — она подмигивает ей, а Шин пребывает в ступоре. — И я что, настолько похожа на суку? — Отчасти, — бурчит врач, отводя глаза в сторону. — Чья бы корова мычала, — дразнит её Йеджи и хмыкает. — Садись есть. «Блять, какого хрена ты творишь, Шин Рюджин?», — мысленно ругает себя онколог. То, что произошло вчера, не поддаётся для неё каким-то логичным объяснениям. Она осознает, что ей не стоило вчера вдаваться в такие подробности. Возможно, это было большой ошибкой. Самой большой ошибкой, которую она когда-либо допускала в своей жизни. — У тебя своего дома нет? Напомню, что твоя квартира находится на двух этажах выше, — Шин непроизвольно грубит ей, видимо, это её защитная реакция. — Болезнь Альцгеймера тебя настолько рано настигла, что даже не помнишь, где собственная квартира? Так и знала, думает Хван, опять она налетает с грубостями. — Мне нельзя приготовить тебе еду? — Зачем ты это делаешь? — серьезным голосом спрашивает Рюджин. — Волнуюсь за тебя. — Почему? Йеджи напряжённо молчит несколько секунд, в упор глядя на неё, и поджимает губы. — Потому что у тебя депрессия. — Откуда… — не договаривает онколог и разрывает с ней зрительный контакт, непременно отворачиваясь. — Когда я была у тебя в комнате случайно споткнулась о мусорку и… — Уйди, — строго выдаёт Шин без всяких разъяснений, не желая её видеть. Хван таращится на неё, пугаясь такому тону голоса, и не знает, что ей делать. — Что? — Уйди из моей квартиры, Йеджи, — вновь повторяет она, вытянув руку и показав на входную дверь. Почему-то эти слова журналистке приносят болезненный укол прямо в сердце. Вчера Рюджин была настоящей, а сейчас опять ограждает себя невидимым щитом. Йеджи понуро кивает и безмолвно направляется к выходу.* * *
— О, что ты делаешь на работе в субботу, Йеджи? — удивлённо произносит Момо, держа в руках стаканчик с капучино, и недоуменно пялится на Йеджи, сидящую на своём рабочем месте. После того как Хван ушла из квартиры Шин, она пришла в офис, потому что Сана попросила её подправить некоторые статьи и дала пару небольших поручений. — Я ненадолго тут. Только подправлю статью и пойду домой, — не отрываясь от компьютера, тараторит она. Хираи кивает, ненадолго задумываясь. — Кстати, — Момо подходит вплотную к Йеджи, ухмыльнувшись. — Ты выяснила, как сблизиться с Шин Рюджин? Или, может, ты уже сблизилась? Йеджи, услышав это, застывает и вспоминает, что план всё ещё в силе. — Ну… — она пару секунд мнется, повернувшись к Момо. — Я знаю, где она живёт, и мы пару раз разговаривали. А также я была у неё дома, но… — Ох, Бинго! Ты никогда не подводишь, журналистка Хван, — перебивает Хираи, победно вскрикнув и сразу же утихнув, осмотревшись по сторонам. — Извини, просто предвкушаю вкус деньжат, — она ехидно хихикает, а Хван становится не по себе, вспоминая вчерашний вечер. — И что, ты что-нибудь нашла у неё в доме? Узнала что-нибудь? «Узнала, и довольно много», — размышляет журналистка, прикусив губу. И что ей делать? Рассказать всё, что происходит у Рюджин? Вспоминая то, как Шин хнычет, расклеивается у неё на плече и беспомощно прижимается, Хван не может поступить с ней так. Что будет, если она выложит всю информацию в интернет, а об этом узнаёт Кихун? Вдруг он изобьет до смерти Рюджин? — Нет, — отрицательно мотает головой Йеджи, солгав ей. — Никакой полезной информации не было. — Я чувствую, что у неё есть какие-нибудь шокирующие секреты. Тебе просто нужно действовать аккуратно, — Хираи не теряет надежды. — А, и ты всё-таки в её вкусе? — Сонбэ! Мы не настолько с ней близки, я не знаю, — возмущается Хван. Она хочет сказать Момо, что «я против этого плана», но язык у неё не поворачивается. Абсолютно. Какого-то хрена Йеджи не может об этом просто так рассказать, потому что это не в её стиле, и она не может переступить через свою гордость. — Мне нужно больше времени, например… — она не знает, зачем соглашается на это, — дай мне недели три. — Три? Почему именно три? Без понятия. Может, просто потому, что Хван хочет сблизиться с Шин без всяких планов? — Ты сама попробуй сблизиться с ней. Ты же не хочешь, чтобы я её спугнула, так ничего и не узнав? — Ты права, — Хираи кивает. — Мне ждать от тебя информации через три недели? — Да, — негромко отвечает Йеджи. — Не донимай меня с этим до этого времени, хорошо? Если понадобится, я сама тебе сообщу что-нибудь. — Договорились.* * *
Stay — Ari Abdul
Рюджин стоит около окна, всматриваясь в вечерний мегаполис и давясь абсурдом за весь вчерашний и сегодняшний день, однако внешне остаётся тихой и неподвижной. «Потому что у тебя депрессия», — до сих пор играет на повторе голос Йеджи. Отлично, просто невероятно, думает Шин, почему первым человеком, узнавшим о её диагнозе, стала какая-то чертова журналистка? Хван начинает раздражать её, потому что приближается к ней непозволительно близко. Хотя причина раздражения, кажется, даже не в этом. А в том, что Рюджин не против этого. У неё аутоагрессия. Она проявляет агрессию не вовне, не на других людей или неодушевлённые предметы, а на саму себя, потому что чувствует себя виноватой, ощущая «неправильные» чувства. Из мыслей её вырывает громкий звук уведомления сообщения, раздавшийся на всю комнату. Рюджин подходит к столу слишком быстро и одним движением включает экран, боясь получить плохую новость о пациентах. @hwangyeji: как ты себя чувствуешь? ответь пожалуйста, рюджин На лице Шин застывает не то шок, не то изумление, а её губы приоткрыты. Опять Хван Йеджи? Почему она пишет в такое позднее время? Рюджин печатает «откуда ты знаешь мой номер?», но, немного поразмыслив, до неё доходит, что, видимо, это произошло вчера.@shinryujin: просто прекрасно
@hwangyeji: я тебе не верю@shinryujin: тогда зачем спросила, если не веришь мне?
@hwangyeji: потому что волнуюсь за тебя@shinryujin: ты всегда так быстро привязываешься к людям?
@hwangyeji: нет, ты первая@shinryujin: не привязывайся, тебе будет только хуже
Рюджин видит, что Йеджи прочла её сообщение, никак не отреагировав и решив сменить тему. @hwangyeji: что ты обычно делаешь по выходным?@shinryujin: а как ты думаешь, что может делать человек с депрессией по выходным? я ничего не делаю
@hwangyeji: хочешь, развеселю тебя?@shinryujin: может, лучше отвяжешься от меня?
Наступает молчание в переписке. «Неужели поняла меня?», — думает Рюджин и замечает, как та выходит из сети. Врач хмыкает, откладывая телефон, и уже хочет мысленно проговорить «оказывается, нужно было просто несколько раз отказать ей», как внезапно слышит звонок в дверь и поворачивает голову на звук. Какого человека могло принести в её квартиру в одиннадцать вечера? — Что ты… — едва шевеля губами мямлит Шин, увидев перед собой наряженную и очень даже завораживающую Хван. — Собирайся, у тебя есть пять минут, — Йеджи приподнимает уголок губ, показывая на невидимые часы на руке. — Куда собираться? — недоумевает Рюджин. — Будешь кататься со мной по ночному городу. Этого Рюджин ну никак не ожидала от неё услышать. Ещё больше она не ожидала того, что Йеджи произнесёт это с абсолютно невозмутимым выражением лица, будто бы они с ней близкие подруги и давно знакомы. — Почему ты так уверена, что я соглашусь? — снисходительно спрашивает Шин. — Потому что тебе одиноко ночью, — рыжеволосая отчётливо помнит вчерашние слова Рюджин. «Черт, я даже об этом ей рассказала», — бормочет в голове врач, давая себе виртуальную пощёчину. — Ты же не хочешь тухнуть здесь? Я предлагаю отличный вариа… — И на чем мы будем кататься? — перебивает Шин, сложив руки на груди. Удивительно. Быстро согласилась. — На машине, — робко произносит Хван. — На чем же ещё? — У тебя есть машина? — удивлённо хлопает ресницами она, склонив голову. Йеджи кивает. — Но почему ты всегда ходишь пешком? — А откуда ты знаешь, что я всегда хожу пешком? — Хван расплывается в удовлетворенной улыбке, и Шин тотчас же отводит глаза в сторону. Она просто случайно несколько раз замечала, как Йеджи возвращается домой пешком. Случайно. — Я пользуюсь машиной только в крайних случаях. А моя работа не так далеко находится, да и не хочу тратить бензин. — На меня бензина не жалко? — Ради тебя я готова хоть весь бензин израсходовать, — уверенным голосом произносит журналистка, облокачиваясь одним локтем о стенку. У Рюджин проскакивают мысли, что сейчас она выглядела нелепо и смешно. Даже захотелось усмехнуться, но она вовремя сдержала себя. — Неудачный подкат. — Я хотя бы пытаюсь, — фыркает Хван, покачав головой. — Спорим, что сегодня будет твоя лучшая ночь в жизни? — Мгм, конечно, — бурчит Шин, понимая, что эта ночь будет для неё испытанием. Йеджи смотрит на свои наручные часы и хмыкает. — У тебя осталось четыре минуты, — она тыкает по ним. — Если не хочешь упустить шанс попробовать хоть на один денёк вылезти из депрессии, советую начать собираться прямо сейчас, — теперь она тепло улыбается, заставляя Шин действительно совсем немного захотеть провести с ней время. — Ты не пожалеешь. «Я просто попробую», — думает Рюджин, — «всего лишь нужно провести одну ночь с Йеджи, катаясь по городу».