***
Панси еще раз перечитала параграф, но слова из учебника по ЗОТИ никак не желали укладываться у нее в голове. Вздохнув, она отложила книгу в сторону и принялась за эссе по Трансфигурации. Две трети уже были готовы, оставалось написать вывод. В отличие от той же Гермионы, Панси не любила пользоваться черновиками и сразу писала набело — так она экономила время, а если даже в эссе и закрадывались помарки, то менее высокая оценка все равно не стоила потерянных на черновики часов. Сегодня вечером Панси осталась в гостиной Гриффиндора — мальчишки ушли на поле, гонять на метлах, а она решила воспользоваться оказией и примелькаться среди «львят». Панси по-прежнему хотела быть на хорошем счету у факультета, насколько это в принципе было возможно: жизнь — сложная штука, никогда не знаешь, кто именно и когда окажется тебе чем-то полезен. — Не п-п-помешаю? Панси подняла глаза на топчущегося справа Невилла и улыбнулась. Кивнула, отодвигаясь к камину. Невилл сел рядом и поерзал на диванчике, устраиваясь удобнее, достал собственные книги из сумки и открыл учебник по Травологии. — Тебе хорошо дается этот предмет, — тихо сказала Панси, наклоняясь к нему, — ей не хотелось пользоваться заглушкой. Вокруг царил типичный для гриффиндорской гостиной шум и гам: кто-то кого-то бил подушкой, кто-то с кем-то выяснял отношения на повышенных тонах. Панси с удовольствием оставила бы весь этот галдеж за пределами заглушки, но гриффиндорцы плохо относились к «змеиным хитростям», и то, что заглушками с удовольствием пользовались чистокровные «вороны» и «барсуки», никак не умаляло «львиного» пыла. Панси предпочитала не раздражать их лишний раз — идти на принцип следует только там, где оно того стоит. — Ты не думал попросить у мадам Спраут дополнительные уроки? Невилл пожевал губами, что-то обдумывая, а потом медленно покачал головой. — У нас не очень хорошо идут дела, — сказал он таким же тихим голосом, и Панси оценила его неожиданную откровенность. — У папы совсем не лежала душа к семейному искусству, и после смерти дедушки наши лекарственные травы сильно потеряли в качестве, а значит, и в цене. Когда-нибудь мы обязательно вернемся на большой рынок, но пока у нас нет денег на частные уроки. — Может, мадам Спраут согласилась бы позаниматься с тобой и так, бесплатно, — предположила Панси, откладывая перо и разминая пальцы. Тепло камина приятно грело левый бок, и ее даже немного разморило — писать в таких условиях эссе по Трансфигурации совсем не хотелось, а значит, было самое время налаживать мосты с окружающими. — Она кажется добрым человеком и хорошо относится ко всем студентам, не только к своим подопечным. Невилл опять покачал головой. — Ты права, и я благодарен за совет, но я не могу воспользоваться добротой человека, ничего не дав ему взамен, — неожиданно твердо сказал он, и Панси присмотрелась к однокурснику внимательнее. Серо-зеленые глубоко посаженные глаза, круглые щечки и небольшая лопоухость создавали Невиллу амплуа рассеянного, неуклюжего и немного смешного растяпы, но Панси умела заглянуть глубже, за внешний фасад. Когда-нибудь из этого мальчишки вырастет сильная личность, и то, будет он надежным другом или опасным противником, решится именно сейчас, на первых курсах Хога. Как жаль, что между ним и Драко маячит зловещая тень Беллатрикс Лестрейндж, — с досадой подумала Панси. — Интересно, можно ли как-то примирить их? — Достойная позиция, — вслух сказала она. — Как у тебя с зельеварением, по-прежнему сложности? Невилл благодарно усмехнулся, и Панси, не удержавшись, вернула ему улыбку: было очевидно, что он оценил выбор слов — «сложности», а не «беда», «проблемы» или «все плохо». Проницательный тип, немногие на Гриффиндоре заметили бы ее усилие — тем более стоит постараться расположить его к себе. — Снейп перестал смотреть на меня волком, — довольно поделился Невилл. — Но я по-прежнему могу в два счета сварить яд вместо зелья от фурункулов. Возможно, мне надо развивать этот опасный талант — у него наверняка найдутся почитатели. Панси весело хмыкнула и снова взяла в руки перо, задумчиво покрутила его между пальцев. — Могу позаниматься с тобой, если хочешь. Или составить тебе протекцию у Драко, у него отлично получается. Невилл задумался, и Панси немного удивилась: она была уверена, что он с ходу откажется от консультаций у Малфоя, но Лонгботтом, видимо, учитывал еще какие-то, неизвестные ей, факторы. — Я не против занятий с Драко, — наконец сказал Невилл, тщательно подбирая слова. — Мне пока нечем отдариться, но могу взамен предложить помощь по Травологии. Знаю: это не тот предмет, который котируется на курсе, но… — Это важный и нужный предмет, — серьезно сказала Панси. — С вами приятно иметь дело, мистер Лонгботтом. — С вами тоже, мисс Паркинсон, — церемонно кивнул Невилл, и Панси вдруг представила его взрослым и уверенным, стоящим в бальном зале Паркинсон-мэнора в окружении толпы, как каменный утес среди волнующегося моря, и ей почему-то очень-очень захотелось, чтобы он пришел туда как друг, а не как враг. — У тебя другая палочка, — заметил вдруг Невилл, и Панси непонимающе вскинула на него глаза. Затем перевела взгляд на лежащую на столе палочку, подумала и кивнула. — Это моя вторая, — объяснила она. — Мы купили ее у Олливандера, когда я пошла на первый курс. — Почему ты раньше ее не носила? У тебя ведь была другая, из красного дерева. Панси пожала плечами. — Мы с тетей почему-то напридумывали себе всяких ужасов, — со смешком сказала она, любовно поглаживая палочку кончиками пальцев. Толстое белое древко отозвалось едва ощутимой вибрацией — словно норовистый конь, рвущийся в бой и грызущий удила. Удивительно, и как только эта палочка, так легко ложащаяся в ладонь, так чутко отзывающаяся на любое касание, могла казаться Панси уродливой и неприятной? Она с сожалением убрала руку и продолжила: — Но в этом году я решила взять ее с собой в Хогвартс и пользоваться ей чаще. Панси и сама не могла объяснить себе, почему решила забрать палочку от Олливандера из шкафа в библиотеке, куда ее убрала тетя. Вернее, могла, но рациональными ее доводы назвать было сложно — просто в последние недели лета палочка не выходила у нее из мыслей. Надо было честно признаться тете, что я собираюсь пользоваться ей в школе, — упрекнула себя Панси, но тут же почувствовала острый приступ раздражения. — С другой стороны, это ведь моя собственная палочка, я могу пользоваться ей когда и где захочу! Почему это я должна просить у тети разрешения, что за нелепица! — У меня папина, — признался Невилл. — Она плохо мне подходит: все-таки у папы был совсем другой характер, он был аврор, настоящий боец и герой, а я… — Смелость и сила — разные вещи, — поддержала его Панси, и Невилл отвел глаза. — У многих растений сильные корни, ломающие камень. Это правда, что у них это занимает много времени, но зато каков результат! Невилл криво улыбнулся и кивнул. — Ты умеешь поднять настроение, — сказал он. — Спасибо.***
Увидев за завтраком в Большом зале разгромную статью в воскресном выпуске «Пророка», Северус только хмыкнул, признавая свое поражение. Вот оно — то самое элегантное в своей простоте решение, которое ему никак не давалось, когда он пытался угадать, как именно Паркинсон и Малфой станут решать проблему рейдов. Статья совершенно точно была заказной — сама по себе Рита Скитер никогда не стала бы интересоваться житьем-бытьем скромного работника Министерства. Впрочем, заказной характер нисколько не портил материал — Скитер постаралась на славу. «Что может быстрее всего подорвать веру народа в закон? — риторически вопрошала Рита со страниц «Пророка». — Что может разрушить систему изнутри, толкнуть людей на самосуд и даже начать революцию? Лицемерие. Да, именно лицемерие! Вот тот порок, который нельзя прощать никому, кто клялся поддерживать закон и порядок магической Британии. Правила должны быть едины для всех, и горе нам, если закон для сотрудников нашего славного Министерства отличается от закона для всех остальных. Впрочем, всем, имеющим глаза и уши, очевидно, что Артур Септимус Уизли считает, что уж он-то точно стоит выше закона. В его гараже, под любовно сшитым его супругой, ужасно безвкусным розовым покрывалом скрывается то, ради чего мистер Уизли наплевал на закон, который обязывался защищать: маггловский автомобиль Форд «Англия». Пускай вас не смущает патриотичное название этой машины — то, что сделал с ней мистер Уизли, является вопиющим актом попрания патриотизма по отношению к магической Британии. Для наших читателей, незнакомых с этим маггловским изобретением, поясняем: автомобиль — это самодвижущаяся повозка, и движется она без помощи магии. Вернее, должна двигаться, потому что Форд мистера Уизли использует магию. Да-да, душка Артур, глава Сектора борьбы с незаконным использованием изобретений маглов, нарушил главный завет собственного подразделения. Его машина может летать и становиться невидимой, а также оснащена чарами расширения пространства. Все эти «усовершенствования» выполнены им лично. Если вы — добросердечный человек, вы можете подумать, что мистер Уизли не отдавал себе отчета в том, что его деятельность была противоправной. Ничто не может быть дальше от истины! Мистер Уизли упорно отказывался уничтожить своего механического монстра, годами укрывая его от общественности под розовым покрывалом в ужасных рюшах. О нарушении отцом семейства закона знала вся семья. «Приди он с обыском к самому себе, пришлось бы самого себя арестовать», — признал младший сын мистера Уизли, Ромуальд. Увы для нас, за многие годы мистер Уизли так и не соизволил явиться в аврорат с повинной — очевидно, ему просто-напросто нравится высмеивать правопорядок, арестовывая и штрафуя других, пока сам он изо дня в день нарушает закон. Остается понадеяться на то, что наше дорогое Министерство не пропустит этот вопиющий случай использования своего служебного положения и не заметет мусор под ковер. Дело мистера Уизли должно послужить громким и наглядным примером всем, кто ставит себя выше закона и властей (к примеру, выше министра Корнелиуса Фаджа, известного своей неподкупностью и непримиримостью к правонарушениям и коррупции). Напоследок стоит добавить немаловажный и прискорбный факт: по иронии судьбы именно мистер Уизли является автором нового Закона о Защите Магглов. Воистину, печально, когда человек, систематически нарушающий законы, считает себя вправе создавать новые, делая из нас с вами легковерных дураков… Мы как общество заслуживаем большего». Северус перечитал статью еще раз, смакуя каждое слово, и аккуратно отложил ее в сторону. Ему страстно захотелось встать и устроить Скитер овацию. Он легко нашел взглядом рыжую макушку «Ромуальда» — тот сидел за столом своего факультета, втянув голову в плечи, и что-то горячо доказывал своим соседям. Сидящий неподалеку Драко, слава Мерлину, хоть и ухмылялся, но благоразумно помалкивал — Северусу не хотелось бы вырывать крестника из лап слетевших с катушек братьев Уизли. — Северус, ты читал главную статью этого номера? — тихо спросил его Дамблдор, наклоняясь влево, и Северус кивнул и чопорно поправил манжету, скрывая свое злорадство. — Очень неприятно вышло, я не ожидал от Артура такой халатности. Как Рита вообще узнала о его… ммм… хобби? В статье приведены очень яркие детали… То есть то, что Уизли нарушил закон, вас совсем не смущает, — с веселой злостью подумал Северус, беря в руки вилку и нож. — Права Рита: лицемерие как оно есть. Разъедает, развращает и так далее по тексту. Вслух он сказал: — Артур получил по заслугам, Альбус. Он решился на интригу, но не позаботился о том, чтобы прикрыть собственные тылы и избавиться от компромата. Скитер преподала ему полезный урок, он должен быть ей за это благодарен. — Так-то оно так, — задумчиво прокряхтел Дамблдор, потягивая себя за бороду по своей дурацкой вредной привычке. — Однако это бросает неприятную тень на наше общее дело. Мисс Скитер славится бульдожьей хваткой — единожды вцепившись в горло, она уже не отпустит жертву. Мне не хотелось бы прочесть в следующем выпуске какие-то измышления об Ордене Феникса. Разве что можно отвлечь ее еще более пикантной историей… Северус насторожился. Директор обычно думал нелинейно и предугадать, куда именно заведет его мысль, было нетривиальной задачей. Альбус мог скормить Рите эксклюзивный материал о чем-то невинном, а мог и бросить под поезд кого-то из бывших соратников — в том числе, самого Северуса, шпиона, которому больше не за кем было шпионить. — Альбус, Рита уже добилась своего, — сказал он убежденно. — Закон Уизли отменят, сам Артур заплатит штраф и со слезами на глазах избавится от своей опасной игрушки. На этом скандал утихнет сам собой. Не лезьте в это, ради Салазара! Рита не из тех, кто остережется кусать кормящую руку. Если вы подкинете ей косточку, она вполне может переключиться на вас самого — вам оно надо? Наверняка за столько лет политической деятельности у вас в шкафу поднабралось скелетов. — Ты как всегда прав, мой юный друг, — грустно сказал директор, отпуская свою многострадальную бороду. — Я не стану поощрять мисс Скитер; будем надеяться, что она уже утолила свою жажду крови. Как странно: я помню Риту совсем другой — худенькой девочкой со смешными косичками. Когда же мы упустили ее воспитание?.. — Альбус помолчал и продолжил: — Нам как преподавателям следует поддержать семью Артура в такой сложный момент — ты ведь знаешь, как жестоки бывают дети, нельзя, чтобы в Хогвартсе началась травля. Северус почувствовал было, как в нем привычно закипает гнев, однако через пару минут ярость испарилась сама собой. Да, Мародеры травили его, но теперь Северус точно знал, что в своем настоящем прошлом давал им решительный отпор и не раз отправлял своих противников (именно так! Не мучителей, не гонителей — противников) в Больничное крыло. Он был по-прежнему зол на директора и преподавателей за то, что те закрывали на их маленькую войну глаза, но теперь по крайней мере не страдал от комплекса жертвы. — Слава Салазару, все потомки семьи Уизли учатся под крылышком нашей ласковой Минервы, — промурлыкал Северус, копируя стиль Скитер. — Уверен: она не преминет проследить за тем, чтобы с милыми конопатыми малышами ничего не случилось. — Змей, какой же ты все-таки змей, — усмехнулся директор, укоризненно качая головой, но все-таки отстал и отвернулся к МакГонагалл, сидящей справа от него. Северус принялся за завтрак, но остывшая яичница с беконом не лезла в горло. Вздохнув, он отставил тарелку и снова с удовольствием взял в руки газету. Возможно, он даже спрячет ее в рамочку и повесит на стену своей холостяцкой берлоги, на самое видное место, — заказная статья от настоящего мастера это тоже своего рода искусство.