Очако подговорила

Весенний вихрь кружит Японию в романтической поре цветения сакуры, и все замирают на аллеях снежно-белых, розово-зефирных и даже тонких сливовых оттенков, любуясь цветами и россыпью тонких лепестков на асфальте. Это время остановиться, ощутить драгоценность момента и преисполниться добрыми чувствами, чтобы окрыленно и мечтательно шагнуть в лучшее завтра. В UA же остановиться сейчас готов только суицидник. Выпускной экзамен приближается стремительно, не обращая внимания на сакуру, и общежитие гудит как пчелиный рой. Студенты снуют из комнаты в комнату, в библиотеку и на тренировочные площадки. Изуку не исключение. Он первый, кто выходит утром на пробежку, его последним выгоняют из библиотеки, и тогда он мчит на полигон А, чтобы еще раз отработать технику боя. Оттуда его с руганью выселяет или Айзава-сенсей, или Влад-сенсей в полночь. Ладно, не только его. Каччан тоже в числе тех, кто пишет объяснительные за нарушение режима. Хотя Изуку не совсем понимает, зачем ему нужно столько вкалывать — в последнем семестре Каччан взял второе место по успеваемости. Наверное, ему можно было и отдохнуть. — Деку, — Очако пытается отобрать у него конспект в общей гостиной, но Изуку только крепче сжимает тетрадь в пальцах: — Не переживай, я весь здесь. — Да уж конечно, — ласково упрекает она в ответ. — Аояма уже три раза спросил, с чем ты будешь пиццу. — С пиздюлями, — назидательно бросает Каччан, проходя мимо и награждая Изуку ощутимым подзатыльником. — Отвлекись, задрот. Изуку не спорит, отвечает, что с ананасами не будет и достаточно простой «маргариты», а потом возвращается взглядом к записям, пользуясь тем, что Каччана уже нет рядом. Не то что бы Изуку хотел отрываться от коллектива — наоборот, он именно поэтому и занимается здесь, полностью провалившись в собственные мысли. Ему отчаянно не хватает общения и отчаянно не хватает на него времени, поэтому он пытается наверстать это хотя бы простым присутствием. — Мидория, кажется, мы тебя снова потеряли, — улыбается одними уголками губ Тодороки, и Изуку, не задумываясь, кивает головой. Спустя сорок тщательно изученных страниц в воздухе соблазнительно пахнет печеным сыром, и у Изуку рот наполняется слюной. Он голоден, чертовски, и нет ни одной причины не пошарить рукой по дну белой картонной коробки. Но его вдруг больно щелкают по запястью, и Изуку, наконец, выныривает из моря линий и иероглифов. Весь «А”-класс заговорщически переглядывается, старательно делая вид, что ничего не происходит, а Каччан… Изуку теряет дар речи, когда Каччан собственноручно берет кусок пиццы и, чуть наклонившись, подносит кусок к его рту: — Открывай, — Изуку повинуется скорей от неожиданности и даже не замечает, как второй рукой Кацуки конфискует у него конспект. Пицца еще горячая, и желудок урчит, требуя сосредоточиться на еде. Изуку кусает пиццу, чувствуя себя глупо и неловко, и от внимательного взгляда Кацуки греются щеки. — Жуй молча, — советует он, не убирая пиццу дальше трех сантиметров от губ Изуку, и по гостиной ползут недвусмысленные смешки. — Захлопнулись, уроды! Киришима с добродушной ухмылкой проходит мимо, и Изуку краем глаза видит, как Кацуки невзначай передает ему конфискованные конспекты и те исчезают вместе с Эйджиро в неизвестном направлении. — Ка!.. — Изуку не успевает возмутиться, потому что Каччан уже пихает следующую порцию пиццы ему в зубы: — Молча, я сказал. Изуку смотрит ему в глаза со всем возмущением, которое только можно передать взглядом, и вдруг теряется. Потому что несмотря на все грубые слова и жесты, в красном плещется нежность. Это странно и непривычно, и Изуку вообще не ожидает встретить это здесь и сейчас. Ему казалось что-то подобное в те редкие моменты, когда они были наедине после спаррингов или возвращались вдвоем со стажировки, но это было так мимолетно и даже интимно, что сейчас, когда Кацуки смотрит на него так при всех, Изуку просто готов сквозь землю провалиться от смущения. Изуку тяжело вздыхает и сдается. Одноклассники перехихикиваются, и Очако подсовывает под руку Кацуки еще одну коробку с пиццей: — Покорми его еще пепперони, пожалуйста. Кацуки только усмехается в ответ и берет следующий кусок предложенного вида. Изуку краснеет пятнами до ключиц. Что они тут придумали?! — Ладно-ладно, я понял, — бессильно выдыхает Изуку, когда уже Иида подходит с очередной коробкой, а Кацуки из лени садится рядом на диванчик, прижимая бедром Изуку к подлокотнику, явно намереваясь продолжать его кормить. — Я сделаю перерыв. Вообще это нечестно. Изуку уверен, что все это спланированная акция, но очень странно, что в этом участвует Каччан. Как будто тот, кто разработал этот изощренный план, догадывался, что это единственный человек, которому Изуку не сможет отказать. Да и обычно Кацуки смотрит на все эти общие затеи свысока, а тут вдруг включился. Но Изуку очень рад этому проявленному вниманию, хоть и пытается это скрыть. Но когда Кацуки закидывает руку ему на плечи и проводит пальцами по бицепсу вниз, Изуку не может не вытаращиться на него от удивления. Каччан? Сердце бьется об ребра гулко и звонко. Это реально сейчас происходит? Хагакуре с Миной достают со шкафа коробку с активити, и А-класс оперативно делится на команды. Изуку бросает быстрый взгляд в сторону коридора: Киришима уже вернулся, и конспекта у него в руках нет. Изуку чуть ерзает на месте, сомневаясь, что у него достаточно времени на такие посиделки, как рука Кацуки снова оглаживает его плечо под восхищенно-восторженный взгляд Урараки. — Деку, ты же останешься? — с надеждой и весельем спрашивает она. — Нам нужен в команде мега-мозг! Они разделились не очень привычно: на диванчике рядом с Изуку сидит Кацуки, на соседнем подлокотнике пишет название команды Киришима, и Шото набирает им фишки. Впрочем, сейчас важно не это, а то, что до экзамена два дня. — Я… — Изуку не успевает ответить, как ладонь Кацуки прокрадывается по шее, намекая на правильный ответ. —К-конечно! Он не собирается спрашивать при всех, но каким бы странным ни было поведение Кацуки сейчас, Изуку не может от него отказаться. Он боится, что это все просто хитроумный план, чтобы отвлечь его от учебы. Или, того хуже, какой-нибудь изощренный розыгрыш. С Каччана станется. Вон и Денки ухмыляется, бросая на них выразительные взгляды. Сегодня Изуку вообще не «мега-мозг». Его мысли заняты теплом Кацуки у бедра, его близостью и пронзительным взглядом, обещающим все кары мира, если Изуку прямо сейчас не разгадает шараду. Кацуки ненавидит проигрывать, и никто на свете не объяснит ему, что в активити нормально не набрать максимум очков за один кон. Изуку знает себя как азартного игрока, но до Кацуки ему далеко. Потому что если Изуку включается в такие игры с самого начала, то Кацуки сначала смотрит на происходящее со скукой и отвращением, чтобы потом влезть с фразой «блядь, смотри как надо» и тоже участвует. Конечно же их новая и пусть еще не слишком понимающая друг друга команда выигрывает. Нельзя не выиграть, когда в составе Кацуки без лишних тормозов и приличий, Киришима, каким-то образом умудряющийся гасить его злость, Урарака с истинно женским очарованием, позволяющим ей дипломатически решать любые споры, и Шото, который просто делает то, что нужно сделать, чтобы выиграть. Изуку знает, что обожает их и минуты рядом с ними лучшее, что случилось за последнюю неделю. Но когда игра окончена, Изуку все же пытается исчезнуть из гостиной, сославшись на необходимость дойти до уборной. Кацуки бесцеремонно следует за ним. — Каччан?.. — Изуку робко пытается узнать цель этого преследования. — Я вижу тебя насквозь, задрот, — довольно усмехается Кацуки, когда Изуку сбавляет темп перед поворотом в холл. — Пытаешься опять съебать на полигон? Изуку чуть пожимает плечами, словно говоря «да нет наверное», и Кацуки, вскинув недоверчивый взгляд к потолку, ловит его за плечо и прижимает к стене: — Ты в курсе, что ты всех заебал? — Изуку не успевает возмутиться, как Кацуки сокращает расстояние между ними до ничтожных пары сантиметров. — Пойдем-ка, провожу тебя до комнаты и ляжешь нахрен спать. Мир сошел с ума и не имеет смысла, и Изуку клянется себе, что как только Кацуки выпустит его из-под своего пристального контроля, то он тут же пойдет наверстывать упущенное время. А пока послушно идет вверх по лестнице, ощущая горячую ладонь между лопаток. Жаль, здесь мало ступенек. Сердце с каждым ударом все ближе к горлу, и воздуха отчаянно не хватает. — Все, Деку, — Кацуки вручает ему в руки конспекты, оставленные Киришимой на подоконнике напротив двери его комнаты. — Иди спать. Изуку смотрит на него во все глаза. Его усмешка выглядит знакомо и уверено, и Изуку никак не понимает причину изменений его поведения. — Каччан, — он решает не оставаться с неизвестностью наедине, — тебя Урарака подговорила, да? — Ага, — кивает Кацуки, но с места не двигается. Изуку вздыхает то ли разочарованно, то ли с облегчением. Конечно, это был розыгрыш. Очако прекрасно знает, как Изуку заинтересован в Кацуки. Конечно, это был лучший рычаг, чтобы оторвать его от учебы. Непонятно только, зачем Кацуки на это согласился. Видимо, все эти размышления и чувства у Изуку на лице написаны: — Я решил, что это отличный повод, — Кацуки чуть наклоняется к нему, и Изуку вдруг чувствует его дыхание на своих губах. Ему следует или отпрянуть, или ответить, но Изуку замирает подобно испуганному кролику, позволяя украсть первый в его жизни поцелуй. Короткий, теплый и целомудренный. — Ложись спать, — Кацуки хлопает его по плечу, — завтра не бери с собой ланч, я приготовлю. И, довольно фыркнув, разворачивается и идет к лестнице. Изуку смотрит ему вслед, все еще не способный осознать произошедшее, и, только когда светлая макушка Кацуки скрывается за поворотом на лестницу, наконец кричит вслед: — Обязательно!