***
На следующий день Джисон еле дожидается, когда его бабушка уснёт, и срывается к тому озеру, ничего так сильно не желая сейчас, кроме как увидеть того волшебного парня. Над головой всё ещё сияет млечный путь, который стал, наверное, только ярче. Перед глазами уже расплываются тёмные круги от слишком сильной физической нагрузки, к которой он не особо привык. Ветви леса дружелюбно приветствуют его, когда он не задумываясь вторгается в темноту и неизвестность. Где-то ухает сова, где-то глухой хруст сухой ветки, а если прислушаться, то можно услышать лёгкую мелодию одинокого леса, наполненную безмолвными светлячками, шебуршениями птиц и печальными завываниями ветра. Вдалеке уже виднеются слабые волны небольшого озера, у которого опять сидит парень с сияющими крыльями. В этот раз Джисон не думает долго и окликает его: — Хэй! — парень вздрагивает, оглядываясь назад. Его крылья слегка потускнели, чтобы казаться чуть более незаметным. Взгляд забегал по тёмным теням, отбрасываемыми густыми, пушистыми деревьями, когда он всё-таки заметил Джисона, опирающегося своими руками на колени и пытающегося отдышаться от пробежки. — Кто ты? — спрашивает юноша, окидывая взглядом кого-то совершенно неземного. В прошлый раз он не смог разглядеть лица незнакомца, но сейчас в этом нежном голубом свете он чётко видел пухлые кроличьи губы, прямой, слегка острый нос и кошачьи глаза, которые всё ещё сияли глубоким золотистым оттенком. В них плескалось удивление, страх и замешательство. — Я с миром! Джисон. Меня зовут Хан Джисон. Я, — парень указывает на себя пальцем, а потом на незнакомца. — С тобой. Хочу общаться, — заключением стало действие, как Джисон показывает на рот и начинает его беспорядочно открывать в сторону своей собственной руки. Похоже он думал, что этот парень с крыльями — инопланетянин. Юноша до конца досмотрел представление Джисона, но в итоге рассмеялся звонким, но таким далёким сладким смехом, прикрывая рот ладонью. Крылья беспорядочно замигали, когда парень пытался подавить в себе приступы веселья. — Я Минхо, — говорит парень, подлетая к Джисону. Сначала он его боялся, но когда увидел эту небольшую сценку, его страх развеялся, как туман на рассвете. Он с интересом покружился вокруг завороженного парня. — Ты человек? — в конце концов удивлённо выдыхает он, ощупывая тело Джисона своими ладонями. Его пальцы выписывали круги на его бицепсах, оставляя цепочки сияющих блёсток. — Да, а ты кто? — Нет, этого не может быть. Как ты оказался здесь? — спрашивает Минхо, наклоняя голову набок и всматриваясь в лицо напротив. Его пальцы скользят выше по шее к щекам. Он с интересом сжимает одну и тянет в сторону. — Тёплая… — А? Я просто шёл к своему любимому озеру. Не более, — в непонимании говорит Джисон, когда Минхо отпускает его щёку, которая со звонким щелчком ударяется о зубы юноши, отчего на лице незнакомца расцветает довольная улыбка. Он берёт его за руку и невесомо двигается к водоёму. — Доверься мне, — Минхо крепче перехватывает ладонь Джисона и ступает ногой на воду. Под его голой ступнёй растекается свет и проходит рябь. Он делает ещё один шаг, утягивая за собой человека. — Внимательно смотри вниз, — просит Минхо, уже убегая в середину озера. Пространство под его ногами освещено светом, который он передавал воде своим телом. — Иисус, — бормочет Джисон, смотря на то, как под ним проплывают две русалки, у одной густые рыжие волосы и золотистые глаза. Она мило улыбнулась парням, подмигивая. Девушка сияла в свете Минхо. Вторая русалка выпрыгнула из воды, кувыркаясь и обливая ребят. — Ах, Аен опять за своё, — закатывает глаза к звёздному небу юноша. — Успокойся, женщина, я вообще-то тебя знакомлю с человеком! — А? С настоящим человеком? — выныривает рыжеволосая девушка, оглядывая Джисона с ног до головы. — Ты человек?! — её глаза в благоговейном трепете распахиваются. — Я вас ни разу не видела, но предполагаю, что вы почти не изменились, — восторженно пищит она, её глаза сияют так, будто это два солнца, да и сама девушка очень яркая и веселая. — Я Ликси, — протягивает бледную ладошку она. Между ее пальцев полупрозрачные перепонки и в некоторых местах золотистая чешуя. — Я русалка солнечного света, а Аен лунного. Мы единственные русалки в этом озере. — У нас в озере всё это время были русалки? — удивленно шепчет Джисон для себя, пока трое уставились на него. Через пару секунд Минхо звонко рассмеялся, ударяя свободной рукой парня в плечо. — Ты так и не понял? Это изнанка мира. Тут живу я, потерянная душа, и мои защитницы. — Ага! Некоторым людям удаётся попасть в чужую вселенную, и тогда они могут встретить кого-то похожего, — хлопает по воде Аен, разглядывая свой серебристый хвост, сияющий в свете крыльев Минхо. — До сих пор мы не можем понять, как живые попадают в миры мёртвых. Но я думаю, что это неплохо, пока они не пытаются закатить истерику. Аен действительно была полной противоположностью Ликси. Девушка казалась жёстче. У неё были лисьего разреза белесые глаза, а на скулах красовались крупные сердцевидные чешуйки серебристого цвета. — Я спокоен. Но если вы русалки, то почему ты не похож на призрака, Минхо? — спрашивает Джисон, смотря на полупрозрачную бледную кожу парня, которая искрилась блёстками неонового голубого цвета. Вблизи лицо Минхо казалось еще прекрасней. Губы были бледны, казалось сейчас этот еле заметный красный оттенок вообще исчезнет. Нос аккуратный, слегка острый кончик, а глаза сияют каким-то голубоватым золотом. — Заблудившаяся звезда, Джисон, — смотрит Минхо долгим немигающим взглядом. — По иному, мертвец, чья душа не обретёт покой. Я скитаюсь по этому чертовому лесу уже почти век и мои надежды на спокойствие где-то среди звезд с каждым днём всё больше иссякают. — Джисон видел, как свет отражался в капле, собирающейся в левом глазу Минхо, видел, как в конце концов она скатилась по щеке, падая в воду и загораясь ярким голубым светом. Парень быстро поднял руку, пытаясь смахнуть ещё подступающие слёзы, но Джисон остановил его. — Что с тобой произошло? Почему ты не можешь обрести покой? Минхо быстро взглянул на своих подруг, которые лишь кивнули и вновь скрылись в водах озера. Он глубоко вдохнул, покрепче перехватывая руку парня и уводя его к берегу. Он уселся на песок, не заморачиваясь об одежде. — Это долгая история, тебе лучше присесть, — говорит Минхо, похлопывая по месту рядом, куда Джисон без особых раздумий усаживается. — Когда я был жив, я жил в деревне неподалёку. Тогда там жило много детей и всем там нравилось. Я тоже любил это место. Каждое утро встаёшь на рассвете, вглядываясь в пушистый молочный туман, окрашенный лучами утреннего солнца, тихо пьёшь тёплое молоко, которое тебе подогрела мама до этого, читаешь какую-нибудь книгу и вдыхаешь чистый воздух. Позже ты быстро натягиваешь шорты, футболку и бежишь к другим ребятам, которые в поле играли в футбол. Потом вы все вместе идёте на пляж, где девчонки лежат на песке, обсуждая мальчиков или их любимые романы, пока вы с парнями плещетесь в воде. Я не умел плавать, но всегда играл с ними, просто не заплывал глубоко. Однажды я не заметил резкого склона и свалился вглубь. Я сильно испугался, не знал, что мне делать, я видел лишь солнце сквозь волнующуюся гладь озера. Я уже наглотался воды, когда чьи-то руки быстро подхватили меня за талию и вытащили из воды. Я резко обхватил этого парня, которым оказался мой друг. Начал кашлять, пытаясь избавиться от воды в лёгких, пока он хлопал меня по спине. Чан был самым внимательным и заботливым среди нас, если бы не он, никто бы даже и не заметил, что я тону. С того дня я стал ощущать к нему совершенно не те чувства, которые бы следовало ощущать парню к парню. И другие мальчики это заметили. Только сейчас я понимаю, что к Чану я испытывал только благодарность, не более, но тогдашняя ошибка довела меня до сюда. Я был на ночной рыбалке с другими друзьями, мы смеялись, о чём-то разговаривали, когда все затихли и уставились на меня. Мы были в самой середине озера, прямо там же, где мы общались с Ликси и Аен. Я тоже затих, не понимая в чём дело, когда один спросил меня: «Ты что? Из этих?» Я не понимал о чём он. Их явно начало это злить, когда меня толкнули в плечо. «Не притворяйся идиотом. Папа говорит, что таких, как вы стоит расстреливать,» — сказал другой, со злостью глядя на меня. Я хотел ответить, что мне всё равно, что там думают папы этих парней, но я уже был за бортом, не чувствуя дна под собой. Удочка плавала надо мной. Я попытался всплыть. Я боюсь глубины, а так я даже не видел, что подо мной. Мне было так страшно, я закричал, бездумно хлопая ладонями по воде, пока те смеялись и шутили типа: «Интересно, а такие, как говно всплывают?» «Ну если он чуть у берега не откинулся, то, наверное, они тонут. Даже Бог их видеть не хочет.» Вода к ночи уже остыла, и я чувствовал, что замерзаю. Мне не удавалось даже удержаться спокойно на воде, я то погружался вглубь, то поднимал себя наверх. Я умолял их пощадить меня, я был готов сделать для них всё, что угодно. Я так хотел жить. Я не хотел умирать! У меня были планы! Я думал, что скоро я уеду в город, там я поступлю в университет, отучусь, найду работу, буду жить своей жизнью… Но мне просто её оборвали. Я до сих пор не знаю, чем я заслужил это. Я помню, как мои лёгкие наполнились водой, когда у меня не было сил выталкивать себя вверх. Жгучая боль разлилась по всему моему телу, я тянулся рукой к поверхности воды. Она заслонила луну. Я слышал глухие смешки тех людей, которых я считал друзьями. Они смеялись, пока я умирал в мучениях. Меня никто не спас. Я просто утонул. Я до сих пор не могу поверить, что умер так… так глупо, — голова Минхо упало к нему на колени и слёзы уже неконтролируемым потоком потекли по его щекам. — Я так хотел жить! Я хотел и хочу жить! Я хочу обратно! — кричит в истерике он, хватаясь тонкими бледными пальцами за песок, который скользит меж его рук, — Я так устал. Я так хочу обратно домой! Джисон застыл от ужаса, видя, в какой агонии находился этот прекрасный парень. Он умер в нечеловеческих муках просто за свою любовь. За свою благодарность. — Чан? Твоего друга зовут Чан? — тихо шепчет Джисон, поднимая парня с песка и укладывая к себе на колени полностью. Крылья Минхо безвольно повисли, как небрежно брошенная ткань. Они теперь даже не излучали того прекрасного света. Звёздное небо над ними тоже скрылось за тучами. — Да. Бан Кристофер Чан. Он был единственным, кому, как оказалось, было не плевать на меня. Мне до сих пор интересно, что с ним. Как он там? — всхлипывает Минхо, его пальцы бегают по ткани штанов Джисона. — О Боже… Я знаю этого человека! — выкрикивает парень, запуская ладонь в шоколадные волосы Минхо, который сразу вздрогнул. — Знаешь? — Это мой дедушка. Он жив и в порядке. Сейчас он помогает моему папе в городе, а я живу у бабушки, его жены. — Значит он счастлив? — нежно улыбается Минхо, переворачиваясь на спину и глядя в похмуревшее небо. — Расскажи мне больше о нём. Что происходило в его жизни? Он когда-нибудь рассказывал тебе истории из детства? — Да! Дедушка говорил, что когда он был ребёнком, он часто играл на гитаре под огромным деревом, которое сейчас, правда, уже срублено. Он говорил, что было приятно смотреть на проплывающие облака, пока он играет музыку. Он также говорил, что у него был друг, которого он всегда просил спеть. Дедушка до сих пор считает, что это был самый ангельский голос в его жизни. Бабушку он встретил в университете. Она тогда была грозой факультета. Но вообще, она только выглядит угрожающей, она очень хорошая. Мой папа в неё пошёл. Так вот, после окончания университета, дедушка сделал ей предложение, и они съехались здесь, в этой деревне. Я не знал, зачем он приехал сюда, когда он мог работать в городе. Дедушка сводил меня к этому озеру, посадил на пирс и сказал: «Ты видишь это озеро? А эти деревья? А это небо? Ты никогда не найдёшь источника вдохновения лучше, чем природу.» Я не понимал о чём он, пока не повзрослел. Это озеро действительно заслуживает внимания. Все мои тексты, что я писал, написаны здесь. Папа же не особо любит деревню. Говорит, что провёл тут всё своё детство, и деревня ему, порядком, поднадоела. Он родился у моих дедушки и бабушки через пару лет, как они съехались. Назвали они его Чанбином, думая, что это имя даст ему сил, чтобы преодолеть все трудности. А потом, когда и он женился, у папы появился я. — Он никогда не говорил обо мне? — грустно улыбнулся Минхо, смотря своими неземными глазами прямо в глаза Джисона. — Ты не понял? — спрашивает парень. — Он помнит тебя и хоть он и не говорил о тебе, он показывал мне это озеро, он рассказывал мне, что тот друг с ангельским голосом, наверное, стал настоящим ангелом. Я даже не думал, что он имел в виду, что этот человек умер. Он рассказывал о том, как вы все резвились. И однажды он мне поведал одну замечательную вещь, которую я так же сначала не понял. «Этот мир полон жестокости, но это не означает, что надо пополнить ряды этих людей.» Минхо, я это к тому, что, как я думаю, он никогда тебя не забывал. Я знаю своего дедушку. Он бы никогда мне не рассказал такие подробности, если бы человек не был ему дорог. Тем более он сказал, что этот ангельский мальчик слишком сильно похож на кота, а ты буквально копия. Так что не грусти по этому поводу. Я уверен, что он бы дорожил таким другом. — Спасибо, Джисон, — улыбается Минхо, пока по его щекам вновь скатываются слёзы. — Я рад, что хоть один человек не предал меня. Это делает моё бессмысленное существование здесь — не таким омерзительным. Я устал от тех страданий, которые я переношу. Когда я только попал сюда, здесь была ещё одна душа. Он мучился здесь тысячелетия. Тысячи лет Ада после смерти. Но пару десятков лет назад, он погиб навсегда. Его душа просто растворилась. Он стал пустотой, а его разум всё ещё существует где-то в вашем мире. Теперь у него нет никакой материальной оболочки. Его просто носит по свету. Знаешь, когда люди впадают в кому, они могут слышать, но отвечать — нет. Это уже не в их силах. Так и с той душой. Со мной будет то же самое. Я умру во второй раз. А что будет после того, как я стану пустотой… Я не знаю. Видать это моя судьба — мучиться, — горько усмехается Минхо. Глаза тускнеют и золото в них превращается в обычный карий цвет. Рассветные лучи выглядывают из-за елей. — Оу, тебе пора идти, Джисон, — ласково говорит он, поглаживая парня по щеке. — Я смогу увидеться с тобой ещё? — тоскливо спрашивает он, видя, как в лучах света исчезает тело Минхо. — Я не знаю, Джисон. Надеюсь на это, но пока что… прощай, — улыбается он, полностью растворяясь. Для Хана это было сродни тому рассказу. Будто Минхо умер опять.***
Джисон очень устал, но что-то потянуло его на луг, о котором ему когда-то рассказывал дедушка. Туман лежал на мягкой траве и играл с лепестками цветов, оставляя на них прохладные капли росы. Его штаны уже были влажными, но это не беспокоило. Чуть дальше виднелся широкий пенёк, Джисон подбежал к нему и рухнул рядом всем телом. Слёзы текли по щекам, а рыдания застревали в горле. Ногти скребли кору. Над ним голубое небо, в котором расцветают мазки персиковых облаков и золотой диск солнца. Его слёзы сияли в лучах, а щёки уже слегка припекало. Минхо был не достоин всего того, что он переживает даже после смерти. Он вспомнил его лицо, вспомнил его самого, полностью разрушенного. Сердце невольно сжалось. Он хотел бы помочь ему и избавить от мучений. Он просидел достаточно долго у старого пня, проигрывая в своей голове раз за разом сегодняшнюю ночь. Минхо. Такой прекрасный. Его глаза… в тот миг, когда они стали карего цвета, он стал похож на самого обычного парня возраста Джисона. Такой красивый, но такой далёкий и недосягаемый. Парень уже полностью промок в росе, когда он всё же поднялся, направляясь домой. Когда он тихо приоткрыл дверь, то бабушка ещё спала. Он тихо пробрался к себе, где быстро уснул. Ему снился плачущий Минхо, тонущий в озере. Ему снились эти прекрасные глаза, полные слёз и страха, он хотел спасти его, но тело не делало и шага. Он выкрикнул его имя, когда глаза парня закатились и он полностью погрузился в воду. — Чего ты кричишь, окаянный? — держась за сердце, спрашивает бабушка, когда её внук подскакивает с кровати. — Кошмар? — Угу, — со слезами в глазах кивает Джисон, тяжело дыша и вспоминая ту картину. — Это был мой самый страшный сон за всю жизнь, — говорит он, пока бабушка уходит на кухню. — Подожди минутку, я сейчас тебе чай заварю с ромашкой, — кричит она, возясь с приборами. Джисон смотрит в угол комнаты, где висит дедушкина гитара детства, которую тот ему отдал и думает, что у него есть хороший план сделать Минхо, хотя бы на каплю счастливее. Женщина возвращается с железной кружкой, в которой заварен чай. — На, пей. Меньше по ночам в телефоне надо сидеть. И ужастиков меньше смотри, — строго советует бабушка, садясь рядом и поглаживая внука по спине. — Мне приснилось убийство. Мне приснилось, как дети предали и убили своего друга. Я хотел помочь, но моё тело не слушалось. Было так страшно видеть, как он утопает, — отхлёбывает чай Джисон, потирая большими пальцами тёплые стенки кружки. На ней нарисованы ягоды. Из этой кружки он пил с самого детства. Бабушка задумалась. Её взгляд помрачнел, но она ответила. — Этот мир жесток, внучок. Мы не всегда можем помочь тем, кто так нуждается. Мы не всегда можем предотвратить какую-то ситуацию. Мы не можем вернуться в прошлое, чтобы исправить наши ошибки. Этот кошмар действительно пугающий, но люди всегда будут предавать друг друга, а ты не всегда сможешь спасти тех, кого предают. Запомни это и не вини себя за то, что ты бы никогда не смог исправить. В твоём возрасте я тоже думала о том, как помочь всему миру, но это так сложно. Я не горжусь собой, ведь я сдалась. Мои попытки не приносили плодов, а потом у меня появился сын, а потом и ты. Мне уже было не до других людей, мне бы сначала сберечь вас. Может быть твой сон связан с тем, что ты рвёшься помогать всему и вся, но в глубине души ты знаешь, что это невозможно. Даже в далёком будущем мы не сможем спасти каждого. Так что, внучек, не переживай об этом так сильно, пей чай и не беспокойся об этом сне. В жизни, твоё тело тебя не предаст и если у тебя будет возможность — ты спасёшь. — Спасибо, бабушка, — улыбается Джисон, смотря в собственное отражение в чае. Он знал, что этой возможности у него не было. Знал, но всё равно ком в горле душил его, от того, что он понимал, что Минхо мог бы жить своей мечтой сейчас, если бы какие-то подростки не решили, что они Боги и могут решать чужие судьбы. Вот бы он мог прекратить страдания Минхо и помочь найти ему дорогу к звёздному небу.***
Вновь наступила ночь. Огни в окнах погасли, а млечный путь стал ещё ярче. Бабушка недавно пожелала внуку спокойной ночи и легла спать. Джисон ел бутерброд, слегка морщась, когда ему попадался кусок колбасы с жилками. Никто уже не ходил по улице. Все уже стараются уснуть, чтобы начать новый день. Джисон кинул взгляд на гитару, расписанную надписями. «Чан лучший!» — написано одним почерком. «Чан, пошли в футбол, хватит бренчать,» — уже другим почерком. Дедушка говорил, что все эти надписи были сделаны в детстве его друзьями. Он уже знает их наизусть, но только сейчас он заостряет внимание на одной единственной, аккуратной, нежной и полной благодарности: «Спасибо, Чан. За всё, что ты сделал для меня.» Глаза Джисона опять наполнились слезами, когда он схватил инструмент и выбежал из дома, ещё быстрее, чем вчера, направляясь к озеру. Он почти ничего не видел перед собой, часто запинался, но не переставал бежать. Лёгкие уже горели, но он не останавливался. Глаза застелены слезами, стекающими по щекам до подбородка и падающими на землю под ногами. Он забегает в лес, ветви деревьев свободно расходятся в стороны, позволяя парню быстрее добраться до озера. Но у глади воды никого нет. Ни сияющих крыльев, ничего. — Ликси? Аен? Минхо? — с надеждой спрашивает Джисон трясущимся голосом. — Эй, не шутите так! Скажите, что вы тут! — плачет он, рукавом вытирая лицо. — Я шёл тем же путём! Почему я не попал к вам?! — он уже хотел бросить гитару в песок, когда за его спиной раздался тихий, почти невесомый голос Минхо. — Привет. Не кричи так, — смеётся он, облетая вокруг. — Ты пришёл с, — его глаза расширяются, когда он видит гитару. — О Боже! — выдыхает он. — Это же… — Да, гитара моего дедушки, которую он мне отдал. Мы можем пройти к тому дереву? Я хотел бы провести там время с тобой. — А? — выходит из оцепенения парень. — А! Да, да, конечно, пошли, пошли, — он схватил Джисона за руку и повёл обратно в лес. Между ними повисла комфортная тишина. Подмышкой у Джисона была гитара с надписями, а в руке ладонь Минхо. На их лицах застыли нежные полуулыбки, ещё не перешедшие в полноценные. Лапы елей ласкали их головы, пока они медленно петляли по тропам. Где-то проскочила белочка с сияющим огненным хвостом, пролетая над их головами, как комета, оставляя позади яркий золотой свет. — Вау, — шепчет Джисон, когда они натыкаются на целый луг цветов, светящихся в темноте ночи вместе с крыльями Минхо. — Мы ещё не дошли, не останавливайся, — по-доброму усмехается юноша. — Вон, видишь то дерево? Это оно. Пошли скорее! Они прибавили шагу, взбираясь на небольшой холм, на котором раскинулся огромный дуб. С этого места прекрасно виднелось озеро, лесок и поле, усеянное фантастическими цветами. Минхо плюхается на траву, облокачиваясь на могучий ствол дерева. Из его рта вырывается смешок, когда Джисон с кряхтением садится рядом. — Ты хорошо играешь? — Дедушка сам меня учил, — с гордостью хвастается Джисон, начиная наигрывать мелодию. Его пальцы бегают по струнам, выдавая лёгкую, нежную, немного магическую мелодию. Сам он мычал себе под нос. — Я иногда пишу песни. — Ты можешь мне спеть? — восторженно спрашивает Минхо, заворожено наблюдая за тем, как Джисон играет. — Эта песня будет нашей. Я написал её этим же утром, — шепчет Джисон, начиная наигрывать мелодию.Я защищу тебя, иногда может быть больно…
Сделай так, чтобы я ярче засиял Даже в чёрную ночь Пока ты со мной, я не боюсь Пускай сотни раз тебя увижу, мне будет этого мало… Я защищу тебя, иногда может быть больно, я обниму все раны, которые ты прольёшь… Чтобы я мог раствориться в тебе Обними меня, даже если будет больно, всё в порядке В холодных и грубых волнах Мне нужен горячий ты, ты мой вулкан
Напевает Джисон в ночной тишине, пока Минхо вслушивается в текст. Над ними сияет млечный путь, а выбрать друг друга для того, чтобы влюбиться — было уже их путём. Не самым умным, но ведь сердцу не прикажешь. Уши Джисона краснеют, когда он понимает, что Минхо не сводит с него глаз.Тебе, кто сияет ярче, ярче, ярче всех Отдам тебе всё Каждый, каждый, каждый день я чувствую тебя И жду завтра, завтра, завтра…
Джисон закончил петь, откидываясь назад и смотря в небо. Перевести взгляд на Минхо казалось непосильной задачей, но парень лишь перекинул ногу через колени Джисона и уселся на его ляжки. — Ты сам написал этот текст? Ты написал его для меня?.. — спрашивает он, кладя ладони на корпус лакированной гитары. — Да, эта песня полностью моего сочинения для тебя. Я не знаю, как помочь тебе найти дорогу к звёздам, но я хочу думать, что мои желания не бессмысленны. — Хочешь я скажу тебе одну вещь? Когда-то мне сказал её твой дедушка. Ни одно желание, которое идёт во благо другим, не может быть бессмысленным. Я уже давно не видел тех, кто хотел бы мне помочь. Спасибо, — в момент, когда он это сказал, его ладони засветились ярким неоновым светом. — Что с тобой?! — в ужасе вздрагивает Джисон, хватая за запястья обескураженного парня. — У тебя же есть защитники, да? Это Аен и Ликси. Нам нужно к ним! О Боже! А что если ты сейчас исчезнешь? — паникует Джисон, когда Минхо поднимает свой взгляд на него. Его глаза теряют свет, становятся обычными карими, но слёзы, стекающие по его щекам сияют ярче, чем солнце. — Джисон… — пытается что-то сказать парень, но тот его подхватывает на руки, напрочь забывая о гитаре и несётся вниз к озеру. — Я уверен, что они тебе помогут, я уверен, что они тебе помогут, — бормочет парень, видя перед собой лишь сгусток тёмного леса и небольшие волны озера. — Аен! Ликси! — кричит Джисон во весь голос, удобнее перехватывая удивлённого Минхо, который уже даже не пытается что-то говорить. Он счастливо водит пальцами по широкой спине Джисона, оставляя там сияющие узоры. Выбежав к озеру, они видят макушки двух русалок. Взгляд Ликси очень обеспокоен, а Аен более менее спокойно наблюдает за всей ситуацией. — Чего орёшь, как резаный? И почему Минхо болтается на тебе, как кот, перелезающий через забор? — спрашивает Аен, приподнимая левую бровь. — Что-то случилось, мальчики? Вы в порядке? — обеспокоенно щебечет Ликси, подбираясь ближе к берегу. — Он умирает? — плачет Джисон, ставя Минхо на ноги и показывая двум русалкам. Девушки обе уставились на него с круглыми глазами. — Не может быть, — шепчет Ликси, прикрывая рот ладонью и плача сквозь улыбку. — Поздравляю, солнышко! — Что ты сделал? — ошарашено смотрит Аен. Минхо до сих пор молчал, хотя по открывающемуся рту было видно, что он хотел что-то сказать. — Я решил спеть ему песню собственного сочинения, я откуда знал, что он умрёт от неё, — плачет Джисон, размазывая слёзы по лицу. Аен и Ликси пару секунд молча смотрят на него, после заходясь громким смехом. Девушки не могли остановиться от этого. Минхо тоже посмотрел на перепуганного, опухшего Джисона и начал тихо хихикать, положив светящиеся ладони на плечо парня. Аен хлопала хвостом и руками по воде, а Ликси просто что-то шептала между тем, когда смех становился чуть тише. — Джисонни, я не умираю, я на пути к небу, — говорит Минхо, положив подбородок на плечо парня и заглядывая ему в лицо. — Помнишь я говорил, что у меня нет шанса найти дорогу на небо? Так вот, этот шанс есть, но он ничтожно мал, что надеяться на это просто глупо. Кто-то должен зажечь во мне хорошие эмоции, разжечь надежду, нежность, радость, восторг. Одним словом заблудшие звёзды — это те души, которые умерли в разочаровании, боли и без единого хорошего чувства, с которым уходят обычные души, поэтому здесь такие просто пустышки. Сгусток нейтральной энергии. Первые несколько десятилетий, а может и больше, мы находимся в том состоянии, в котором мы сюда попадаем. И чтобы попасть на небо, мы должны буквально начать светиться позитивными эмоциями. — А, — выдыхает Джисон, смотря в блестящие при свете звёзд глаза Минхо. — Но у тебя сияют только ладони. Мне нужно ещё что-то сделать? — Я не знаю, Джисон. Я не могу просить тебя осчастливить меня, ведь тогда это не будет искренне, правда ведь? — улыбается овальной улыбкой Минхо. Пряди его тёмной чёлки слегка спадают на закрытые глаза. — Тогда позволь мне показать тебе всё, что ты по праву заслуживаешь, — просит Джисон, нежно убирая мешающие пряди с лица парня, проводя по нежной, полупрозрачной и почти не ощущаемой под пальцами коже. Минхо удивлённо моргает несколько раз, смотря в глаза Джисона и пытаясь отыскать в них подвох. — Ты, — шепчет он. — Ты правда хочешь? — Джисон уже открывает рот, но его прерывает голос Аен. — Да поцелуйтесь вы уже, что вы тут устраиваете? — скривилась в лице девушка, изображая отвращение. — Чему ты учишь детей? — прикрывает рот ладонью Ликси, посмеиваясь. — Эй! Мне бы было уже семьдесят! — дуется Минхо, зная, что всё его существо всё ещё на уровне шестнадцатилетнего подростка. Джисон же просто смущённо отскакивает, почёсывая затылок в смущении. — Мы ведь знакомы два дня только! — выкрикивает он, полностью краснея от шеи до ушей. — Любовь и с первого взгляда бывает, — смеётся Ликси, хотя в глазах плещется печаль. Тяжесть лежит на плечах абсолютно всех, ведь по Джисону видно, как сильно он влип в душу. Минхо давно мёртв, у них нет так много времени, лишь три часа до рассвета. — Ой, короче, идите гуляйте. Надеюсь, что ты вернёшься без Минхо, Джисон, — резко говорит Аен, все с удивлением смотрят на неё, а сам Минхо даже хочет сказать, что обижен, но вскоре все замечают слёзы, текущие по щекам девушки. — Ты, — начинают все трое. — Да! Я плачу! И что? Все могут плакать! Идите отсюда, пока я вас не измазала своими соплями! Разбиваете мне моё сердце! — ревёт девушка, водой пытаясь смыть всё с лица. Ликси более стойкая, но Джисон видит, что если они не уйдут, то и та расплачется. — Минхо, пойдём, — тянет за руку Джисон, тяжело сглатывая, когда видит на глазах парня слёзы, светящиеся глубоким перламутром. Он хотел провести ладонью по щеке, чтобы стереть их с прекрасного лица, но Минхо сделал это быстрее, проводя пальцами по нижнему веку. — Мы за твоей гитарой? — спрашивает он, когда Джисон качает головой, утягивая его в другую сторону. — Я не знаю, ты скорее всего видел это место, но я бы хотел тебе его показать, рассказать, как оно выглядят в наше время, и почему я так люблю его. — Давай! — улыбается Минхо. — Но как же гитара? — Мы вернёмся за ней. Я обещаю, что ты будешь самой прекрасной звездой на небосводе, ушедшей под звуки гитары. — Куда мне, Джисон, — смеётся Минхо, за спиной парня. — Уже хорошо, что я стану звездой. Молчание повисло между ними уютным облаком. Пушистые лапы елей гладили их по головам, пока они пробирались сквозь заросшую траву. Звёзды сияли тусклым светом в чёрном небе. Тут им встретился небольшой обрыв, может быть, ростом с Джисона. Минхо просто замахал крыльями и невесомо опустился вниз. — Тебе помочь? — нагло ухмыльнулся он, видя, что юноша думает, как безопасно спуститься вниз. — Сейчас этой штуки у нас нет, — ноет Джисон, усаживаясь на самый край и спрыгивая. Он упал на корточки, руками пытаясь себя удержать, чтобы не укататься вниз, но почти сразу он подскакивает на ноги, поскуливая. — Ай, ай, ай, чёрт, всё в ноги отдалось, всё в ноги, — Минхо смотрел на него сначала с непроницаемым выражением лица, но почти сразу же не удержавшись, хихикает. — Не смейся, — ноет Джисон через собственные посмеивания, — Это больно! Дай я посижу, отдохну, — он плюхается на землю, уже в открытую хохоча вместе с Минхо. — Тебя понести на ручках? — Ну уж нет, не сегодня, — говорит Джисон, смотря на Минхо, запоминая его черты лица и сияющую ауру. Он говорит так, будто и завтра что-то будет. И послезавтра. Когда их будущее это лишь три совместных часа до рассвета. Хан не сомневается, что сможет помочь найти Минхо дорогу на небо, но он сомневается, что сможет помочь себе найти дорогу обратно в те дни, когда этой заблудшей звезды не было по ночам в его мире. У Минхо в жизни красивые карие глаза с тёмными лучиками на радужке, красивые ресницы, красивый нос, красивые губы, а душа ещё красивее, чем его внешность в миллиарды раз. Он не знает его долго, но то, что Минхо ему рассказал, говорит, что он явно не ошибается. Да и разве может быть у уродливой души такой нежный взгляд, с кучей звёзд и доброты? — Ну и долго смотреть на меня будешь? — ухмыляется Минхо, подавая руку Джисону. — Если бы можно было смотреть вечно, то я бы так и делал, — шепчет он, замечая, как кончики ушей парня краснеют. Он хватается за чужую ладонь и тянет на себя, отчего Минхо со смехом падает прямо на колени Джисону. — Эй, время не резиновое, ты не успеешь показать мне всё, что запланировал, — говорит он, пачкая пылью крыльев штаны Хана, на что тот лишь мягко проводит пальцами по едва ощутимой щеке Минхо, нежно улыбаясь. — Я хочу показать тебе любовь, а не место, Минхо, — шепчет парень, смотря в широко распахнутые глаза напротив, в которых плещется удивление, смешанное с отражением звёзд, а вскоре и слезами, которые так и остаются непролитыми. Они не тянутся друг к другу губами, они не пытаются сблизиться, но в их сердцах горит огонь из чувств. Минхо аккуратно поднимается, отворачиваясь, чтобы смахнуть слезинку и скрыть смущение. — Хорошо, — коротко отвечает он, запрокидывая голову к небу и смотря вверх. — Наверное, это действительно прекрасная идея. Джисон мягко улыбается, поднимаясь с земли и отряхивая штаны. — Эй, Минхо. У меня не грязный зад? — спрашивает он, пытаясь заглянуть себе за спину. Минхо подходит ближе с непроницаемым лицом, и его ладонь с лёгким шлепком опускается на ягодицу Джисона, от чего тот вскрикивает. — Что ты делаешь?! — А как мне было устоять? И да, ничего не видно, но в кровать в таких штанах не ложись, — ухмыляется он, убегая от разъяренного Джисона, который-то и злым особо не был, просто так, для профилактики погнался. — Хэй, сверни направо теперь! Минхо резко остановился. Его глаза расширились, и он обернулся к Джисону, одаряя его восторженным взглядом. — Ты ведёшь меня к той речушке? У которой ещё мостик такой, да? — Именно! — улыбается он, пытаясь успеть за Минхо, который бежал перед ним, мельтеша крыльями перед его носом. Огибая деревья, они услышали тихое журчание воды, а вскоре заметили сам ручей и мостик, перекинутый через него. — Ого, а тут он выглядит не таким старым, как сейчас. Он ещё даже целый и не заросший. — Я часто прихожу сюда, чтобы подумать, — отвечает Минхо, усаживаясь на перила и болтая ногами в воздухе. Вода начинала сиять, когда пыльца с крыльев смешивалась с водой ручья. — О чём думаешь, если не секрет? — с интересом спрашивает Джисон, вставая напротив и глядя прямо на Минхо. — О разном, но в основном, о своём существовании и о своём прошлом, — начинает он. — Я почти ничего не знаю о своём состоянии. Я каждый день чувствовал страх и печаль, со временем я, правда, уже перестал ощущать в принципе какие-либо чувства до твоего прихода, но первые десять лет я провёл, мучаясь от своих же страхов, которыми я стал. Я существовал разочарованием и болью прошлого, да и до сих пор я таковым являюсь. Я вспоминаю о своей маме, о своих котах, о тех, кто мне был дорог. У меня нет сердца, но я чувствую, как оно сжимается. Мама, наверное, плакала у моей могилы, а может ей рассказали, кем я был, и она смирилась с мыслью, что я всего этого заслуживал. Коты, наверное, ждали меня домой и не могли понять, почему их хозяин до сих пор не дома, а потом в их памяти, может быть, даже и не осталось воспоминаний с неким Ли Минхо, который любил их больше своей жизни. Мне также было интересно, вспоминает ли обо мне Бан Чан, но ты пролил свет на этот вопрос. Спасибо, — мило улыбается Минхо, не останавливая поток слёз, полностью открываясь Джисону опять, полностью доверяя ему историю своей жизни. — Вообще, я был обычным ребёнком до какого-то времени. Помогал родителям, играл с другими ребятами, учился, ничего прям особо запоминающегося, но в какой-то момент я понял, что меня тянет к таким же, как и я. С Чаном всё решилось в пользу того, что я воспринимал его, как друга, но до этого были и другие случаи, которые я просто хорошо скрывал. Хотя, может быть, я заставлял себя думать, что я вижу их в таком ключе. Но я уже не уверен, — грустно выдыхает Минхо, смотря на Джисона, но почти сразу старается улыбнуться, хоть это и выглядит фальшиво. — Хотя бы перед смертью меня не попытались изнасиловать, чтобы преподать урок, — смеётся скрипуче он, отводя взгляд от обеспокоенного Джисона, который тут же спохватился, прижимая парня к себе. Собственные глаза наполнились слезами и он опустил голову на плечо Минхо, сжимая ткань одежды на его талии. — Ты не заслуживал всего этого, — плачет он. — Я так ненавижу общество в твоё время. Почему всех так касается личная жизнь других, что они готовы пойти на убийство и предательство? Так ещё я не представляю, насколько тебе тяжело не знать, что чувствовала твоя мама. Но я могу одно знать точно, если она тебя любила, то она бы приняла тебя любым, ей бы было плевать, кого ты любишь, ей главное, чтобы ты был жив, но, к сожалению, те парни сломали судьбы целой семьи, и я надеюсь, что они понесли за это наказание… А коты… Я так люблю котов, ты бы знал, я даже не знаю, как тебе плохо. Ты не успел ни с кем попрощаться, ты не знаешь того, как сейчас проходит жизнь у твоих близких. Это ужасно… Минхо выдохнул Джисону в шею, а после того, как прокашлялся, продолжил. — Суни — самый старший среди моих котов. Я нашёл его на улице, в коробке, поздней осенью, когда мне было семь. У него был милый белый носик, а вот у Дуни, это мой средний кот, которого я нашёл зимой, скитающимся по улицам, наоборот носик рыжий. А за год до своей смерти я нашёл младшего, Дори. Он был тёмным котом в полосочку, но не менее очаровательным. Я ещё никому не говорил про своих котов. Это первый раз, когда я делюсь такими дорогими мне воспоминаниями с кем-то ещё. Я так устал копить это всё в себе, — цепляясь пальцами за перила плачет Минхо. Капли слёз невесомо скользят по ткани, оставляя сияющие тёмные полосы. — Я люблю Ликси и Аен, но это так сложно начать доверять кому-то. Я не знаю, почему в первый раз рассказал тебе о своей смерти. Может я думал, что это наша последняя встреча? А сегодня ты заставил чувствовать меня живым, что я вылил всё это на тебя. Мне так жаль, если это было глупо, ты вряд ли хотел слышать вот это, когда решил привести меня сюда. Подожди пару минут, я успокоюсь. — Эй, Минхо, — Джисон нежно поднял голову парня со своего плеча. Он обеспокоенно вглядывался в глаза юноши, пытаясь найти там что-то, за что можно было бы зацепиться взглядом. Руки лишь крепче сжали талию Минхо, аккуратно поглаживая. — Когда я приводил тебя сюда, я делал это не для себя, а для тебя. Я хотел, чтобы ты почувствовал, словно ты вновь жив. Я не хочу наслаждаться чем-то, пока ты будешь несчастен. Я постараюсь сделать всё, чтобы ты задышал, — ласково тянет на себя тело юноши, удобнее перехватывая его в руках, чтобы он мог расслабиться. Вообще, Минхо и без этого не уставал. Он мёртв. Но такая забота, которую к нему не проявляли даже при жизни, сделала его слабым в этих руках. Джисон не был намного сильнее, но в данный момент это ощущалось так, словно он был стеной и защитой Минхо. — Почему? — спрашивает он, смотря неверящим взглядом, полным слёз, на Джисона. — Ты же знаешь, что я ничего не смогу дать тебе взамен. Почему ты тратишь уже второй день на какую-то душу? Зачем ты так усложняешь себе жизнь? — он слабо сжимает плечо юноши, старясь сдержать поток слёз. Он никогда не плакал так много, как за последние дни. Даже не так, он всегда сдерживал боль в себе, никогда не давал ей выхода, ведь тогда он станет слабым, а этого ему не надо. Все всегда говорили, что мальчики не плачут, и он успешно держался, пока не пришёл этот парень с пухлыми щечками и добрым сердцем. — Почему ты так действуешь на меня? Джисону физически больно смотреть на эти страдания, которые Минхо испытывал почти целый век. Он бы не выдержал жить так, а этот звёздный мальчик умудрялся выглядеть самым прекрасным существом на планете, самым пленяющим и таинственным, самым восхитительным и нежным. Всем тем, о чём может мечтать любой. Как можно было оборвать жизнь такого человека, словно не выбрасываешь его за борт утопать в жестоких муках, а будто нитку разрезаешь? Его пальцы скользнули вверх к щеке Минхо, стирая дорожку жемчужных слёз. Вторая рука лишь крепче обхватила торс юноши. Взгляд сам собой опустился на губы этого волшебного парня. Они были такими пухлыми и мягкими, как и душа их обладателя, хотя всё же, наверное, нет ничего более нежного, чем Минхо. — Могу я поцеловать тебя? — шепчет он, не позволяя себе приближаться ближе, пока не получит точный ответ, хоть он и видел, что взгляд Минхо так же блуждает по его губам. — Да, — шелестит голос юноши, когда он сам становится ближе. Должно было стать теплее, но хоть у него есть материальная форма, его дыхание почти не ощущается, как и кожа под пальцами. Джисон аккуратно накрывает чужие губы своими. Глаза обоих закрываются в лёгком движении, а звёзды загораются лишь ярче, иначе Хан не знает, как описать эти огни под его веками. Кровь стучит в ушах, а когда он прижимает Минхо грудью к груди, то понимает, что слабое, едва ощутимое, быстрое биение стукается в унисон в их грудных клетках. Минхо тёплый. Его дыхание такое же. Это странно, ведь пару мгновений назад его почти не было. Ручей журчит под ними, смешиваясь со сладкими вдохами и выдохами, а движения губ лишь ускоряются, так же, как и скорость сближения их тел. Уже и некуда больше двигаться, но они хотят быть ближе. Для Джисона это похоже на то, как человек тысячелетия тянулся к солнцу, стараясь стать ближе, когда это никогда не будет возможным. Минхо никогда не будет рядом. Он знал это, знает и после поцелуя будет знать, но если он сможет продлить этот момент, он растянет его настолько, насколько возможно. Руки Минхо скользят вверх, обводя мышцы и поднимаясь к сонной артерии, щупая пальцами пульс, через пару мгновений его ладони уже оказываются на щеках Джисона, притягивая его ближе. Голова так кружится от всего этого. Хан хочет притянуть его ближе, но Минхо отстраняется. Его губы покраснели и припухли, слегка поблёскивая от слюны при свете звёзд. Чёлка спадает на сияющие глаза. И только сейчас Джисон понимает, что юноша буквально светится, а в том месте, где у людей находится сердце, пульсирует сгусток энергии. — Ты такой красивый, — шепчет Хан, убирая волосы парня с лица. — Не могу поверить, что никто не разглядел в тебе этого. Такой прекрасный. — Я чувствую тепло, — удивлённо шепчет Минхо, прислоняясь пальцами к месту, где сияет свет у него в груди, а после полностью прикладывая ладонь, чувствуя быстрые удары о грудную клетку. — Прямо, как у тебя, — он кладёт вторую руку на грудь Джисона, нежно улыбаясь, когда понимает, что пульсация совпадает. — Я так мало знаю тебя, но ощущение, будто бы всю жизнь провёл с тобой. Я бы никогда не променял эти дни на сон или свою обычную прогулку около озера. Ты самое невероятное, что случалось со мной, — ласково, но крепко прижимает к себе парня Джисон. — Понимаю, наверное, это глупо, мы почти незнакомы, да и из разных миров, но, — его голос затихает в неуверенности, после он набирает воздуха в лёгкие и говорит то, чего Минхо не ожидал услышать никогда. — Но я люблю тебя. Я знаю, что это страшно, ведь это наши последние часы вместе, знаю, но не хочу принимать. Это кажется таким нереальным, ведь я никогда так сильно не влюблялся. Ты скажешь, что это пройдёт, может быть, ты даже будешь чувствовать вину, но тебе не за что её испытывать. Я счастлив, что ты сейчас рядом! — прозрачные слёзы скатились по его щекам, и Минхо лишь слабо улыбнулся, целуя мокрую дорожку. — Я тоже влюбился в тебя, Джисон. До этого я жил в пустоте, будто моё сознание всё ещё под водой, но когда я встретил тебя, мой разум стал кристально ясным. Я думал, что было бы прекрасно, если бы ты был тогда в моей жизни. Может быть, я бы был сейчас жив… Прости, наверное это эгоистично. У тебя есть друзья, есть семья, а мы знакомы лишь пару дней… — Взгляни на меня, Минхо, — Джисон слегка приподнял пальцами подбородок юноши, смотря ему в глаза. — Как минимум, я не смогу оказаться в прошлом рядом с тобой, а мечтать никто не запрещал. Это ведь не приносит никому боли? Так почему нет? Я бы тоже хотел, чтобы ты сейчас оказался в моём мире, но ты и так давно мучаешься, желая уйти на небо. Я не могу так просто задерживать тебя здесь, когда твоё время вышло, — он сжал ладонь Минхо, уводя его с мостика за собой. Свет пульсировал уже не так быстро, но волнение было слишком заметно. — Я думаю, у нас остался ещё час. Давай встретим наш рассвет вместе, — утягивает он его с моста. Биолюминесцентная пыль оседает на досках и смешивается с журчащей водой ручья, а они бегут дальше, стараясь не думать, что этот рассвет будет их последним. Лес кажется светлее из-за сияния Минхо, да и теперь чувства их согревают. Они добегают до обрывчика, и только тут Джисон понимает, что спрыгнуть-то он спрыгнул, а вот забраться без помощи, он не заберётся. Минхо ложится на землю на обрыве, свесив голову и наблюдая за тем, как щёки юноши надуваются. — Помочь? — нагло ухмыляется он, растягивая губы в кошачью улыбку. — Или ты сейчас соорудишь тут лестницу? — Ага, как тот чувак с ютуба, который в земле дома целые строит. Заживём, капец просто, — хмуро отвечает Джисон, смотря снизу вверх на недоумённое лицо юноши. — Ютуб? Что это? — потеряно спрашивает он, переворачиваясь на живот и пытаясь вспомнить что-то из жизни, но когда ответ так и не приходит в голову, он переводит взгляд на умилённого Джисона, который старается сдержать хихиканье. — Короче говоря, это такая штука, где мы смотрим всякие записи. Блин, это слишком сложно объяснить. В общем, есть чувак у нас в мире, который строит комнаты в земле. — Вау… Он в них живёт? — Не знаю? Я не знаком с ним лично, просто знаю. Так ты поможешь мне забраться? Минхо спрыгнул вниз, пыль с крыльев опять усеяла пространство вокруг. Он поднялся, отряхивая руки от грязи, а потом подхватывая Джисона на руки. — Удивительно, ты вроде бы не маленький, но такой лёгкий, — бормочет юноша, взмахивая крыльями, чтобы подняться наверх. — Ты похож на Суни. Он так же сидел у меня на руках, — как-то грустно шепчет он, отпуская парня. На глазах уже не блестели слёзы, но по голосу было явно слышно, что он расстроен. — Я могу быть перерождением твоего кота? — шутливо спрашивает Джисон, на что Минхо фыркает, смотря в небо. — Исключено. Они, наверное, три звёздочки где-то на небе. Души не перерождаются, они создаются вновь и вновь из душ потерянных вещей, чего-то такого, во что человек вдохнул жизнь перед своей смертью. Но мы, к сожалению, вряд ли узнаем от чего произошли наши. — Когда-нибудь небо переполнится звёздами, да? И ночью будет так же светло, как и днём, — задумчиво произносит Джисон, переступая через корень старого дерева. — Вряд ли. Космос такой огромный. Не уверен, что даже через миллиарды лет темноты не будет совсем. Действительно, с каждым годом в нашем мире света становится лишь больше, но его не существует без тьмы. Это как добро и зло. В нашем мире никогда не будет чего-то однозначного. Всегда всё будет в чёрно-белом фильтре. Остальная часть пути прошла в тишине. Достаточно комфортной, но какой-то тяжёлой. С каждым шагом казалось, что жизнь Джисона подходит к концу, хотя это не так. Он не хотел нагружать этим Минхо. Он хочет, чтобы тот освободился. Хочет, чтобы тот был счастлив и не испытывал чувство вины за эту влюблённость. Они вновь вышли к озеру, гладь которого спокойно покачивалась, отражая мириады звёзд, но не сияя ими, как глаза Минхо. Ликси и Аен не было видно, но он знает, что он придёт к ним, чтобы проститься. Направляясь к холму, уже было видно слегка светлеющее небо. Около огромного дерева лежала гитара, которая чуть светилась голубым неоновым светом, оставленным отпечатками рук. — Минхо… — тихо говорит Джисон, поднимаясь за энергичным юношей. — Да, Хани? — счастливая улыбка распростёрлась на его лице. Он был счастлив, что наконец-то избавится от тех страданий, которые перенёс здесь. Наконец-то оставит все тягости и уйдёт на небо, сиять для людей по ночам. — Могу я исполнить тебе одну из песен, которую я сочинил до этого? Она была не для тебя, но я чувствую, что теперь она тоже посвящена тебе. — Конечно! Садись, — он берёт гитару в руки, похлопывая по месту рядом, а потом отдавая её хозяину. Небо уже окрашивается в персиковые оттенки и он боится не успеть. Видать, они всё же перепутали время и до рассвета оставалось гораздо меньше времени, чем они думали. — Это… Эта песня называется «Atlantis», — негромко говорит он, начиная водить пальцами по струнам. Яркий свет слегка отвлекал, но он надеялся, что он не исчезнет.Я не в силах спасти нас, моя Атлантида, мы обречены, Мы возвели этот город на зыбкой почве. Не в силах спасти нас, моя Атлантида, о нет Возвели, чтобы снести. Это в моей душе и в мыслях. Ты никогда не заберёшь назад слов, что произнесла. Высоко над всем, ощущаю падение. Она сказала: «В моём сердце и голове, Ответь мне, почему всё должно прекратиться? О нет, о нет.»
Рассветные лучи полностью осветили мир своим сиянием и тело Минхо начало резонировать с ними. Его ноги стали распадаться на светящуюся пыль, но юноша не был напуган таким быстрым процессом. Он притянул Джисона к себе за воротник и впился поцелуем в его губы, смакуя каждую частичку на вкус. Хан открыл свои глаза только в тот момент, когда услышал шелестящие слова. — Спасибо, Хани. Ты не представляешь, что всё это значит для меня. Ты помог мне научиться любить вновь. Ты смог заставить почувствовать меня живым. Я не могу дать тебе ничего взамен, но я надеюсь, что ты никогда не забудешь, насколько важно любить и что любовь всегда будет тем, что нельзя запретить или осудить. Как жаль, что я тогда не мог найти тех слов у себя в сердце. Прощай, Джисон. И будь счастлив, я буду светить для тебя, — проронил последние хрустальные слёзы Минхо растворяясь в лучах. — Ты будешь самой яркой звездой на небе. Я обещаю, что найду тебя следующей ночью, — плачет Джисон, утыкаясь лбом в лакированную поверхность гитары. Рыдания разрывают его горло, когда он хватает свои волосы руками, почти вырывая пряди. — Но мне было так мало… Я бы так хотел, чтобы ты вернулся, но я так рад, что ты освободился. Я знал, что я не смогу вернуться туда, откуда я начинал. Джисону стоило огромных усилий взять гитару, на которой всё ещё сияли отпечатки рук Минхо. Они жглись и причиняли боль юноше, но при этом он чувствовал удовольствие, не дававшее ему подумать, что последние две ночи были сном. Он спустился с холма, запинаясь о собственные ноги. Дело сделано. Всё хорошо. Он молодец. Но почему в сердце такая режущая боль? Разве он не должен был быть счастлив? Минхо был счастлив. Его овальная, мягкая улыбка застыла в памяти Джисона, как янтарь. Как мягкие пряди подскакивали при каждом парящем прыжке. Как пыль с крыльев спадала сияющим дождём на землю. Как Минхо растворился золотом в лучах утреннего солнца. Всё отпечаталось в памяти. Он сам не заметил, как оказался у озера. У него было подозрение, что он уже опять в своём мире. — Ликси? Аен? Вы тут? — спросил Джисон, но зеркальная гладь озера даже не забеспокоилась. Видать, он опять дома. Он взял гитару подмышку, направляясь домой. На холме вновь красовался пенёк. Интересно, когда он уходил, то дуб всё ещё стоял? Он смахнул слёзы, направляясь домой. — Хан Джисон, ты должен быть сильным. Будь сильным! Он теперь счастлив, а это самое главное, — бормотал парень, вытирая лицо тыльной стороной ладони. — Я могу идти дальше! Да! Я могу! Джисон тихо приоткрыл дверь дома. Бабушка спала ещё крепким сном. Мальчик положил гитару на место, а после забрался в постель. Сон, как назло не шёл, поэтому он схватил какую-то книгу с полки. «Белые ночи» красовалась надпись на обложке. Он не читал это произведение, но сейчас что-то невесомо тянуло к этой книге. Через час он сидел в слезах, отбросив книгу. Было больно за главного героя, который действительно мог дать Настеньке любовь и заботу, но, как Джисон понял, любовь не всегда добра и милосердна к людям. Она сводит, а потом разводит, заставляет парить, а потом отбирает крылья, разбивая твоё слабое тело о грубую землю. Достоевский в принципе прекрасно описывает страдания. Описывает их так, какими они действительно являются.***
Ночь вновь опустилась на деревню. Огни давно погасли, кроме звёзд. Бабушка спала, почти не издавая звуков, кроме дыхания. Джисон сглотнул, взял свой рюкзак, запихал плед, термос и бутерброды. Всё, что он брал в первый раз, он уже давно благополучно съел. Подмышку взял уже обычную гитару, которая не светилась светом ладоней Минхо. Обычная деревянная, лакированная поверхность гитары со старыми надписями. От Минхо там осталась лишь надпись, но это не было посвящено Джисону. От потерявшейся звезды не осталось ничего, что относилось бы к Джисону. Только воспоминания, которые с каждым годом будут тускнеть и тускнеть… Тихо выбравшись из дома, он привычным путём дошёл до озера. Тишина. Поверхность воды слегка покачивалась от ветра, но макушек русалок не было видно. Джисон молился всем звёздам, чтобы те не пропали, чтобы можно было увидеть хотя бы их, подтвердить все свои мысли, подтвердить, что всё, что произошло с ним тут — не галлюцинация или сон. — Ликси? Аен? Я пришёл попрощаться с вами. Я как-нибудь загляну ещё, но пока что, наверное, это наша последняя встреча, — никто не появился, Джисон тяжело вздохнул и попытался за деревьями увидеть холм. Если на нём стоял большой раскидистый дуб, значит он вновь в другом мире, а если пень, значит чуда не произошло. — Привет, Джисон, — послышалось справа, он повернул голову и увидел ослабевших русалок. Девушки были бледнее, чем всегда. Их кожа почти была прозрачной, глаза покрылись плёнкой. Их хвосты потеряли сияние, впрочем, как и их волосы, которые тёмной массой прилипли к коже. — Что с вами? — обеспокоенно спросил Джисон, подбегая к кромке озера, пытаясь дотянуться до девушек, качающихся на воде, близко к берегу. — Наше время тоже пришло, как и время этого мира, — улыбается Ликси. — Минхо был звездой, вокруг которого крутилось наше существование. — Не подумай, что ты убил нас. Последние десятилетия это место полностью воспоминания и Минхо, кроме нас и некоторых вещей. Знаешь почему мы его защитники? — спросила Аен, слабо улыбаясь, пытаясь сдержать слёзы. — Ты знаешь, что он погиб, утонув. Последние его мысли были о том, как принца Эрика спасла русалочка Ариэль. Он тоже хотел, чтобы его спасли. Так мы и появились из его желаний, но сейчас, когда он больше не часть этого мира, мы распадаемся примерно около суток. — То есть вы?.. — Да, Джисон. Мы просто часть Минхо, но он не часть нас. Пока его начало уходит из нас, мы умираем. Через час мы, наверное, превратимся в обычную воду этого озера, — говорит Ликси, подплывая совсем близко и протягивая мокрую, тонкую ладонь к щеке юноши. Пальцы едва касаются кожи. — Ты молодец. Спасибо тебе, что ты освободил его и нас. Ты можешь идти, вряд ли ты хочешь увидеть, как погибают защитники. Это не так прекрасно, как уходящая звезда. — Нет, — твёрдо говорит Джисон, усаживаясь на влажный песок. — Я не хочу, чтобы вы уходили в одиночестве. Вы прекрасны, и я это говорю не потому, что в вас есть частичка Минхо. Просто это будет несправедливо, что вы столько лет помогали ему, а в итоге уйдёте в одиночестве. — Аен, хмыкнула, отворачиваясь, а Ликси прикрыла рот ладонью. Её глаза наполнились крупными слезами, скатывающимися по щекам. — Спасибо, Джисон, ты не представляешь, что это значит для нас. Аен, конечно, не признает, но она очень благодарна, как и я. — Я могу сыграть вам? Просто мелодию. Мне кажется, что она вам очень подойдёт, — говорит Джисон, кладя себе на колени гитару. Его пальцы скользнули по тому месту, где были отпечатки рук Минхо. Его глаза сами собой наполнились слезами. Он ушёл, но чувства юноши остались, и он сам виноват, что так влюбился. Девушки кивнули, удобнее устраиваясь в прибрежной воде. Тягучая атмосфера безысходности давила на них троих. В какой-то момент Аен начала кашлять водой, задыхаясь от этого. Джисон бросил гитару на песок, закатывая штаны и сбрасывая тапки. Озеро было холодным по ночам, но Хан подбежал ближе к девушке, пытаясь перевернуть русалку. — Ликси! Что с ней?! — кричит Джисон, не зная, что делать. — Я же говорила, что мы умираем не так прекрасно, — слабо улыбается Ликси, покачиваясь на лёгких волнах, создаваемых воздухом. — Минхо утонул. Мы будем чувствовать подобное. Ты никак не облегчишь это и никак не поможешь. Это наша судьба. Прощай, Хан Джисон… Юноша быстро выбрался, стараясь не упасть в воду. Колени тряслись. Он никогда не хотел видеть нечто подобное. Неужели Минхо мучился так же? Он сел на песок, стараясь не смотреть на девушек, которые уже обе кашляли, стараясь вдохнуть воздух, взял гитару и начал играть. Его пальцы еле попадали по струнам, грозясь сорваться, но Джисон старался держать контроль. Хотел, чтобы девушки ушли под достойную мелодию, которую они заслужили. Эту мелодию он играл на пианино, но однажды пробовал играть и на гитаре. Получается не так волшебно, но всё же это того стоит. Русалки уже не двигались. Их хвосты начали превращаться в воду, а тела всё больше казались прозрачными. На последних секундах Джисон всё же расплакался, полностью зажмурив глаза и играя, не смотря на струны. А когда он полностью закончил мелодию и взглянул на то место, где были Аен и Ликси, то никого не было. Только слабо покачивающиеся волны и ничего более. — Прощайте, — дрожащим голосом шепчет Джисон, вставая с песка. Скоро рассвет, а он хотел устроить им с Минхо последний пикник. Он обещал, что найдёт его на небе. Его путь привёл к пню. Мира Минхо больше нет… Он опять тут. Открыв рюкзак, он вытащил плед, расстилая его на траве. Положив всё, что он взял на него, он уселся и сам. В его руках лежала гитара. — Минхо, я уверен, что ты слышишь меня. Мы не можем покушать вместе, но я принёс нам на двоих. Как ты? Я обещал, что найду тебя на небе, но звёзд так много, — выдыхает Джисон. — Намекни мне, где ты, — просит он. — Хочешь, чтобы я спел тебе твою песню? Нашу с тобой «Volcano», — одна звезда мигнула ярким светом и улыбка-сердечко растянулась на губах юноши. — Нашёл тебя. Я же говорил, — та же звезда мигнула ещё пару раз. Джисон взял гитару и заиграл, напевая песню, пальцы бегали по струнам, а душа горела. Отпечатки рук вновь засияли глубоким синим светом, освещая удивлённое лицо Хана. Хотелось вложить в эту песню гораздо больше, чем он вложил изначально. Казалось, что от той силы, с которой он играл, он мог стереть свои пальцы в кровь, но Минхо меньшего и не заслуживал. Он был вулканом Джисона. Вулканом, который даже маленькой звёздочкой, мигающей ему с неба, будет самым согревающим, самым ярким и самым разрушительным для юноши. Свет гитары становился всё ярче, а звезда на небе сияла всё меньше. — Обними моё тело, даже если будет больно, всё в порядке, — тихо шепчет Джисон, когда заканчивает песню. Изначально он пел это Минхо, чтобы тот отпустил свои страдания, но сейчас… сейчас он бы хотел, чтобы тот вновь обнял его, даже если Джисону будет больно. Он будет счастлив. Вдруг один отпечаток отсоединяется, перелетая на щёку юноши. Она слегка жжётся, но это приятно, будто солнце припекает. — Ты живой, — смеётся Джисон, но ладонь лишь тыкает его в щёку, а после опускается к траве. Пальцы выводят немного кривые буквы, но это неважно. «Нет. Но я рад, что ты нашёл меня. Теперь это точно наш последний разговор. Обещай, что найдёшь меня, когда станешь звездой, хорошо?» — А так можно? «Да. Мы же не эти газовые шары. Но тебе пока не время знать, что же такое небо. Главное обещай, что найдёшь меня, а я постараюсь найти тебя!» — Конечно, Минхо. Тебе даже не надо просить меня найти тебя, я обязательно отыщу тебя, когда моё время придёт. Сияющая рука застыла в воздухе, а потом вновь переместилась на гитару. Палец нарисовал сердечко и ладонь приклеилась к поверхности. Отпечатки вновь стали тускнеть, но теперь Джисон был счастливее. Он найдёт Минхо. Конечно найдет! Юноша потянулся к пакету, разрывая, чтобы достать бутерброд. В крышку от термоса он налил чай и сел смотреть на рассвет. — За тебя, Минхо!… . .
Дверь со скрипом открывается и перед лицом Джисона возникает бабушка. — И где же ты шастал, негодник? — ворчит женщина, скрестив руки на груди. Волосы с проседью причёсаны и заправлены за уши. — Я слушаю твои объяснения. Я уже хотела тебя идти искать. — Ну это… — мальчик показывает гитару, как будто это что-то объяснит бабушке, но та видать поняла всё без слов и по своему. — О Боже! Мой мальчик растёт, идёт по стопам отца, — прикрывает она ладонью рот. — Неужели девочку симпатичную заприметил? Вот же ты, мелкий романтик! — Нет, бабушка, — Джисон доверял этой женщине. Она была доброй и заменяла ему мать, которая ушла из их семьи, когда мальчику не было и трёх лет, да и вроде не высказывалась против, когда мальчик любил мальчика или девочка девочку. — Ты не поверишь мне, но я встретил одного очень симпатичного парня, с красивой душой. Я пел ему сегодня третий раз, но он стал нашим последним. — Он уехал? Вы обменялись номерами? — спросила бабушка, даже не заострив внимание на то, что её внук говорит, что ему понравился парень. — Да… Он уехал, но слишком далеко. У нас не выйдет общаться… — Ну какой же ты глупый, внучок, на дворе двадцать первый век, эти ваши ватсапы, телеграмы есть, могли бы и обменяться этими вашими никами и общаться. — Там другая ситуация, ба, — лихорадочно думает Джисон, чтобы придумать достоверную причину, почему он бы не мог общаться с Минхо, но и чтобы не показаться странным. — Он болен неизлечимой болезнью… И он не захотел, чтобы я привязался к нему, когда он скоро умрёт… Но… Он ушёл, а мои чувства всё ещё здесь, — заплакал Джисон, сжимая рукой футболку в районе сердца. Бабушка осторожно положила ладонь ему на плечо, сжимая. — Джисон, знаешь, поплачь немного, тебе станет легче. Многие говорят, боль проходит со временем. Я тоже так считаю. Я уверена, что ты найдёшь ещё кого-то, и он тебя не разочарует. Сейчас будет тяжело, но ты ещё так молод… Действительно, это больно, когда человек, к которому ты привязался, умирает, а ты никак не можешь помочь, но это жизнь. Я уверена, что ты встретишь кого-то ещё, тем более ты знаком с этим мальчиком лишь три дня, может быть, вы бы вообще не подошли друг другу, кто знает? Давай выпьем чайку и пойдём досыпать? Как ты смотришь на это? Джисон поднял покрасневшие глаза на женщину, а потом с новым потоком слёз обнял её. — Я так надеюсь на это, бабушка…