Scar

— Мисс Грэг, это платье очаровательно на вас смотрится! — поглаживая края белого шёлка говорит женщина в очках с острыми углами, и большими красными бусами вдоль груди. Пэйтон позволил сделать из своей квартиры салон красоты и бутик модной одежды. А сам пропал. Вечером ужин, где они должны показаться помолвленной парой, а мужчина целый день в делах с самым что ни не есть подавленным лицом. Алекса едва сдерживается, чтобы не сбежать от этого сумасшествия в руки к Пэйтону, узнать от чего он так расстроен. — Ваша кожа выглядит смуглее и от того смотрится выигрышно. — Где Пэйтон? — вздыхает, маленько топчась на месте. Она устала и ей жарко. — Мисс, вы каждые пять минут спрашиваете о Мистере Мурмаере. Он всё ещё не приехал. — раздраженно отвечают ей. И Грэг играет скулами, дабы не наехать. Платье сковывает движения, не давая делать полноценные шаги, словно ту закутали в плед. Никогда не присутствовала на важных мероприятиях, поэтому сейчас она жутко волнуется, хрустит пальцами, и постоянно кидает усталые взгляды на часы. Если она опозорится? Как ей себя вести? Будет ли она излишне шумной? Нужно соблюдать манеры этикета? — Больно! — пищит, когда ей сильно закатывают волосы заколкой. Разбаловал же её Пэйтон. Раньше бы стерпела. — Разве вам не платят огромное количество денег? Можно немного аккуратнее? — нога дёргается в привычной, нервной манере. — Пэйтон приехал? — Мисс Грэг, мы уже повторяли вам неоднократно, что его нет. — бурчат слева и теперь она возмущается на мужчину. Чем он занят в выходной! Если он хочет успеть, то должен быть уже в квартире на сборах. — Подай мой телефон, — просит визажиста и набирает босса. Гудки идут, обещают, что вот-вот голос Пэйтона услышит. И слышит, но вне мобильного. — Я получил столько звонков, что поставил на беззвучный. От чего ты тут всех пугаешь, милая? — мягкий и ласковый голос. Девушка рвётся встать, причёска, что была почти готовой, распадается локонами под тяжелый вздох парикмахера. Мурмаер кивком в сторону двери, выпроваживает присутствующих, пока нетерпеливая брюнетка возиться с краями платья. — Пугаю? Они мучают меня! Мне не нравится платье, и не нравится макияж, и туфли, и платье это ужасное! — накрывает грудь мужчины ладонями, прижимается щекой в объятиях. Терпкий запах мужского одеколона проникает в лёгкие. Она скучала по этому чувству безопасности. — Ты повторяешься, милая. — шепчет в ушко и прижимает к себе обнаженную, фасоном платья, спину. — Сильно злят? — девушка несколько раз быстро кивает в согласие. — Не люблю, когда мои волосы трогают чужие. Он совсем неаккуратен. И делает больно. — нежными касаниями Мурмаер вынимает с волос шпильки, давая голове отдохнуть. Массирует затылок горячими ладонями. Тяжелый вздох невольно срывается с женских губ. Приятно. — Мне найти тебе нового парикмахера? — предлагает, как ребёнку конфетку. — Не надо. Пусть все уходят. Я сама справлюсь дальше. — бормочет, расслабляясь в руках возлюбленного. — Тебя так долго не было. Чем ты весь день занят? — поднимает голову и заглядывает в тёплый цвет карих глаз. — Завтра в новостях покажут. — коротко отнекивается, но девушка принимает. Не хочет сейчас говорить, то пусть. — Ты дрожишь в моих руках, милая. Что такое? — Ты будешь смеяться, — стыдливо начинает. — Боюсь опозориться и опозорить тебя. Знаешь? Пролью на себя коктейль или вообще упаду! Потянув тебя за собой, ― бурчит в плечо Пэйтону. — Вот ужас. — Не переживай. Я не дам тебе упасть. И пролив ты меня не опозоришь. — любовно касается губами лба, вызывая прилив нежности у младшей. — Ты выглядишь прекрасно, милая. Но мы можем сменить тебе всё, что ты хочешь. Получив понимания и ласку, ребёнок в Алексе успокоился, лишь силы убавились от нервов. Она отрицательно машет головой, но тянется за ножницами на столе, чтобы дать себе немного свободы разрезает белый шелк до самого низа. Мужчина, сунув ладони в карманы брюк, с усмешкой наблюдает за тем, как кожа бедра обнажается, демонстрируя концы белых чулков. Алекса удовлетворенно делает несколько шагов и поднимает глаза на возлюбленного. — Ну или так. — соглашается. — Нравится? Можешь коснуться. — самостоятельно подносит венистую, большую ладонь к ножке и брюнет сжимает мягкую кожу, проникая пальцами глубже в ткань. Девушка заметно смущается, вбирает побольше воздуха в лёгкие. — Нравится. — оставляет нежный поцелуй на розовых губках. — У меня есть для тебя кое-что. — жадно бегает глазами по Алексе. В этот волнующий момент мужчина кажется принцем из сказок. Он демонстрирует свои манеры, придерживая её тонкие пальцы, смотрит и будоражит душу до резкого вдоха. Некие светские повадки, выявленные в возлюбленном, её заинтриговали. И блеск в тёмной радужке глаз замечает. — Да не тяни уже! У меня ладони вспотеют! — взволновано, и с простотой говорит, а ей улыбаются коварно. — Тебя надо научить терпению, милая. — прядь, вьющуюся за ушко, заводит незатейливым движением, только с активностью Алексы совсем скоро та вновь выпадает. Девушка склонила голову на бок, как недавно делал сам Мурмаер. — Там? — кивает в сторону большой кровати, что полюбила с первой ночи. — Там. — в тоне его глубоко, с небольшой хрипотцой голоса проскальзывают нотки сдержанной страсти и возбуждают Алексу. Дыша неровно, она пытается взять себя в руки. Пока Пэйтон близко не выходит. Отходит к зеркалу, чтобы отвлечься от смущения, причесывает волнистые волосы, над укладкой которых долго возились, но завершить не смогли из-за её нервозности. — Взгляни на меня, милая. — Перестань смотреть на меня так, и я подумаю над твоими словами, — бросает острый взгляд через округлое плечо, чтобы добавить серьезности в свои слова. — Я хотел бы подарить тебе обещанное кольцо, — с наигранным сожалением говорит, и девушка знает это, сдержать только себя не может, оборачивается любопытно, переспрашивает тихо: «Кольцо?». — Кольцо. Будь лапочкой и иди ко мне. — Тебе надо ты и подходи, — хочет пробурчать, но умолкает, делает то, что просят, почти скрепя зубами. Как же сложно сдержать язвительность, оказывается. — Любимая, — соглашается насмешливо и макушку гладит. Встречается взглядами с Алексой, видит схожесть между диким котиком, что вот-вот цапнет, если ещё слово вымолвит. И его это подкупает. Продолжает с покровительственным тоном: — Хочешь кольцо от меня? — ладонь к горячей щеке девушки отпускается и большим пальцем водит по мягкой коже. — На безымянном. Чтобы все знали, что ты занята. Мной. — А ты? — шепотом звучит неожиданно, она проникает через ткань воротника к жуткому шраму, сжимает затылок. Пропадает в чувствах, что захлестнули её. — Хочешь, чтобы все знали кому я принадлежу? — внимательно наблюдает за реакцией мужчины, хочет поймать на признаке возбуждения, от того продолжает: — Под кем стону? От чьего голоса возбуждаюсь? Хочешь подарить мне кольцо и представлять своей? Мурмаер нежно улыбается уголками губ, что выглядит восхитительно, но не этой реакции ждала Алекса. Ей нужен томный взгляд и сбившееся дыхание. Может даже животная страсть. От досады девушка готова ныть. Сдержавшись лишь губки собирает обиженно. — Моя ты, верно. — глядит прямо в глаза, незаметно вынимая небольшую коробочку. — Но ты довольно жадна для описания себя подо мной, Алекса. Ты скулишь, дрожишь, кусаешься и слепым котиком ко мне тянешься, чтобы я тебя приласкал, — девушка каждым словом слабела, желала заткнуть рот любимого грубым поцелуем. Жар мужского, крепкого тела под руками, голос, что звучит особенно сладко и взгляд, бегающий от её губ к глазам. Всё это заставляло вспоминать моменты их близости. Одновременно с этим в ней пробудилась злость. Раздражает то, как он легко влияет на неё, доводит до такого состояния несколькими предложениями. Алекса поднимая подбородок в недовольстве, хочет покинуть комнату, только Пэйтон не даёт и двух шагов ступить. За руку к себе притягивает, кольцо, украшенное дорогими камнями, на безымянный палец одевает. Обжигает дыханием, когда поцелуй следом оставляет. — Не ошибайся, милая. Мне хватает взгляда твоих хитрых глаз, и я уже желаю тебя. Только воспоминание это, — отпускает женскую ладошку со своей поверх на свое сердце. Как же он так точно понимает её, причину внезапной вредности. — Хочу, чтобы ты запомнила мои душевные качества. Откровенность и любящий взгляд, тепло и прямолинейность. Алекса буйность теряет, улыбается ярко, на кольцо смотрит и вздыхает счастливо. Глаза до морщинок собирает, тепло осматривает лицо Мурмаера. Она всегда сомневалась в значении слова «любовь». Что за чувство такое, что заставляет стихи слагать, баллады писать, на жертвы всякие идти? В эту секунду Алекса понимает его. Явная, чистая любовь. Жаль не творческая личность, расписала бы холсты этой мужской красоты, и развесила бы по всему дому, чтобы любоваться. — Знали бы все твою любящую душу, — сплетает их руки. — Никогда не стали бы такие гадости писать. — Пусть. Мне только твоё знание важно, — приближается к покрасневшему ушку Алексы, вдыхает ненавязчивый и полюбившийся запах, щекоча. — Милая моя.

***

Стоило покинуть салон резкого на вид, и комфортного в действительности, автомобиля, как идти дальше стало испытанием. Журналисты щёлкали фотоаппаратами, словно она знаменитость на ковровой дорожке. Алексе непривычны вскрики, её просят посмотреть в камеру, она щурится, и шага не вступает. Чувствует себя уязвимой, беспомощной. Тыльной стороной ладони глаза прикрывает, едва держась на ногах. Мужское тело с широкими плечами затмил режущий глаза свет. Родной голос ласково шепчет что-то, что разобрать сложно от шума. Пэйтон тянет её к себе. Ближе, чтобы прижать, дать ощущение опоры и, кажется, плюет на то, что следующим днём это будет на заголовках. — Вернись в машину. Дай мне пять минут и я избавлюсь от них, — говорит у затылка, задевая кончик ушка губами. — Лучше. Мне лучше. Я испугалась, но сейчас всё в порядке, — не осмеливается открыть глаза, вызывая этим смешок у мужчины. И бархатное: «Как скажешь, милая». Алекса быстро моргает, поднимая глаза на возлюбленного. — Не смейся. — Не отпускай мою руку. Если почувствуешь себя плохо, то разок сожми её, — ловит пальчики в плен и продолжает путь неспешна. Камеры не менее агрессивно щелкают. Она согласна больше никогда не появляется на публике, если каждый раз ей придётся терпеть это. Указание выполняет. За тёплую руку крепко держится, он её своеобразный спасательный круг. Впереди осталось пройти небольшие ступеньки, и Алекса ступает более уверенно, гордясь собой, что проделала нелёгкий путь. Не ожидает очередную сложность в виде слетевшей с ноги туфли. Она спотыкается и отказывается пойманной, но стыд растекается румянцем по щекам. Алекса так всё впечатление о себе испортит. — Стоишь? — уточняет бизнесмен перед тем, как опустится за обувью на одно колено. — Поверить не могу, что ты поставила меня на колени на красной дорожке, милая. — забавляется ситуацией Мурмаер и обувь надевает на ножку, как принцессе из сказки. — Смотри-ка твой размерчик. Должно быть ты моя золушка. — Как ты можешь шутить в такой ситуации, — тяжко вздыхает Алекса, нервно улыбаясь камерам. — Твоя золушка опозорилась дважды. Я будто ходить не умею. — Не будь несправедливой к себе, милая, — поднимется, подхватывая девушку на руки. Глаза от чего-то у него счастливые, пока та с полным возмущением обхватывает сильную шею. На непривычное поведение Пэйтона Мурмаера папарацци реагируют сразу, делая снимки пары, что входит в здание. — Прости, что всё испортила, — мямлит ему в пиджак. — Надо было найти модель или актрису для этой роли. Мужчина мягко отпускает девушку в зале, где невероятное количество людей, одетых в дорогие костюмы, и серьезных дам. Грег пробегается взглядом по ним, а после возвращает внимание к возлюбленному. Тот смотрит мягко, поглаживает талию. — Мы, вроде бы, договорились, что ты не играешь роль, а репетируешь, милая, — совершенно серьёзно говорит. — Заруби это на своем маленьком носике, — игриво задевает тот пальчиком. — Твоё место рядом со мной. — Я опозорилась. — не унимается даже когда они подходят ко столу. Старается сохранить улыбку, когда её знакомят с теми мужчинами в дорогих костюмах. — Согласен неуклюжая и пугливая как кролик. — бурчит он Алексе в ушко, когда пара присаживается за стол. Она задыхается от возмущения. ― Но это нормально для первого раза. — Приятно познакомиться с спутницей Мистера Мурмаера. Лучше поздно, чем никогда, — вежливо улыбается Дэвид. Так он представился секундой ранее. Девушка кивает, желая закатить глаза от того, как он назвал её. — Алекса Грег, — поправляет ненавязчиво. — Мне тоже приятно наконец-то выйти из тени своего мужчины. — тут же добавляет, чтобы сохранить образ милой дамы. Пэйтона явно веселит это, хоть он и пытается сохранить нейтральное выражение лица. Это ресторан уровня выше, чем Алексе удавалось увидеть, понимает она. Столик небольшой и поздоровавшись со всеми девушка принимается за меню. Благо его размеры скрывает округлившееся карие глаза от увиденных цен. Алекса прикрывается им, когда оборачивается к своему мужчине. — Не люблю неэкономных мужчин, знаешь? — ловит короткую ухмылку на лице у Пэйтона. — Не люби мужчин, которым приходится экономить, возлюбленная. — не уводит взгляда с меню, когда Грег фыркает. — Могу помочь с выбором блюд. — Я просто закажу самое дорогое, возлюбленный, — язвительно говорит. Официант принимает заказ и желает приятного вечера. Алекса сомневается, что он останется приятным до конца, потому что ловит на себе говорящие взгляды, словно те в музее, где главный экспонат – она. — Как вы справились с недавними новостями, мисс Грег? — полная женщина с добрым взглядом звучит неожиданно холодно. — Выпивая какао, — закатывает глаза. — Конечно же нас потрясла та наглость, с которой его оклеветали, но мы мирно обсудили наши дальнейшие действия. — девушка видит одобрение в глазах Пэйтона и расслабляется. Возможно, она ожидала от ужина чего-то большого. Ею больше не интересовались. Да и мужчины вели скучный разговор о бизнесе, забыв о ней совершенно. Компании больше ничего не угрожает — понимает она прислушавшись. От того расслабляется. — Мне скучно, — отпускает голову плечу Мурмаера, пытаясь звучать тихо. — Когда мы закончим уже? Домой хочу. — Скоро. Не капризничай. — рокочет низкий голос. Алексу не устраивает этот ответ. Комок вредности и язвительности кубарем собирается в Алексе, заставляя недовольно дуть губки. Всё, что заказала она уже доела, теперь перед ней странный десерт, который на вкус также плох, как на вид. Единственное, что спасает это красное вино. Девушка перебирает в голове причины поторопить Мурмаера и не находит ни одной дельной. Притвориться, что ей плохо? Или, может, сделать вид, что позвонили из дома с срочными новостями? Алекса положила ножку на коленку, качает её со стороны в сторону, легонько задевает Пэйтона, привлекая его внимание. Тот отпускает ладонь ей на колено, чтобы сжать в усмирительном жесте. Движение властное, возбуждающее. Хочется проказничать. Прежде с таким желанием Алекса не сталкивалась. Она прикусывает губу, накрывает большую ладонь своей, чтобы переложить её повыше. Старательно делает вид, что вслушиваетесь в диалог мужчин, и при этом сгорает от смущения. На лице Мурмаера не дрогнул ни мускул. Поведение девушки напоминало язвительную месть, но ей было всё равно. Алекса тихонечко сняла туфлю и скользящим движением повела вдоль щиколотки мужчины, что так увлеченно беседует. — Милая, — с натянутой улыбкой говорит. — Мне скучно, — капризно протянула она, ощущая, как пальцы впиваются в мягкую кожу бедра. — А ещё твой шёпот звучит чертовски хорошо. — расставляет ножки для мужской ладони. — Вы так славно беседуете! Поверить сложно, что Мистер Мурмаер так умеет. Как давно вы вместе? — уже с блестящими, от вина, глазами говорит Дэвид. — Четыре года, — твёрдо отвечает, удивляя Алексу тем, насколько невозмутимо врёт. Раз согласие дала, то подыгрывать надо. — Пару месяцев как мы помолвлены! — хихикает, демонстрируя кольцо. Удовлетворенный ответом бизнесмен несколько раз быстро кивает. — Замечательно! Когда планируете свадьбу? — Дэвид подносит морщинистую руку к очкам на лице, чтобы поправить их. — С этим тянуть нельзя. И четыре года срок уже. Язык держать за зубами тяжело. Алекса почти выдала: «Нечего совать свой старый нос в чужие отношения», но вовремя выдохнула. Переводит полные мольбы глаза на возлюбленного. Пэйтон вопросительно, еле заметно повёл бровью, не понимая того, что от него требуют. На лице можно прочитать силу его мыслей и внезапную осознанность. Как здорово иметь умного мужчину. — Хороший совет, Дэвид. Собственно говоря, ты знаешь меня. Я предпочитаю, чтобы всё было, по-моему. — И, по-моему, — добавляет Алекса, легонько толкая того стопу. — По-нашему. С недавних пор, — большим пальцем ласкает горячие бёдра. — Замечательно! Должно быть с работой сложно проводить время вместе. Чем вы занимаетесь, Алекса? — блондинка рядом вмешивается. Её красное платье привлекло внимание ещё при входе. — Извините за мою бестактность! — женщина протягивает руку через стол. — Эльза Морган. Работаю с вашим будущим мужем уже шесть лет. — Приятно познакомиться, — нервно поднимает уголки губ. Чем же она занимается? У неё нет своей компании. Даже начинающей. К тому же, то, как поставлен вопрос вынуждает делать вывод, что от неё не ожидают работы официантки, секретарши. Алексе стыдно. Она прячет руки под стол и случайно накрывает ладонь Мурмаера. — Учится, — говорит он и его не смеют перебивать. — Выпустилась из университета в этом году, и уже проходит практику у меня в компании. Поражаюсь её амбициозности, стремлению обучатся новому. Оригинальность мыслей, — воодушевленно продолжает, не замечая карих глаз, что вот-вот прольют слезинку. — Помогала мне в проектах с самого начала. Алексе нравится получать похвалу, и сейчас видя, что её старания замечали, высоко оценивали – ком в горле. Слова она принимает от своего работодателя, никак от возлюбленного. И оказывается Алекса нуждалась в них. — Ты растрогал девочку, Мурмаер! — смешливо возмущается. — Неужели ты настолько чёрств в отношениях? — Нет, он, — смущается под удивлённым взглядом Пэйтона. Он не ожидал такой реакции. Алекса сама не ожидала, что будет плакать. От того и слёзки быстро вытирает тыльной стороной ладони. — Он разделяет работу от отношений. Всё это время я действительно старалась, получить похвалу от успешного человека, — кусает губу, пряча глаза от мужчины. — Приятно. Как начинающей. Она бы добавила о том, как мечтала работать в этой компании и какие мечты строила пока училась, но это идёт наперекор их придуманной истории. Секундный стыд над собой превратился в слёзы радости. И как же она благодарна своему мужчине за это. — Я был строг. Мне жаль. Ты делала очень много для компании, а были моменты, когда я мог лишь отчитывать тебя, — смотрит в самые глаза и Алекса не способна отвести свои, видя нежность, уважение, заботу в глубине кари.

***

Казалось, глупо вышло, что она вот так споткнулась, что испугалась вспышек, и хотелось бы, чтобы на это не обратили внимание. Но на следующий день об этом кричали все статьи, даже те, что не понимали о чём публикуют. Их фотографии разлетелись по всему штату и Алекса, не ожидая такого не знает, как себя вести. Она наблюдает за облаками в панорамных окнах офиса. Офиса, в котором все в курсе кем они с Мурмаером являются друг другу. Даже немного преувеличено. Невеста. Ей страшно выходить из кабинета, потому что те ждут этого, чтобы налететь с расспросами. — Ваш вечер прошёл в самом лучшем его виде. Фотографии перекрыли статью в популярности и уже не несут опасности, — на этот раз вместо ассистента говорит сам адвокат. — Даже те, кто не знал о компании теперь в курсе, что вы в романтических отношениях и от того проявляют интерес к нашей компании. Могу предположить, что клиентов будет больше. А процент узнаваемости на рынке вырастет. — Спонсоры? — щёлкает ручкой мужчина, долго сверля взглядом стол. Алексу раздражает этот звук, но она не смеет говорить об этом пока они не наедине. — Сообщили, что будут рады ещё раз поужинать. Им была приятна компания Мисс Грег. Никакой угрозы о расторжении договоров. Ваша романтичная и семейная сторона, — прокашлялся неловко. — Всех приятно удивила. Дэвид Гомез передал желание присутствовать на вашей свадьбе, сэр. Алекса хмыкает, привлекая к себе внимание. Ей неприятна эта популярность и она никогда не хотела становится чужой темой для разговоров, сплетен. На периферии слышит, как Мурмаер просит мужчину выйти. Должно быть он ощутил этот тяжелый воздух вокруг неё. Вечером он подвёз Алексу домой, и больше они не общались. Утром же на рабочем месте девушка получила несколько насмешек, что работает тут совершенно нечестно, вероятно, её взяли за способность хорошо работать ртом. Пэйтон об этом не знает. Алекса безумно хочет рассказать, но понимает реакцию мужчины. Будет не самой приятной. После её ещё ябедой посчитают. — Жаль мысли твои читать не умею, — звучит рядом и пугает девушку, которая сидела на подлокотнике кресла. Едва не упала, дёрнувшись. Мурмаер сегодня привлекателен не меньше обычного. С похолоданиями он стал надевать на себя свитера, что идут ему безумно. Только они на работе и Алекса хочет вернуть к себе уважение в коллективе, поэтому она принимает решение обозначит границы. — Соблюдай дистанцию на работе. Ты слишком близко, — делает несколько шагов в сторону, скрестив руки на груди. Брюнет озадачен. — И вынеси мой стол обратно. — Я тебя расстроил чем-то? — делает шаг ближе. Алекса отходит ещё на один, тяжело вздыхая. Осматривает мебель, домашние цветы, стены, потолок. Карих глаз боится. — Хочу просто соблюдать границы на работе, понимаешь? — голос к концу подрагивает. — Ты как мой работодатель не можешь быть ко мне так близок, — она слышит смешок и уже хмурится, поднимая глаза на него. — Что смешного? — Ты думаешь, что как работодатель я стану потыкать твоим желаниям? Стол вынеси? Ещё чего, Мисс? — сует ладони в карманы брюк, явно недоволен. Делает шаг ближе. Алекса следом назад. — До этого ничей стол не стоял в твоем кабинете! Это странно и вызывает вопросы у сотрудников кампании! — ступает назад, сталкиваясь с полками книг. — Не подходи, — боялась того, что, оказавшись ближе потеряет контроль над собой и позволит большему произойти. — Для сотрудников компании ты в отношениях со мной четыре с лишним года, милая. — идёт вперёд. — И с моим кольцом на пальце. — лакированные туфли мужчины прикасаются носочками с белыми лодочками. Аккуратно касается круглого подбородка Алексы, приподнимая его. В ушах гремит пульс. И она едва держит себя, чтобы не укусить пальцы брюнета. — Для них ты будущая Мурмаер. — Лгун, — хмурит брови. — Я за утро успела получить насмешки. Разве такое отношение заслуживает будущая Мурмаер? — сказав от злости, она остыла тут же, когда поняла какую формулировку использовала. Мужчина меняется в лице. Толи злится, толи расстроен. Скулы наряжены. — Насмешки? — и теперь его голос грохочет, как раскаты грома. — Почему ты не рассказываешь об этом, а ставишь какие-то условия? — Потому что я знаю, что ты можешь уволить их, — хочет уйти в сторону, но крепкие руки возвращают обратно. — Отпусти. Мне некомфортно от твоего тона. — Не принимай такие решения, не поговорив со мной, милая, — звучит уже спокойно. — Если их увольнение не удовлетворяет тебя, то мы можем найти другой вариант. Вместе. — Хочу кабинет свой, — отпускает плечи. — Они могут думать, что мы тут занимаемся прочим, — стыдливо отпускает глаза. — Не хочу, чтобы в моем профессионализме сомневались. Я устроилась сюда сама. Да, была удивлена посчитав это простым везением, но всё же я сделала это. И не потому, что сплю с тобой три года. — Ты умничка, милая. Поверь мне, все в офисе знают, как старалась ты в первые дни работы, и как много делала после, ― нежность в голосе не дает злиться долго, да и сил как таковых Алекса не ощущает. Всё это её утомляет. — Почему ты такой,, — прижимается лбом к надежному плечу, не зная, как раскрыть свои эмоции. Её услышали, поддержали и готовы сделать всё, чтобы стало лучше. В сердце теплеет. — Какой? — водит по женской спине, согревая большими ладонями. Голос шутливый, но плечи напряжены. Видимо сотрудники всё равно получит некоторые предупреждения. — Хороший, — прижимается ближе, привычно лаская шрам под одеждой и вдыхая приятный запах возлюбленного. Её сердце бьётся невероятно. Алекса шепчет едва слышно: — Слишком идеальный.