Константа

      Уэко Мундо встретил их ночной прохладой и песчаным ветром. С бархана, где расположилась стационарная гарганта, открывался отличный вид на город, и Ичиго в который раз останавливался тут на пару минут, чтобы просто поглазеть.       Хоть арранкары и были молодыми, их создали из существ очень древних, и к разнообразным поворотам судьбы им было не привыкать. Поэтому Эспада деловито, без шума и пыли готовила своё обиталище к обороне: на границах Лас Ночес расставлялись излучатели силового поля, что координировалось парящим на крыльях Улькиоррой – было похоже, словно под городом рисуется гигантская пентаграмма с неадекватным количеством углов. Другая группа арранкаров суетилась у печей, аккуратно пакуя стеклянные детали, молды и другие хрупкие элементы, отключая питающие контуры и генераторы рейши; чья-то фракция быстро обстраивала стеной павильон с лабораторией, заодно обтягивая стекло вязью какого-то бакудо – видимо, для дополнительной защиты.       Что ни говори, а у Ичиго были все причины гордиться своим маленьким королевством.       – Что-то вы долго. Я уж думал, в реальный мир придётся спускаться…       В голосе звучал вовсе не логичный упрёк, а скорее сожаление об упущенной возможности; однако, голос этот, раздавшийся из-за спины, был абсолютно не знаком.       Ичиго резко обернулся и подался вбок, прикрывая Урахару. Рука сама собой потянулась за мечом.       Позади гарганты с какого-то перепугу возвышалась узкая белая башня, похожая на сильно увеличенную античную колонну; честно говоря, первой реакцией Ичиго на неё было искреннее возмущение – кто посмел возвести такую хрень? Перед башней в расслабленной позе стоял синигами с буддийскими чётками на шее: лысый и при густой бороде лопатой, будто вся растительность вдруг решила переползти с верхней части головы на нижнюю.       Урахара вежливо склонил голову:       – Ичибей-доно.       – Урахара Киске, – кивнул «монах». – Рад видеть тебя живым.       Тень от шляпы легла на лицо Киске, как опущенное забрало. Ичиго ещё удивился с утра: зачем он её надел? Шляпа в последнее время появлялась всё реже, и парень считал это хорошим знаком; в Уэко Мундо Киске зачастую вообще её не брал или забывал где-нибудь в модельном домике.       – Я Ичибей Хьёсубе, – представился мужик, оглаживая бороду.       – И это имя лучше не произносить, если есть возможность, – добавил Урахара.       – Злопамятный, – рассмеялся Ичибей. – Ну да ладно. Я командир королевской охраны, мои способности действительно основаны на именах, и у меня приказ пригласить для беседы Куросаки Ичиго.       – Я с ним.       Монах сокрушенно покачал головой, глядя на Урахару:       – Не стоит. Ты и сам знаешь, что не стоит.       Киске упрямо подался вперёд, будто собирался пробиваться силой, если словами не получится. Ичиго продвинулся вбок ещё немного, оттесняя его подальше; недовольный его маневром учёный схватился пальцами за плечо парня.       – Можно поподробнее? – попросил Ичиго: – Что, куда, почему и почему нельзя вместе?       Ичибей кочевряжиться не стал и честно пояснил:       – На аудиенцию к Королю душ. И у меня приказ лишь на одного.       Ичиго полуобернулся к Урахаре:       – Это опасно?       – Трудно сказать, – ответил тот; он склонил голову набок, так что парень встретился с серьёзным взглядом серых глаз, полуприкрытых полями шляпы. – Он могущественен и непредсказуем, но сложившаяся ситуация касается его напрямую, так что…       – Надо узнать, что ему надо, – кивнул Ичиго и обратился к Ичибею: – Хорошо, пойдёмте.       Пальцы на его плече сжались почти до боли.       – Ты этого ведь ждал, Киске, – вполголоса сказал Ичиго. – Мы не продвинемся дальше, пока не поймём, что решит король, так что сходить надо.       Тот усмехнулся:       – Шансы были пятьдесят на пятьдесят, но я надеялся, что он всё-таки вызовет меня, а не тебя. Как-никак мы с ним давно знакомы.       – Судя по твоей реакции, я лучше сам схожу!       Пальцы ещё раз сжались – точно останутся синяки, – после чего наконец ослабили хватку и примиряюще погладили чёрную ткань безрукавки.       Ичиго ухмыльнулся. Поцеловал бы его на дорожку, но этот «монах» пялился на них с таким деланным равнодушием, что выставлять личное напоказ не хотелось совершенно. Поэтому он просто шагнул вперёд.       Синигами, впрочем, не очень-то и торопился.       – Тут, правда, такое дело, – Ичибей почесал густо заросшую щёку, – чтоб вернуться в наше измерение, мы обычно у Шибы пушку брали, а в вашем Уэко Мундо ничего подобного нет…       Урахара со вздохом подал Ичиго белый с зелёными полосками мячик размером с теннисный, но кожаный и будто набитый песком:       – Брось об пол, как войдёшь в башню.       Не удержавшись, Ичиго всё-таки быстро чмокнул его в нос и подошёл к «монаху»; тот сдержанно, но всё-таки с уважением кивнул Киске и повернулся к своей колонновидной башне.       – Ичиго?       Парень слегка повернулся назад – на краю зрения отпечаталась фигура в фисташково-зелёном.       – Не вернёшься к обеду – будешь ночевать у себя, ясно?       В одиночестве, считал он подтекст. И уверенно кивнул в ответ – что бы там этот король себе ни планировал, лично Ичиго собирался успеть домой к обеду.       …       Урахаров мячик, будучи брошенным об пол, взорвался пыльным цветастым облаком, в котором преобладали зелёные тона. Облако окутало низ башни, которая действительно оказалась пустотелой колонной, абсолютно голой и гулкой внутри – сэкономили на архитекторах, подумалось Ичиго с некоторым злорадством; странная конструкция завибрировала, и парень почувствовал, как постепенно накатывает то же странное ощущение, какое бывает в высотных лифтах.       Спустя минут десять колонна треснула вдоль, и щель раскрылась дверным проёмом. Ичибей вышел первым, а за ним, с любопытством оглядываясь по сторонам, вышел Ичиго.       Трудно сказать, что именно он ожидал увидеть; измерение, где живёт Король Душ – звучит же внушительно, верно? Но на деле окружающее его пространство можно было описать только словом «странное».       Вокруг, куда ни посмотри, было только голубое небо. Среди этого неба, как квадрокоптер в воздухе, зависла белая дорожка из мраморных плит, вдоль которой были понатыканы такие же башни-колонны. По бокам, где у квадрокоптера были бы винты, от дорожки ответвлялись короткие мраморные лестницы, ведущие на небольшие площадки, такие же белые и пустые, как всё остальное. В одну сторону дорога обрывалась в небо; во вторую она поднималась лестницей высоко в это самое небо, и конца-края этому подъёму не было видно.       Честно говоря, в целом измерение короля выглядело так, словно его поленились как следует сделать.       На дорожке их ждали ещё четверо синигами.       – Какой худенький! – умилилась толстая тётка.       – Какая интересная форма, – прищурилась строгая женщина, напоминающая учительницу.       – Какая своеобразная рейяцу, – хмыкнул мужик с причёской, как у мультяшного Элвиса.       – Какой несовершенный меч! – простонал мужик, смахивающий на негра-рэпера.       «Какого я тут забыл?» – против воли подумал Ичиго. Ему и своего дурдома хватало за глаза. Недавно в одной из книг ему встретилась фраза, что после людям тридцати-сорока обычно нет нужды ни с кем знакомиться, потому что тех друзей, которые у вас уже есть, достаточно; Ичиго чувствовал, что к своим восемнадцати он преодолел все мыслимые планки и с удовольствием отдохнул бы от знакомств.       – Некогда, – спас его бородатый монах. – Король ждёт.       Ворча, компания синигами расступилась, и Ичибей проводил парня к уходящей в небо лестнице.       – Дальше вы сами.       Бородач остался внизу, а Ичиго потащился вверх по ступеням, от души проклиная строителей – помимо общей странности, воздух здесь тоже был какой-то чудной, разреженный, будто в горах, и на парня быстро накатила одышка. Сердце в груди стучало как сумасшедшее, и в обиталище короля парень ввалился в отвратительном состоянии.       Заблудиться было невозможно: вокруг не было ничего, кроме неба и ступеней. Лестница подвела Ичиго к огромным раскрытым дверям, за которыми был зависший в пространстве зал – огромный, размерами напоминавший тот, где собирали капитанов Готея. Но здесь было пусто, кроме глыбы чего-то прозрачного в противоположном от входа конце, где мухой в янтаре застыл человеческий силуэт.       Ни рук, ни ног; пустые чёрные глаза незряче пялятся куда-то вдаль. Ичиго припомнил, что вроде именно так ему короля и описывали; но не успел он задуматься, а как они будут, собственно, разговаривать – всё разрешилось само собой.       Это не было разговором в прямом смысле. По коже словно поползли десятки жирных улиток, оставляя липкие, влажные следы – и вместе с этим ощущением накатывало понимание, что ему хотели сказать. Это было не больно и не опасно – но абсолютно невыносимо.       Король Душ хотел умереть.       Где-то там, внизу, проснулся его преемник, и он хотел, чтобы синигами позволили ему спокойно дойти сюда и занять его место. Он давал лишь чёткие инструкции – понятие обратной связи, видимо, прошло мимо него. От этого существа веяло потусторонней жутью; он ушёл от человека так далеко, что в нём не осталось ни капли того, что люди соотносят с человечностью. То, что застыло в этом зале, не было ни добрым, ни милосердным – оно просто было, и хотело перестать.       Спустя бесконечность Ичиго почувствовал, что разговор окончен; оказавшийся вдруг рядом бородач сопроводил его вниз. Остальные синигами из первого отряда шумели и, наверное, что-то предлагали – видимо, даже помощь, но парень их толком не воспринимал: сознание будто обложили ватой, и там осталась лишь одна мысль – домой.       Внизу, на зависшей в нигде дороге из мрамора, он открыл гарганту, забыв, что не умеет, и не заботясь, возможно ли это; он шагнул в черноту и вывалился прямо в руки тому, к кому стремился всей душой.       Одно чужое прикосновение запустило по всему телу волну неконтролируемой дрожи; Ичиго заблудился в собственном сознании и не понимал уже, где находится и зачем сюда шел. Он отшатнулся – хотелось остаться одному, забиться в какое-нибудь тёмное место, свернуться там в клубок и просто перестать думать.       Его поймали в крепкие объятия, стиснули так сильно, что стало больно. Ичиго сопротивлялся, но куда ему! Парень почти не мог шевелиться и, подёргавшись, сник и сдался.       И его сознание постепенно стало распознавать отдельные вещи.       Запах зелёного чая, пыли и горячего стекла.       Мягкая ткань под щекой.       Успокаивающее мурлыканье чужого голоса – без слов, простенькая мелодия, даже больше вибрация, чем реальный звук.       Тепло чужих рук.       – Киске, – прошептал Ичиго, – господи, как ты там выжил?       Смех в таких крепких объятиях парень почувствовал всем телом – и пропитывающую его горечь тоже.       – С трудом. Но мне сразу показали альтернативу – моего предшественника Король на моих глазах придумал в три ступеньки лестницы. Это очень стимулирует.       Вспомнив высоту этой лестницы, Ичиго поплохело – но это было реальное, а не навязанное ощущение. А ещё…       – Я ведь должен был превратиться в то же самое. Как владыку Уэко Мундо, он сказал, меня ждало то же самое!       – Ну уж нет. Если бы я не был уверен, что Хогъёку сработает, я бы и близко тебя к арранкарам не подпустил.       – А?       Ичиго немного отодвинулся – разжимать руки, которыми он намертво вцепился в Урахару, парень не собирался, просто хотелось видеть его лицо.       – Я создал Хогъёку, – серьёзно, со значением сказал Киске, – чтобы нивелировать все нежелательные эффекты, связанные с позицией Короля Душ. Нынешнему уже не помочь, а вот его преемнику… Но события покатились неконтролируемой волной, и Хогъёку осел в Уэко Мундо.       До Ичиго начало доходить. Он снова вжался в Урахару и забормотал:       – Это ведь я!.. Это был я! Заэль, Ичимару – это я их вернул, так?       – Да. Хогъёку слушается тебя.       – А если я захочу–       – Не думаю, – Урахара фыркнул ему в ухо, и парень поёжился. – Если на свете существует человек, которого власть не испортит, то это ты. Да и я никуда не собираюсь – даже не думай, что я постесняюсь отодрать тебя за уши, если учудишь что-нибудь этакое.       – Да, – Ичиго прикрыл глаза, наконец-то наслаждаясь объятиями, а не пытаясь убежать от навязанных ощущений, – обязательно. Без тебя я отказываюсь этим заниматься, так и знай. Пусть ищут другого идиота на эту должность.       – Боюсь, второго такого нет, сколько ни ищи.       – То есть, с «идиотом» ты согласен?       – Всегда восхищался твоей самокритичностью.       Парень потёрся носом о ткань хаори на плече Урахары, пряча улыбку. И вновь прижался сильнее, не в силах отпустить – казалось, что стоит только разжать руки, он опять окажется в жутком зале с существом, которое невозможно понять.       …       Только решившись на подвиг и усилием воли отлепившись от учёного, Ичиго обнаружил, что тот сдержал слово и слегка изменил свой любимый костюм. Ненамного – изменять общему стилю Урахара не собирался, – но, как и всегда с Киске, для него любая мелочь была большим и тщательно продуманным шагом.       Светло-зелёная рубашка, хакама и хаори – длиннее и свободнее, чем раньше, без какого-либо узора, только яркий, жизнерадостный фисташковый цвет. И, кажется, к этому ансамблю не прилагалось ни веера, ни шляпы.       – Попрошу бестий сделать мне зелёный пояс в тон, – решил Ичиго. – Что смешного?       – То. Ты представляешь, как безобразно это будет выглядеть? Твоё верхнее кимоно и без того не образец хорошего вкуса.       – Надо его просто переделать, – легкомысленно отмахнулся парень. – Может, я в глубине души всегда мечтал парную униформу носить – что, откажешь мне?       Киске понял, что Ичиго совсем уже оклемался, и поднялся с татами – парня в его угаре принесло на порог лаборатории, теперь обтянутой стеной из белого кирпича. Внутри стеклянного купола павильон не претерпел никаких изменений, оставаясь тканевым шатром на опорах.       – Вот не пойму, ты романтик или собственник? – заметил он, подав руку Ичиго, чтобы помочь ему подняться.       Парень с готовностью ухватился за тонкую, крепкую ладонь.       – Да сам не знаю, – выпрямившись и так и не выпустив чужой руки, Ичиго задумался: – Я вообще о себе многого не знаю, всё время. Начинаю привыкать к этому чувству.       – Не привыкай, а то пропустишь что-нибудь новенькое, – шутливо посоветовал Урахара и потянул его через всю лабораторию, к тому участку, где остался последний, пока не обросший никаким оборудованием стол. Там обычно складывались собранные образцы, лабораторные журналы и прочие штуки, которые не обязательно держать под рукой; сейчас же оттуда убрали всё лишнее и расставили несколько стульев – совершенно разных по стилю, цвету и форме, выгнутых Ямми в порыве то ли вдохновения, то ли отчаяния, – где уже сидели Тессай, Йоруичи, Иноуэ и Чад.       Не хватало только чая.       – Вернулся! – кошка чуть не подпрыгивала на жутком трёхногом монстре из фиолетового стекла. – Ну как, что сказал Король?       Ичиго устроился на более-менее приличном табурете рядом с Урахарой и с сожалением разжал пальцы, выпустив его ладонь. Сразу стало холоднее, а от некстати вызванных Йоруичи воспоминаний по телу побежала дрожь.       – Короче, он хочет умереть, – подытожил парень свой визит. – Чтобы Яхве его убил и занял его место. И я его, честно говоря, понимаю – это не жизнь. И даже не существование, а просто жесть какая-то. Вот только королю реально всё равно, что с нами будет после… А кстати, что именно будет после?       Урахара пожал плечами:       – Не знаю, мало данных. Возможно, ничего не изменится, и Яхве просто застынет в этом подвешенном состоянии, точно так же, как нынешний Король Душ. А может быть, мир, каким мы его знаем, рухнет, и на его месте Яхве придумает что-то другое.       – Классный разброс вариантов, – присвистнул Ичиго. – Даже не знаю, какой из них лучше.       – А этот Яхве – хороший человек? – спросила Иноуэ и засмущалась, поясняя мысль: – Просто я тут подумала: если его задачей будет думать наш мир, и если он сам окажется не очень хорошим, то вдруг он придумает что-то плохое?       – Хм, – согласился Чад.       – Ну, если верить впечатлениям Исиды, на хорошее рассчитывать не приходится, – нахмурился Ичиго.       Они помолчали; тишина нарушалась лишь ритмичным клацаньем кошачьих когтей о столешницу.       – Киске? – позвала Йоруичи.       Учёный вздохнул:       – Я создал Хогъёку как вспомогательный артефакт для Короля Душ. С ним Король может продолжать жить, как человек – он остаётся фокусом мира, но основной удар, связанный с необходимостью думать всё в мире происходящее, принимает на себя Хогъёку. Это было бы всем хорошее решение, но во-первых, нынешнему Королю Душ оно, к сожалению, уже не поможет, слишком далеко всё зашло; во-вторых, его преемником может стать лишь Яхве – его специально создал для этого один моих предшественников в королевском отряде, и в-третьих и самых важных, второго Хогьёку у меня нет.       – Есть я, – донеслось от входа в шатёр.       …       В проходе из складчатой ткани стоял Айзен – тяжело, опираясь на Улькиорру, который практически волок на себе бывшего повелителя с таким видом, будто исполнял тяжкую и неприятную повинность. Позади маячил Заэль, физиономия которого почти светилась от самодовольства.       Повисло молчание.       – О, привет. Подгребай, – махнул ему Ичиго. – Чем больше голов, тем лучше – а то лично моя уже болит.       Бывший хозяин Эспады нашёл в себе силы криво улыбнуться. Выглядел он – краше в гроб кладут, но если вспомнить, из какой могилы им его выкопали, сразу понимаешь, что всё не так плохо. Заэль однозначно имел для самодовольства весомый повод.       Улькиорра подтащил бывшего синигами к столу и усадил – исключительно аккуратно и корректно; его выдержка заставила бы любого киборга прослезиться от зависти. А потом чинно уселся справа от Айзена – слева бесцеремонно устроился Заэль, видимо, не придававший никакого значения тому факту, что его сюда не звали.       Менее привычные Иноуэ и Чад опешили от внезапного явления старого врага в мирном контексте; Тессай, как всегда, смолчал – глубокомысленно и с лёгким оттенком осуждения, а Йоруичи на своём стуле вся подобралась, предвкушая знатное развлечение.       Ичиго подумал, что они с Киске – явно же самые нормальные люди в этой комнате. И мужественно взял бремя разговора на себя:       – Ты же, кажется, хотел создать тогда ключ короля – зачем?       – Хотел попасть к Королю, – ответил Айзен и закашлялся; голос его, прежде лёгкий и бархатный, теперь скрежетал и проседал, как очень плохая аудиозапись. – Разделение душ на плюсы и минусы не принесло нам ничего хорошего, и хотел его переубедить.       Урахара вздохнул:       – Я же говорил: это бесполезно. Он бы не стал тебя слушать.       – Подтверждаю – не стал бы, – поддакнул Ичиго. – Я сам только что оттуда. Моего мнения там вообще не спрашивали – не уверен, что король в курсе, что у нас оно вообще есть...       Айзен улыбнулся, криво и невесело, и попытался расправить плечи, но покачнулся от слабости; его удержал Улькиорра.       – Поэтому, – со значением сказал бывший синигами, – я и собирался исправить всё сам. Просто эксперимент немного… не удался.       Киске посмотрел на Айзена так, что тот со вздохом исправился:       – Мне не удалось поглотить Хогъёку. Вышло наоборот – это я стал частью него. А Хогъёку растворился в Уэко Мундо, и в итоге получилось, что я часть этого мира тоже…       – А в каком смысле – растворился? Где он? – не понял Ичиго.       – Белая река, – ответил Урахара.       У парня челюсть отвисла от такого поворота:       – Он растворился в реке?       – Нет. Хогъёку – и есть белая река. Сердце и основа Уэко Мундо, принявшая такую своеобразную форму, – Киске развёл руками: – Даже не спрашивай, как так получилось. Видимо, какая-то из твоих ассоциаций сыграла.       Ичиго вспомнил, как часто приходил на берег Карасугавы, чтобы погрустить и поразмышлять, и не нашёлся, что тут ответить.       – И ты теперь – хозяин Хогъёку, – вздохнул Айзен. – В голове не укладывается. За что – ты?       Парень фыркнул:       – Сам не знаю, за какие грехи мне так свезло. И я на эту должность не рвался, а отбрыкивался, как мог – вон, Улькиорра свидетель.       – Да, Куросаки-сама, –- с готовностью подтвердил тот, кто лично составил осадный план на будущего владыку, чтобы он точно не отбрехался.       Айзен покосился на арранкара с подозрением – но его постная физиономия, как обычно, не выдала ничего.       …       День, отведённый на принятие решения, неминуемо катился к своему концу, а никакой ясности до сих пор не было. Иноуэ, извинившись, сбежала во фракцию Трес помогать с чем-нибудь рукотворным – если к арранкарам девушка давно привыкла и даже подружилась, то в обществе Айзена ей было очень не по себе.       Чад остался. Он пересел к Тессаю, и они дружно, с пониманием взирали на происходящее, изредка комментируя ёмким «хм». Вскоре в лабораторию бесцеремонно ввалился Шинджи, едва не свернув какую-то алхимическую конструкцию: он встрече обрадовался, устроился напротив Айзена, невоспитанно развалившись на стуле с вытянутыми ногами, и осклабился в самой ехидной улыбке. Бывший капитан ответил ему усталой усмешкой и посильнее навалился на поддерживающего его Улькиорру.       Ичиго невольно задумался, что же потребуется, чтобы треснула маска у этого абсолютно бесстыдного человека.       Может, дело было опять в Хогъёку, но его желание исполнилось незамедлительно.       – Давно начали? – в лабораторию лёгкой лисьей походкой вошёл Ичимару Гин. – Я что-нибудь пропустил?       Айзен вздрогнул. Его странные глаза – цветом наоборот, с белой радужкой и почти чёрным белком, – расширились в неподдельном изумлении.       – Да не особенно, – махнул своей Сегунде Эспада Ичиго. – Присоединяйся, если есть что сказать.       Слева от Ичиго чуть не замурлыкала от счастья Йоруичи; повисшее в лаборатории напряжение достигло катастрофических масштабов, и парню даже самому стало неподдельно интересно, во что это рванёт. Он переглянулся с Урахарой: его серые глаза светились от сдерживаемого смеха.       – А что тут скажешь, – Ичимару устроился за столом и ласково улыбнулся бывшему начальнику. – Может, озадачим этой проблемой самих квинси? Как-никак это их касается.       – Тогда уж и Готей тоже, – добавил Шинджи; его улыбка не была такой впечатляющей, как у Сегунды Эспада, но он честно старался.       На месте Айзена Ичиго бы уже давно сбежал.       – А это неплохая идея, – вполголоса заметил Урахара. – Если бы удалось заставить Яхве и главнокомандующего Ямамото поговорить, а не сразу убивать друг друга, то кто знает, до чего бы они смогли договориться?       Ичиго пожал плечами:       – Было бы здорово, конечно. Но насколько это реально?       – Всегда есть запасной вариант, – Киске перевёл взгляд на низложенного владыку. – На трон Короля Душ может сесть лишь Яхве, он был для этого создан; но в принципе, с некоторой доработкой, Айзен-сан тоже может его занять… Гарантий я тут дать, конечно, не могу, потому что проверить на опыте не получиться, только рассчитать.       Это Ичиго понял и без объяснений – подопытный материал у них был в единственном экземпляре. Тот, помимо общей замученности и странных глаз, сейчас особо не отличался от человека, растеряв свою бабочковость вместе с зампакто; интересно, а куда именно делся последний?       Тем временем Айзену, видимо, надоело разыгрывать из себя бедного и всеми обиженного узника; необходимость опираться на Улькиорру внезапно пропала, а во взгляде появился опасный, расчётливый блеск.       – Что, готовы доверить мне мир? – осведомился он; голос пока и не обрёл былую вкрадчивость и немилосердно скрипел, но интонации были те самые, запомнившиеся с прошлой встречи.       Ичиго фыркнул:       – Я бы так не радовался. Нынешний король больше похож на бабочку, наколотую на иголку. Там жесть похуже твоей тюрьмы, и поверь, я видел и то, и другое – сравниваю по личным впечатлениям.       – А что, идеальный вариант! – елейным тоном заметил Шинджи.       Айзену упоминание про тюрьму явно пришлось не по вкусу – лицо он удержал, но помрачнел. Ичиго мысленно упрекнул себя: бить по больному было жестоко и неправильно.       – Поэтому мы оставим этот вариант на крайний случай, – сказал Урахара. – И потом, всегда можно создать новый вспомогательный артефакт, если действительно возникнет такая необходимость – только позже, не в такой спешке.       Бывший синигами усмехнулся:       – А вообще я удивлён. Что ж ты не создал новый Хогъёку?       Урахара устало потёр переносицу:       – Мало мне было проблем от старого…       – Да уж, проблемы – это по своей час–       Айзен захрипел, не закончив фразу. Ещё бы – чертовски трудно внятно разговаривать, когда тебя держат в воздухе за шею.       Владыку Уэко Мундо такой поворот событий нисколько не встревожил. Где-то глубоко робко постучалась мысль, что эта рука с пальцами, крепко сжимающими хрупкие кости чужой нижней челюсти, вообще-то принадлежит ему, – но мысль понимания не нашла и обиженно ретировалась.       – Владыка, не поломайте, – занервничал Заэль, – я же потом обратно не соберу!       – Это же наш резервный вариант, – неуверенно напомнил Шинджи.       – Ичиго? – привстал со своего места Чад.       Но Ичиго было глубоко всё равно.       – За языком следи, – сказал он; в его голосе звучали едкие ноты Зангецу, мягкий бархат Квинси и гулкий шум подземной реки, запертой в берегах из красного гранита. Но он сам этого не слышал.       Урахара и так коллекционировал всё, что вызывало чувство вины, и Ичиго не собирался ему в этом потворствовать – даже если для этого придётся кого-нибудь поломать. Никто и никогда больше не будет ездить на шее Киске, или он не владыка Уэко Мундо!