Константа

      Ичиго с неудовольствием изучил разошедшийся на плече шов. Рукав белой футболки под его взглядом будто бы виновато съёжился, и шов пополз ещё дальше.       Нет, парень не был совсем уж безруким и в состоянии был зашить дырку на носке или надорванную майку, но тут требовалась тонкая, ювелирная работа по имитации машинной строчки. Такими навыками Ичиго не владел и отправился к эксперту.       Юдзу моментально оценила фронт работ, достала коробочку для рукоделия и придирчиво выбрала одну катушку ниток из нескольких, на взгляд брата, одинаково белых.       – За эти полгода ты сильно вырос, Ичи-нии. И плечи стали шире, – сказала она, облизывая кончик нитки.       – Это радовало бы меня гораздо больше, если б не надо было обновлять гардероб.       – Все вы, мужчины, одинаковы! Что еда, что одежда должна сама заводиться в доме, так?       – Да, – искренне пожелал парень.       Сестра ехидно рассмеялась. Её рука с иголкой порхала над футболкой, где как по волшебству росла ровная, красивая строчка шва. Вот это действительно суперспособность!       – Держи, – Юдзу вернула ему починенную футболку, – и надевай.       – Спасибо!       – Рано радуешься, братик. Карин, ты где? Мы идём по магазинам!       Вторая сестра радостно бросила приставку и поскакала собираться, а Ичиго протестующе взвыл, но его не услышали. Семейство Куросаки бодро выкатилось на улицу, оставив дома собаку – мохнатая скотина развалилась на диване и проводила Ичиго наглым взглядом, словно чувствовала себя отмщённой за все медицинские процедуры.       Парень украдкой показал Зорро кулак.       Если Ичиго что-то действительно не любил в этом мире, то это был шопинг. Парень был готов понять своих врагов, проникнуться сочувствием к пустым и даже одолеть практическую работу по ненавистной экономике, но необходимость купить себе пару футболок и новые джинсы повергала его в настоящее уныние. А вот сёстры – о, они чувствовали себя в своей стихии и весело щебетали, заныривая то в один магазин, то в другой, периодически сгружая ему пакеты, тогда как Ичиго плёлся за ними унылой тучкой и ждал, когда эта пытка закончится.       Парень мог бы, конечно, по-быстрому заскочить в магазин и просто купить первую попавшуюся вещь – ему было в целом всё равно, что на нём надето, - но Карин с Юдзу его не простили бы. К тому же он привык полагаться на их вкус и знал, что в одобренных сёстрами вещах не будет выглядеть стрёмно.       Поэтому, собственно, Ичиго покорно тащился теперь по огромному торговому центру, держа в руках растущую охапку футболок – померить и поглядеть, как смотрятся. Он в отчаянии оглядывался, пытаясь найти хоть что-то интересное: книжный, магазин видеоигр, да хоть палатку с мороженым, – когда встретил взгляд таких же отчаянных глаз, только серых.       Урахара с четырьмя пакетами и мученическим видом шёл за Уруру, которая мягко, но непреклонно тащила его за рукав.       – Уруру-тян!       – Карин-тян! Юдзу-тян!       Две стихии встретились, обнялись и объединились. Ичиго с Урахарой переглянулись, преисполнились взаимного сочувствия и дружно, так и не проронив ни слова, поплелись вслед за любительницами шопинга.       Потом их разлучили: Ичиго загнали в примерочную, заставили перемерить все до последней тряпки и запытали коварными вопросами вроде: «Какая тебе больше нравится, Ичи-нии?» Когда-то давно парень честно пытался понять, какая из миллиона мало чем отличающихся вещей ему симпатичнее, но быстро перестал; на его мнение у сестёр всегда находился контраргумент. Самым часто используемым был: «Но ведь эта идёт тебе больше!», – и возразить тут было нечего.       – Уф-ф! – временно помилованный парень рухнул на скамейку рядом с Урахарой, пока девчонки отправились в отдел женской одежды. – А вас почему не заставляют в этом участвовать?       – Я сопротивляюсь.       – Я тоже пытался!       – Я старше и опытнее, и аргументы подбираю лучше.       Ичиго засмеялся, борясь с желанием придвинуться ближе, внаглую повиснуть на чужой шее и потребовать, чтобы его спасли от сестиринского произвола.       – Скажите лучше, что такой одежды тут не продают. Шляпы так точно. А всё-таки, почему именно хаори, гэта и шляпа?       – Ну-у, – протянул Урахара и хитро улыбнулся, – в основном, конечно, чтобы позлить Йоруичи. А так… Вообще-то сейчас много современной и удобной одежды, и я совсем не против её носить. Но как представлю, что мне, как только что вам, придётся не просто сумки таскать, а ещё и участвовать…       – Хитро. Блин, а классная идея! Надо было выбрать себе какого-нибудь поп-айдола поприличнее и копировать его костюм, – размечтался Ичиго. – Один раз примерить – и потом каждый раз просто заказывать точно такое же! Э-эх, уже поздно такое провернуть, да?       На него весело посмотрели из-под шляпы:       – Пострадать глупостями никогда не поздно, Куросаки-кун.       Ичиго фыркнул… и как-то так получилось, что он, Урахара и гора пакетов переместились в ближайший магазин для косплееров, где парень примерил на себя красное пальто Вэша Паникёра, форму Роя Мустанга из «Алхимика», куртку Тартальи – всё это под ехидные комментарии Урахары. Бывший капитан, впрочем, сам вместо шляпы нацепил ободок с белыми, пушистыми кроличьими ушками, и эффект от ехидства получался слегка смазанным.       – Красное – не ваш цвет, – забраковал учёный шикарно пошитый макинтош Алукарда, в который Ичиго нарядился с почти детским восторгом. – С цветом волос совершенно не гармонирует. Если только разбавить его чем-нибудь…       Урахара пошарил на полках – длинные уши смешно шевелились в такт движениям рук – и выудил что-то похожее на кимоно, чёрное с пепельным и с узором из алых всполохов. Парень недоуменно покрутил его в руках:       – Это какое-то неправильное кимоно…       – Это ханьфу, – ответил учёный. – В китайской одежде, я смотрю, вы не разбираетесь – а зря, вам пойдёт, Куросаки-кун.       – Ладно, как скажете…       С помощью консультанта, который искренне веселился с их визита, Ичиго обрядился в предложенный костюм и заглянул в зеркало.       Вкус Урахару не подвёл: смотрелось весьма… неплохо. Это самое ханьфу имело более сложную форму, чем кимоно: вместо прямых рукавов здесь был рукав пышный и длинный, расширяющийся книзу, а нижняя часть напоминала шихакушо Ичиго в банкае, только слоёв больше. Алая окантовка чёрного одеяния наконец-то гармонировала с его рыжими волосами, превращая их в почти красные.       – Класс! – восхитился консультант. – Сюда ещё красная лента в причёску положена, но вам не пойдёт, а прятать под париком такие волосы жалко. А давайте я вам чёрную найду?       – А найдите, – согласился Урахара. – Будет авторский взгляд на персонажа.       - Какого персонажа?       Но просвещать Ичиго никто не торопился. Довольный консультант притащил чёрную атласную ленту, которую как-то приколол сзади к волосам. Парня попросили крутануться на месте: волны чёрного и пепельного взметнулись в воздух и расцветились алым пламенем, как угли под дуновением ветра. Эффектно, ничего не скажешь – даже Ичиго пробрало.       От входа в магазин раздался трёхголосый писк:       – Старейшина Илин!       – Кто? – опять переспросил Ичиго, но ему не ответили.       Сёстры облепили его, и в их глазах горел маньячный огонь: ощупали костюм, сняли чёрную ленту и как-то хитро вплели обратно, сделав из коротких волос подобие хвоста. Они не переставали при этом восторженно бухтеть; Уруру же спряталась за Урахару и оттуда восторженно пялилась то на Ичиго, то на кроличьи уши учёного.       Надо будет выяснить, что это за персонаж такой…       …       Дома Ичиго затолкал сестёр в гостиную – разбирать покупки, а сам сгрёб почту и сел на крылечке её читать. Урахара и Уруру попрощались с ними ещё в торговом центре – им нужно было куда-то ещё, а ему с жестокими сёстрами пришлось слоняться по магазинам, на сей раз продуктовым, ещё два часа, пока не удалось оторвать Юдзу от секции товаров со скидками.       Костюм старейшины Илина, кто бы он ни был, пришлось оставить в магазине – дорого, непрактично и носить такое негде. Всё-таки это было чистой воды дурачеством, от которого Ичиго честно получил удовольствие… хотя костюм снял с неясным сожалением.       Интересно, а Урахара купил себе тот ободок с ушками?..       Среди привычных квитков, рекламок и отцовских товарных чеков за заказ медикаментов обнаружилось письмо: длинный, белый конверт с символом из двух листов гинкго – известным на всю Японию логотипом Токийского университета.       Ичиго распечатал письмо. Пальцы слегка подрагивали, и конверт поддавался плохо.       Приглашение.       Приглашение на вступительный экзамен в Тодай!       Он прошёл!       Сердце радостно бумкнуло и зашлось в ускоренном темпе. По телу прокатилась волна адреналина, оставляя после себя обжигающее тепло и желание выскочить на середину улицы и заорать.       Сунув письмо в карман куртки, Ичиго посмотрел на дом, развернулся – и пошёл бродить по городу.       Ему нужно было подумать.       С одной стороны, получить хотя бы допуск к экзаменам в Тодай – это круто. С этим даже Исида согласится, а ведь парень всегда с упорством, достойным более адекватного применения, выискивал повод счесть Ичиго болваном. С другой стороны – учёба требует денег, а вот с ними-то у семьи Куросаки в последнее время были большие проблемы.       Пятьсот тысяч йен.       Пятьсот тысяч, необходимый взнос за первый курс, который нужно уплатить сразу – если поступишь, конечно. Шанс поступить лежал у Ичигов кармане, а шанс найти столько денег – нет, без вариантов. Зорро со своим отравлением опустошил его карточку почти полностью, оставалось только брать кредит. А кредит на образование – это кабала, выбраться из которой почти невозможно, если у тебя две младших сестры с точно такой же финансовой проблемой и четыре курса университета впереди.       Обидно, когда твоя жизнь упирается в чёртов денежный вопрос. Способов решить его безболезненно Ичиго не видел, а от попыток найти наименее болезненный выход начинала болеть голова.       Тренькнул телефон.       Парень бездумно его достал и удивлённо уставился на экран: там горело новое сообщение.       «Ну что опять случилось?»       Ичиго чертыхнулся: так и не снял ведь свою следилку, Шляпа Полосатая! И, конечно, догадался, что парень накручивает круги вокруг своего квартала отнюдь не разминки ради. Ещё бы колокольчик привязал!       Пыхтя от возмущения, Ичиго набрал: «Подглядывать нехорошо», – и рванул в сторону магазина. По дороге встретился Чад – он протянул руку, и Ичиго привычно хлопнул по выставленной ладони, проносясь мимо. Уж кто-кто, а Чад знал, как невыносимо останавливаться, когда до безумия хочется сорвать с кое-кого шляпу. И, может быть, сделать ещё что-нибудь.       Урахара поджидал его, как обычно, на пороге магазина:       – Подглядывать перестану, когда вы наконец научитесь говорить о своих проблемах вслух, и желательно мне.       – Урахара-сан!       – Я знаете сколько лет уже Урахара-сан? Это давно не аргумент.       – А я ещё не приступал к аргументам, – Ичиго, как обычно, плюхнулся рядом на крыльцо. – Я, может, просто подумать о жизни решил, а вы меня с толку сбили?       – С вашим талантом находить приключения лучше перестраховаться.       – Так я сам их и не ищу!       – Знаю.       Ичиго ещё сколько-то времени возмущенно пыхтел, но под смеющимся серым взглядом понемногу остыл. Вынул из куртки письмо, задумчиво посмотрел на золотистый логотип и протянул Урахаре.       – О-о! – тот раскрыл конверт и бегло пробежался по содержанию. – Поздравляю. Но это же повод для радости, откуда ваша меланхолия? Признаюсь сразу, ни у кого из нас не было сомнений, что до экзаменов вас допустят точно; кстати, я как раз навестил в Токио одного старого знакомого – он живёт недалеко от главного здания университета и не против сдать вам комнату. Пока что на время экзаменов, а там посмотрим. Сколько они там идут – три дня?       Ичиго смутился. Язык не поворачивался спросить: «Так вы поэтому ездили в Токио на новый год?», – а вот мысли поворачивались прекрасно, и от этих мыслей начинали предательски алеть уши.       – Ну да…       – Вот и договорились, – Урахара спрятал лицо за веером. – Так что вас тревожит на самом деле?       – Я… – Ичиго потёр щёки ладонями, сгоняя треклятый румянец, и выпалил: – Не хочу брать кредит! Ненавижу быть должным, тем более – банку. Чёрт, я так старался заработать хотя бы на первый курс, и у меня получилось бы, если бы не ветклиника! Нет, Зорро не виноват, но надо же было так совпасть! Я даже одолжить ни у кого не могу, потому что неизвестно, как и когда отдам…       – И только? Тогда возьмите денег у меня, – предложил Урахара.       – Нет!       – Но почему? – искренне обиделся бывший капитан.       Ичиго смущенно поскрёб затылок. Как это объяснить? Не то чтобы он не понимал, что предложение было щедрым, и за него стоило быть как минимум благодарным, но… Ичиго не хотелось брать деньги у Урахары. Просто потому, что тогда он присоединился бы ко всем остальным – Сейретею, Совету, отцу, даже в каком-то смысле вайзардам и Йоруичи, – кто без стеснения ездил на шее учёного, пользуясь его неумением себя прощать.       Ичиго таким не был.       – Это слишком много, – наконец сказал он. – Вы столько для меня сделали, Урахара-сан, и мне неприятно осознавать, что я ничего не могу дать вам взамен.       – Спорный вопрос, – покачал головой тот и отложил веер в сторону. – С моей точки зрения всё выглядит очень похоже, только наоборот. И деньги – самое малое, что я могу предложить, Куросаки-кун, после всего… произошедшего. Тем более что у меня их много.       Ичиго вздохнул. Пусть много, но не с потолка же эти деньги свалились на бывшего капитана двенадцатого! Тот их заработал. А Ичиго не хотел присоединяться к тем, кто… да-да, вы поняли.       – Всё равно, – упрямо продолжил он. – И вообще, вот если бы Готей-13 платил мне зарплату… Или хоть бы премию выписали, разовую. В пятьсот тысяч йен.       Веер словно сам прыгнул в руку Урахары и распахнулся, закрывая его лицо.       – То есть принять деньги от Сейретея ты готов, а от меня – нет. Обидно, Куросаки-кун! – пожаловался учёный с интонацией настолько фальшивой, что у парня заныли зубы.       – Да нет же! – Ичиго придвинутся ближе, борясь с желанием отобрать чёртов веер и сломать об колено. – Готей реально мог бы взять меня на полставки, всё равно пустых гоняю. И положить зарплату. Честно говоря, за всё произошедшее они мне должны – и вам, кстати, тоже, Урахара-сан. А то получается, что мы все им очень помогли, но с вопроса о вознаграждении за эту самую помощь Сейретей дружно слился.       – Ну почему же, – возразил Урахара; веер вновь был временно забыт, хотя его по-прежнему держали в руке. – Они приняли участие в–       – Потому что ты их просил! – вспылил Ичиго. – Ты! Это ты встал перед ними на колени, чтобы Готей мне помог! Это ты сделал львиную долю работы, а они всего лишь соизволили поучаствовать! Нет, я, конечно, им благодарен, но это отнюдь не одно и то же!       Совсем не одно и то же. Парень прекрасно понял, что именно рассказал ему Шинджи, и сделал соответствующие выводы. Не говоря уже о том, что весь тот цирк с конями, то есть Подчинителями, нужен был лишь для того, чтобы заставить Сейретей действовать, и побыстрее. И убедить их, что Куросаки вовсе не счастлив быть простым человеком. Да, местами было даже весело и в целом безопасно, потому что парня и его близких страховали со всех сторон, но всех этих сложностей не понадобилось бы, будь синигами хоть немножко человечнее.       Ичиго искренне любил своих друзей из Готея, но обострённое чувство справедливости не давало закрывать глаза на некоторые неприглядные вещи: он не просил награды за участие в войне (его подташнивало при мысли, что за бой с Айзеном или Улькиоррой ему могли заплатить), но это не мешало ему понимать, что синигами дёшево отделались. Долг чести – возврат ему сил синигами – был уплачен, а то, как мало им пришлось для этого сделать, шло приятным бонусом. Урахара же, два года бившийся над техническими деталями этой проблемы, как обычно, не получил ничего.       Ичиго категорически не нравилась эта тенденция.       – Я не могу взять у вас ещё и деньги, – буркнул Ичиго, наконец-то найдя правильные слова. – Я же не пиявка.       В ответ прозвучал лёгкий смешок:       – Нет, Куросаки-кун, вы точно не пиявка. У пиявок не бывает рогов.       Парень сердито фыркнул и всё-таки попытался ткнуть Урахару в бок его же веером, но не преуспел – тот ловко перехватил его руку, а веер спрятал в необъятных просторах своего псевдо-хаори.       – И всё же, – продолжил Урахара, но уже мягким, искренним тоном, – глупо отказываться от Тодая только потому, что предложенный вариант оплаты вам не по вкусу, Куросаки-кун. Давайте сделаем так: моё предложение остаётся в силе. Если не сумеете собрать нужную сумму до марта, вы его примете – на условии, что отработаете. Потом решим, каким образом.       – Ладно, – буркнул Ичиго, понимая, что ему не оставили выбора – аргумент был убойный. Шансы учиться в Токийском университете на дороге не валяются. Парень выдохнул, устало привалился к Урахаре, уткнувшись лбом в его плечо, и добавил: – Спасибо.       Учёный вздрогнул, но отстраняться не стал; спустя мгновение парня приобняли, придвигая ближе и удобнее, а ласковая рука закопалась в растрёпанные волосы.       – Пожалуйста, Куросаки-кун.       …       Четыре дня спустя, относительно ранним утром Ичиго бодро шагал в сторону вокзала. Экзамен был завтра – как раз есть время, чтобы найти жильё и разведать дорогу до университета. Дома Ичиго потрепал на счастье собачьи уши – Зорро честно их предоставил и даже не ворчал, – получил напутствие от отца и шоколадку KitKat – от сестёр. Шоколадка была бережно упакована в сумку – парень не очень-то верил, что случайно созвучный японскому выражению kitto katsu («непременно победить») бренд так уж сильно влияет на удачу, но против традиции сказать было нечего. Адрес своего таинственного знакомого Урахара скинул ещё вчера, и Ичиго на всякий случай забил его в навигатор: он бывал в Токио всего пару раз и не ориентировался там от слова совсем.       Экзамены в университете Кейо и Тодае были в один день, и Ичиго нисколько не удивился, обнаружив в толпе на платформе Исиду. Квинси закатил глаза, всем своим видом показывая, как не рад его видеть, но сразу же подошёл и встал рядом, тоже выглядывая электричку – Каракура была конечной станцией, и новый поезд обычно подавали из тупика за двадцать минут до отправления.       – Нашёл, где поселиться? – поинтересовался Ичиго.       – У меня в Токио двоюродный дядя.       – Везёт! – порадовался за друга парень.       Вопрос проживания был вторым по важности после поступления. Пользоваться общежитием университетов было не принято – это самый край, когда деваться действительно некуда, и даже самые бедные студенты предпочитали снимать комнаты. Ичиго не был готов с первого курса прослыть нищебродом, и предложение учёного было очень, очень кстати.       Судя по взгляду, которым наградил его Исида, квинси себя везучим не считал.       – А ты?       – У Урахары там есть какой-то знакомый, пока у него остановлюсь.       Парни обменялись понимающими взглядами. Да, Ичиго тоже немного побаивался знакомых учёного, но у дарёной комнаты биографию хозяина не спрашивают.       Вдалеке показалась вальяжно ползущая электричка. Народу на платформе было немного, и нужды биться за место не возникло – парни спокойно уселись у окна, друг напротив друга.       – Резервных вариантов, куда поступить, по-прежнему нет? – прервал тишину квинси.       – Нет.       Исида фыркнул, и Ичиго почти обиделся:       – А что, скажешь, у тебя они есть?       – Уел, - кивнул квинси. – Нет. И не будет. Просто это так… в твоём стиле, Куросаки. Несёшься к своей цели паровозом, не видя ничего вокруг.       – Я вижу. Просто временно фильтрую. За многозадачностью обращайся к кому-нибудь другому, а я могу решать только одну проблему за раз.       Его собеседник задумчиво кивнул и помолчал. Электричка тронулась: платформа медленно поплыла назад, словно кто-то включил в окне перемотку фильма.       – А что следующее в твоём списке проблем? После Тодая?       – Уэко Мундо, – просто ответил Ичиго. – А что с твоим… списком?       – О, я упражняюсь в многозадачности, – Исида с какой-то обидой посмотрел на собственные ладони, чинно сложенные на коленях. – Самая обидная часть взросления – это когда начинаешь понимать других людей и их поступки. Когда границы размываются, и уже неясно, кто прав, а кто нет. Как вообще делать выбор в таких условиях?       Ичиго подумал и выдал честное:       – Понятия не имею.       – Ага, конечно, – фыркнул квинси.       – Я понятия не имею, как правильно, – пояснил Ичиго. – Вся эта метафизика получается у меня ещё хуже, чем многозадачность. Поэтому я просто выбираю то, что мне больше нравится, без всякий усложнений.       Исида смерил его взглядом: искреннее восхищение там соседствовало с не менее искренним желанием придушить, образуя совершенно сумасбродную смесь. В общем, совершенно обычным своим взглядом, Ичиго уже привык.       – Я иногда понять не могу: то ли ты действительно, Куросаки, попросту городишь глупости, и тебе при этом фантастически везёт, то ли у тебя реально какой-то… уникальный подход.       Ичиго отмахнулся:       – Ничего уникального, банальный здравый смысл. Если не знаешь, как правильно – выбирай то, что тебе больше нравится. Если ошибёшься, так хоть пусть не так обидно будет.       Квинси погрузился в задумчивость. Поняв, что собеседник выпал из реальности, Ичиго достал потрёпанный библиотечный томик «Большие надежды» Диккенса и раскрыл, убрав фисташково-зелёную закладку.       …       Куросаки Иссин запер клинику и, зевая, пошёл наверх, в свою спальню. Девочки ещё не ложились – они полуночничали в гостиной, марафоном просматривая какую-то дораму, и их отец торопился лечь спать сейчас, пока он ещё может их слышать их уютное шебуршание.       Больше всего он не любил тишину.       И спальня, вдруг сомкнувшаяся за закрытой дверью в кокон звукоизолирующего кидо, не понравилась ему ни чуточки. Иссин выхватил зампакто, но знакомый голос заставил сдержать удар.       – Ай-яй-яй, так ли у вас встречают гостей! Рейяцу, что ли, не считал?       – Да не ожидал просто, – проворчал синигами, пряча зампакто обратно в ножны. – Некоторых гостей прям сразу выпроводить охота… Ты чего припёрся-то? Ичиго же уехал утром.       Сидевший на подоконнике Урахара снял шляпу и положил её рядом. Иссин напрягся:       – Что-то случилось?       – Просто хочу кое-что прояснить, – серый взгляд мог резать сталь. – Иссин, у вашей семьи же есть деньги?       – Ну-у, – Куросаки-старший потянулся почесать затылок. – Не бедствуем. А что?       – У тебя сын-выпускник и двум дочерям через несколько лет высшее образование получать, – любезно просветил его Урахара. – Ты что-то собираешься в связи с этим делать?       – Что-нибудь да придумается, если надо будет, – отмахнулся тот.       – Иссин, – Урахара сжал переносицу пальцами, словно пытался поймать головную боль прежде, чем она расползётся на полную мощность, – не беси меня. Твоим детям можно смело заказывать памятник за то, как они справляются со всеми проблемами. А вот ты в этом уравнении почему-то отсутствуешь. Какого чёрта твой сын пытается сам наскрести денег на своё образование?       – Это называется воспитанием ответственности и самостоятельности, Киске, чтоб ты знал!       – Нет, Иссин. Это называется брошенные дети, на которых наплевать собственному отцу.       – Чего? Я не–       – Ты ещё как да! – рявкнул обычно такой спокойный Киске. – Иссин, твои дети даже на собаку полагаются больше, чем на тебя! Ты хоть раз в жизни брал на себя ответственность хоть за что-то, или они у тебя воспитывают самостоятельность прямо с пелёнок? Твой сын – наследник Шиба! Он имеет полное право на защиту и финансовую поддержку клана, а он выбивается из сил на грошовой работе вместо того, чтобы готовиться к экзаменам. Ты идиот?       Иссин насупился:       – Я надеялся, что если всё будет и правда плохо, он попросит помощи.       – И сколько раз в жизни Куросаки-кун так делал?       Бывший синигами насупился ещё больше. Толстого, убойного аргумента против не находилось, как и хорошего примера, и Иссина терзало неприятное подозрение, что друг прав. Но ведь дети до сих пор справлялись, правда?       – В последние десять лет – никогда, – признал он и сделал жалобные глаза: – Но всё нормально же было!       – Не было, Иссин. Не было. Эх, я тоже виноват – давно уже надо было тебя пропесочить, но я надеялся, что уж ты-то в человеческих отношениях разбираешься получше меня!       Вот сейчас стало реально обидно. Старший Куросаки понятия не имел, что тут можно сказать, и не желал больше ничего слышать, но Урахара ещё не закончил:       – Иссин, они дети. И у них должны быть детские проблемы – ссоры в школе, неуды за контрольные работы и нехватка карманных денег на новую компьютерную игру. Со всем остальным им должны помогать родители. А твои дети тянут на себе всё домашнее хозяйство. Ты вообще в курсе, что они сами содержат свою собаку? Им даже в голову не пришло прийти к тебе с тем, что у вас появилась новая статья расходов. В каком месте это нормально?       – А что, по-твоему, я должен был сделать? Выступить вперёд и сказать им, что–       – Что принадлежишь к богатому клану, деньги которого я запросто могу перевести в валюту мира живых? Ты же понимаешь, что рано или поздно эта информация всё равно всплывёт. Как тогда будешь объяснять сыну, почему он не смог учиться в Тодае?       – Почему не смог? – ужаснулся Иссин.       Урахара тяжело вздохнул:       – Ладно, смог. Но я с большим трудом уговорил его одолжить деньги у меня. Для Ичиго финансовый вопрос действительно болезненный, поэтому чёрт возьми, Иссин, реши уже хоть одну свою проблему сам!       А вот это было уже не только обидно, но и больно. Иссин тоже много чего мог припомнить Урахаре.       – Кто бы говорил! Твои способы решения проблем только порождают новые!       – Да, – не стал отпираться тот. – Вот только, Иссин, это ты дал мне карт-бланш в отношении твоего сына. Прекрасно зная при этом, кто я. Ты точно хочешь продолжать этот разговор?       Пожалуй, что нет.       О чём он только думал, пытаясь уесть этого гада ядовитого? Не говоря уже о том, что весь этот диалог неприятно перекликался с другим, где его собственный сын говорил нечто очень похожее. И вообще, конец разговора породил странное чувство неправильности, которым Иссин ещё долго мучился после стремительного ухода своего самозванного гостя, пока ближе к утру, когда все его домочадцы давно уснули, до него вдруг не дошло.       Урахара никогда раньше не отвечал на подначки.       Тот всегда смиренно принимал, что виноват, и Иссин так к этому привык, что словил когнитивный диссонанс. Попытка Киске, причём весьма зачётная, защититься и укусить в ответ попросту выбила его из колеи; к тому же Куросаки-старший безосновательно подозревал, что это новое, чем бы оно ни было, напрямую связано с его сыном.