Константа

      Осень медленно, но уверенно вступала в свои права; японский клён – каэдэ – уже начал краснеть, приобретая на кончиках листвы характерный оттенок китайской киновари. Сезон момидзигари – любования осенними листьями, – был уже не за горами, хотя погода стояла летняя и ясная.       С месяц назад отец перестал попадать чёрт знает где и вновь регулярно был дома. Он вёл себя как ни в чём не бывало, и Ичиго платил ему тем же, занятый собственными проблемами: он по-прежнему собирался поступать в Тодай, и снижать темпы подготовки было роскошью, которую он не мог себе позволить. И вообще, после финальной встречи с Подчинителями изменилось всё – и ничего.       Цели остались прежними, просто Ичиго чувствовал себя… иначе.       Он плохо понимал, чего был лишён, пока у него была лишь половина души; в различия трудно ткнуть пальцем, это не было отсутствием конкретного запаха, цвета или вкуса. Это было всё сразу и ничего конкретного; что-то эфемерное, но безусловно реальное, которого не было – и вот оно появилось. Эйфория отступила буквально через пару дней, но ощущение яркости осталось; ему не то чтобы стало лучше, скорее Ичиго наконец стал собой в большей степени, чем был.       Как бы путано это ни звучало.       Сегодня парень планировал ударно поработать (Унагия-сан не предъявила ему ни одной претензии, даже наоборот, но он всё равно чувствовал себя виноватым перед ней и старался работать лучше), а потом дойти до магазина и там ударно позаниматься экономикой и физикой: последнее парень почти предвкушал, потому что Урахара мог даже физику объяснять весело и понятно, а первого почти боялся, ибо сочетание экономики и Тессая могло заставить нервничать даже Исиду. Но потакать своим страхам – не его путь, поэтому, доставив последнюю посылку, Ичиго отправился к Урахаре.       Встреченный им по пути арранкар сперва остался незамеченным; угрозы от него не ощущалось, рейяцу почти не чувствовалась, и Ичиго просто скользнул по тёмной фигуре взглядом. А потом застыл, чуть не уронив челюсть от удивления, когда мозг наконец сообразил, кого видит.       Улькиорра склонился перед ним в уважительном поклоне:       – Куросаки-сама.       – Чего-о? – отмер Ичиго, разом вспомнив, что когда-то давно Урахара уже задавал ему странный вопрос, от которого парень предпочёл отмахнуться.       Арранкар бесстрастно стоял и смотрел невероятно зелёными глазищами, не моргая – видимо, почтительно ожидая, когда «Куросаки-сама» соизволит конкретизировать свои претензии. Честно говоря, Ичиго и сам не знал, что хочет сказать, но был ясно уверен в одном: он безумно рад видеть Улькиорру. Парень бы даже обнял этого гада отмороженного, если б не сомнения в реакции арранкара на подобное проявление чувств. Улькиорра и чувства, ха-ха.       Но он был жив, и это главное.       С плеч разом свалилась гора размером с Фудзи. Ичиго не нравилось считать себя убийцей – он даже Айзена не убил, хотя вели его именно к этому (он был ужасно благодарен Урахаре, что тот тоже не стал убивать ослабленного врага), – и нечаянная гибель арранкара тогда тяжким бременем легла на его сознание, ещё больше омрачая и без того нерадостные дни. И теперь он был готов восславить любого бога за то, что Улькиорра сумел выжить.       – В смысле, ты чего тут делаешь? – сориентировался наконец Ичиго.       – Жду вас.       – Э-э… Ну, дождался. Дальше что?       Арранкар склонил голову набок, став похожим на печального совёнка.       Ичиго заподозрил, что дальше первого этапа Улькиорра ничего не планировал и теперь пытался импровизировать.       – Мы бы хотели с вами поговорить.       – О чём?.. Хотя нет, без разницы. Раз хотите, давайте поговорим. Когда, где и в каком составе?       Улькиорра моргнул и, кажется, завис.       Видимо, инициативу опять придётся проявлять Ичиго. Блин, самое удачное место для разговоров с арранкарами – это магазинчик, но не закопает ли его Урахара под персиковым деревом, если парень без спроса определит его жилище местом встречи? С другой стороны, ушлый торговец не любил быть в стороне и в любом безобразии предпочитал участвовать, а то и возглавить. И последнее: тот наверняка всё равно в курсе всего, что происходит, какой смысл заморачиваться?       – Приходите завтра к магазину Урахары. Вечером. Годится?       Улькиорра вновь поклонился:       – Как прикажет Куросаки-сама.       И пропал.       Ичиго чертыхнулся. Ладно, теперь надо поговорить с Урахарой – всё-таки вариант с персиковым деревом пока никто не отменял, Уруру как раз недавно говорила, что ей нужны удобрения.       Однако, в магазинчике хозяина не оказалось – там за прилавком почему-то торчал довольный Шинджи.       – Привет! А ты чего здесь?       – Проспорил, – ответил вайзард, начисто игнорируя тот факт, что это никак не объясняло его лучащуюся довольством физиономию. – А ты чего припёрся, Куросаки? У вас же с квинси по четвергам забег по химитературе?       Ичиго неопределённо пожал плечами: Исида последнее время регулярно где-то пропадал и вообще был не в духе. Но упорно отмалчивался, хотя его постоянно доставали вопросами разной степени тактичности.       – Да так, освободился… А где все?       – Смотались в Яцуо на фестиваль Овара Кадзэ-но-Бон. Через недельку вернутся.       Ичиго с трудом удержался от желания треснуться лбом о стойку. Чёрт, как он мог забыть?       Обитатели магазинчика, как оказалось при более близком знакомстве, любили путешествовать, и по праздникам обычно выезжали во всякие интересные места. Овара Кадзэ-но-Бон – фестиваль музыки и танцев в префектуре Тояма, с бумажными фонариками, танцовщицами в соломенных шляпках и одинаковых кимоно, ночными плясками под грохот барабанов… Блин, Ичиго и сам бы съездил, ему даже предлагали – но чёртов загруженный график!       Вайзард эмоции временного синигами полностью разделял:       – И не говори! Я тоже с ними засобирался, но кто-то должен был остаться в магазине и принять товар. Парень, лови крупицы мудрости, пока я добрый – никогда не играй с Урахарой в карты. Этот тип жульничает, причём хрен докажешь!       – Шинджи! Нафиг ты вообще полез с ним играть?       – Что значит – «зачем»? Хотел съездить в Тояму за его счёт!       Ичиго фыркнул: в некоторых вопросах древний, умный вайзард оставался поразительно наивен.       – Ничего, – ухмыльнулся Шинджи. – Я тут кой-чего поназаказывал… кстати, поможешь разгрузить? И ты чего сегодня пришёл-то – по конкретному вопросу али как?       – По конкретному. Меня сегодня Улькиорра выловил. Арранкар Улькиорра. Они хотят завтра тут со мной поговорить – вернее, это я предложил, что тут. Пустишь?       Вайзард пожал плечами:       – Да не вопрос. Подстраховать?       – Наверное. Слушай, Шинджи, вам же помогали арранкары тогда, с Подчинителями?       – Помогали, – кивнул вайзард. – И немало. Они в основном этих придурков и пасли, но общались только с Урахарой, его и допрашивай, как вернётся. И рейяцу, насколько я понял, он с них тоже нацедил для своей адской приспособы…       – Приспособы?       – Куросаки, ты ж не дурак. Сам понимаешь, что человека мало проткнуть мечом, чтобы он вдруг стал синигами. Понятия не имею, что именно там накрутил Урахара, но это был какой-то дико сложный прибор, для активации которого нужно было немеряно рейяцу. То, что выглядел он как меч, ещё ни о чём не говорит. Это просто Сейретею с мечами привычнее.       Ичиго нахмурился. Он и так догадался, что Сейретей пришлось убеждать.       – Готей не был в восторге, да?       – Готей, как и Совет, редко от чего приходит в восторг. Вся наша вайзердская компания в основном вызывает у них суровую попоболь и ранние морщины, Урахара – это вообще отдельная тема, ну а ты… тут я даже не берусь судить.       – И всё же капитаны согласились поучаствовать?       Шинджи пожал плечами:       – А что им оставалось? В конце концов, твой отец – Шиба, а это благородное семейство не из последних, да и Урахара их просил. Сам понимаешь, что к чему, верно?       Ичиго мрачно кивнул. О да, он понял.       …       На следующий день Ичиго пришёл в магазин сразу после работы. А то кто знает, когда у арранкар наступает вечер? И не задаются ли те сейчас примерно таким же вопросом? Шинджи на правах временного хозяина щедро выделил Ичиго гостиную; сам он от компании отказался и торчал в торговом зале, шурша коробками – как парень успел заметить, с узнаваемой этикеткой магазина для взрослых. Он даже знать не хотел, что именно вайзард там заказал – и что с ним потом сделает Урахара, как вернётся.       Усидчивости сегодня не было, поэтому уроки Ичиго вынужденно отложил и просто слонялся по магазину. По большей части здесь всё-таки продавалась еда, и парень от скуки принялся изучать ассортимент. В большой корзине, например, лежали всяческие сласти, поштучно упакованные в шуршащую плёнку. Рядом стоял ценник, выцветший и нечёткий; Ичиго наугад вытащил пакетик с пончиком в шоколаде и изучил упаковку. О, всего год как просроченный – почитай, свежак!       Шинджи обернулся на звук рвущейся упаковки и недоверчиво посмотрел на парня, жующего пончик.       – Что? Вкусно, между прочим.       – Куросаки! Это, конечно, твой желудок и тебе с ним жить, но…       – Эти штуки почти целиком состоят из сахара, а сахар не портится. А я после работы устал и задолбался, мне глюкоза нужна.       Арранкары, само собой, появились именно в тот момент, когда Шинджи почти отобрал у парня надкусанный и изрядно помятый пончик – и проиграл Ичиго только потому, что пытался, в отличие от вайзарда, злосчастный пончик не помять.       Воздух полоснуло серо.       Шинджи от него уклонился, а вот стена магазина – нет.       – Лилинетт! – хором рявкнули Улькиорра, Старк и Нэл.       – Что? – возмутилась мелкая. – Он напал на Владыку!       Шинджи разразился кашляющим смехом с яркими нотками истерики. Ичиго осел прямо на витрину. Конечно, не стоило и надеяться, что Урахара ошибся, но самообман был таким заманчивым!       – Так, – сказал парень. – Так. И что теперь делать?       Вайзард, поразительно быстро отсмеявшийся и теперь печально изучавший дыру в стене – сквозь которую прекрасно было видно ещё стену, и ещё, и ещё, – охотно ответил:       – Что-что. Зови свою Орихиме, а я буду дозваниваться Хачи. Потому что если Урахара это увидит, под персиковым деревом будем лежать все вместе!       …       Совместный труд, как говорят, облагораживает. Сближает так точно.       Им понадобилось почти четыре часа каторжного труда, немеряно рейяцу и множество беготни туда-сюда, чтобы восстановить этот чёртов магазин, который внутри был гораздо больше, чем снаружи. Часть помещений была экранирована, но торговый зал и комнаты за ним, видимо, предназначались для людей, и перед серо были беззащитны. И оно выжгло их начисто, поломав стены и уничтожив вещи.       Под конец люди, арранкары и вайзарды без сил попадали вперемешку в гостиной; даже на Лилинетт уже никто не сердился, хотя пару-тройку сочных эпитетов девчонка честно огребла. Ичиго был склонен больше винить тех, кто её сюда привёл, не объяснив правила поведения в мире живых.       – Признаться, – сказал Хачиген; единственный, кто не упал, а чинно устроился в кресле, – мне так выкладываться не приходилось даже в войну, не в обиду присутствующим сказано.       – Один хрен, – фыркнул Шинджи. – Плакали все мои грандиозные планы, э-эх! Что такого эта Шляпа там понакрутила, что мы еле собрали обратно?       – Ты лучше подумай, что будет, если он заметит, – посоветовал Ичиго.       Шинджи подумал, расстроился и перевёл стрелки, махнув рукой на арранкаров:       – Спихнём всё на них! Опять же, виновата мелкая, а детей не бьют.       Парень покачал головой:       – Не пойдёт.       В конце концов, арранкары тоже неплохо вложились, помогая чинить магазин. Само понятие починки было им явно внове, но ребята честно пыхтели наравне с остальными.       – Вот-вот, так не пойдёт! – подала голос Лилинетт. – Нечего было… приставать, вот!       – Приставать?! – взревел Шинджи, забыв про усталость. – Да я у этого рыжего товар отбирал, понятно! Товар! Неоплаченный!       – А я видела – приставал!       Вайзард взбодрился так, словно его укололи адреналином. Они с Лилинетт вскочили и принялись вдохновенно орать друг на друга, не смущаясь возраста, пола и расовой принадлежности. Неудивительно, что мелкая была частью Примеро Эспады – по разрушительности она явно обгоняла всех, кого довелось встретить Ичиго.       – Зато мы отлично потренировались, – заявила вечная оптимистка Иноуэ; подумав, она честно добавила: – Но школу я, наверное, завтра просплю…       Ичиго вздохнул:       – Я бы тоже проспал. Или просто прогулял.       – А почему нет? – впервые подала голос Неллиэль; она приподнялась на локте и уставилась на парня с доброжелательным любопытством. В этой позе она как никогда была похожа на русалку, даже зелёные волосы в тему.       – Куросаки-сан хочет поступить в престижный институт, а для этого нужно много и хорошо учиться, – ответил Хачиген, видя, что парень замешкался с ответом.       Судя по озадаченному лицу Нэл, понятнее ей не стало, и она затруднялась с тем, с какого конца начать спрашивать.       – Забей, – махнул рукой Ичиго. – Так чего вам надо-то? И спасибо, что помогли с Подчинителями.       Неллиэль расплылась в улыбке:       – Не за что! Нам приятно было помочь. А дело… Понимаешь, Ичиго, – в этот момент Улькиорра сердито хмыкнул, но девушка его проигнорировала, – у Эспады обязательно должен быть Владыка. И у Уэко Мундо тоже, без этого никак. И так уж вышло, что это ты.       – Э-э… А отказаться можно?       Улькиорра буравил Нэл убийственным взглядом. Девушка растерялась; её большие, прозрачные глаза наполнились слезами, грозящими вот-вот пролиться селевым потоком:       – Ты хочешь отказаться?!       Ичиго от такого напора немного обалдел; тем временем Старк, мирно дрыхнувший на самом козырном месте – тщательно восстановленной кушетке, – приоткрыл один глаз и с выражением сказал:       – Дело в том, что это мы не хотим, чтобы ты отказывался, Куросаки.       Совершив этот героический вклад в разговор, Примеро отрубился и захрапел.       – Ясно, – «что ничего не ясно», но эти слова парень мужественно проглотил. – А подумать-то можно?       – Конечно, – заверила его Нэл и одарила жаркой улыбкой. Слёзы магическим образом испарились, и парень почувствовал, что где-то на середине разговора его здорово нагрели.       Арранкары, удовлетворённые полученным обещанием, принялись прощаться и будить Старка. Лилинетт с Шинджи наконец расцепились, явно довольные друг другом; вайзард, столько лет умудрявшийся ладить с Хиори Саругаки, не мог не проникнуться к бойкой девчонке. Нэл обняла Ичиго на прощание – крепче, чем тому хотелось бы, – и спросила:       – Мы все так старались, чтобы от погрома не осталось и следа – но почему нельзя просто извиниться? Урахара-сан что, такой страшный человек?       – Да, – хором ответили Ичиго, Шинджи, Иноуэ и даже Хачиген.       …       Домой пришлось идти уже ночью. Шинджи предлагал переночевать в магазине, на что вайзард и Иноуэ согласились, но парню хотелось подумать.       Владыкой чего-либо Ичиго себя упорно не представлял. Студентом Тодая – да, хотя и с большой натяжкой. Успешным выпускником – тоже да, только натяжка будет побольше. Пусть это пока лишь неточные планы, но они были просты и понятны, как табуретка. И всем ясно, для чего это надо – престижная профессия, деньги, слава и прочее. Но Владыка… тут Ичиго упирался в стену полного непонимания. Что это такое, как выглядит и зачем нужно? Нужно кому?       Уж точно не Ичиго.       В одиночку тут однозначно не разобраться.       Ичиго достал телефон и запустил привычное уже приложение. Полистал список контактов, выбрал нужный – развернулась страничка с полосатой шляпой на аватарке, меню и чатом. Парень подумал над иконкой вызова, перечитал последние сообщения, улыбнулся. И закрыл приложение.       В конце концов, это не срочно. Вернутся, тогда и спросит. Но сама мысль о том, что можно вот так запросто позвонить или написать, и тебе обязательно ответят, ужасно поднимала настроение.       …       Хотя хозяева уехали на три недели, Ичиго всё равно навещал магазинчик Урахары – поболтать с Шинджи и другими вайзардами, посидеть в тихой уютной гостиной с уроками и конспектами. Почему-то здесь и стол был удобнее, и ручка писала лучше, и искать в справочниках информацию было сподручнее – пару месяцев назад в гостиной появился книжный шкаф, доверху забитый полезной школьнику литературой. Парень тогда тепло поблагодарил учёного, который в ответ привычно закрылся веером.       Спустя недели полторы Ичиго вдруг понял, что его охватывает нервное беспокойство. Что было странно.       Ему всегда становилось легче, когда он приходил в магазин. Это было неизменно и в пятнадцать лет, и в семнадцать, и в стукнувшие ему летом восемнадцать. Ичиго искренне считал магазинчик своим личным убежищем – у него не было повода думать иначе. А теперь повод появился.       И дело оказалось не в месте.       Некоторые вещи становятся до смешного очевидны, стоит только о них задуматься. Пришлось признать, что это Урахара на него так действовал – всегда, с самого начала, просто он не замечал. Парень привык воспринимать учёного как нечто постоянное и неизменное, и сейчас его отсутствие ощущалась как заноза: не смертельно, даже не то чтобы очень больно и почти не опасно, но неприятно настолько, что впору начать бегать по потолку.       Это… надо будет обдумать. Когда-нибудь потом.       …       Снова в магазин Ичиго пришёл через два дня – навалилась работа, а ещё внезапно объявился пропавший Исида, злой и задолбавшийся. В причины своего отсутствия квинси вдаваться не пожелал, но за дополнительные занятия взялся с таким остервенением, что Ичиго побоялся его даже спрашивать.       Во дворике кипела работа. Уруру, разодетая в яркое кимоно, неторопливо размешивала по карнизу сувенирные фонарики, а Тессай командовал мрачным Шинджи, разгружавшим огромный фургон с объёмистыми, тяжёлыми даже на вид ящиками. «Страшный человек» сидел на крылечке и обмахивался веером – вероятно, поджидал второго проштрафившегося грузчика.       – Ичиго Куросаки к месту отбытия наказания прибыл – шутливо козырнул парень. – Блин, правда, Урахара-сан – простите. Виноват, не уследил.       Учёный хитро посмотрел на него поверх веера:       – Да что вы, Куросаки-кун, какие счёты между своими! Вот если бы вы попытались скрыть, что произошло…       Он многозначительно помолчал. Шинджи попытался гневно фыркнуть, но получился скорее страдальческий стон, придавленный ящиком.       – Чаю, Куросаки-кун? И занятие по физике? Мы, кажется, остановились с вами на квантовой гипотезе Планка.       – Э-э… да, конечно, спасибо. Но, может, я сперва помогу Шинджи? А то нечестно выходит – накосячили-то вроде вдвоём...       Урахара закатил глаза; Тессай хмыкнул, а вайзард, отнеся очередной ящик, напустился на него:       – Нечего отлынивать, Куросаки! Тоже мне герой, защитник обездоленных. Иди учись щас же! Или что, хочешь всю человеческую жизнь фургоны разгружать?       – Как некоторые, – ввернул Урахара, встал и махнул веером, зовя парня внутрь магазина.       Вслед им полетела ругань Шинджи и грохот падающих ящиков.       …       Усвоив наконец уравнение Эйнштейна для фотоэффекта, решив пару задач и определив постоянную Планка, парень решил дать своим мозгам отдых и напрячь чужие – то есть подробно пересказал Урахаре визит арранкаров. Тот внимательно выслушал, посмеялся и изрёк:       – Что ж, подданные у вас вполне ничего, Куросаки-кун. Не хмурьтесь, лучше гордитесь! Они ведь прекрасно всё рассчитали: Неллиэль-сан вам нравится, и устоять перед ней сложно, Старк-сан – самый сильный и спокойный из аранкаров, а его маленькая помощница достаточно мила и безобидна на вид, чтобы вам её хотелось защитить; с этим, конечно, накладка вышла, но попытка переговоров в целом удачная. Улькиорра-сан всем этим представлением, видимо, управлял… не говоря уже о том, что перед ним вы чувствуете себя виноватым – напрасно, кстати, он вас почти убил два раза, а вы его – всего один.       – Я вообще не хочу никого убивать!       – Верно, – Урахара резко посерьёзнел. – И это ваше качество бесценно, Куросаки-кун. Не вините арранкаров, что они так хотят вас заполучить, поскольку, полагаю, их интересует именно эта ваша сторона. Мне показалось, что они тоже не хотят убивать и не желают больше воевать, но не понимают, как иначе. Только помните – вы ничем им не обязаны. Спасать их совершенно не обязательно, арранкары вполне могут справиться и сами – чай, не идиоты, что они наглядно доказали. Просто не торопитесь, присмотритесь к ним. Захотите – станете владыкой. Нет – ну и не надо. Решать вам.       – Но они же хотят ответ…       – Они ждут уже полгода. Арранкары, как и синигами – существа долгоживущие, для них пара лет туда, пара лет сюда – естественная погрешность, а не срок. Подумайте об этом на досуге.       Ичиго благодарно кивнул, принимая совет к сведению.       Сегодня была пятница, и после максимальной порции физики, которую он был способен усвоить, учёный вместе с ним спустился в тренировочный подвал.       Ещё с начала лета Ичиго напросился позаниматься кэндзюцу, и пару раз в неделю Урахара гонял его по сухой пропесоченной земле, отрабатывая стойки, удары, блоки и различные стратегии. Парень получал от этих уроков огромное удовольствие, а Зангецу в его руке почти урчал, полностью одобряя стремление стать сильнее. Бывший капитан двенадцатого был прекрасно знаком со стилем временного синигами, – ещё бы, сам помогал его создавать! – стилем, построенным на интуиции и импровизированных связках, и помогал отточить его до совершенства.       По крайней мере Шинджи, с которым парень недавно устроил тренировочный поединок, оценил; обозвал Ичиго «монстром» и потребовал зайти попозже на реванш.       Удар. Блок. Перекат.       Удар. Отбить!       Удар.       Бенихиме чиркнула почти у самого горла, и парень опустил жалобно звякнувший Зангецу, признавая поражение.       – Не годится, Куросаки-кун. Слишком часто подставляешься.       Ичиго пожал плечами. Он боли не боялся и не видел в этом большой проблемы, а подловить противника гораздо проще, если ему удаётся тебя достать.       – Значит, будем менять тактику, – заключил Урахара и, подняв свой зампакто, провёл пальцами по лезвию, окрашивая его закатным багрянцем: – Ну что, дорогая, научим этого балбеса ценить своё здоровье?       …       Из подвала Ичиго вынес Тессай.       Нет, никакого непоправимого урона Урахара ему не нанёс, но если раньше Бенихиме проскальзывала в миллиметре от того, чтобы нанести рану, то теперь она радостно впивалась в кожу, разрисовывая её неглубокими царапинами – и царапины эти жглись так, будто в них насыпали острого перца. Драться, когда у тебя всё горит, было невыносимо, но Урахара гонял его до тех пор, пока Ичиго не умудрился продержаться против него целых пять минут, не получив ни одного ранения. А потом, когда тот скомандовал: «Ладно, хватит с вас», – Ичиго просто упал, мечтая умереть.       Тессай тактично оставил его у наполненной ванной, предварительно вылив туда пузырёк какой-то жидкости; вода забурлила и сменила цвет на молочно-белый. Запахло жасминовым чаем.       Парень стащил с себя форменную одежду синигами, плюхнулся в воду и взвыл от облегчения; жжение улетучилось сразу же, а царапины моментально затянулись. Ичиго зачерпнул воду горстью и приложил к уху, где давно жглась маленькая ранка, зачерпнул ещё и приложил к носу – а-а, к чёрту, просто вдохнул поглубже и с головой скрылся под водой.       О-о, кайф!       Вынырнув, Ичиго откинулся на бортик и растёкся по ванной блаженствующей медузой. Вот же… Шляпа Полосатая!       А он, Ичиго, точно извращенец, раз позволяет так с собой обращаться. И в ванну ему подлили что-то странное: сознание словно облепило сладкой ватой. Мысли лениво ворочались в голове, не встречая привычных рамок и выстраиваясь в странные конструкции, которые почему-то казались понятными и логичными. Парню стало кристально ясно, что он просто–       …       Ичиго повернулся на другой бок, отмахнувшись от надоедливого солнечного зайчика. Сладко потянулся – тело приятно ныло, хорошо отдохнув после хорошей тренировки.       А потом он вспомнил, что это была за тренировка.       Парень рывком сел. На нём была привычная пижама и ни одной царапины, хотя он точно помнил, что после вчерашнего был весь в кровавую полосочку, как тигр, и до постели не дошёл. Походу, заснул в ванной. Не то чтобы впервые, но…       Надо будет извиниться перед Тессаем. А Урахаре так прямо и сказать, что… да ладно, какой смысл себя обманывать? Он всё равно придёт на следующую тренировку и сделает всё так, как потребует сенсей, что бы тот ни придумал. Ичиго просто физически не мог сказать ему «нет», даже если умом понимал, что Урахара перебарщивает.       Ладно. Всё не ящики разгружать!       Наскоро позавтракав, парень помчался в школу на субботние дополнительные занятия, посмеиваясь про себя.       С разгрузкой ящиков, конечно, странно получилось, но Шинджи сам подставился. Самое смешное – ничего бы им Урахара не сделал. Прижимистого торговца тот всего лишь изображал, а они все ему радостно подыгрывали, хотя на самом деле учёный был бескорыстным до абсурда. А вайзард просто попал в ту же ловушку, что и Ренджи – раз подыгрываешь, изволь терпеть последствия. Чувство юмора у бывшего капитана было заковыристым и порой откалывало такое, что… И не только чувство юмора, кстати.       Парень потёр ухо – царапины там давно не было, просто настигло фантомное жжение.       Урахару было не перевоспитать. Единственный способ с ним общаться – принять, что он, ну… такой. И у Ичиго это получалось как-то само собой, безо всяких усилий с его стороны.       – Ичиго-о!       Парень оглянулся и увидел машущего ему Кейго.       – Привет! – обрадовался Ичиго. – Ты чего сегодня в школу, тебя же туда по субботам не заманишь?       Друг сморщился, будто откусил сырого имбиря:       – Завалил последнюю химию, пойду сдаваться Мико-сенсей. Сестра сказала, что пока не напишу хотя бы на пятьдесят баллов, она меня домой не пустит. А ты?       – У меня дополнительные по истории и факультатив по современной литературе.       – А-а, ну да. Ты ж у нас теперь нацеленный на карьеру…       – И что?       – Да ничего, – друг попинал камешек, но тот оказался наполовину вросшим в асфальт и не поддался.       – Кейго… Вот скажи мне, почему ты не идёшь учиться на художника?       – Легко тебе говорить! Никто из моих родных это за профессию не считает, а сестра сказала, что оплатит мне только экономический. Ненавижу экономику!       Ичиго сочувственно вздохнул. Кейго, хоть и казался лоботрясом, на деле учился много, даже ходил с Мизуиро в дзюку, но толку было ноль. Ни точные, ни гуманитарные науки никак не желали оседать у него в голове. Зато он с детства отлично рисовал баллончиками на стенах, имел отменное чувство перспективы и различал малейшие оттенки цвета, чему Ичиго не уставал поражаться.       Обидно не иметь таланта; вдвойне обидно талант иметь, но без возможности его реализовать.       – Везёт тебе, Ичиго, – продолжил тот. – У тебя сёстры понимающие, они за тебя горой. А я вот… не могу.       – Асано-сан – дама суровая, конечно. Но тебе Мизуиро предлагал же помощь?       – Я, может, и дурак, но не идиот. И опасаюсь цены, в которую мне встанет эта помощь. Он мне друг, но клан Коджима… сам понимаешь.       Ичиго понимал. По той же причине он сам не собирался брать денег у Мизуиро на Тодай, хотя тот предлагал. Предлагал-то парень от чистого сердца и всегда предупреждал, что это деньги его семьи, а та с должниками, бывало, обходилась по-свойски.       – Ладно, – Кейго ощутимо встряхнулся, сбрасывая меланхоличный настрой, – Ичиго, ну хоть сегодня ты в караоке пойдёшь?       – А что мне там делать? Я петь не умею.       – При чём тут это?! Мы на девчонок идём глазеть, тут глаза нужны, а не голос!       – Блин, Кейго, я не могу. Сегодня собирался в–       – Магазин Урахары, – закончил за него друг. – Ичиго, вот нафига ты туда таскаешься, как на работу? Ладно бы там была девочка какая симпатичная!       На этом моменте парень тихо порадовался, что воспоминания о «Майю-тян» словно пропали из памяти друзей.       – Так нет, – продолжил Кейго, – там только жуликоватый продавец, криповый дядька в очках, кошка и пара детей! Что там делать-то?       Ичиго пожал плечами. Вообще-то там ему бесплатно помогали подтянуть некоторые предметы и навыки, но главное ведь не в этом. Даже если бы захотел, он не мог объяснить, почему ходит в магазин так часто; как передать это удивительное ощущение правильности, которое возникало только там и нигде больше?       Поэтому Ичиго, закончив с занятиями, отправился прямиком в магазин. Стоило, конечно, сперва зайти домой перекусить или хотя бы купить себе рамен, но ноги сами уверенно направились к Урахаре, и парень понадеялся, что добрый Тессай покормит его чем-нибудь перед очередной пыткой экономикой.       Сегодня было подозрительно пусто, хотя табличка «Закрыто» отсутствовала. Ичиго огляделся в торговом зале, никого не обнаружил и прошёл в гостиную – с тем же результатом. Вымерли они, что ли?       После недолгих поисков Урахара нашёлся на кухне. Он что-то помешивал в кастрюльке; Йоруичи, сидевшая за столом, с любопытством за ним наблюдала. При виде парня она весело махнула рукой:       – Привет, Ичиго!       – Здравствуйте, Куросаки-кун, – отвлёкся от своего занятия Урахара. – Обедать с нами будете?       – А что это вы делаете – обед? – подозрительно покосился парень в сторону кастрюльки.       Нет, он, конечно, был голоден, но…       – И почему все думают, что я не умею готовить? – Урахара картинно закатил глаза, будто в самом деле не понимая, откуда у людей берутся такие странные мысли.       – Неправда, – хихикнула Йоруичи. – Они просто не уверены, что ты отличаешь съедобное от несъедобного.       Учёный стушевался – видимо, были прецеденты.       Ичиго с сожалением попрощался с надеждой перекусить и огляделся в поисках места, где бы присесть. На кухне он пару раз бывал, и обычно там царил Тессай-сан и образцовый порядок; сегодня же это место было больше похоже на обиталище Безумного Шляпника. На единственном свободном стуле устроилась Йоруичи, а все прочие поверхности были заняты разнообразным хламом. Отовсюду топорщились ручки сковородок, охапки венчиков, неровные стопки кастрюль и мисок, а также кучи неопознанных кухонных приблуд – будто кто-то нарочно выгреб содержимое всех шкафчиков, а потом забыл, зачем это сделал.       Парень подвинул гору полотенец, переложил миски на стол – высокая стопка опасно зашаталась, прибавив ещё этаж, но устояла, – и кое-как уселся.       Поморщился, извернулся и выдернул заколовшую спину штуку, чуть не опрокинув на себя кучу кухонного инвентаря.       Штукой оказалась чугунная сковорода-вафельница с длинными ручками и характерными выемками, изображающими двух рыбок.       – О, сковородка для тайяки! – обрадовалась Йоруичи. – Какая ностальгия! Давненько мы их не готовили.       – А вы делали тайяки? – живо заинтересовался Ичиго. Он обожал эти вафли в форме рыбок. В далёком детстве родители водили его и сестёр в парк, где были аттракционы, тир и прилавок с тайяки, и покупали там рыбки с разными начинками; но то детство кончилось вместе с мамой.       С тех пор Куросаки редко ходили вместе в парк.       – Изначально этот магазин задумывался как лавка с тайяки, – сказал Урахара и протянул руку; Ичиго без возражений передал ему сковородку. – Между прочим, мы могли бы до сих пор продавать тайяки, если бы одна слишком жадная кошка не пожирала бы половину того, что было приготовлено на продажу! Бесплатно! Бизнес должен приносить прибыль, сколько раз я должен это объяснять?       – Но они были такие вку-усные, – заныла Йоруичи.       – Иногда, Йоруичи-сан, вам так и хочется наподдать сковородкой.       – Ладно тебе, Киске, ты слишком меня любишь!       – Да, и это мой тяжкий крест…       – А кто готовил? – поинтересовался Ичиго, не желая отпускать тему тайяки.       Урахара посмотрел на него с очевидной насмешкой:       – Я. Что, не верите, Куросаки-кун? Пожарить вам рыбку?       – Э-э… Если можно?       Учёный фыркнул и поставил открытую сковородку на плиту. Быстро смешал в миске жидкое тесто, пошарил в холодильнике, чертыхнулся и полез в шкафчик, где наконец что-то нашёл. Ичиго наблюдал за ним почти с восхищением: Урахара перемещался по кухне с той же деловитой уверенностью, что и Юдзу. Признаться, до этого момента парень не был уверен, что учёный вообще знает, что такое еда.       Йоруичи, стоило только встретиться с ней взглядом, весело ему подмигнула и облизнулась, совсем как кошка.       Тесто громко и обиженно зашкворчало на сковородке; потянуло несравненным запахом жарящихся вафель. Урахара сноровисто захлопнул сковородку и перевернул – зашкворчало громче, а запах усилился. Йоруичи достала чистые тарелки – вернее, сумела отыскать их в этом бедламе, и через мгновение учёный ловко, словно фокусник или уличный торговец, палочками вынул одну рыбку за хвост и положил перед Ичиго.       – Угощайтесь, Куросаки-кун! – и, повернувшись к Йоруичи: – Хорошо, и вам одну, жадная кошка!       Идеально румяная рыбка улыбалась парню с тарелки.       Он с опаской взял горячую вафлю и откусил.       Ого!       Ого-го! Тонкое тесто – хрустящее снаружи, мягкое внутри, и традиционная начинка – анко, сладкая паста из красной фасоли. И начинки этой было много – рыбка была вся, от макушки до хвоста, заполнена сладкой, чуть подсоленной пастой, и это было восхитительно вкусно!       Ичиго даже не заметил, как схомячил всю рыбку. Как он понимал теперь Йоруичи! Та тоже уже слопала всю порцию; парень и кошка, не сговариваясь, уставились на Урахару одинаково голодным взглядом, молчаливо прося добавки.       Учёный вздохнул и снова встал к плите.       На спонтанный фестиваль тайяки вскоре заглянул Тессай, принявший какой-то товар и желавший об этом доложить, а потом и Джинта с Уруру, привлечённые запахом съестного. Урахара к тому времени откопал вторую такую же сковородку и начал экспериментировать с начинками, как сладкими, так и нет, но практически всегда безумно вкусными. Под конец Ичиго едва не лопался от вафель и тоскливо оглядывал новые варианты: рыбка с печёным перцем, томатным соусом и анчоусами манила его, но запихнуть её в себя парень никак не мог, как и ту тайяки с молодой капустой, яйцом, сыром и чем-то ещё…       Выбыли почти все едоки, даже Йоруичи медленно, наслаждаясь каждой крошкой, вот уже десять минут жевала вафлю с миндальным кремом и вишней; за стол наконец-то присел Урахара и отщипнул себе кусочек тайяки. Вид у него был уставший, но довольный, и на свою маленькую странную команду он смотрел с умилением, как мать семейства – на хорошо кушающих деток.       А ведь я, получается, тоже в неё вхожу, подумал Ичиго. В эту команду. Или даже семью?       Парень поймал взгляд бывшего капитана и беззвучно, но выразительно проговорил: «Спасибо».       Тот глазами улыбнулся в ответ.       Ичиго почувствовал, как в груди зарождается что-то большое и тёплое. Это «что-то» не смогла охладить ни последующая пытка экономикой, ни урок сложной физики, ни так себе попытка самостоятельно разобраться в оригинале «Бури» Шекспира, пока остальные обитатели магазина были заняты своими делами.       Это тепло продолжало греть его, когда поздним вечером он шёл домой.       И как Ичиго объяснить кому-то, зачем он сюда ходит? Как назвать это странное чувство, если он и сам толком не понимает, что это такое? Шекспир писал, конечно, о чём-то похожем, только старый классик полагал, что это одно из проявлений–       Парень замер, пытаясь осознать масштаб догадки.       Да ну, глупости. Так не бывает! Это же не дурацкая дорама про любовь-морковь, это реальная жизнь, здесь люди не просыпаются однажды с мыслью, что–       Или да?