Застывшие слова на губах

Как же я устал! Жена бросила нас с Димкой и ушла в неведомые дали не оставив обратного адреса. Я зашивался между работой и малышом, став ему папой, мамой, живой игрушкой и всем — всем — всем. После года такого кросса от меня остался один нос на лице, очень даже не малого формата. Грузинская кровушка моей прабабки проявилась в моём поколении во всей красе. Мой бутуз был очень резвым, и моя мама быстро устала от неспокойного хозяйства. Вопрос встал о том, что нам нужна няня. Без неё мой быт терпел явное фиаско. Думал я недолго, мой выбор пал на девушку из соседней квартиры, Олю, ученицу десятого класса. Её чокнутые родители грызлись день и ночь, мать ходила с распухшей от пьянок и синяков мордойлица, а папаша и вовсе спал на лестнице, забыв зайти в квартиру, попутав в пьяном угаре сторону двери. Часто я видел девочку за неприглядным занятием выбрасывания горы бутылок и ее попытки втащить пьяного в дым родного человека. По всей видимости отца, хоть и такого, она любила. Мать же явно не переносила и часто скандалила с ней, особенно когда приходила поддатой. Мне было жаль это чудо с розовыми прядками в тёмных волосах, с извечной жвачкой за щекой и рваных джинсах болтающихся на одном честном слове в любую погоду. Осознание того, что я живу рядом и ничем не могу ей помочь, душило меня и терзало. Однажды я захотел помочь ей, но был презрительно послан в пешее эротическое. Сильный и отчаянный ребёнок, против всего мира маленький чертёнок с зубами и когтями взрослого тигра, Маугли бетонных новостроек восхищал меня. Тогда я принял единственно правильное решение нанять её за хорошие деньги. Её мать с отцом точно не располагают оными. Одним изматывающим вечером, когда Димка изволил орать благим матом по поводу режущегося зуба, я, обойдя пьяное тело у соседней двери, позвонил в замусоленный звонок. Дверь открыли далеко не сразу, а потом недоверчивые серые глаза уставились на меня в немом вопросе. Правда через мгновение Оля или Лёлик, как её чаще называли в этом доме, выказала мне всё что думает. — Че надо? Дядь Игорь, я уроки учу. Если вы по поводу папки, так заносите. Ох и надоел, черт пьяный! Я обалдело сморгнул на столь «радушное» приветствие и мотнув головой сказал: — Ну для начала здравствуйте. И нет, я не ради твоего родителя здесь… — Тогда че хотели? — перебила она меня. — Да вот проблема у меня нехилая. Не с кем Димаса оставить. Мама моя скоро уедет к сестре, дела у неё в соседнем городе семейные… — А я тут каким боком? — Короче, раз перебиваешь, не скажу, что хотел позвать тебя посидеть с ним до обеда. За это я буду каждый день платить тебе скажем пятьсот… — Не, семьсот, моя подруга за такое сидит. Я не дешевка какая. «Ага, нахалка ты малая» — подумал я, а сказал, — по рукам! Я в тебя верю. Только не опаздывай. Работа серьёзная очень. Я абы кому Димку не дам. Ты вполне подходишь мне. — А я могу подумать? — Предложение ограниченное, могу и через агенство нанять. Это на месяц всего, потом мама моя приедет. А у тебя уже каникулы скоро, насколько я помню. — Да, через два дня. Окей, я согласна. Так в моём быту появилась няня. Поначалу мне было немного не по себе, всё ценное я запер в сейфе в шкафу, а для уверенности купил две камеры и подключил их на кухне и в зале, там где чаще всего могли быть обитатели квартиры без меня. Двери в свою комнату я закрываю, нечего там делать. На удивление моя няня оказалась вполне себе ответственной и внимательной. Она понравилась Димке, и он даже стал лучше спать, больше есть и в целом всё было не так уж и плохо. Но все-таки Оля не была подарком судьбы. Дерзила мне, нагло выражалась в сторону моей бывшей жены и ничего не делала по дому. Как она выразилась, это отдельный тариф. Что за зубастая малышка мне попалась? Незаметно для себя я понял, что мне нравится эта дерзкая бестия из семейства ядовитых змей. В ней был характер, огонь и юность. Иногда мне казалось, что передо мной сидит не школьница с трудным характером, а мудрая женщина с крепким внутренним стержнем. В свои тридцать два я открыл какой может быть женщина. Оля ничего не просила и не ждала от этой жизни, не плакала и не жаловалась. Похоже её короткая жизнь отучила истерить. Как она сама однажды выразилась, никто не поможет и не придёт, сколько не кричи. Звать на помощь бесполезно, ибо этот мир слишком занят для простых людей. Я не смел даже помыслить о ней, как об объекте вожделения. Но не скрою, что иной раз подмечал её юность, свежесть и ответственность, которой нет у многих моих знакомых моего возраста. Мне дороги стали наши разговоры по вечерам, а Оля оставалась у меня всё чаще на весь день. Мама не вернулась и через два месяца. Наверное мы достали её. Моя симпатия к трудному подростку всё росла. Я запрещал себе думать о ней, но не вышло. По всей видимости выходило, что Оля проникла в мой разум, завладев сердцем. Но, я упорно вёл себя как взрослый и ответственный мужчина и даже мимолетной вольности не позволил бы себе. Время шло, Дима уже начал говорить свои первые слова, и мы начали гулять за пределами двора. Так как я работал по большей части удаленно, занимался оформлением сайтов и созданием наружной рекламы, то всё чаще оставался дома. Ездить приходилось только на осмотр места и заключение договора, мы всё чаще стали общаться. Однажды мы пошли в парк и вернулись очень весёлыми и счастливыми. Однажды Оля пришла с замазанным синяком на щеке и потухшим отрешенным взглядом. Я обеспокоенно посмотрел на неё и попытался хоть что-то спросить о произошедшем. Она ощенилась терновым кустом и ушла в глухую оборону, свойственную многим жертвам домашнего насилия. В душе у меня мелькнула догадка, что это след от вчерашнего скандала между ней и её бешеной родительницей. Но Оля продолжала упорно молчать на любые мои попытки разговорить её. За эти два месяца я немного пробил стену тотального недоверия к окружающим этого волчонка, но не сегодня. К сожалению, я очень спешил к очередному клиенту, и не смог толком поговорить с ней, а после обеда она испарилась из моей квартиры, как и не было. По правде сказать, я не находил себе места и хотел уже пойти к ней домой. Но тут приехала моя мама и всё как-то завертелось вокруг неё. Она, как и положено всем мамам, отчитала меня за внешний вид и отсутствие «мяса на костях, один нос торчит». Потом начала что-то варить и жарить с окриками в мой адрес. Димон разорался на её появление, обкакался и требовал свою маленькую няньку обратно. Я хотел одного — вернуть Олю обратно, с ней моя жизнь приобрела подобие нормальной. Поздним вечером уже ворочаясь в кровати, думал о том, что я слишком взрослый для такого юного создания и наши отношения невозможны. Может быть, озвучь я тогда свои чувства, и она ответила бы мне. Ведь было что-то такое, в её взгляде, повороте головы и в наших разговорах. Однажды она даже обняла меня в коридоре, как-то по детски наивно, а может и нет. Утром меня разбудил звонок, звонили из милиции. Мне сообщили что Оля попала в ДТП с каким-то мальчиком, в их мопед врезался внедорожник. Парня отскребли от асфальта, а девочку с черепно-мозговой травмой увезла скорая. В её телефоне я значился как близкий друг, что несказанно удивило. В смятении спросил адрес больницы и как был с кровати, так и полетел к ней. По пути попытался достучаться до её матери, та «выплыла» в подъезд и сказала мне, «что у неё нет дочери, а если и есть, то чтоб она сдохла в канаве». Поняв, что толку с родственников нуль, я просто продолжил бежать к Оле. Мне стало страшно за этого ещё почти ребёнка. Всё моё существо кричало о том, что надо помочь, защитить и просто быть рядом. Помню как бежал по утренней улице не разбирая дороги и ворвался в приёмный покой больницы как клиент психушки. От волнения и забыл фамилию Лелика. Еле вспомнил, что она Голикова. Сказал, что я её дядя, и что родители у неё не первой свежести, чтобы решать серьёзные проблемы. С большой неохотой меня провели в реанимацию, состояние девочки было средней тяжести. Я смотрел на Олю и сердце моё выскакивало из груди от тех неозвученных чувств, что кипели во мне уже почти месяц. Понимая всю абсурдность ситуации, озвучивать подобное было никак нельзя. Доктор разрешил побыть с ней пару минут, и я был. Прошёл в накинутом на рубашку халате и просто посидел на стуле у её кровати. За окном пели птицы, светило солнце, а Оля лежала неподвижно с повязкой на голове, бледным до синевы лицом с фиолетовым синяком на щеке. Капельница тянулась к её тонкой руке и мне очень хотелось погладить её, дать понять, что я рядом. Прогнозы были неутешительными. Если Оля и выйдет из комы, то скорей всего останется инвалидом. Слишком серьёзная травма. Я не понимал ничего во всех этих сложных терминах, но смысл был один: девушке грозил интернат для слабоумных. Даже если она и придёт в себя, что было вероятно, то за ней нужен уход. Этого я позволить себе не мог, у меня Димка, второго ребёнка я просто не потяну. Но на больничной кровати лежал поломанный глупый ребёнок, и к тому же никому не нужный. Пусть меня проклянут родные и пусть осудят окружающие, но Оля мне важнее ссор с близкими. Никто не придёт и не поможет ей, уж точно не её мать или папаша. Может и есть у неё какой-то родственник на этом свете, но уж точно не близкий. После аварии прошёл почти год. Теперь мы живём за городом, в доме моей бабушки Кати. Мама моя была в шоке, когда я объявил ей, что решил взять опеку над чужим практически взрослым ребёнком. Не спрашивайте какими связями я воспользовался, чтобы выбить опеку над ней. Оля не могла ни ходить ни говорить почти полгода. Да и сейчас речь даётся ей с трудом. Ходит с палочкой, как старушка, опираясь с другой стороны на мою руку. Память возвращается к ней медленно, иногда большими кусками, а иногда её поведение не далеко уходит от поведения моего сына. Мне трудно смотреть в её ясные глаза с бессмысленным взглядом. Природа и здоровое питание делают своё дело. Я даже не ожидал, что моя мама захочет помогать мне, но по видимому слишком уж она меня любит, а со временем полюбила и Олю. Всё больше убеждаюсь, что люблю свою подопечную и хочу вылечить её. Хочу чтобы она стала прежним беззаботным Леликом. Смеялась со всего на свете, огрызалась на мои замечания, типа «не грызи ногти», и однажды, когда ей будет лет двадцать, я обязательно признаюсь ей в своих чувствах. Сейчас она льнет ко мне неосознанно, как котёнок тычется в моё плечо. Недавно она что-то вспомнила и поцеловала меня в щеку. А еще как-то я вспомнил о забранных с её квартиры вещах и нашёл там дневник. В нём был обыкновенный подростковый бред, но в конце были строчки, что касались меня. Оля была влюблена в меня в те прекрасные месяцы, что работала няней. Она надеялась признаться мне однажды в своих чувствах. Мне было так жаль её, что слезы невольно выступили на глазах. Она меня любит, значит есть надежда на то, что однажды мы сможем быть вместе.