이별은 거짓뿐이던 나의 연극 끝에
오고야 말았던 나의 댓가
누군가 시간을 되돌려준다면
어쩜 내가 좀 더 솔직할 수 있었을까
나만 아는 나의 그 맨얼굴도
추하고 초라한 내 안의 오랜 벗들도
나를 보던 그 미소로 여전히 넌 나를
Расставание - приз, который я выиграл в игре притворства
Если кто-то возратит мне прошедшие времена
Смогу ли я быть почти честным
Вернется ли мое голое лицо, которое знаю лишь я
И мои уродливые и робкие прежние друзья внутри меня
Можешь ли ты снова любить меня с прежней улыбкой?
Выдергивая стебель гортензии отточенным годами движением, Пак зажмуривается от распирающей боли и склоняется к мусорному баку, задыхаясь от крови, которую в следующее мгновение выплевывает вместе с нежными бутонами цветка. Прокашливаясь, Чимин вдыхает приторный аромат гортензии, смешанный с кровью и опадает на пол. Сжимая руки в кулаки и покрываясь крупной дрожью, он сдерживает задушенный крик, пока рана от нежного цветка затягивается в свежий шрам у него на пояснице. Заметив новое уведомление, Чимин поднялся и, отряхнув ткань джинс от пыли, вышел из помещения, с натянутой улыбкой продолжая путь в аудиторию под неугомонную вибрацию мобильного. Закидывая его на дно рюкзака, Пак заходит в аудиторию, где должна проходить химия и устало смотрит на пустующий стул возле своего места. Не успев сделать и шагу в сторону своей парты, на его плечо закидывают руку и прижимают к себе, ероша его волосы на макушке кулаком. — Пусти, придурок, — прошипел Чимин, сбрасывая с себя тяжелую руку нахала и отталкивая его от себя. — Хей, что с тобой, Чимини? — сладко протянул Чонгук, подлезая под руку Паку, и смотрит на него сверху-вниз, выгибая бровь. — Со мной всё хорошо, Гук, — хмыкнул Чимин, с которым молчаливо согласилась пульсирующая боль в пояснице. — Хей, улыбнись, ну же! Я хотел предложить после пятого смо.. — договорил было брюнет фразу, как на него со спины запрыгнули и накрыли его шею изящные длинные пальцы, утягивая в бесконечный, по мнению Пака, поцелуй. Чимин лишь сморщил нос, чувствуя подступающий ком в горле, схватился за лямку рюкзака и сжал ее в кулаке. Наблюдая за тем, как лицо его друга потерялось в шелковых пшеничных волосах девушки, что так нагло прервала диалог двух друзей, легкие Пака сжались с той же силой, что руки Чонгука сжимали талию блондинки. Устало вздыхая и переключая все свое внимание на вошедшего в кабинет преподавателя, Чимин сел на своё место и начал вырисовывать утренние гортензии в своем блокноте, бросая мимолетные взгляды на Чонгука и его соседку по парте и подавляя кашель, вызванный раздражительным шелестом лепестков у него в глотке.—— ⚘ ——
На следующий день Чимин просыпается от удушающей боли в горле, что отдается пульсацией по всему телу. Склонившись над мусорным ведром, приступ кашля овладел им, сворачивая его горло в толстый узел и делая сверху бантик. Его рот заливался кровью с новой и новой силой, из-за чего Пак, сжав в руке угол матраса, пытаясь избавиться от раздирающей боли в горле, захлебывался в своей же крови, что не помогала ему в этом, а лишь душила. Зажмурив глаза, Чимин продолжал кашлять, уже задыхаясь и заливаясь слезами от боли и удушья, что мучили его. Из низа его живота прорезался темно-зеленый стебель, с закрытым бутоном, который раскрылся на уровне его ключиц роскошным белым цветком, что въелся ему в голову своим ярким ароматом. Кровь из раны хлыстнула и окрасила его спальные штаны в ярко-красный цвет. Пак даже не обратил на это внимание, откашливая наконец лепестки, уже надоевшей гортензии, что до этого душили его своей красотой и величественностью. Чимин задыхался. Задыхался от крови, что без остановки лилась из его рта и ран, что нанесли широкие лепестки магнолии. Задыхался от удушья, которое осточертело Паку до глубины души. Задыхался от слез, что стекали горячими струями по его лицу, шее и животу, обжигая. Задыхался от боли внизу живота, где крепкий стебель цветка прорастался, запуская свои корни глубоко в него. Задыхался от любви. Задыхался, не зная какой из вдохов будет для него последним. Заходя в ванную, Чимин выкидывает вырванный из его плоти стебель в мусорку и включает воду в душе, вставая под холодные струи. Его тело покрывается крупной дрожью от холода или истерики, что никак не отпустит его. Он устал. Устал бороться с тем, что возможно никогда не победит. Устал плакать стоя под душем каждое утро. Устал срывать растения, что стали частью себя таким жестоким способом. Устал каждый день видеть чон чонгука, счастливого не с ним. Устал любить его. Уже подходя к школе, Паку навстречу бежал его друг с распростертыми объятиями, в которые Чимин был заключен в следующее мгновение. — Доброе утро, Чимини-хён!! — радостно прощебетал Гук, улыбаясь своей кроличьей улыбкой и щурясь. Он потрепал волосы Пака обеими руками, напевая себе под нос надоедливую мелодию, взял его под руку и повел в сторону школы. — Какой-то ты хму-урый последнее время, хён. Случилось что? — Всё у меня нормально, Чонгук, — нахмурившись, пробормотал Чимин и устремил свой взгляд в ноги, пытаясь успевать за другом. — Не ври мне, Чимин-хён. Я знаю тебя с пятого класса и мы дружим 6 лет. Что с тобой происходит? — наклонил голову к Паку и наигранно нахмурив брови, спросил Чон. «7 лет»,— подумал Чимин и фыркнул. Шёл седьмой год их крепкой дружбы. Мамы обоих всё удивлялись какими близкими они росли. Чонгук и Чимин казались родными братьями, что были неразлучны никогда. Их дружба началась очень громко и все, кто хоть раз общался с ними, скажут, что не закончится ни при каких обстоятельствах. Десятилетний Пак подходит к своей парте и натыкается взглядом на вальяжно рассевшегося на ней темноволосого мальчика, что был ниже самого Пака на голову, который общался с девочкой в голубеньком платье и заставлял её смеяться своими глупыми шутками. — Извини, но это моё место. — сжав кулачки, пролепетал обиженный Чимин, надувая свои губы и складывая руки на груди. — Встань, пожалуйста. — Прости? — нахал перевел взгляд от милой соседки, имя которой даже не запомнил, на милого мальчика, что очаровательно надул губки и был похож на маленького птенчика. — Ты сел за мою парту. Не мог бы ты встать, пожалуйста. — разборчивее сказал Пак, всё ещё тихо и обижено. — Ах, вот оно что! — брюнет встал со стула и подошел к Чимину, что взволнованно отшатнулся и раскрыл глаза. На губах младшего появилась легкая улыбка и он встал на шаг ближе, смотря на Пака снизу-вверх — Извини, но тут не написано, что она твоя. Чимин зажмурился и глубоко вздохнул, набирая воздух в легкие. Опуская взгляд на самоуверенного мальчишку, Пак обошел его и сел на своё место, складывая ногу на ногу. — Извиняю, придурок. — Да как ты..! — глаза младшего забегали по кабинету, руки сжались в кулачки и зубы закусили нижнюю губу. Он обиженно фыркнул и, надувшись, сел за парту позади Чимина. — Меня Чонгук зовут, я новенький. — А меня Пак Чимин, придурок. — ухмыльнувшись, протянул он, оборачиваясь на парту позади себя. — Тебе сколько? — Девять. — пробормотал Чонгук, смотря в парту, ведь ему было всё ещё неловко смотреть Паку в глаза. — Хах! Так я тебе хён, Куки~. — победно усмехнулся Чимин и, подмигнув Чону, развернулся к себе под школьный звонок и подавшего голос преподавателя биологии.—— ⚘ ——
— Ах, Чимин-хён! — простонал от боли Чонгук, чей крик сопровождался громким лязгом железа. Старший подбежал к нему и поднял тяжелый велосипед, откидывая его на другой бок и протягивая ручонку лежащему на траве мальчику. — Поднимайся, Чонгуки! Ты не сможешь научиться ездить, если будешь бояться упасть. — подняв схватившегося за протянутую ладонь Чона, Чимин отряхнул его шорты от грязи и взял велосипед в руки. — Ты должен понимать, что он не повезет тебя сам, не уронит тебя, потому что захочет. Не он тобой управляет, а ты им. Возьми себя и его в свои десятилетние руки и езжай! — Хён, ты всего на год старше, хватит каждый раз напоминать об этом. — закатил глаза Чон, нахмурив брови и сосредоточившись на тропинке перед собой. Мальчишка зажмурил глаза, перекинул ногу через седло и сжал руки на руле, вспоминая фразу, произнесенную Чимином, когда они только шли на поле, чтобы научить Гука кататься: «— Жизнь — это езда на велосипеде. Чтобы удержать равновесие, нужно продолжать крутить педали. — уверенно произнес тогда одиннадцатилетний Пак с по-детски радостной улыбкой на лице и травинкой от колоска в зубах.» Оттолкнувшись левой ногой от земли, транспорт сдвинулся с места и Чонгук испуганно охнул. Нажав второй ногой на педаль, колесо начало крутиться и мальчишка впервые за несколько часов отъехал без дрожи в руках. Робко крутя педали велосипеда, он ехал по тропинке и, осознав это, радостно напомнил Чимину следить за этим событием. — ЧОНГУК! — заливаясь смехом, кричал Пак и бежал за младшим, задыхаясь от счастья, которое наполняло его легкие. — У тебя получилось! — У меня получилось, Чимин-хён! — напряжение начало отпускать Чона и его сменила радость, наполнявшая его с ног до головы и выливаясь ярким смехом и слезами на глазах. Подбежав к велосипеду, на котором ехал младший, Чимин протянул ему свою ладонь, на что тот дал ему пять и ахнул, потеряв равновесие. Вернув свою руку обратно на руль, Чонгук заливисто засмеялся и вслед за ним Чимин прыснул в кулак, уже задыхаясь от бега и смеха. Остановившись посреди полянки, старший усадил Чона на поваленное дерево и достал из своего заднего кармана данные мамой пластыри и салфетки. Обработав, насколько это возможно семикласснику, колени Чонгука, Пак бережно наклеил на каждую ранку по цветным пластырям, образуя цветочек. — Вот и всё! Поехали домой, Гуки — хихикает Чимин, усаживаясь на сиденье велосипеда и двигаясь немного вперед, чтобы младшему было удобно усесться позади на решетку. Пока друзья ехали в сторону домов, солнце успело зайти за горизонт и окрасить небо в красный оттенок. Вместе с ним все их тревожности уходили на второй план, заменяясь спокойствием вечерней зеленой поляны, покрытой полевыми цветами и детскими неудачами.—— ⚘ ——
— Чимини-хён, ты и представить себе не можешь, что сейчас произошло! — восторженно пролепетал голос над ухом Пака. Названный насмешливо выгнул бровь и повернул голову на источник звука. — Точно, я и представить себе не могу. — Ну хееен! — возмущенно надул губы Чонгук, ударив старшего по плечу. — Не хочешь ничего знать, не надо. Чимин прыснул в смехе от вида нахмурившегося младшего и похлопал его по плечу, ласково перебирая его волосы на затылке. — Хочу, крошка Гуки, — подавив смех и наигранно ласково пропел Пак, на что Чон ещё больше насупился и опустил голову на сложенные на парте руки, пряча свои красные обиженные щеки. — Ну-ну, Кука. Я правда хочу знать! Не обижайся — смешливо но взволнованно сказал Чимин, потряхивая младшего за плечо. Чонгук в миг расцвел и, робко подняв голову с рук, хихикнул. — Сегодня одна девочка, ээ, знаешь Юнджин из класса ниже? — после кивка со стороны старшего, он продолжил. — Так вот! Она подошла ко мне на большой перемене и подарила шоколадные конфеты, которые сама сделала. Уже четвертый раз за неделю учитывая тот факт, что сегодня среда! — Хвались и дальше тем, что маленькие девочки не видят дальше своего носа, — хмыкнул Чимин, сомкнув губы в плоскую линию. Младший обиженно всхлипнул: Ах, хён!! Как ты можешь.. — Как я могу говорить тебе правду? — драматично ужаснулся Пак и выдавил смех, чтобы придать своим словам убедительности, — Уж прости. Ха, что у тебя с лицом? Брови Чонгука выгнулись плавной волной, лоб приобрел морщинки и зубы прикусили нижнюю губу, когда уголок рта предательски вздернулся в усмешке — всё превратилось в странную гримасу, которая была нова Чимину. Чонгук кротко фыркнул и хлопнув старшего по плечу, залился в мелодичном смехе: — Ты что-о.. рев..ревнуе-ешь, Чи..Чимини-хё-о-он? — задыхаясь, произнес Чон. Пак раздраженно дернул плечом, скидывая руку Чонгука, прикосновение которой горело под рубашкой. — Ну хёеен, ты же знаешь, что ты мой самый самый лучший друг! Никакая девчонка не встанет между нами, хёеен! — слова младшего неприятно кольнули под ребрами, отчего брови Пака нахмурились. — Точно, Чонгука. — промычал Чимин. — Знаю.—— ⚘ ——
Повторяющаяся трель звенела в голове Чимина несколько минут, и лишь когда она начала сопровождаться звуками уведомлений, он понял, что данная мелодия не аранжировка его сладкого сна, а Чон Чонгук, который пытается залезть к нему в окно в три часа ночи. — Ты почему не открываешь, хён?? Я тебе спамлю звонками и смсками уже полчаса! — обвиняюще ругался Чонгук, размахивая руками, которыми потом стучал по плечам Пака. Старший отошел от окна, отбиваясь от нелепых ударов тонсена, который перелезал через подоконник и надул губы, сложив руки на груди. — Ты какого хуя не спишь, а? Уже четвертый час, нам на учебу через три часа идти. — произнес Пак низким от сна голосом, хмуря брови на обиженный вид младшего. — Ну Чимини-хён! Я же.. — Нет, Чонгук. Давай не сейчас, ладно? Мне удалось уснуть полчаса назад и сегодня был отвратительный день. — Хён, мне жаль, но.. — Я отработал хуевейшую смену в кафе отца, который не дает мне покоя вторую неделю с этим ебаным летним лагерем. — не слыша Чонгука, продолжает Пак. — Хён.. — Чонгук, что ты залади.. — раздраженно выдыхает Чимин и замолкает, замирая с вскинутыми руками и, наконец, останавливая взгляд на тонсене. — Дьявол, что с твоим лицом?! Пак делает спешные шаги к младшему и, осторожно прикасаясь к его подбородку, поднимает его лицо наверх, к тусклому свету лампы, который осветил свежие синяки на лице подростка. — Что случилось, Кука? — тон его голоса смягчился и брови испуганно вскинулись ко лбу. Чимин нежно провел пальцами по красному пятну на щеке младшего, осмотрел треснувшую кожу на губе, опускаясь к шее, где наливались несколько гематом. — Кто тебя.. Что, черт возьми, произошло? — Папа.. я.. балконе.. и.. — задыхаясь в слезах, пытался объяснить Чонгук. — Запах.. толстовка.. Он.. он.. сигареты.. Я.. я.. я не.. — Тшш, я понял, Куки. — Чимин осторожно взял всхлипывающего Чона за плечи и прижал к себе, обнимая и поглаживая по спине, давая ему выплеснуть эмоции. — Поплачь, крошка Гуки, я здесь. Ты молодец. Как только плечи младшего перестали трястись и его дыхание пришло в норму, Пак отпрянул от него, ещё раз оглядывая его лицо и шею. — Сейчас принесу аптечку. Усадив Чонгука на кровать, Чимин открыл коробочку и, выудив оттуда диск, смочил его перекисью. Аккуратно промывая рану, Пак сжимал колено младшего второй рукой и дул, чтобы облегчить его боль. Выкидывая использованный диск, Чимин выдавил немного мази на палец и аккуратно нанёс её на губу Чона, который дернулся под рукой старшего и зашипел. — Сиди смирно, Гук. — нахмурился Чимин и поднял глаза на упомянутого, пересекаясь с ним взглядами. Паку хотелось забрать всю его боль и обиду, что плескалась на дне карих глазах, что копилась в душе Чонгука и душила его. Паку было так жаль, что он был не в силах это сделать. Задерживая взгляд на чужих губах, Чимин зажмурился и отпрянул от него, отворачиваясь и складывая все лекарства обратно в аптечку. Вытирая руки от мази, Чимин горько хмыкнул и ткнул Чонгука в лоб холодным пальцем. — Как ты только ещё жив, если дымишь свои сигареты в доме комиссара в отставке, Кука? — Хён.. — Ложись в постель, Чонгуки, я сейчас принесу лед. Младшему не оставалось ничего, кроме как подчинится и сесть на край кровати, опуская голову на руки и устало выдыхая. Чимин вернулся через минуту с тазиком и полотенцем, в которое был завернут замороженный чай. Протягивая сверток Чону, он лишь хихикнул и, зачесывая волосы тонсена назад, прижался к его лбу губами, нашептывая успокаивающие слова. — Утро вечера, Кука. Давай спать. — Чай. — М? — Ты пожертвовал своим любимым чаем на мои синяки, хён.. — А ещё драгоценным сном. — перебил его Чимин, цокая языком и подмигивая левым глазом. — Давай, нам вставать через 2 часа, нужно отжимать у жизни всё, попробуй уснуть. — А ты, хён? — Я буду здесь, Кука~ — Но, хён! — Спокойного сна, Чонгуки.— произнес Чимин, выключая свет и хлопая младшего по бедру. Полотенце забирается из рук Чонгука и падает в тазик, бережно придвинутый к кровати. Пак укрывает их обоих одеялом и закрывает глаза, прислушиваясь к утихающему дыханию тонсена. — Спокойной, хён..— последнее, что говорит Чонгук перед тем как уснуть и оставить Чимина на долгие два часа размышлений. На следующее утро Чимина ждет жестокий выговор отца и крики матери о том, как он их расстраивает своим безразличным отношением к себе и своей семье. Ему приходится отрабатывать смены без выходных после учебы больше месяца и постоянные колкие замечания от отца, которому в радость каждый день показывать своему сыну, как бывает глупо лгать своим родителям. Мама Чимина до последнего и даже после окончания срока его наказания будет осуждающее качать головой и поджимать губы от досады, как было плохо со стороны старшего, практически брата, так жестоко подставлять малыша Чонгуки в своей мелкой потехе. Родители Пак до сих пор с горькой усмешкой напоминают Чимину о его подростковой никотиновой зависимости, по-доброму хлопая его по плечу. Чонгук до сих пор не знает причину того, что его хён взял сверхурочные смены в ресторане своего отца, и не задумывается, из-за чего его папа так раскаивается и извиняется перед ним до сих пор за свою столь резкую грубость.—— ⚘ ——
— Эй, Чон, а ты как думаешь? — Думаю о чём, Лим? — окликается на голос одноклассника, Чонгук, прижимая Сану за талию поближе, продолжая миловаться со своей возлюбленной, что рассказывала ему о новом ресторанчике мексиканской кухни на Площади Бифф, недалеко от их школы. — Сана приворожила нашего Гуки, он даже не слушал нашу оживленную беседу о парне с параллели, Джэхван, вроде.— выкрикнул Исыль, хихикая от своих же слов. — А что с этим Джэхваном? — проигнорировав первую часть фразы, спросил Чон, показывая свою заинтересованность в беседе. После этого вопроса по классу прошлись гнилые смешки и хлопки о стол, из-за чего Чимин оторвал взгляд от книги и вынул левый наушник из уха, прислушиваясь к беседе. — Юного Джэхвана из класса «д», сына нашего библиотекаря, застукали в заброшенном туалете на четвертом этаже Бёнхоном. — похрюкивая от смеха, рассказал всё Хёнсок. — Я не понимаю, Сока. — Если быть точнее, с членом Бёнхона во рту, Гук. — Мерзость.. — вырвалось у Чонгука, который распахнул глаза и охнул от удивления. — И не говори, Чаги-я, это просто отвратительно, как им самим не противно от себя. — поддакивала Сана, повисшая на Чоне настолько, что, казалось, сейчас рухнет прямо ему на колени (чего она, возможно, и добивалась). — Фу, его отцу наверное так стыдно за него. Вырастил пидора. — выплюнул Хёнсок, чьи слова поддержал противный смех девочек с задних парт и похлопывания по спине от Исыля. Чимина никто не предупреждал, что, когда ему будет семнадцать, он будет вынужден сбежать в школьный туалет на ватных от боли ногах и зажимать налившуюся кровью толстовку в районе плеча трясущейся рукой. Оттянув край одежды, он заметит бутон сирени, запачканный его кровью, стебель которой тянется прямо из его предплечья. Оторваться от подобного зрелища ему приходится лишь потому, что огромный комок в горле препятствовал его дыханию, из-за чего ему пришлось откашливаться белыми лепестками и выплевывать сгустки крови в толчок. Утирая рот рукой, юноша скатился по стене и плюхнулся на грязный пол туалета, принимаясь глотать слезы и облизывать соленые губы с металическим привкусом. Горячие капли стекают по рукам, скатываясь на грязный пол оглушительным звоном, отдавая ритм мелодии, что прокручивается в голове Чимина пластинкой, пока он не теряет сознание, ударяясь затылком о кафель.