Dark Red

      Апатичное, едва различимое тиканье часов на тумбочке тихонько замирает, стоит стрелке часов перевалить за три часа дня. Программа новостей по телевизору заканчивается, начинается очередная скучная реклама, фильмы, сериалы, список передач на сегодняшний день. Прямо сейчас будет «Клиника», за ней последует «Теория большого взрыва», а затем и «Доктор Хаус», которого будут крутить до глубокой ночи. Сказать честно, Тоби почти не был заинтересован в просмотре хотя бы одного из этих сериалов, «Клиника» казалась ему слишком сумбурной, «Теория большого взрыва» была слишком юмористичной, что же до «Доктора Хауса», то тут сложно. Саркастичный характер главного героя находил отклик внутри Роджерса, однако все рано или поздно начинает надоедать, ровно, как и бегущие скучные рекламы, разные, яркие, с приятной и не очень музыкой. Абсолютно все рано или поздно может надоесть.       С момента визита Томаса прошло уже почти полторы недели, и все эти полторы недели он не отходил от Джейн. Досталось ей сильно, вся покрытая синяками и ушибами она все еще передвигалась с некоторым трудом, поэтому проводила бóльшую часть времени в кровати. Обычно Эрин сидел рядом: он устраивался в небольшом мягком кресле в углу ее комнаты, а затем они просто в полной тишине смотрели различные передачи по телевизору. Почти не говорили. Наверное, Доу было все еще стыдно, но вряд ли она понимала, что самому парню до всей ситуации почти не было дела, он просто отплачивал ей за ее помощь в прошлом, только и всего.       Говоря о прошлом, стоило заметить, что его самочувствие стало заметно лучше. Рвать его перестало, напоминанием о том ужасе стала лишь тошнота, которая появлялась периодически, он даже мог наконец-то позволить себе нормальное питание. Пресные жидкие супы ему осточертели, говоря откровенно. Рана под боком затягивалась, плохо, но затягивалась, а это было уже не плохо. Головокружение больше не мучало, он ощущал себя сильнее, чем прежде и это давало ему возможность расслабиться. Даже когда ты находишься на мирной территории, то расслабляться нельзя, этот урок он усвоил уже давно. Когда ты слаб, то может произойти что угодно и всегда нужно быть готовым к непредвиденной ситуации, пугать могло что угодно, но сильнее всего была собственная немощность. Сейчас же, ощущая приток сил, он понимал, что в стрессовой ситуации наконец-то сможет полноценно за себя постоять, и это, честно сказать, немного развязывало ему руки.       Заставка «Клиники» вырывает его из размышлений, и он кидает взгляд в окно. Солнце лениво освещало улочки небольшого города, иногда прячась за бегущими облаками, все чаще погружая все пространство в серость. Слабый ветер покачивал ветки деревьев за окном, жизнь шла своим удручающим и скучным чередом. Она лилась, словно водопад, протекала, будто ничего плохого никогда не происходило, и казалось, что лишь в стенах угрюмого дома Доу время застыло. Он начинал понимать, что все эти фотографии в рамках на стенах и столиках были чем-то вроде прикрытия, создания видимости о хорошей жизни. У всех людей свои секреты и зачастую окружающие напускают на свою семью видимость приличности, полагая, что со стороны выглядят как обычная среднестатистическая семья у которых все прекрасно и хорошо. Может быть так и было, может быть, и нет, но рассматривая в очередной раз фотографию в зале, Тикки понял, что смотреть на нее сил у него нет. Эрин положил рамку лицом вниз, только бы не видеть рожу Тома, и с тех пор она там так и лежала, будто бы недостойная видеть белый свет. Будто бы была неприятным воспоминанием, но, если подумать, то она таковым и являлась.       Роджерс медленно втягивает воздух через нос и пальцами трет веки, ощущая, как нижнее веко начинало подергивать. Такое иногда случалось, когда он думал о чем-то, что было для него неприятным, словно бы намек на то, что еще немного, и эти мысли доведут его до очередного приступа нервного тика. Это было словно звонком, призывающим его прекратить размышлять о тех вещах, что ему неприятны. В конце концов, с каждым прожитым годом все яснее становилось то, что его терпение как чаша, которая не опустошается. Она всегда находится на грани переполнения, ловко балансируя между срывом и спокойствием, но такие мысли лишь подливают масла в огонь, и он понимал, что рано или поздно что-нибудь станет и его последней каплей. Чаша просто переполнится и опрокинется, что будет означать, что он сошел с ума окончательно.       Стены дома Доу, пускай, стали ему в какой-то степени убежищем, но рано или поздно замкнутое пространство начинало давить. Он привык к большим открытым пространствам, где почти ничего его не ограничивает, где можно вдохнуть свежий воздух, где трава и старые ветки хрустят и шелестят под ногами, но в месте, где единственный шелест, это шелест ворсинок ковра, ему постепенно становилось не по себе. Тот словно был крысой, запертой в клетке, что позабыта своим хозяином, от чего начинает дичать все сильнее и сильнее. Неприятно. — Я хочу про-проветриться. — Его голос словно лезвие тесака дробит тишину. Звучит некоторая пауза, как если бы девушка не услышала его, но ее сосредоточенный на телевизоре взгляд говорил об обратном. На секунду ее глаза дернулись в сторону Эрина и она нервно облизнула пересохшие губы, словно сомневалась в правильности этого решения, но кем она была, чтобы останавливать его? Видимо, именно эта борьба и происходила у нее внутри. — Ты уверен, что это хорошая идея? — Она кинула на него косой взгляд, слегка прищурившись. Перед глазами той все слегка плыло, это продолжалось уже несколько дней и, если честно, та не была уверена в том, что это закончится. Силуэт Тоби слегка размывался и двоился, как если бы у нее неожиданно упало зрение.       Он уставился на нее с некоторым непониманием. Одна его бровь вопросительно приподнялась, губы поджались, мимическая морщина исказила шрам на его лице, от чего смотреть на него могло бы быть даже дискомфортным. Джейн не могла заметить и этого, и все же, ощущая тяжесть его взгляда, та неловко отвернулась, снова уставившись в телевизор, словно бы лежала в больничной палате. Настолько этот диалог казался нелепым. Они будто герои какого-то низкокачественного фильма, который не может кончиться хорошо. — Н-не вижу ник-каких проблем. — Наконец изрекает Тикки, его руки опираются на собственные колени и тот медленно подымается на ноги, апатично окинув комнату беглым взглядом. Атмосфера тяжелая и неприятная, словно бы раздражение после аллергии. Липкая, от чего невообразимо хочется залезть под прохладную воду и не вылезать оттуда добрые несколько часов. Тем не менее он, ради приличия, ждал ее ответ, хотя, будь тот отрицательным, это его бы вряд ли остановило. — Ну, я не в праве тебя останавливать. — Доу неловко сминает пальцами простынь покрывала, нервничая, но из-за чего именно? Боялась ли она факта, что Тикки просто не вернется или что за то время, когда его не будет, Томас снова вернется? Хотя, вряд ли во втором случае от него стоило бы ожидать помощи. Почему-то она вообще не думала о том, что может рассчитывать на него, безучастность Роджерса выглядела для нее так, словно бы он был не тем, кто стал бы влезать в чужие взаимоотношения. — Твоя одежда в ванной, в шкафчике. И все же, будь осторожнее, ладно? Тебе может стать плохо…       Эрин фыркнул, отвернулся, будто бы не услышал ее слов. Почему-то слышать слова переживаний с ее стороны было неприятно. Как она могла заботиться о нем, когда банально не в состоянии позаботиться о собственном состоянии? Было ли вообще логичным беспокоиться о человеке, которого ты практически не знаешь? Отношение Джейн во многих аспектах было банально непонятным, хотя, может быть, он просто отвык от обычного человеческого отношения?       И все же Тобиас бросает на нее взгляд через плечо, словно бы надеясь, что наблюдая мельком, сможет что-то понять, однако, нет. Он в открытую рассматривает её, стопоря изучающий взгляд на сливовых фингалах под ее глазами, пятнами раскинувшимися по худощавым рукам, пристально рассматривает пластырь на носу и ранку под нижней губой. Нет, ему ее не жаль, даже если бы сильно захотел, то пожалеть не смог бы через силу, хотя может быть и считать только ее виноватой в происходящем было неправильно. — Ага. П-постараюсь. — Эрин дернул плечом, стараясь сбросить возникшее напряжение, а затем постарался покинуть ее комнату как можно быстрее, только бы не услышать еще что-нибудь в спину.       Неожиданная неприязнь к Доу была не менее странной, самое смешное, возникла она лишь после ситуацией с Томом, до этого она казалась просто странной, но какие-то пазлы в голове начали складываться, выстраивалась картинка, в воспоминаниях всплыл образ той, она снова стояла в гостиной и снова нервно накручивала пружинку стационарного телефона на палец. Этот жест в его голове прокрутился еще несколько раз, как навязчивый мираж и он нахмурился, помотал головой, ощущая, как его снова передернуло от тика, ощущение сделалось вдвойне неприятным. Чем больше думает, тем общее представление начинает казаться все более и более неприятным. Нарастающая злость, взявшая свое начало из ничего, хотя, может, виною тому была некоторая паранойя, стресс.       Несмотря на свои старания в уходе за Доу, с каждым проведённым рядом часом, он задумывался о том, что может быть было бы легче ее просто убить. Это бы не только избавило ее от страданий, но и облегчило бы ему жизнь, в конце концов он ждать не любил. Ненасытный, пугающий и жестокий, не любящий церемоний и беспристрастный к человеческим чувствам и трагедиям. Вряд ли такое долгое бездействие могло сойти Роджерсу с рук, убийство Джейн облегчило бы жизнь всем, разве что, кроме Томаса. Если подумать, то он был единственным, кому ситуация не была на руку: нет Джейн — нет денег на наркотики, значит все пойдет крахом.       Еще вчера Тоби стоял над ее кроватью, сжимая пальцами подушку. Он делал это настолько сосредоточенно, что казалось, еще немного и ткань наволочки под его пальцами начнет трещать от давления. В том, чтобы покончить со всем этим не было ничего сложного, затылком он ощущал пристальный взгляд на себе, он балансировал на грани. Просто прижать и надавить. Прижать и не отпускать. Прижать и ждать. Прижать. Прижми ебаную подушку.       В тот момент его руки почему-то дрогнули и единственное, что он сделал, это медленно опустил подушку рядом с ней. Почему-то в этом было что-то неправильное и это его разозлило. Он мог разрубить голову человека, без всяких проблем отсечь руку или ногу, даже собственную, но убить спящего человека… Это было как нечестная игра. Было ли это так или он пытался найти оправдание тому, что не смог сделать? Черт. Черт. Черт. Черт.       Прохладная вода успокаивает, ладони медленно сосредоточенно растирают ее по лицу, и он опирается ладонями по обе стороны раковины. Чувство некоторого дежавю холодом дыхнуло в затылок, заставляя волосы на загривке приподняться. Ему срочно нужно было сделать хотя бы что-нибудь, это чувство паранойи не бралось с потолка, у него была точная причина и он даже знал какая именно! И когда ты знаешь ее причины, то лучше ни на йоту не становится.       Толстовка и джинсы были натянуты им быстро, что главное — бездумно, будто бы он находился в состоянии транса. Порой собственные мысли заставляют его погружаться в себя так сильно, что множество действий происходят машинально, будто бы делает их и вовсе не он, словно сам Тоби — просто наблюдатель со стороны. Не самое приятное ощущение, будто неожиданно его оторвали от всего мира, заперев в комнате перед старым дряхлым телевизором, где он наблюдает за главным героем триллера.       Роджерс делает несколько глубоких вдохов и выдохов через нос, прежде чем выйти из ванной комнаты и двинуться вдоль по коридору. Подумать только: всего пару дней назад Джейн валялась на полу в полу-живом состоянии, и теперь пришла его очередь отмывать все от естественных жидкостей. В случае Доу она оттирала ковер от его тошноты, он же теперь оттирал ламинат от смачных луж крови, после того, как он отвел ее в ванну. Тогда она была такой немощной, что смотреть на это без жалости, в плохом ее смысле, было невозможно. Девушка напоминала зверя, которого усыпить было проще, тем не менее найти в себе силы, чтобы не сделать этого он нашел. Быть может зря. Всем было бы проще, — думал он почти каждый день с того момента. Всем было бы проще.       Он думал об этом даже в тот момент, когда схватился за дверную ручку и поспешил почти вылететь на улицу. Прохладный осенний ветер ударил в лицо, отрезвляя, заставляя оставить все мысли позади. Сейчас его ждало кое-что получше, говоря точнее, прогулка. На какое-то время он даже растерялся, серые городские улицы встретили его неприветливо. Ветер подгонял сухие листья, облака над головой хмурились, солнечные лучи едва пробивались через плотный слой. Казалось, что будет дождь, но, впрочем, это его не сильно беспокоило.       Непривычно пустые руки ползут в карманы джинс, после чего он спускается по небольшим ступенькам, оказываясь ногами на твердой бетонной дорожке. Дом Джейн внешне выглядит таким же скучным, как и все окружающие здания, можно сказать, обычный домик из американских сериалов, ничем не примечателен. Настолько обычный, что становится тошно, навряд ли люди, смотрящие на этот дом, могут догадаться о том, что происходит внутри. Одно из основных человеческих качеств — оценивать все с первого глаза и быть уверенными в том, что их ожидания правильны почти на сотню процентов. Люди такие предсказуемые.       Несмотря на свое острое желание прогулки, жажды свежего воздуха и открытого пространства, это небольшое путешествие все же умудрилось снова пройти мимо него. Его паранойя не давала сосредоточиться на самом процессе, он постоянно искал кого-то или что-то в мелочах и деталях, казалось, будто бы стоит ему обернуться, как он увидит, что вся улица смотрит на него. Тем не менее сколько бы тот ни оборачивался, а все люди все шли и шли по своим обычным делам, спешили на работу, на учебу, куда угодно, и им не было дела до одиноко слонявшегося то тут, то там Тобиаса. Может быть это и к лучшему, но если среди улицы пропадет человек, заметят ли это остальные? Наверное нет, люди обычно смотрят перед собой, чем по сторонам.       Мысли, преследовавшие его теперь и на улице, были далеко не самыми лучшими. В попытках найти расслабление, он лишь начинал беспокоиться пуще прежнего, будто ожидал удара от невидимого врага с любой стороны. Он сидит без действий слишком долго, слишком долго ничего не делает. Кто вообще люди подчиненных, которые бездельничают? От них нет пользы, они не делают тебе ни горячо ни холодно, лишь с их увольнением всем стало бы в разы лучше, хотя в случае Тобиаса, увольнение слово неправильное. Правильнее было бы сказать «убрать». Он в принципе сейчас рассуждал так, словно был офисным клерком, видимо это обычное течение жизни все-таки смогло ему затуманить мысли. Эрин начал рассуждать как жертва, не как хищник.       Вялый свет фонаря едва может осветить всю улицу, поэтому Тоби останавливается прямо под потоком блеклого света. На улице уже стемнело, облака никуда не делись, поэтому ночь казалась еще гуще, чем все предыдущие. Окружение будто и говорило, что ожидать ничего хорошего сегодня не стоит. Его плечи дернулись, Эрин словно спиной ощущал то, как его испепеляют взглядом. За ним наблюдают как за жертвой и это начинало беспокоить.       Словно готовя себя к худшему, он сглатывает ком в горле, а затем неохотно поворачивает в переулок, пытаясь вспомнить точный путь обратно. На самом деле тот даже понятия не имел в какой части этого захолустья находится, однако надежда вернуться у него еще была. Дорога под ботинками была неровной, камни, листья и всякий мусор шуршали и хрустели под ботинками, однако из-за ночной тишины это звучало слишком громко, почти оглушительно. Отсутствие каких-либо звуков всегда неприятно, неприятнее лишь когда звуки, которые издаешь ты сам могут быть настолько громкими, что привлекут лишь ненужное внимание.       Невольно он прикусывает внутреннюю часть щеки. Слишком тихо. Переулок слишком узкий. Слишком темно. Рассмотреть что-либо почти невозможно. Волосы на затылке снова встают дыбом. Неожиданное ощущение животного страха, желание обернуться. Он с силой сдерживает этот порыв. Но обернуться стоило.       Его спина ударяется о стену ближайшего здания, кто-то очень сильно держит его за грудки толстовки, тряхнув его с такой силой, что на секунду перед глазами все поплыло. Смешно, но в этот момент он испытал облегчение, в конце концов это означало, все еще не все кончено. Он бы с ним церемониться не стал, а вот тот, кто решил, будто бы неожиданное нападение — хорошая идея, очевидно, станет хорошей мишенью.       Рассмотреть человека в темноте было тяжело, но Роджерс мог точно сказать, что они были почти одного роста. Он ощущал мерзкое дыхание на своем лице, от чего хотелось скривиться и отвернуться, этот человек словно ничего не знал о существовании щетки и зубной пасты, тем не менее Эрин упорно всматривался в темноту, надеясь рассмотреть своего обидчика. В какой-то момент ему даже показалось, что они пересеклись взглядами и повисло молчание, не свойственное подобной ситуации. Казалось, будто оба ощущали какой-то страх, тем не менее природа страха самого Тикки была очевидной. Боялся он далеко не нападавшего. — Слыш, — наконец нападавший разорвал тишину, его хриплый голос гулким эхом разнесся по тесному пространству, ударяясь о кирпичные стены. Роджерса снова тряхнули, заставив парня ладонями схватиться за чужие запястья и сжать их, что есть силы, однако, судя по всему, на человека это не произвело впечатление. — Не выпендривайся. Выворачивай карманы. — Д-да как-к-ким х-х-хером я их в-выверну, к-когда т-ты меня сх-схватил? — Несмотря на заикания, ответ Роджерса все же прозвучало резко, с какой-то потаенной насмешкой над оппонентом, от чего тот лишь больше разозлился, казалось, что сейчас его терпение на волоске. Неожиданно чужие руки затряслись, выдавая прилив злости, в прочем, этого Эрин и добивался. Манипулировать людьми всегда легко, хотя не сказать, что он умел делать это хорошо. — Заика, зубы мне не заговаривай. — Чужой тон сменился на более угрожающий, его прижали к стене еще сильнее, из-за чего изо рта вырвался хриплый выдох, напоминающий больше писк резиновой игрушки. — Либо выворачиваешь карманы, либо утром тебя найдут в канаве. — П-полегче, п-п-прият-тель. — Он следка похлопал его по руке. — От-отпусти и я в-в-выверну к-карманы, к-как ты и сказал. — Я на идиота, по-твоему, похож? — Мужчина резко выдохнул на него, но спустя еще несколько секунд грубо отпустил. Одна его рука крепко схватила плечо Тоби, не давая ему тем самым вырваться, в прочем, ситуация действительно казалась безвыходной. Никакого оружия как такового у него нет, в полной темноте ничего не видно, хотя по сути у него все равно есть шанс. Темнота это и плюс и минус одновременно, в прочем, преимуществами он пользоваться умел, даже если эти преимущества ему во благо и не шли. — Шевелись, не испытывай мои нервы.       Тикки издал нервный смешок. Он, конечно, думал о том, что было бы славно, если бы его отпустили, но о том, что делать дальше, тот, если честно, не подумал. В любом случае не сказать, что у него много времени, действовать следует быстро, ситуация усугубляется с каждой секундой его бездействия. Эрин запускает ладони в карманы своих джинс, даже зная, что там ничего нет. Погодите, или там все же что-то было? Непонятно, было ли это обычной удачей или чем-то еще, но пара центов на дне карманов была нащупана кончиками пальцев. У него с трудом получается подцепить их, однако, стоит ему вытащить ладони, как монеты со звоном падают на землю. Тоби дернулся, а после издал тихий смешок. — У-у-р-ронил. — Как факт сообщает тот, а после пытается медленно опуститься, но чужая рука ему этого не дает. — Э-эй, п-полегче, я п-просто подниму их. — Еще бы ты их поднимешь. — Мужчина фыркает, а затем грубо отпихивает Эрина в сторону, из-за чего тот, не удержавшись на ногах, падает на корточки. Вот ведь, одежда была совсем чистой. — У тебя за душой и гроша нет, а? Думал из меня идиота сделать? — Д-д-даже в м-мыс-слях не-не было… — Тобиас мотает головой, пускай он и не может увидеть обидчика, но его ладонь быстро шарит по земле, стараясь найти хотя бы что-нибудь. Сначала кончики пальцев срезаются в холодную поверхность мусорного бака, а затем быстро скользнув вокруг нее, натыкаются на что-то острое и холодное странной формы. «Стекло?»       Его грубо пинают в бок, заставляя упасть на пыльную землю. Рука скользнула по куску стекла, однако он все равно успел сжать тот в ладони. Не самые приятные ощущения, тем не менее, выбирать все равно не из чего. Он в любом случае будет использовать все свои преимущества, даже когда они не будут идти ему на пользу. Делая дрожащий вдох сквозь зубы, стоит ноге впечататься в его бок, свободная ладонь хватает чужую лодыжку, чего нападавший, кажется, не ожидал. Он с усердием дергает ногу на себя, стараясь вырваться, тем не менее потянув ее ближе к себе, Роджерс со всей силы вонзает острый кусок стекла. Даже когда стекло в достаточной степени входит в лодыжку, он все равно продолжает заталкивать его как можно глубже. Мужчина закричал что было силы, стараясь вырваться, но дергая ногой лишь усугублял ситуацию. Он напоминал зверя в агонии, вот только в этот раз сам Эрин не даст зверю уйти.       Он его добьет.       Горячая кровь хлынула во все стороны, делая хватку скользкой, из-за чего нога выскальзывает из руки Тоби. Стекло неприятно резануло и по собственным пальцам, однако не издавший ни звука Тикки все равно был вполне доволен результатом своего действия. Мужчина заваливается куда-то назад, давая парню фору подняться. Шумно втягивая воздух носом он практически вскакивает на ноги, кровь залила его ладони и одежду, на земле начинали образовываться небольшие лужи. Несмотря на то, что он не мог увидеть лица нападавшего, мог фактически физически ощутить его страх.       Неизвестный продолжал кричать, пытаясь отползти. Обоим было ясно, что после такого ранения на ноги он не подымится, оставалось лишь надеяться на чужое милосердие, в прочем это лишь значило, что надеяться было не на что. Обычно Тобиас разделывается с жертвами быстро, одного или, в крайнем случае, двух махов топором было достаточно, чтобы те встретили не самую приятную смерть, но, поскольку сейчас топоров под руками у него не было, то придется импровизировать.       Массивная подошва ботинка наступает на ногу, из которой с большей силой хлынула кровь, заставляя мужчину протяжно то ли застонать, то ли закричать. Он завыл, словно пес, пытаясь скинуть с себя мальчишку, однако грубый удар ногой, как сам думал Тикки, примерно туда, где было лицо, пришел прямо в цель. Получив подошвой, неизвестный шумно ударился затылком о землю, и все же продолжал пытаться оказывать сопротивление. У него это даже почти получилось, когда он через силу заставил себя перевернуться, едва ли не заставив Эрина потерять равновесие.       Злости в самом Тоби не было. Почему-то именно сейчас, несмотря на быстрое сердцебиение, на его душе было безмятежно. Он просто делал то, что делал обычно, что заставило ощутить себя более спокойно, это словно возвращение к истокам. Все равно, что выброшенная на берег рыба снова окажется в воде. Наблюдение за такого рода немощностью его даже начинало забавить, с губ сорвалась пара смешков, когда неспешным шагом догнав свою цель он пихнул мужчину носком ботинка. Он что-то говорил, стараясь от него отделаться, умолял о чем-то, лепетал, даже не понимая, что его песенка была спета, когда в его голове едва зародилась идея о том, чтобы попытаться вымогать у Тикки деньги, черт бы его побрал.       Нога Роджерса снова подымается над чужой головой, после чего с силой прилетает в лицо. Слышится чужое хрюканье и бульканье, однако это становится спусковым крючком, после которого удары ботинком становятся сильнее и чаще. Безмятежность переходит в злость, которую он испытывал, смотря на Доу. Убей ее и всем станет легче, всем, блять, станет легче. В какой-то момент он даже представил, будто бы наносит удары самой Джейн, чем сильнее удар, тем больше выходила злость. Тот мог бы стоять и делать это бесконечно, пока в один момент не понял, что вся скопившаяся злость у него банально закончилась. За злостью пришло опустошение.       И несмотря на это, нападавший все равно был жив. Он что-то кряхтел лежа на земле, сопел, булькал и хныкал как маленькая девчонка. Захлебываясь в своей же крови он издавал протяжный скулеж, тем вызывал к себе еще больше отвращения, тем не менее Тикки не поднял на него ногу, чтобы добить. Тоби медленно опустил ее на землю, уставившись на силуэт тела, зрелище показалось таким неприятным, что хотелось, чтобы это существо сдохло от потери крови. Чем больнее, тем, конечно, лучше.       И все же, каким бы сильным желание Тоби ни было, вряд ли оно могло осуществиться здесь и сейчас. Длинные темные щупальца, появившиеся из самого темного угла переулка, поползти навстречу к жертве. Они с нетерпением прижимались к земле, будто облизывали ее в предвкушении, а после, едва достигая жертву, начали обвиваться вокруг тела как змеи. Роджерс видел это много раз, но абсолютно каждый раз был как первый, за тем, что делает Тонкий Человек можно наблюдать бесконечно. Несмотря на все омерзение картины, тот умерщвлял своих жертв феерично, на это почему-то просто хотелось смотреть. Иной раз еще живые люди, наблюдающие за этим, застывали на своих местах, даже когда все их естество кричало о том, что нужно немедленно бежать. Было в этом ужасе умерщвления какое-то потаенное очарование, мерзкое и липкое, став свидетелем которого ты никогда его не забудешь. Никогда не отмоешься от того, что увидел и испытал.       Вектора сжимают тело обидчика как спелый апельсин, в прочем, скрипит и хрустит оно почти с таким же звуком. Кровь обильным слоем оплетает движущийся черный кокон, водопадом стекая на землю. Обильные кровавые лужи напоминают небольшие озерца, сам ритуал убийства больше напоминает то, как мухоловка заглатывает муху. Наблюдая за этим, становится более спокойно, словно бы Эрин смог отсрочить неминуемое, хотя по своей сути именно так оно и было. Он неуверенно оборачивается назад, надеясь там ничего не увидеть, но возвышающаяся позади темная фигура рушит его ожидания в пух и прах. Пустое лицо выглядит устрашающе, и пускай во тьме его видно плохо, почему-то Тоби уверен в том, что безликий ощущал мрачное удовольствие от наличия новой жертвы, как паук поймавший в свои сети неосторожную бабочку. Они стоят так почти в полной тишине, что нарушалась лишь чавканьем тела, которое нещадно сжимали длинные черные вектора.       Что-то внутри говорило ему, что сейчас он может окончательно расслабиться. Черт возьми, конечно, он может расслабиться! Теперь, когда пугающее существо насытилось новой жертвой он наконец-то может отдохнуть. Это подтверждается как туша, лишь издали теперь напоминавшая человека падает на землю, заставив его вновь обернуться к этому зрелищу. Перемолотые кости тут и там торчали из того фарша, чем стали внутренности несчастного. Несколько щупалец оплели тушу, медленно утаскивая куда-то за спину Тобиаса и, решая не оборачиваться, слегка пошатываясь, он двинулся прочь. Ему не обязательно знать, что с остатками будет дальше и куда снова исчезнет Тонкий Человек. Это, в общем-то, и не его ума дело. Его лишь слегка передернуло, забавно, что именно сегодня нервных тиков было меньше, чем за все остальное время.       Добрался обратно он как в тумане, а очнулся лишь когда уже в чистой одежде застал себя с тряпкой в руке, оттирающим следы крови со своих ботинок. Сейчас все было так, словно бы произошедшее с ним было только во сне, только вот борозды на его пальцах, что остались после стекла, были унылым напоминанием о том, что все случившееся было самой настоящей правдой. Радовало одно: безликий зверь был накормлен и теперь, стоило надеяться, на какой-то промежуток времени Тикки был по-настоящему свободен. Это лишь небольшая отсрочка, и все же мысль о том, что он может сегодня уснуть без этого мрачного ощущения тревоги его радовала.       Ботинки были осторожно оставлены около двери, и возвращаясь в ванну, он осторожно заглянул в комнату Доу. Девушка спала, повернувшись лицом к двери, пока за ее спиной тихо работал телевизор. Крутили какую-то программу для полуночников, и Роджерс тихо фыркнул. Уголок его губ дернулся, то ли в странноватой усмешке, то ли от слабого тика, после чего он едва слышимо вошел в ее комнату. Ковер под ногами почти не шуршал, делая его движения более тихими, проходя через всю комнату он замер около телевизора и покосился на спящую Джейн. Его руки потянулись к ней, еще слегка трясущиеся, после недавней стычки. Пальцы сомкнулись на покрывале, а затем медленно потянули его на плечи девушки, укрывая ее. Злость, вылившаяся на неприятеля, испарилась, и теперь, смотря на девушку он ощущал приятное чувство пустоты. Никакой неприязни больше не было, будто вылитая на того парня она просто испарилась.       Следом он выключил телевизор, а затем также тихо покинул комнату. Дверь за ним закрылась, тихо щелкнув ручкой, погружая комнату в темноту.

***

— Тоби? Тоби, — Тихий женский голос заставляет Роджерса лениво разомкнуть глаза. Эта ночь была, на удивление, тихой. Ему ничего не снилось, наверное, и хорошо, за последние несколько суток он вполне натерпелся кошмаров, поэтому отсутствие какого-либо сна казалось божьей благодатью. Тем не менее, кажется, он ощущал себя более чем выспавшимся. Яркий свет ударил в лицо, заставляя зажмуриться, будто кота, а после, спустя еще пару секунд он снова их открыл. Слегка размытый силуэт девушки постепенно становился более четким. Она беспокойно смотрела на него, под ее глазами залегли синяки от усталости и недостатка сна, спала в последние дни она тоже плохо. Под ее левым глазом ярким пятном выделялся фингал, остаток от удара ноги Томаса. Неприятное зрелище, неприятнее было лишь смотреть в ее глаза. На белке левого красными крапинками выделялись полопавшиеся сосуды. — Что вчера произошло? — Т-ты о чем? — Он приподымается на локте и трет лицо, скидывая с себя этим жестом остатки сонливости. Ему определенно было лучше, расслабление все еще приятными волнами вибрировало по всему телу, можно сказать, впервые за долгое время у него по-настоящему было хорошее настроение. Эрин несколько секунд сидит в таком положении, после чего снова посматривает на собеседницу. Та, в свою очередь, посматривает на парня с недоверием, после чего протягивая к нему припухшие руки осторожно берет его ладонь, поворачивая вверх и кончиком пальца указывает на пальцы. — Твои пальцы порезаны, причем сильно. Вчера что-то произошло? — Доу на секунду замолчала, после чего ее тонкие брови нахмурились и она со всей возможной серьезностью посмотрела на него. Ему даже сделалось слегка дискомфортно и тот издал нервный смешок, будто бы был ребенком, которому приходится отчитываться перед родителем. — Скажи честно, пожалуйста. — Н-н-нет, все в порядке. — Он отрицательно мотнул головой, после чего вытянув свою ладонь из ее хватки спустил ноги на пол, тем самым принимая сидячее положение. Уставившись на свои пальцы, слегка пошевелил ими. Неприятно припухшие, они с трудом двигались, было немного неприятно, но дискомфорт был вполне терпимым. Впрочем, он неприятно удивился, заметив на постельном белье следы крови. Судя по всему, ночью пальцы начали кровоточить, из-за чего на белье осталась кровавая мазня. — Н-неуд-дачно упал в-вчера. — Точно упал?       Роджерс посмотрел на нее с иронией и Доу пришлось отступить. Она подняла руки в жесте примирения, показывая, что сдается. Вряд ли она смогла получить от него более честный ответ, чем этот. Впрочем, лжи почти не было, верно? Он ведь действительно упал, пускай и с чужой помощью, а последствия играли уже и не такую уж сильную роль. Вряд ли она вообще была готова услышать полноценную исповедь, скорее всего девушка могла бы даже переступить через свой принцип и обратиться в полицию, а это не нужно было никому. — Ты будешь завтракать? — Доу на секунду замолчала, а затем сконфуженно продолжила. — Я просто уже приготовила. — Буду.       Будничные диалоги всегда были какими-то неловкими, наверное в том была их суть. То, что было неловким со временем становится привычным, а затем и неловкость пропадает, вот только прошло уже достаточно времени, но это ощущение так и не исчезло. Наверное, дело было в том, что несмотря на все эти дни, что они проводили в одном доме, ближе они стали всего немного, да и не сказать, что кто-то из них вообще стремился к сближению. С большей вероятностью Тикки просто пойдет своей дорогой, а сама девушка будет и дальше вариться в своих проблемах.       На кухне диалог тоже клеился очень плохо. Эрин ковырял яичницу, наблюдая, как желток растекается по тарелке, Доу не менее сконфуженно смотрела в свою. Так проходил почти каждый завтрак, на деле же это больше походило на минное поле: нужно было заговорить, но так, чтобы не задеть неприятную тему. Впрочем, какая уже разница? Он видел достаточно, чтобы задавать ей неудобные вопросы, не так ли? — Слушай, — подав голос тот уставился на девушку, она с опаской подняла свои глаза на него, и, удостоверившись, что отводить взгляд та не собирается, продолжил. — К-как ты вооб-б-ще начала вс-встречаться с этим па-парнем? Он ведь р-редкостный м-мудак.       От такого вопроса в лоб Доу опешила. Все еще смотря на него с более дотошной внимательностью, та опускает свою вилку и сплетает пальцы рук в замок. Ее язык нервно облизывает обветренные губы, будто та набирается смелости, чтобы начать этот рассказ. Наверное ей было неприятно, но раз уж он увидел то, что не должен был и помогал ей с последствиями этой «ссоры», то имел полное право знать ее причины. — Это типичная история. — Джейн выдавила из себя робкую улыбку, за которой скрывала нервозность. — Мы были знакомы еще со старшей школы. Томас занимался школьной газетой, мы так и познакомились. На самом деле он мне давно нравился, мы посещали уроки математики вместе, но не были знакомы, а тут подвернулся шанс, и я решила попытаться узнать его поближе. Сначала он был действительно очень хорошим, только очень нервным. Наши школьные задиры его, ну, знаешь… — Н-не жа-жаловали? — Тобиас издает смешок, на что Джейн согласно кивает. — Б-бывает.       Ничего удивительного. Когда дети видят слабое звено, то утверждаться за его счет всегда было легче. Эрин, к несчастью, знал это на своем опыте, пускай и очень скудном. Ему на ум сразу пришли крысиная-морда-Пол Патрик и жирный-ублюдок-Мейсон Бадли. Лишь очередное доказательство того, что, чтобы быть лучше за счет других много ума не требуется. — Да, именно так, — Доу снова проводит языком по губам, неловко поддевая ногтем кутикулу на одном из пальцев. — Томаса часто обижали, хотя он был замечательным мальчиком. Он был очень добрым, и мухи бы не обидел…       Тикки вздернул бровь, взглянув на нее с некоторым пренебрежением. Джейн звучала так, будто бы пыталась выставить Тома действительно хорошим человеком, при том делая это так, как обычно матери выставляют своих детей в лучшем свете. «Нет, что вы, он не мог задушить ту кошку, он всегда был хорошим мальчиком и мухи не мог обидеть», «Нет! Он никак не мог убить ту девушку, мой мальчик даже ужастиков никогда не смотрел! Всегда ложился спать в девять часов вечера, я готовила ему по утрам тосты и целовала в задницу!» — А потом, ну, знаешь, как бывает… Когда мы окончили школу, то он связался с не очень хорошей компанией. Мы долго планировали поступить в местный университет, переехали сюда, хотели жить вместе и все дела, у нас даже были планы… Вот только все пошло совсем не так, как я думала.       О, теперь картинка в голове Тоби пополнилась еще одним пазлом. Судя по всему Доу была из тех девушек-мечтательниц, что вообразят себе слишком много, а в итоге их ожидания разбиваются о реальность как волны об острые скалы. Она вообразила себе так много, что реальность ударила ее неожиданно сильно, за что она теперь расплачивалась. Не сказать, что Тоби мог ее осуждать, в свое время он тоже мечтал о многом, наверное, о слишком многом. Просто о хорошей жизни, где не было места его отцу, о хорошей жизни, где Лира закончила учебу, а он только начал учиться в хорошем заведении, где у него достаточно хороших приятелей. Говоря проще: в своих мечтах он надеялся на утопичный мир, вот только реальность тоже ударила его слишком больно. Иногда он все еще с удивлением понимал чем стал и где оказался, но жалеть было бы банально слишком поздно. Ничего уже не повернуть и приходится двигаться дальше, прорубая себе пути вперед любыми способами, даже если слишком жестокими. — Раньше он ведь совсем не таким был. — Она неожиданно слишком мечтательно улыбнулась, придавшись каким-то своим воспоминаниям. — Я помню, как мы пошли на выпускной бал. Он плакал как ребенок, когда я вышла к нему в платье. Мы оба плакали! В тот момент я думала о том, что я самая счастливая девушка на всей планете. Я мечтала о том, что в один день мы будем жить вместе и у нас все будет хорошо, а оно… а оно вот как вышло.       Под конец голос ее сделался тише, а когда она умолкла, то снова наступила долгая пауза. В прочем, история была действительно неприятной, но больше походила на сюжет какого-нибудь фильма, где все шло не так, как надо, просто потому что должно пойти. Это просто рычаг для движения сюжета, а в конце парочка, перемыв друг другу кости, снова вместе и у всех все хорошо. Жаль, но они не в гребанном фильме, чтобы тут имел шанс быть хороший конец. Нет, абсолютно нет. — А что насчет тебя, Тоби? — Эрин снова уставился на нее, слегка прищурившись. — Что с тобой случилось? Почему ты вообще оказался, ну… здесь?       Роджерс издал шумный вздох. Ну, знать правду ей точно не нужно, по крайней мере не всю. Но он тоже человек, может. В какой-то степени имеет право на небольшую исповедь? Если он не скажет всю правду, то не значит, что соврет, правда? За ее открытость можно было бы отплатить и чистой монетой, даже если это было несколько необдуманно с его стороны. — Н-н-ничего интерес-сного. — Он усмехается, продолжая ковырять желток глазуньи, тем самым сосредоточившись больше на том, как можно было еще сильнее изуродовать собственный завтрак. — Т-тяжел-лые отнош-шения в сем-мье. Из-за п-проблем с Ту-турет-ттой я был на дом-машнем обуч-чении. С о-отцом у нас п-проблемы б-были, но по-потом мать ег-го выгнала, вот. В-все было н-не плохо, Лира у-училась, к-как и ты… — сделав небольшую паузу он тихо цокнул. — Э-это моя с-сестра. Она в-всегда хорошо у-училась, е-ей нравилось. О-она и на п-права почти с п-пер-рвого ра-раза сд-сд-сдал-ла…       Когда тики стали сильнее, то его передернуло. Снова тихая неразборчивая речь, щелчок и непонятный звук. Он помотал головой, пытаясь отогнать неожиданный приступ, а стоило Доу открыть рот, как Эрин поднял руку, призывая к молчанию. — А потом мы п-попали в а-аварию и он-на умерла в б-больнице. М-мать пу-пустила отца домой, т-типа он хочет м-меня видеть, н-но лучше н-не стало. В-в общем я-я не д-долго это тт-терпел и в и-ит-тоге просто с-сбежал. — Он пожал плечами, откинувшись на спинку стула. — Н-ничего не говори. В-все нормально, я бол-лее чем доволен тем, ч-что имею с-сейчас, вот и все. Я п-просто не хочу быть т-там, где мне н-не место. — А где твое место, как ты думаешь? — Ее неловкий вопрос прозвучал неожиданно громко и Тикки шумно вздохнул сквозь зубы. Вилкой он подцепил развалившийся кусок желтка, запихивая его себе в рот. — Т-там г-где ме-меня нет.