Профессор Риддл и проблемные студенты

— Профессор Риддл, словно ангел милосердия, — поделилась своими размышлениями Джеки. Джоффри посмотрела на подругу, как на умалишенную. Они снова, вместо того чтобы спать, сидели в гостиной. Но Джоффри отметила про себя, что после ее разговора с профессором Риддлом, Слизерин неожиданно лишился пятидесяти баллов, а Беллатриса пропустила занятие в дуэльном клубе. Это настоящий фурор, потому что в конце апреля, должно состояться дуэльное состязание. — Знаешь, снаружи такой строгий, но внутри… — протянула Джеки, — добряк-добряком. — Угу, — хмыкнула Джоффри, не желая с ней спорить. Спасибо, что помог. Слова на ветер не бросает. Но… это до сих пор не значит, что он не состоит в Магической Нации. Так, он может быть профессором, который не допускает издевательств среди студентов, и одновременно очень жестоким волшебником. Дядя Фекслер такой же. Добр к ней и одновременно жесток к ее отцу. Потому что ее отец — подчиненный. И остался чистокровным слугой даже после того, как женился на ее матери, сестре дяди Фекслера. Тоже случится и с Джоффри, когда она вступит в Магическую Нацию. И это палка о двух концах, чем дольше она будет тянуть, тем дольше останется с любящим дядей Йорком, и чем быстрее вступит, тем раньше потеряет его любовь, но получит одобрение. А может быть, и не потеряет. Все-таки к ней он отнесся лояльнее, чем к Оделу. Все-таки она дочь его родной любимой сестры. Но тешить себя такими надеждами, нанести самой себе жестокий удар в будущем. — Джоффри, что с тобой? — нахмурила бесцветные брови Джеки. — О чем ты думаешь? «Господи, какая она чувствительная!» — подумала Картер, глядя на свою подругу. Против воли в голову Джеки полезли следующие мысли: вот стоит нежная чувствительная Джоффри, а вот рядом с ней храбрый, честный и сильный профессор Риддл, который и поверит, и поддержит, и двери отпирать научит. При этом не будет задавать лишних вопросов — то что нужно для Джоффи! — Ты знаешь про Магическую Нацию? — Спросила Джоффри, думающая совершенно о другом, никакие романтические идеи ее голову не посещали. — Угум, — склонила голову Картер, которую опустили на землю. — Ну, магические фашисты? Джоффри нахмурилась. Она знала про фашистов, благодаря общению со своим дядей. Ей казалось, что нет ничего, о чем бы он не ведал, не существует вопроса, на который он не смог бы ответить. Но все-таки что-то внутри нее сильно воспротивилось тому, чтобы признать: между Магической Нацией и магловскими фашистами есть сходство. Сходство можно найти везде, отмахнулась Джоффри от этих мыслей. — Магическая Нация хочет войти в Министерство Магии, но не собирается захватывать весь мир, — сказала Джоффри. — Но ты права, если все получится, — Джоффри, зная своего дядю, была уверена, что у него все получится. Он не торопился и крайне аккуратно оплетал министерство в своей паутине. Он сделал Магическую Нацию, чем-то столь престижным, что отпрыски чистокровных волшебников мечтали туда вступить. Но даже те, кто мечтал об этом, не мог попасть туда так просто. Для этого нужно принести клятву верности, а до этого пройти испытание. И не всем удавалось его пройти. — Если все получится, то маглорожденные будут в невыгодном положении. — Типа, станут рабами? — Поежилась Джеки, проведя в уме логические параллели между Магической Нацией и недавними историческими событиями, произошедшими в ее родном мире. — Да, но существует закон… — Джоффри задумалась, тогда она не очень внимательно слушала дядю, ведь с Джеки в то время не дружила, — что-то про необычайные таланты. В общем, если маглорожденный будет одарен в какой-то области, то его положение будет выше, чем у других. Ему будет разрешено развиваться в данной сфере. Открытия, сделанные им, будут присвоены, волшебнику, который взял за него ответственность. — Это звучит так страшно, — Джеки даже будто сжалась. — Тяжело в это поверить… — И мой дядя глава Магической Нации, — заключила Джоффри. Джеки кивнула, ей это известно. — Мы можем прекратить нашу дружбу, — вздохнула Джоффри, — но я хочу предупредить тебя, что у меня есть большие основания полагать, что профессор Риддл состоит в Магической Нации. Испуганное лицо Джеки до этого, вдруг озарилось непоколебимой верой. — Не! — Махнула она рукой. — Профессор Риддл, точно там не состоит, — ответила она таким тоном будто сказала, что небо голубое, а трава зеленая. — Не переживай. — Когда я была маленькой, он приходил в наш дом. Поверь, Джеки, даже самые зазнавшиеся аристократы об этом мечтают, и все равно не получают приглашения от моего дяди. — А профессор Риддл — аристократ? — Он полукровка, — тут же ответила Джоффри. — Одаренный полукровка. Большое исключение. И то, что его позвали в наш дом, еще больше указывает на его причастность к Магической Нации. Полукровкам в нашем доме больше делать нечего, если они не обладают магическими талантами, из-за которых мой дядя может закрыть глаза на их происхождение. Джеки о чем-то подумала, а потом снова сказала: — Не. Точно нет. Я прямо чувствую, Джоффри. Джоффри этого не чувствовала, но возражать не стала. — Опять пытаешься не дружить со мной, — насупилась Джеки. — Это вообще-то обидно. — Я хочу дружить с тобой! — Шепотом воскликнула Джоффри. Как Джеки могла подумать, что Джоффри не хочет? Самое лучшее, что у нее есть в этой школе — это их дружба. Джеки даже не представляет, насколько Джоффри ее ценит. У Джеки куча друзей есть, и было, и при желании она заведет еще столько же. Но для Джоффри она первый друг и единственный. Барти назвать другом язык не поворачивается, хоть с ним иногда бывает весело болтать. Потому что от него Джоффри бесконечно ждет подвоха, предательства, ножа в спину в самый неподходящий момент. Ему она не может доверить того, с чем не задумываясь делиться с Джеки. — Тогда позволь обеспечить меня защитой в твоем лице, если все-таки Магическая Нация победит, — улыбнулась Джеки. — Будешь моим рабом? — спросила Джоффри, нацепив на себя кривую усмешку. Да, Джоффри уже давно решила, что когда ее дядя станет Министром Магии и начнет вводить новые законы, то она обязательно возьмет Джеки под свою опеку. — Твоим любимым рабом-другом! — Поправила Джеки. — А что? Такое часто бывает… в книжках. И в истории! В исторических книжках… Ты же много читаешь, наверняка, тебе такое попадалось. Будешь всем врать, что я особо одаренная. А потом напишешь автобиографию. Все будут читать, восхищаясь чистотой нашей дружбы, которая длится долгие годы… — Но сначала книга будет под запретом… — Включилась в эту игру Джоффри. — Но это только подогреет к ней интерес. Джеки задорно улыбнулась. — О! Ну так вот, даже аристократы будут читать и плакать, даже не плакать, а рыдать! — А потом бедняжки будут идти, подтирая слезы, чтобы отхлестать своих рабов… — продолжила Джоффри. — Пока других будут бить, я буду шиковать, потому что когда-то не дала тебе разрушить дружбу со мной, — захохотала Джеки. — А ты еще говорила, что я не хитрая! — Ты не хитрая, — покачала головой Джоффри. — Хитрый человек носил бы в себе этот действительно не плохой план молча. — Я столь хитра, что обогнула это уловку своей честностью, заставив тебя привязаться ко мне еще больше… — Ладно, мой раб, слушай, что я тебе говорю. — Задрала Джоффри подбородок и положила руку на голову Джеки. — Продолжай совершенствоваться в Трансфигурации и обязательно иди в дуэльный клуб в следующем году. Чтобы написать книгу, которая принесет мне славу и кучу денег, мне нужно, чтобы мой друг остался живым. — Хорошо, — серьезно ответила Джеки. — Я, конечно, не верю, что у Магической Нации что-то получится, но приятно знать, что даже в наихудшем для меня варианте, все не так уж и плохо. — Да. — А ты можешь не вступать в Магическую Нацию? — Не могу. Мне обязательно нужно попытаться. — Ответила Джоффри. — Может быть, я не смогу пройти испытание, но клятву все равно принести придется. — А что за клятва? — Клятва верности. Большего не знаю. — Джоффри сцепила задрожавшие руки, понимая, что, если ее дядя узнает об этом разговоре, ее ждет верная смерть. Дурацкая ночь! Так и хочется делиться секретами. — А кем бы ты вообще хотела стать? — Спросила Джеки, заметив, что ее подруга сильно расстроилась из-за этого разговора. И поэтому поспешила переменить тему. — М? не знаю. — Тебе нужно придумать, что делать при другом раскладе. Я знаю, что буду делать, если Магическая Нация победит. Но что будешь делать ты, если она так и не захватит Министерство Магии? У Джоффри, как у близкого родственника и человека, который в любом случае будет очень приближен к главе Магической Нации, при неудаче единственным альтернативным вариантом будет Азкабан. Но Джеки об этом думать необязательно. — Я не знаю, а чего хочешь ты? — Точно не хочу лечить волшебников, — сказала Джеки. — Да и животных. Вообще никого лечить не хочу, — честно призналась она. — Тоже, — согласилась Джоффри. — А я точно не хочу преподавать, — Джоффри удивляется, как профессоры не устают повторять по тысячи раз одно и тоже, и читать чужие эссе. Джоффри совершенно не интересно знать чужое мнение. — О! Тоже не хочу. Но если бы я была в магловском мире, то скорее всего пошла бы либо в учителя, либо медсестры, сиделки и няни всякие. — Фу, — Джоффри не одна из этих профессий совершенно не нравилась. Трогать кого-то и терпеть, мерзость. — Так, чего же ты хочешь? — Знаешь, мне ужасно нравятся динозавры! Я очень долго думала, что они живы, просто водятся где-то не в Англии… а когда я узнала, что они вымерли, то расплакалась… — Я могу представить это, — кивнула Джоффри, вспоминая как Джеки стойко переносит издевательства, но плачет из-за какой-то дурацкой книжки, которую даже не дочитала. — Мне было семь! — Защитилась Джеки. — Хоть восемь. Ну, так что дальше? — А теперь я здесь, в магическом мире, где водятся драконы! Драконы же даже круче чем динозавры! Я так рада! Я хочу, чтобы моя работа была связана с драконами. — Да, такую работу найти можно, — кивнула Джоффри. — Я тогда тоже туда. — Ты тоже любишь драконов? — Восторженно выдохнула Картер. — Нет. — Пожала плечами Мальсибер. Джеки нахмурилась, наморщилась, поджала губы и прищурила глаза, пытаясь разобраться в своей подруге. Джоффри улыбнулась, глядя на этот изюм по фамилии Картер. Джеки, увидев улыбку подруги, не смогла противостоять и тут же улыбнулась в ответ. — А что ты любишь? — Не сдавалась Джеки. — Ты так хорошо учишься, ты сможешь выбрать любую работу и везде будешь хороша. Разве нет? — Я не знаю, — снова отрезала Джоффри. — Ну, какой твой любимый предмет? Джоффри погрузилась в тяжелые раздумья. Какой у нее любимый предмет? Тот предмет, где она лучше абсолютно всех. Северус и Лили бесспорно лучшие в Зельях, Доркас в Заклинаниях, Джеки вопиюще хороша в Трансфигурации, Ремус и Барти лучше нее в ЗОТИ… Есть ли хоть один предмет, где она лучше всех? Джоффри уже давно знает ответ на этот вопрос. — У меня нет любимого предмета. — Как это? А, ну, может быть, тогда квиддич? Может, будешь играть в сборной по квиддичу? — Терпеть не могу играть, — поморщилась Джоффри, вспоминая тренировки. Тело все время ломит, сокомандники бесят, ветер бьет по лицу или дождь, или снег. А когда Джоффри думает о том, что ей придется выйти на матч, то к горлу сразу подступает тошнота. — Чего? А зачем ты тогда ходишь на тренировки? Это же не обязательно! — Потому что Одел и Драко играют в сборных, — со вздохом ответила Джоффри. — Я хочу, чтобы Пуффендуй занял первое место и опрокинул Слизерин и Когтевран. Это будет сильно. — А матчи ты смотришь, чтобы искать их слабые места? — Вяло спросила Джеки. — Хм. Нет, — Джоффри оживилась. — Я, видимо, неправильно выразилась. Я не люблю играть в квиддич, но мне нравится смотреть, как играют другие. — О! А за это уже можно зацепиться. Может будешь комментировать матчи? — Я думаю… я думаю, что достаточно разбираюсь, чтобы объяснять то, что происходит на поле, — Джоффри прикоснулась к подбородку. — Да, ты замечательно мне все объясняла! С начала я вообще не понимала, что там происходит, мне просто нравилось смотреть, как летают на метлах. Но когда ты объяснила мне стало интересно наблюдать за игрой! — Но я не очень люблю много разговаривать. Тебе мне понравилось объяснять, но вот другим… — Есть еще что-то на что тебе нравится смотреть? — Ну, я умею играть на пианино и скрипке, но мне тоже больше нравится слушать. Слушать действительно талантливых людей. И мне нравятся картины, но рисую я не очень. — В общем, тебе нравится созерцать искусство? — Довольно закивала Джеки, будто разгадала загадку века. — Наверное, так. «Какая тонкая натура» — снова мимолетом пронеслось в голове у Джеки. «Нужно, чтобы кто-то ее защищал. Кто-то по фамилии Риддл…» В Джеки зародилось сильное желание потереть ладони друг о друга, многозначительно улыбаясь. Господи! Она свидетель зарождающейся любви! Как она могла сомневаться в том, что Джоффри и профессор Риддл друг другу подходят! Возраст не имеет значения! Джеки даже предположить не могла на сколько грязно и агрессивно даже на тренировках играет тонкая натура, которую нужно защищать. Но Джеки скоро предстоит узнать об этом. — Тогда, не смей подходить к моим драконом, это я тебе точно говорю, покрутись где-нибудь в музеях или театрах, окей? — Джеки пыталась отгородить Джоффри от нелюбимой профессии как могла. — Окей, — Джоффри улыбнулась. — А вообще, ты же богатая? — Ну, да. — Может тебе вообще не работать? Будешь коллекционировать что-нибудь. Как тебе идея? — Хорошая, — Джоффри издала хриплый смешок. — А ты? — Что я? — не поняла Джеки. — Твоя семья богатая? — спросила Джоффри. Она заметила, что магловская одежда Джеки хорошего качества, чисто из интереса она понаблюдала и за одеждой Лили Эванс. И Джоффри показалось, что Джеки из намного более обеспеченной семьи. — О-о-о, ну вообще, дед мой богач, а отец только из-за деда. Но семья получается богатая, — ответила Джеки так будто только сейчас это осознала, — но работать мне все-таки придется… — Почему? — Я не получу наследства. У нас свои семейные терки, тоже можно написать роман… — закивала Джеки, смотря куда-то сквозь огонь камина. Джоффри поняла, что дальше спрашивать нет смысла. Она продолжила только, когда Джеки снова обернулась к ней. — Если что, ты можешь мне рассказать, — сказала Джоффри, которой всегда было плевать на чужие семейные драмы. — Спасибо. Ты тоже можешь рассказать мне все, что угодно. — Джеки улыбнулась. Джоффри подумала, что решительно не хочет рассказывать Джеки нюансы ее семьи, просто ради безопасности самой Картер, но все же кивнула. А потом лицо Джеки стало очень серьезным. — Джоффри, я сегодня много шутила, но я хочу, чтобы ты знала. Если наша дружба начнет вредить тебе, то сообщи мне об этом. Просто скажи: Джеки, я больше не хочу дружить с тобой. Я все пойму и не обижусь. Сердце Джоффри словно защемило. Ей даже захотелось обнять свою подругу. «Джеки Картер, ты совсем не хитрая.» — Господи… — вдруг со вздохом прошептала Джеки, прервав тишину. — Что? — спросила Джоффри. — У нас ведь с тобой… запретная дружба, понимаешь? — Да, — соглашается Джоффри. — Запретная дружба, это даже лучше, чем запретная любовь. Терпеть не могу читать книги про запретную любовь… А вот дружба, это другое дело. Сердце Джеки болезненно сжалось. — Ах, Джоффри, ты терпеть не можешь запретную любовь, потому что она ранит твои чувства? — Да нет, — с каменным лицом отвечает Джоффри, — Любишь запретно, так и люби дальше… но почему герои всегда творят такие глупости, да еще и друг друга ранят и вводят в заблуждение? — Джоффри-Джоффри, скоро ты все поймешь, все поймешь… — Сказала Джеки будто ей сто лет, и она уже лет пятьдесят преисполнилась в любовной мудрости. *** Джоффри сдала экзамены и с перрона ее забирал дядя Фекслер. Раньше она проводила очень много времени в поместье своего дяди. Оно ей было роднее, даже собственного дома. Дядя Фекслер не женат, потому его дом всегда пустой. Они с Джоффри жили там словно оторванные от всей семьи, от всего мира. Оно хранит тысячи прекрасных воспоминаний, но сейчас Джоффри не хочет переходить через его порог. Она хочет убежать. — Я думала ты аппарируешь меня домой, а не в твое поместье, дядя, — Сказала Джоффри, вытаскивая свою ладонь из его пальцев. — Не хочешь остаться у меня? Джоффри помотала головой. Этот год возвел между ними стену из тайн и недоговорок. Мальсибер до сих пор обижалась на своего дядю за то, что он решил наказать ее молчанием, и все те добрые и поддерживающие письма, что он писал после, показались ей лживыми и пустыми. Она чувствовала вину перед ним за то, что не оправдала ожиданий, что обманывает его, что не верит тому человеку, который заботился о ней больше всех. Он единственный, кто никогда не упрекал Джоффри в том, что она неправильная, не такая, кривая, не ругал ее характер. Но даже просто стоять рядом с ним было тяжело, хотелось убежать от него подальше. Не жить с ним в одном доме остаток лета. И Джоффри не понимала откуда рвутся эти мерзкие чувства. Как она смеет это чувствовать? Почему она это чувствует? — Проведи со мной хотя бы один вечер, — грустно улыбнулся он. — А завтра домой. Джоффри кивнула. Один вечер — это да, это можно. Тем более, когда от его заботы, на нее нахлынула новая волна вины и стыда за свою грубость. Ужин оказался крайне напряженным. Джоффри вяло ковырялась в еде и односложно отвечала на вопросы. Дядя пилил ее темным пронзительным взглядом, хоть и мягко улыбался. Ночью ей приснился кошмар. Прозрачные осколки, окрашенные в красный. Кровь повсюду. Откуда? Разве она там была? Дядя сел перед ней на одно колено, взял ее маленькую ручку. Джоффри проснулась с застрявшим хрипом в горле, прижимая к груди обе руки. Дядя Фекслер сидел на ее кровати и вертел в длинных пальцах палочку. — Кошмар? — Что ты тут делаешь? — Ужаснулась Джоффри его присутствию в своей комнате и тут же отползла от него подальше. Он сидел прямой и неподвижный, лишь грустно смотрел на нее своими темными глазами, на губах слабая улыбка. — Я знал, что тебе может приснится страшный сон, поэтому решил тебя проведать. — Откуда знал? — У нас с тобой особенная связь, — ответил он. Джоффри прижала колени к груди, снова отодвигаясь от своего дяди. Она смотрела на него недоверчиво, сердце после страшного сна еще билось в бешенном темпе. — Ты врешь, — твердо сказала Джоффри и замотала головой. Дядя никогда раньше так не делал. Почему тогда сейчас он зашел в ее комнату ночью. Это она могла побежать к нему босиком по темным коридорам, потому что чего-то испугалась. — Что тебе нужно от меня? — Рявкнула Джоффри. — Я хочу тебя понять. Что случилось, Джоффри? Ты отдалилась от меня, это причиняет мне боль. — Ты первый отдалился! Ты первый меня бросил! — Он что пытается обмануть ее? Джоффри все отлично помнит. Помнит весь тот ужас, который хоронила глубоко внутри себя первые месяцы обучения в Хогвартсе. Она чувствовала себя брошенной и одинокой, но бурная деятельность помогала ей этого не замечать. А потом появилась Джеки. И Джоффри, правда, стала проще. Она искренне полюбила Пуффендуй, который когда-то презирала. Ей нравились круглые двери, теплые помещения дарили заботу и уют, множество растений радовали глаз. — Прости! — Тут же ответил он. — Я правда не мог принять того, что ты попала в Пуффендуй. Я ни на мгновение не сомневался, что это будет Слизерин. Но я был несправедлив к тебе. Когда ты не приехала на рождественские каникулы, то я понял, что был не прав. — А теперь ты принял? — спросила Джоффри. — Конечно, тогда я сказал тебе правду. Я ни за что не смогу разлюбить тебя, Джоффри. — Даже если… — Что? Даже если ты будешь дружить с маглорожденной? — Дядя Фекслер опасно сжал челюсти. Он знал. Сердце Джоффри замерло. Откуда он знает. Драко не знает — слишком он счастливый ходил, когда узнал, что Джоффри больше не дружит с Джеки. Или он только претворяется? Азалия? Барти? Марлин? Профессор Риддл? Кто? Как? — Почему ты так говоришь? Я не общаюсь с ней после того разговора. — Ах, Джоффри, все та же маленькая врушка, — Он рассмеялся. — Я видел. — Смех его резко оборвался. — Дядя! Зачем? Почему ты так со мной поступаешь? — Джоффри все поняла. Почему он пришел ночью в ее комнату, сел на ее кровать и навел палочку ей на голову. Он захотел прочитать ее мысли и разворошил кошмары в ее мозгу. — Ты забрался в мою голову! Так делать нельзя! Это неправильно! Это неправильно! Так. Нельзя. — Как мне еще узнать правду, если ты сама говорить ее не желаешь? — Холодно спросил он, давая понять, что Джоффри сама во всем виновата. — Ну и что! У каждого есть секреты… почему ты лезешь в мою голову, я этого не хочу, это мое. Оно мое. — Джоффри схватилась руками за голову, будто физически желая отгородить свои мысли от дяди. — У меня нет секретов от тебя. Ты можешь прочитать мои мысли тоже, — он склонил голову и протянул ей свою палочку. — Я дам узнать тебе все, что ты пожелаешь. Я научу тебя, ты хочешь? — Я не хочу знать, я не хочу лезть в твою голову. Просто больше не делай так со мной. — Она отпихнула его руку и словно обожглась об нее. Такое неприятное чувство вызвало прикосновение к нему. — Твои воспоминания неправильные, — вдруг сказал он. — Дети видят этот мир по-другому. Твой мозг все переправил и теперь ты сама мучишься от этого, не понимая, что происходит. Крови в тот раз не было, она была в другой… Но ты можешь увидеть, с моей стороны, — он силой вложил палочку ей в руку. Джоффри замотала головой. — И пусть неправильно. — Джеки Картер — просто глупая, маленькая разгильдяйка, недостойная общения с тобой. Ошибка, глупость своих родителей. Бастард. Грязнокровка. Даже не англичанка. И ты решила мне лгать из-за нее? Скрывать дружбу, рискуя предать Магическую Нацию? Ты готова предать свою семью ради одной грязнокровки? Предать меня ради нее? Джоффри смотрела на дядю огромными глазами. Палочка обжигала ей руку. Фекслер Йорк в гневе. Джоффри стало так страшно. Что ей делать? Что же ей делать? Они одни в этом доме. Она даже не сможет убежать. — Я сделаю все ради тебя, — его голос тут же стал мягким, добрым, каким был раньше. Когда он разговаривал с ней в детстве, когда с ней говорил дядя Йорк. — Для меня нет дороже никого кроме тебя. Вспомни, Джоффри, кто был рядом с тобой все это время? Все твое детство. Это я тебя защищал. Столько лет, Джоффри. Как ты можешь перечеркнуть все годы, всю любовь, которую я тебе дарил, из-за нескольких месяцев. По-твоему, я не заслуживаю прощения? Джоффри не могла вымолвить и слова. Из жара ее бросило в холод. На нее словно вылили ушат ледяной воды. Он был прав — столько лет. Он отдал ей столько лет — она знает об этом. Дружба начинается и заканчивается. Когда-нибудь они повздорят с Джеки. Дружба прервется. Разве ради этого стоит отворачиваться от своей семьи? Оно того не стоит. А Джеки словно знала, что такое может произойти, и дала ей шаги к отступлению. Такая добрая Джеки, а ее дядя так ненавидит ее, только потому что Джоффри захотела с ней дружить. Не смогла не дружить. Разве Джеки достойна этой ненависти? Разве она заслуживает того, чтобы посторонний мужчина, который ненавидит ее, копался в ее грязном белье, узнавал тайны ее семьи, рассказывал об этом самой Джоффри. Нет. Это нечестно. Если Джеки не пожелала рассказывать Джоффри, что она бастард и даже не англичанка, то Джоффри и не должна была об этом узнать. Но теперь Джеки привлекла внимание Фекслера Йорка из-за Джоффри. Джоффри приняла решение. Ни к чему подставлять хороших людей. Джеки и так приходится разбираться со слишком многим. Не только Хогвартс, но и личные проблемы. Добавлять к этому еще и сильного волшебника, который не испытывает ни жалости, ни сострадания ни к кому кроме своей семьи? И то избирательно. — Ты же понимаешь? — Он прикоснулся к ее щеке и сделал странное движение как будто вытирает слезу, брызнувшую из ее глаза. Но Джоффри не плакала, глаза ее оставались сухими и воспаленными, испуганными. — Я понимаю, — ответила Джоффри. — Ты меня любишь? Джоффри честно закивала. Она очень любит его. Она любит его больше, чем Джеки. Дядя Фекслер ей дороже. — У тебя есть способности к окклюменции. Ты пошла в отца, — вдруг сказал дядя и наконец забрал свою палочку. — Его способность защищать свой разум всегда меня раздражала, — он по-доброму улыбнулся. — А ты хороший окклюмент? — спросила Джоффри. — Мне всегда легче давалась легилименция. Хороших окклюментов меньше, чем легилиментов, ведь защищать сложнее, чем нападать… — Я не хочу, чтобы ты читал мои мысли, — повторила Джоффри. Это вторжение в ее голову до сих пор ужасало ее. Она боялась, что это может произойти вновь. — Если ты больше не будешь мне лгать, — ответил дядя. — Я не буду лгать и не буду дружить с Джеки, а ты не врывайся в мою голову, — Джоффри протянула ему руку, чтобы закрепить договор. Она сможет не дружить с Картер. Но не сможет сдержать своих мыслей обо всем, что происходит. И она совершенно не представляет, как искоренить в себе теплые чувства по отношению к Джеки. Дяде больше нельзя залезать в ее голову. Пора заканчивать. Джоффри с самого начала знала, что ошибается. Не стоит мучить ни себя, ни Джеки. Они из разных миров, из разных семей и на разных сторонах. Дядя Йорк медленно улыбнулся, обнажая клыки, и крепко пожал ее руку. Когда-то давно Джоффри, удивляясь тому, какие крупные у него клыки, даже залезла пальцами в его рот, недоуменно их ощупывая. *** Фекслер Йорк закинул ногу на ногу и посмотрел на Мальсибера старшего. Сегодня он был чуть менее камнем, чем обычно. Его дочь вернулась домой, и он казался удивленным, на сколько его не способное на эмоции лицо могло быть удивленным. Это тоже раздражало Йорка. Мальсибер словно полено, по его лицу не узнать мыслей, а в его мысли не пробраться. Но все-таки Йорк знал, что Мальсибер любит свою дочь и очень рад, что она на остаток лета вернулась домой, а не осталась у дяди. Фекслер же поджал губы, если бы он не проговорился. Если бы она не догадалась, что он применил к ней легилименцию. Теперь она его опасается. Йорк давно не видел такого страха в ее глазах. — Что там с этой грязнокровкой? — спросил Фекслер, вспоминая одну занозу в заднице. Ему хотелось раздавить эту мерзавку, она принесла ему столько хлопот. — Все также. Мешается, — ответил Мальсибер. — Распорядись, чтобы ее убрали. Уже можно. — Какой срок? — До конца лета. Чем раньше, тем лучше. Мальсибер кивнул. *** Джеки маялась от скуки в доме. Поэтому вышла во двор, даже не взирая на жару. Она надела летнее зеленое платье, которое все равно не спасало от духоты. Оказалось, что одна из самых близких ее подруг переехала, а с другими она общалась хорошо, но все-таки не так близко, чтобы наведаться в гости. Джеки обошла стороной яблонный сад, и направилась в беседку, чтобы укрыться от солнца. Идя по газону, Картер увидела знакомую высокую фигуру рядом с их калиткой. Он просто стоял, неизвестно как долго, отчего-то не решаясь войти. — Здравствуйте! Профессор Риддл! — Джеки совершенно счастливая, что заметила преподавателя побежала к нему. К губам прилипла наисчастливейшая улыбка. Она и представить не могла, что сможет увидеть кого-то из школы во время летних каникул. Тем более одного из самых любимых ее профессоров. Она вытянула руки за секунду, чтобы смягчить столкновение с забором. От ее бега и резкой остановки Том даже почувствовал ветерок. Джеки открыла калитку, приглашая преподавателя войти во двор. Но он не спешил заходить. — Здравствуйте, мисс Картер, — он посмотрел на нее сверху вниз и потянул один уголок губ в сторону, удивленный такой бурной реакцией. — А вы к нам, сэр? — Склонила голову Джеки. Солнце нещадно пекло темную макушку Джеки. Кожа на открытых плечах стала горячей. Наверное, загорят и на них появятся веснушки. — Я за вами…