└⊰✫⊱─⊰✫⊱─⊰✫⊱┘
Дверь перед ним кажется устрашающей в своей огромности. Честно говоря, она не такая уж высокая и на самом деле покрыта красивыми цветами и насыщенно-зелеными виноградными лозами. Кирпичные стены небольшого особняка, кажется, на самом деле со всех сторон увиты виноградными лозами. Это похоже на сказочный коттедж, только он намного больше. Выяснение адреса Бантана заняло у него больше времени, чем ожидалось. Ему пришлось позвонить нескольким людям, ведьмам, которые пытались обратиться в прошлом. На самом деле, адрес ковена обычно указан в Интернете в случае, если другие ведьмы захотели бы присоединиться. Чем больше ковен, тем сильнее Энергетическое ядро и, следовательно, более могущественны его члены. Однако отсутствие адреса ясно говорит о том, что, извините, мы переполнены. Участники не нужны. Еще одна причина, которая подогревает все слухи о ковене Бантан. Как могут шесть ведьм быть достаточно сильными, чтобы продержаться так долго? Обычно каждый ковен допускает к себе по крайней мере одну новую ведьму в год. Но Бантан пережили четыре, почти пять лет самостоятельно, и вначале, в течение целого года, их было всего двое! Чонгук делает глубокий вдох. Это оно. Он пытался подготовить себя к возможному (определенному) отказу, он сказал себе, что это закаляет характер, и сразу после этого очень старался не издеваться над собой. Он прочищает горло, останавливает себя от того, чтобы еще раз проверить свой наряд (черные джинсы и черная футболка, как обычно), а затем поднимает кулак, чтобы постучать. Дверь распахивается прежде, чем костяшки его пальцев касаются дерева. Симпатичный парень с широкой солнечной улыбкой, одетый во все цвета радуги, приветствует его. Чонгук на секунду ослеплен, когда солнечные лучи сначала попадают на нежную структуру костей мужчины, линия подбородка гладкая и четко очерченная, лицо узкое и загорелое. Он похож на человека, у которого было бы свое личное пространство под солнцем. – Привет! Мы ждали тебя. Входи, входи! Его голос звучит так, словно ты ешь мороженое ночью на пляже, там сплошной гладкий песок, сладкая ваниль и теплые руки. Чонгук, спотыкаясь, входит, даже не помня, как он передвигал ноги. Внутри дома все отделано деревом и зелеными растениями, белые стены увешаны фотографиями, французские окна и прозрачные белые занавески, которые развеваются на ветру. Весь этаж представляет собой открытое пространство, большую часть которого занимает гостиная с длинным L-образным диваном цвета насыщенного кофе, расположенным где-то посередине, его оттенок схож с тем, что на полу. С каждой стороны стоят смежные диваны, прямо перед диваном - огромный телевизор и небольшой круглый столик из того же темного дерева, что и стулья, выступающие из кухни справа. Никаких стен или дверей, разделяющих комнаты, поэтому Чонгук может видеть мраморную стойку и приборы черного цвета в пространстве, отведенном для приготовления пищи. В дальнем левом углу есть лестница, ведущая наверх, на внутренний балкон, с которого виден коридор и несколько дверей вдоль него. Шесть пар глаз смотрят на него уже пару минут. Чонгук прочищает горло и открывает рот. – Эм... привет. Маленький красивый мужчина с глазами-бусинками прижимается к другому красивому мужчине, диван достаточно велик, чтобы они могли поместиться вдвоем, и в то время как первый не показывает никаких эмоций на своем лице, второй улыбается так, что напоминает Чонгуку о той дружелюбной змейке, к которой он был привязан в прошлом году, той, кто должна была съесть его или что-то в этом роде, но вместо этого помогла ему. Оба мужчины немного похожи на картины эпохи Возрождения, или, может быть, это просто внутренний романтический настрой Чонгука. Он узнает в них Юнги и Чимина. На самом деле, он оглядывается вокруг и видит их всех, великолепных, могущественных и прекрасных. И все они смотрят на него. Чонгук пытается привести в порядок свои взбудораженные мысли, игнорирует форму тела Тэхена и то, как оно сочетается с хрупким телом Хосока на диване, он игнорирует ангельское личико Сокджина и все, что есть у Намджуна. Он догадывается, что сейчас или никогда. – Эм... привет. Меня зовут Чон Чонгук, и я... Он мельком замечает, как улыбка Чимина превращается в тень ухмылки, и быстро отводит глаза, только чтобы увидеть, как губы Намджуна тоже подергиваются. – Ну, мне было интересно, если... вы хотели…у вас были какие-нибудь... если бы я мог применить... Черт, ладно, все идет не очень хорошо. У Чонгука была запланирована целая речь по этому поводу, но вот он, черт возьми, заикается и ставит себя в неловкое положение перед этими шестью грозными ведьмами. Он чувствует, как предательское тепло румянца распространяется вверх, вокруг и по всем его щекам. – Ладно, бедный мальчик страдает. Давай сначала поговорим, милый. Чонгук пытается кивнуть в ответ на слова Сокджина, наполовину пораженный, наполовину влюбленный. Ладно, возможно, он немного преувеличивает. Может быть. – Привет, Чонгук. Я Сокджин, а это мои товарищи по ковену. – Он перечисляет их всех в произвольном порядке, и Чонгук слегка кивает, чувствуя, как его язык отяжелел во рту. Спокойный внешний вид старшего вселяет в Чонгука надежду, что, по крайней мере, если (когда?) они отвергнут его, Сокджин собирается быть добрым по этому поводу. Чонгук думает, что это на самом деле может быть отказом. В его груди странное шевеление, как будто его магия проснулась, дернула его, а затем снова заснула. Ведьма без ковена на самом деле не имеет сильной связи со своей магией. Конечно, они чувствуют ее и могут получить доступ к некоторым частям, но без ковена они не могут по-настоящему принять ее. Связанные ведьмы чувствуют ее и воспринимают как разумное существо. Пока он не свяжет себя узами, магия Чонгука будет оставаться бездействующей. Итак, это шевеление странно, потому что он вообще не пытался получить к ней доступ. Возможно, это то, что происходит, когда он окружен ведьмами такого калибра. – Пару месяцев назад у Джуна было видение. Мы ожидали увидеть ведьму. О. О. В комнате воцаряется тишина. Старшие, кажется, оставляют Чонгука разобраться в своих мыслях и дать им ответ. Чонгук чувствует, что есть что-то особенное, что он должен сказать в ответ, но он обнаруживает, что понятия не имеет, что это такое. Юнги вздыхает, его кошачьи глаза полуприкрыты, как будто он прищуривается, глядя на Чонгука. Или, может быть, он хочет спать. Да, Чонгук собирается притвориться, что это второй вариант. – Сокджин имеет в виду, что Намджун не получает видения о случайных ведьмах, которые хотят подать сюда заявление. Если ты ему привиделся, это значит, что на этот раз что-то по-другому. Чонгук краснеет. Совсем чуть-чуть, всего лишь розовое пятнышко, наполовину прикрытое непослушными черными волосами. Губы Юнги подергиваются. – Мы были наполовину убеждены, что это просто очередная ведьма, пытающаяся подать заявление сюда, но… очевидно, что видение Намджуна значит больше... мы официально заинтригованы. – Продолжает Сокджин с доброй и приятной улыбкой на лице. Чонгук все еще не знает, хорошо это или нет. Если у Намджуна было видение (его сила ясновидения известна во всем мире), то это определенно означает, что Чонгуку было суждено прийти сюда. Это не обязательно означает, что тебе суждено остаться. Чонгук пытается срезать бутон надежды со стебля, чтобы в конце концов не быть таким разочарованным, каким он мог бы быть, если бы слишком много думал об этом. Он тихо вдыхает и выдыхает, все еще переводя взгляд с пола на их ноги в носках, позволяя своему взгляду на долю секунды поймать пару любопытных глаз. – О, хорошо, тогда я хочу официально подать заявку на место в Бантане. – Он быстро говорит, а затем кланяется под углом целых девяносто градусов. Проходит короткий момент, когда никто ничего не говорит. И затем. – Вообще-то, мы ожидали тебя раньше. Мы уже начали думать, что, возможно, ты все-таки не придешь. Голос Чимина - это звон колокольчика посреди пустынного леса осенью. Чонгук выпрямляется. – Я думал, что меня отвергнут. – Его ответ мягок и сформулирован скорее как факт, чем как способ защититься. Чимин напевает. – Так и есть. Я имею в виду, ты был бы отвергнут. Если бы не видение Джуна. Чонгук кивает и, наконец, набирается храбрости, чтобы поддерживать зрительный контакт с маленьким парнем, даже если это длится всего несколько секунд. Кто-то еще издает в комнате другой звук, смесь приглушенного смешка и гудения, это звучит как его любимый десерт, немного слишком сладкий, но с отчетливым послевкусием, которое трудно забыть. Улыбка Тэхена чуть меньше, чем у Чимина. Он смотрит на Чонгука более анализирующим взглядом, похожим на пытливый взгляд Юнги или мудрые испытующие глаза Намджуна. Сокджин и Хосок кажутся самыми спокойными из них всех, но Чонгуку кажется, что он все еще видит проблески чего-то в их глазах, поэтому он знает, что они также делают собственные оценки. Намджун внезапно встает и хлопает в ладоши один раз, чтобы привлечь всеобщее внимание. Трудно не обратить внимания на прекрасного гиганта в центре комнаты. – Ну, тогда, если ты здесь- Раздается звонок в дверь. Тишина. Сокджин встает, чтобы пойти открыть дверь. Незнакомый голос звучит громко и ясно в тихом пространстве между ними. – Здравствуйте, я Сон Чанхо, и я пришел сюда, чтобы официально подать свое заявление на поступление в ковен Бантан. У Чонгука возникает неизбежное и ужасающее чувство, что он сейчас заплачет.└⊰✫⊱─⊰✫⊱─⊰✫⊱┘
На самом деле Чонгук не плачет. Но он лишается дара речи, глядя на красивого молодого человека, его коллегу, которого он, очевидно, никогда раньше не встречал, говорящего и говорящего, звучащего умно и остроумно, и Чонгук задается вопросом, не было бы пустой тратой (их времени и энергии) просто отказаться и уже вернуться домой. Потому что Бангтан еще не выгнали Чанхо. На самом деле, они пригласили его войти и рассказали ему о видении Намджуна, улыбки такие же вежливые, как и раньше с Чонгуком, и ему хочется плакать, он хочет, хочет, хочет. Он борется со слезами уже более двадцати минут, потому что точно знает, что это значит. Видение Намджуна, по-видимому, указывало на мужчину-ведьму, но так и не определило, кто именно. Итак, они знают, что либо Чонгуку, либо Чанхо суждено присоединиться к ним, или кто знает... может быть, ни одному из них не суждено сблизиться с Бантан, может быть, они здесь по совершенно другой причине. Но их законы гласят, что если две подходящие и желающие ведьмы претендуют на одно и то же место в одном и том же шабаше, то две ведьмы должны будут проявить себя перед ковеном, неявно конкурируя друг с другом. Так что Чонгук может идти дальше и доказывать, что он лучше, чем этот парень Чанхо, или он может сдаться и… Это не вариант. Чонгук не лодырь, и даже если это означает, что он попытается потерпеть неудачу, а затем унизится перед этими мужчинами, он все равно сделает это. В этот момент взгляд Чимина останавливается на нем, и Чонгук замирает затаив дыхание, чувствует себя немного обнаженным. Чимин хорош в эмоциях, он может чувствовать их, возможно, даже манипулировать ими, и младшая ведьма задается вопросом, какие чувства он испытывает прямо сейчас, раз старшая ведьма так на него смотрит. Это немного обезоруживает, в целом очень напряженно.└⊰✫⊱─⊰✫⊱─⊰✫⊱┘
В тот же день Чонгуку и Чанхо рассказывают, как будут развиваться события. По сути, ковен выберет день, когда две молодые ведьмы будут готовиться к демонстрации. Ковен даст им пару испытаний, которые они должны будут пройти, и если магия одного из двух претендентов будет хорошо соответствует магии остальных шести мужчин, то это успех. Что ж, по крайней мере, так все и должно было быть. Каждый ковен индивидуален. Бантан особенно известен своей уникальностью, тем, что выделяется на общем фоне. Так что, возможно, их методы будут отличаться и в этом случае. Чонгук чувствует, как комок беспокойства медленно перекатывается у него в животе, поднимаясь к груди и горлу, как снежный ком, пока он не понимает, что прошло двадцать минут, а он не сказал ни слова. Чанхо радостно болтает, а Бантан, хотя и не слишком дружелюбен, все равно выглядит заинтересованным, возможно, даже немного впечатленным, когда Чанхо перечисляет все мощные заклинания, которыми он овладел с первого курса. Чонгук чувствует, как его надежда немного тает под непринужденными улыбками Чимина и Сокджина. – Итак, поскольку это немного неожиданная ситуация, мы собираемся провести ваши собеседования отдельно. – внезапно говорит Намджун, заставляя Чонгука вытянуть шею, чтобы увидеть, как старшая ведьма спокойно рассматривает обоих учеников. – Сегодня? – он спрашивает немного слишком мягко, на его вкус. Намджун добродушно улыбается и кивает. – Отлично! – радостно восклицает Чанхо, выглядя готовым сокрушить мечты и будущее Чонгука. – Я готов. Чонгук может сказать, что Чанхо уверен в себе, и в обычный день это бы не беспокоило Чонгука, так как он очень конкурентоспособный человек, и обычно тоже уверен в себе. Но из всех вещей, которые, как он представлял, должны были произойти сегодня, соревнование было последним в его списке. Он не готов. – Отлично, – добродушно говорит Намджун, затем его драконьи глаза снова встречаются с Чонгуком. – Чонгук? Младший может только кивнуть и тихо сказать "да" в ответ. – Хорошо. Что ж, тогда, во-первых, каждого из вас отведут в комнату, по одному, и будут задавать вопросы. Это не тест, а скорее способ для нас лучше узнать вас как личность. Что-то вроде собеседования при приеме на работу. – Он тихо посмеивается, и Чонгук не может удержаться от того, чтобы его рот не растянулся в нежной улыбке от этого теплого звука. – Потом мы позовем вас обратно сюда для вашей демонстрации. Затем у нас будет пара дней на обсуждение и на то, чтобы решить, кто из вас выбран присоединиться к нам. – Имейте в виду, что у нас есть право отказать вам обоим, – добавляет Сокджин, словно запоздало подумав, его добрая улыбка теперь больше похожа на дымящийся пистолет. Что ж, это попало в цель. Чонгук почти физически отшатывается при мысли о том, что его отвергнут. Хотя, он догадывается, что существует, по крайней мере, определенное количество утешение, которое можно обрести, если он не единственный, кого отвергнут. Конечно, в идеале, Чонгук - избранный, но просто подумайте о возможности того, что идеальный Чанхо будет выбран, о том, что Чонгук проживет остаток своей жизни со знанием того, что он был так близок к попаданию в Бантан и все же не преуспел… Он признает, что поначалу больше всего в шести ведьмах его очаровали истории об их способностях, тот факт, что о них говорили так, как будто они были знаменитостями. Тогда Чонгук провел небольшое исследование и выяснил их историю, узнал об их связи и их любви, а также о том, как много им пришлось бороться, и все же им удалось достичь своей мечты. Затем он узнал, насколько они прилежны и искусны в своих ремеслах, не только в общих, но и в своих личных пристрастиях. Чонгук поражен тем, насколько различны их личные способности – он имеет в виду, что обладатель огня даже не должен находиться в присутствии водяной ведьмы, и все же здесь Тэхен и Юнги, которые некоторое время назад сидели прижатыми друг к другу на диване, держась за руки. Чонгук в восторге. Он восхищался ими уже некоторое время, но их существование казалось далеким, почти сюрреалистичным. Чонгук не думал, что у него когда-нибудь хватит смелости даже приблизиться к ним. Теперь он собирается попытаться завоевать их своей замечательной личностью. Чонгук пытается отсечь сарказм от своих внутренних мыслей, в конце концов, он уверен, что они гораздо лучше оценили бы хороший юмор, чем самоуничижительные мысли. Юнги снова встречается с ним взглядом, его радужки выглядят как поверхность океана ночью. Чонгук сохраняет зрительный контакт дольше, чем сам осознает, теряясь и немного расплываясь во взгляде старшего мужчины. Он задается вопросом, может ли Юнги манипулировать сознанием так же, как он манипулирует водой, или Чонгук слишком много думает о приливе спокойствия, омывающем его, как нежная волна. – Ладно, Чонгук прибыл первым, так что... – говорит Сокджин, и молодой человек вздрагивает, прочищает горло и встает на дрожащих ногах. “ – Э-э, да. – Великолепно. Пойдем, милый. Чанхо выглядит так, будто хочет что-то сказать, но вмешивается Намджун. – Чанхо, нам придется попросить тебя выбрать, хочешь ли ты подождать снаружи или хочешь подождать здесь. Но имей в виду, что ты будешь находиться под наблюдением, чтобы мы точно знали, что ты не трогаешь ничего и не делаешь ничего такого, чего тебе здесь делать не положено. Услышав слова старшего, Чонгук задается вопросом, означает ли наблюдение видеонаблюдение или магия дома каким-то образом может предупредить остальных шестерых, если что-то случится. Сам факт, что ковен предлагает этот второй вариант, является достаточным доказательством того, насколько они уверены в том, что Чанхо не посмеет или не сможет сделать ничего такого, чего ему не позволено. Это немного пугает. Такая большая уверенность должна исходить от знания того, что у вас достаточно сил, чтобы поддержать ее. Действительно, пугающе. Кроме того, может быть, тоже немного горячо. – О, я подожду здесь, если вы не возражаете. – Чанхо отвечает. Чонгук предпочел бы подождать снаружи. Чанхо вообще не перестает улыбаться, пока говорит, на самом деле он не переставал улыбаться с тех пор, как вошел сюда. Чонгук задается вопросом, болят ли у него щеки. – Очень хорошо. Другой студент смотрит, как они семеро уходят.└⊰✫⊱─⊰✫⊱─⊰✫⊱┘
Чонгука ведут наверх, в то, что, как он предполагает, является кабинетом, только в два раза больше обычного размера. Три из четырех стен заняты полками, заставленными книгами, в то время как стена за письменным столом полностью сделана из стекла, пропускающего естественный свет. Чонгук мельком видит задний двор, двойные качели, высокую иву, что-то похожее на теплицу и небольшой искусственный пруд. Это выглядит прелестно, как идеальное место из сборника сказок. Чонгук почти ожидает, что феи внезапно выскочат из-под травинок и стеблей тюльпанов. Увы, он знает, что феи живут только в лесу, между тем дом Бантана расположен где-то на окраине города, ближе к реке, чем к лесу. Они приглашают его сесть в удобное кресло перед столом из темного дерева, заваленным руководствами с закладками и свечами из черного воска в коротких индивидуальных серебряных подсвечниках. Намджун садится за стол, в то время как остальные занимают диваны справа. Чонгук напряжен, но пытается собраться с мыслями. Это в буквальном смысле шанс, который выпадает раз в жизни. Сколько людей могут сказать, что они сидели здесь перед лидером Бантан, готовым задавать вопросы, чтобы узнать, имеет ли Чонгук право присоединиться к ним? Верно. Ответ - ноль. Ни одна ведьма никогда не заходила так далеко. Чонгук пытается ухватиться за эту мысль. – Эй, Чонгук, мы просто начнем с пары простых вопросов. Студент кивает, глотает воздух пересохшим горлом и вздрагивает, когда перед ним появляется стакан воды. Он поднимает глаза и встречает солнечную улыбку Хосока, из-за которой невозможно не сморщить нос в его собственной улыбке. Хосок воркует, но после того, как Чонгук допивает половину воды в стакане, он возвращается на свое место между Сокджином и Чимином. – Не слишком нервничай. Здесь нет неправильных ответов. Но Чонгук знает, что это ложь. Процесс отбора начался в тот момент, когда Чанхо заявил, что пришел сюда за тем же, что и он. – Итак, почему ты решил попробовать присоединиться к нам? Чонгуку требуется пара секунд, чтобы обдумать это. Он мог бы рассказать о том, как он восхищается ими, как много, по его мнению, он мог бы внести в их ковен, как он думает, что у него есть потенциал и что он действительно мог бы вырасти и укрепить силы ковена. Но Чонгук не думает, что это то, что они хотят услышать. Поэтому, несмотря на то, что каждая рациональная мысль говорит ему не делать этого, он все равно это делает – он говорит правду. – Ну, на самом деле, Бантан никогда не был вариантом, который я рассматривал, до позавчерашнего дня. Брови Намджуна удивленно взлетают вверх, но в следующую секунду он возвращается к пассивному выражению лица. Другой мужчина с диванов издает звук, на который Чонгук старается не поворачивать голову. – Не мог бы ты поподробнее? – Намджун звучит скорее заинтригованным, чем обиженным, так что Чонгук воспринимает это как хороший знак и начинает объяснять. – Я был…ищу ковен с начала лета и... ну…Каждый раз меня отвергали. Бантан... никогда не был вариантом, потому что я знал, насколько вы, ребята, исключительны, и, хотя я уже некоторое время восхищаюсь вами, я никогда даже не думал, что возможен вариант подать заявку сюда и не получить отказа. – Чонгук делает вдох, пальцы немного сжимаются на его рубашке, но он заставляет себя смотреть на Намджуна, который пока никак не отреагировал. – На днях я понял, что на самом деле у меня осталось не так уж много вариантов. Бантан был спонтанным решением, и я просто... пошел на это. Что может сделать со мной еще один отказ, верно? – он слабо хихикает и, наконец, отводит взгляд от острого взгляда Намджуна. – Значит, ты бы сказал, что вы более спонтанный человек? Чонгук открывает рот, чтобы ответить, закрывает его, ему требуется пара секунд, чтобы сформировать ответ в своей голове, затем он отвечает – Я думаю, что могу быть немного импульсивным, когда позволяю своим чувствам взять верх, но обычно я не очень эмоциональный человек. – То есть ты хочешь сказать, что обычно не позволяешь своим чувствам диктовать твои действия? – Да, именно так. Чонгук кивает, счастливый, что смог выразить это словами. Намджун напевает – Знаешь ли ты о нашей личной близости? – Я думаю, что я так же хорошо осведомлен о них, как и широкая публика. – Итак, ты в курсе, что на Чимина иногда влияют эмоции других. – Да. – Иногда люди, которые принимают спонтанные решения, основанные на своих временных чувствах, на самом деле не очень хорошо умеют контролировать свои эмоции, и это обычно больше всего влияет на Чимина. Подождите, черт. Это не может быть хорошо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. – О, да ладно, отдай мне должное, Джуни. Ты же знаешь, что у меня это получается лучше. – Я знаю, любимый, но это все равно то, о чем нам нужно помнить. – Чимин фыркает, но больше ничего не говорит. – Ладно, Чонгук. У нас есть к тебе еще только один вопрос. Чонгук кивает, стараясь, чтобы удивление не отразилось на его лице. И это все? Прошло ли уже хотя бы пять минут? – Ты действительно думаешь, что вписался бы в это общество? Что ж, это было больно. Но это справедливый вопрос. Не многие люди выдержали бы славу и власть. Тем не менее, это заставляет Чонгука чувствовать себя маленьким и неполноценным. Ему требуется немного больше времени, чтобы ответить, и на этот раз его голос звучит немного более смиренно. – Мне, вероятно, потребуется время, чтобы приспособиться... я думаю... может быть, не совсем. Но мне кажется, что в этом-то все и дело. В нем нет никакого смысла, он знает. Черт, вот оно что. Он все испортил. – Ты думаешь, цель Бантан - принимать ведьм, которые, похоже, не могут сразу найти свой ковен? – спрашивает Юнги, и Чонгук поворачивает голову, смотрит на старшего мужчину, а затем опускает взгляд на свои руки. – Тебе не кажется, что, если бы это было так, это место было бы наводнено ведьмами? – Юнги продолжает, но Сокджин вмешивается, мягко упрекая Юнги по имени. – Нет. Что я имел в виду, так это то, что... Но Чонгук чувствует, что он снова собирается заплакать, и он немного напуган тем фактом, что Чимин, вероятно, может это почувствовать. Намджун снова заговаривает. – Ты имеешь в виду тот факт, что мы начинали как ковен отверженных? Черт, может быть, это то, что он имел в виду. Чонгук больше не знает, он слишком потрясен, чтобы разобраться в своих мыслях. Но, несмотря на его предыдущие слова, Намджун задает ему еще один вопрос, продлевая страдания Чонгука. – Что бы ты сделал, если бы мы отвергли тебя, и ты не нашел бы ковен, который принял бы тебя? – Чонгук сглатывает, вода, выпитая ранее, заполняет слишком много места в его пустом желудке. Он делает глубокий спокойный вдох, прежде чем ответить. – Ну, протокол гласит, что я бы присоединился к временному ковену с другими студентами, которые находятся в такой же ситуации. – Ты в курсе, что именно так сформировалась моя семья? – Чонгук кивает, слова тяжелым грузом застревают у него в горле. – Как бы ты себя чувствовал? Застряв во временном ковене? – В единственной группе, которую все ненавидят и над которой смеются. Это остается недосказанным. Чонгук думает, что он знает, о чем на самом деле спрашивает Намджун. Старший мужчина хочет знать, смотрит ли Чонгук свысока на отвергнутых ведьм, хочет знать, действительно ли Чонгук охотится за могущественным ковеном, а не за ковеном, который подходит ему. – Мне было бы грустно. – Он решает просто излить свои чувства, в любом случае это уже кажется катастрофой. Намджун не улыбнулся ему с момента его первого вопроса. Это уже ощущается как провал. – Мне было бы грустно из-за того, что у меня не было возможности выбрать свою семью. Я... мог бы заставить это сработать, если бы другие ведьмы были дружелюбными людьми. Я знаю, как обращаются с временными ковенами, и я... – он хихикает, непроизвольный звук, скорее всего, вызванный его нынешним подавленным состоянием. – Я довольно решителен, когда хочу быть таким. Я бы, наверное, превратил это в соревнование или что-то в этом роде. Просто чтобы показать всем, кто готов видеть, что мои силы в первую очередь определяются мной самим и только потом людьми, с которыми я состою в ковене. Он прочищает горло. – Но да... это то, что я бы сделал. Намджун кивает, и из-за отсутствия выражения на лице Чонгук добавляет, словно запоздалая мысль, быстрая, которая просто вырывается. – Я бы, наверное, тоже надрал им задницы, но кто знает. Кто-то смеется на диване, и губы Намджуна подергиваются. – Ладно, Чонгук. Сейчас я собираюсь попросить у тебя удостоверение личности. – Чонгук кивает, уже приготовив большой палец. Намджун достает неглубокий серебряный поднос, не больше его ладони, из одного из ящиков стола и ставит его перед младшей ведьмой. Поднос накрыт тонкой крышкой, которую Намджун снимает, и внезапно Чонгук видит золото. Это обычная смесь желтой пыльцы и волшебной пыли, одна из первых вещей, о которых ведьм учат в школе. Чонгук осторожно нажимает большим пальцем на золотую пыль, проделав это достаточно раз, чтобы знать, что, если он надавит слишком сильно, она рассыплется повсюду, когда он убирает его. Затем кончик его большого пальца – теперь совершенно желтого цвета – прижимается к зеркалу. Позже ковен должен сотворить простое заклинание – еще один базовый навык – чтобы узнать прошлое Чонгука, основную семью, оценки в академии, судимость, если таковая существует. Это немного нервирует. Порошок также является чем-то, чем обычно владеют только власти (очевидно, что он может стать очень опасным по соображениям конфиденциальности). На самом деле владеть такой смесью незаконно (волшебную пыль в любом случае очень трудно найти, черный рынок полон ее вредных подделок). Официальные ковены, однако, могут запросить ее заранее, многие делают это в этот период года, когда молодые ведьмы начинают свои поиски ковена. Это подтверждает более ранние заявления старших ведьм. Они так долго ждали его. Или, ну, они кого-то ждали. – Отлично, мы свяжемся с тобой через пару дней для демонстрации или если за это время у нас возникнут какие-либо проблемы. Намджун встает, и Чонгук немедленно повторяет за ним. Они пожимают друг другу руки, и контакт кожа к коже вызывает легкое головокружение, что само по себе неожиданно. Когда он возвращается в гостиную, он видит Чанхо, сидящего точно на том же месте, где они его оставили. Прошло, наверное, не больше десяти минут. Другой студент улыбается ковену, и Чонгук проклинает тот факт, что шесть ведьм стоят позади него, и он не может сказать, улыбаются ли они в ответ. Хосок ведет его к входной двери, даже если в этом нет никакой необходимости, дверь прямо перед его глазами. Старшая ведьма улыбается ему солнечной улыбкой, такой же лучезарной, как и раньше, и сердце Чонгука немного теряет тяжесть, которая наполняла его раньше. Он может получить отказ, но он не думает, что когда-нибудь сможет пожалеть об этом. Если отбросить тревогу и страх, то находиться в присутствии их связи было очень похоже на то, как если бы он стоял на пляже, близко к воде, но прикасался только к теплому песку. – Скоро увидимся. – Скоро увидимся. Дверь закрывается с мягким звуком, цветы, обвившиеся вокруг виноградных лоз и листьев в верхней части дверной рамы, теряют пару лепестков, которые падают прямо на черные армейские ботинки Чонгука.└⊰✫⊱─⊰✫⊱─⊰✫⊱┘
Когда он возвращается домой, Чонгук находится в таком шоковом состоянии, что сразу же разражается слезами. Он разогревает немного воды на плите, слезы все еще текут по его красным пухлым щекам, он икает, проглатывая чашку рамена быстрого приготовления, а затем идет и принимает душ, покраснение его лица распространяется теперь на все тело из-за теплой воды, а щеки влажные и от воды, и от слез. Когда он, наконец, ложится спать, едва пробило 10 часов вечера, но он мгновенно засыпает, чувствуя тяжесть в голове и ломоту, мышцы болят от постоянного напряжения и разгибания их в его предыдущем состоянии стресса. Но потом он просыпается. И он снова впадает в панику. Он звонит Югему и Ынву и объясняет, что произошло. Они бесятся, он бесится, он снова паникует и снова заливается слезами. Когда его друзья врываются в маленькую комнату в общежитии, примчавшись сюда, все еще разговаривая по телефону с Чонгуком, они находят его рыдающим на кровати, растрепанные волосы торчат во все возможные стороны, все еще в его удобной пижаме – той, которую он получил в подарок от Югема в прошлом году – и сжимающим телефон в одной руке и одеяло, которое когда-то принадлежало Ынву, в другой. Это зрелище разбивает их сердца, поэтому они быстро подходят и обнимают его, воркуя и поглаживая копну волос на его голове. Чонгуку требуется целых тридцать минут, чтобы успокоиться, и теперь он чувствует себя легче из-за того, что выпустил все те скользкие эмоции, которые застряли прямо в его слезных протоках со вчерашнего дня. Теперь он может ясно мыслить. – Срань господня, Гук. Но все же осознаешь ли ты это? – Югем издает короткий смешок, вырывающийся из его рта в неверии. – Что? – хрипит Чонгук трогательно тихим голосом. Югем снова смеется, хватая своего друга за плечи и хорошенько встряхивая его. – У тебя есть шанс присоединиться к ковену Бантан. Господи, ты действительно везучий ублюдок! Чонгук вздыхает, говорит ему, что ему все равно, кто они, но он думает, что их дом прекрасен, а их растения пахнут сладко и маняще, очаровательные бутоны покачивают своими маленькими лепестками каждый раз, когда Хосок проходит мимо. Ынву и Югем секунду смотрят на Чонгука так, как будто тот сошел с ума. Может быть, так оно и есть. Или, может быть, он держал в себе все эти слова со вчерашнего дня, и теперь он, наконец, проговорился. – Чувак, ты в жопе. – И то, что Ынву ругается, только еще больше подтверждает правдивость его слов, потому что да, действительно, Чонгук признает это сейчас. Он в жопе. Он снова начинает плакать, но на этот раз он молчит, слезы текут ручьем без всхлипов или икоты и без желания их вытирать. Следующие пару дней он проводит, пытаясь продумать возможные сценарии, возможные испытания, через которые ковен мог бы заставить их пройти, но пересматривать заметки за первый семестр по базовым навыкам или перечитывать руководство по зельеварению 101 раз за последний семестр совсем не подходит. Во всяком случае, Чонгук думает, что никакое руководство или школьный учебник не подготовят его к тому, что должно произойти. В животе снова начинается бурление, и он пытается подавить его, пьет воду, меняет позу на кровати, сбрасывает одеяло с ног, снова меняет позу, плюхается на подушки, книги забыты на кровати. Он задается вопросом, готовится ли Чанхо тоже, есть ли у него заметки получше для чтения. Они определенно должны выглядеть аккуратнее, чем неразборчивые каракули Чонгука. Когда Намджун звонит, чтобы сказать Чонгуку, что он ожидает его на следующий день в 14:00, он сразу после этого падает на кровать. Это оно. В ту ночь Чонгук почти не спит, а когда ему все-таки удается заснуть, это становится беспокойной ночью, наполненной вялыми кошмарами, которые заставляют его просыпаться. На следующее утро его подташнивает, он едва в состоянии съесть банан и немного миндаля, прежде чем отправиться на пробежку, чтобы попытаться избавиться от накапливающегося беспокойства. Это помогает. Он принимает душ и проглатывает еще одну чашку рамена (ему действительно следует научиться готовить) и, вот уже время, когда он собирается уходить. Пока он надевает джинсы, он получает пару хаотичных сообщений в своем групповом чате с Югемом и Ынву, на которые он отвечает таким же количеством смайликов и мемом с Губкой Бобом. Он нервничает, может быть, немного больше, чем раньше. Но в эти дни, после своего первого визита в ковен, он много размышлял о возможных результатах. Он решил активно пытаться контролировать этот страх быть не принятым в семью до начала года. Кто знает? Если до этого все-таки дойдет, может быть, ему повезет, и он найдет такую же связь, как у Бантан. Он вздыхает. Он должен поддерживать хорошую энергию, иначе его магия не будет хорошо реагировать сегодня, когда он попытается ее использовать. Прямо перед тем, как он собирается уходить, он слышит стук в дверь. Стоп. Он только что написал своим друзьям, и нет никого, кто мог бы навестить его, кроме этих двоих. Он открывает дверь, и его встречает улыбающийся Чанхо. Что ж, это неожиданно. – Привет, Чонгук! Я думал, мы могли бы прогуляться вместе! Он даже держит бумажный пакет, в котором, должно быть, какая-то выпечка. Этот парень… – Как... как ты узнал, где я живу? Чонгук не хочет показаться грубым, но это уже перебор. Тем более что они - за неимением лучшего слова - соперники. – Было не так уж трудно поспрашивать вокруг. Плюс, я пару раз видел тебя в кампусе. Чонгук не может сказать того же самого. Он колеблется, слегка напуганный вспышкой ослепительной белизны, исходящей от зубов другого студента, но вздыхает. Чанхо уже здесь. Он не хочет его выгонять. Что, если другая ведьма пойдет и настучит на него ковену, и тогда у них сложится неправильное впечатление? – Эм... ладно, дай мне обуться. Он быстро делает именно это, затем бросается запирать свою комнату и внезапно оказывается в автобусе с Чанхо. Другой парень некоторое время говорил что-то о профессоре зелий, которого они оба должны знать. Это как бы входит в одно ухо и выходит из другого, Чонгук просто кивает в одиночестве тому, что говорит другой мужчина. Как Чанхо удается так расслабляться? Чонгук едва может заставить свою ногу не стучать по полу автобуса, энергия беспокойства заставляет его сжимать и разжимать мышцы бедер, сжимать и разжимать руки, царапая любой кусочек кожи, который ему попадается. Пока Чанхо не говорит что-то, что привлекает внимание Чонгука. – Так что да, они были такими милыми, верно? Я имею в виду, мне говорили, что я много улыбаюсь, но здесь они действительно затмевают меня. – Смех, от которого у Чонгука опускается тяжесть в животе. – Даже Юнги казался таким милым! До меня доходили слухи, что он самый холодный из них всех, но он был так мил со мной! Чонгук не может сказать того же самого. И теперь он боится, что его действительно может вывернуть наизнанку прямо сейчас и прямо здесь, на теннисные туфли этого парня. Он им уже нравится больше. Они не улыбались мне во время интервью. Юнги казался холодным. Ты им не понравился. Нет. Они собираются отвергнуть тебя перед этой гребаной идеальной ведьмой, и ты будешь унижен. Чонгук накручивает себя, поэтому он делает глубокий вдох и чувствует только приторно-сладкие духи дамы на сиденье позади него и шоколадный вкус того кекса, который Чанхо ел последние пять минут. – Ты уверен, что не хочешь немного? – спрашивает другой, когда видит, что Чонгук настороженно смотрит на кекс. Чонгук быстро качает головой, последнее, чего он сейчас хочет, - это сладкий кекс, прилипший к его бурлящему животу. Но Чанхо настаивает, потому что, конечно, он просто это может. – О, нет, пожалуйста, попробуйте хотя бы один. Я чувствую себя плохо после того, как все это время ела их у тебя на глазах. – Чонгук снова пытается покачать головой, боясь, что если он откроет рот, то расплескает свой обед, но Чонхо продолжает. – Смотри, есть один, в который я еще не вгрызся. Может быть, тебе больше нравится ваниль. Каким-то образом, поскольку Чонгук не умеет говорить "нет", он заканчивает тем, что отрывает маленький кусочек бисквитного кекса и кидает его в рот, чтобы другой уже заткнулся. Чонхо внимательно наблюдает за ним. Может быть, он понял, что Чонгук неважно себя чувствует, или, может быть, он просто такой, какой есть, из тех, кто улыбается и заглядывает тебе в душу. Автобус останавливается, и Чонгук с силой проглатывает кусок кекса. – Приехали. Болезненное ощущение в животе сохраняется.└⊰✫⊱─⊰✫⊱─⊰✫⊱┘
– Добро пожаловать. Мы надеемся, что вы оба хорошо выспались прошлой ночью – это первое, что говорит Намджун, когда они все восемь стоят в саду ковена, зеленая трава под их ногами выглядит почти неоновой. Или, может быть, Чонгук вот-вот упадет в обморок. Это объяснило бы, почему Чимин продолжает поглядывать на него, что-то вроде тени беспокойства сжимает его губы в надутой форме. Намджун устанавливает зрительный контакт с двумя учениками. – Мы знаем, что обычно нам пришлось бы подвергнуть вас нескольким испытаниям, но мы решили провести только одно. Дерьмо. Тогда, должно быть, это будет нелегко. – Я хочу, чтобы каждый из вас показал нам свое будущее. То, как вы решите это сделать, зависит только от вас. Вы можете попытаться произвести на нас впечатление своими навыками или креативностью, или показать нам ту сторону себя, которой у вас еще нет, или, возможно, вы сделаете что-то совершенно другое. Все зависит от вас. Неправильного ответа не существует. Опять же, Чонгук чувствует, что он еще как существует. И как же…Чонгук не обладает способностью заглядывать в будущее. Подожди, а что, если Чанхо может? Ладно, глубокие вдохи. Он не бросает взглядов на другую ведьму, сейчас он слишком сосредоточен на поставленной задаче, чтобы думать о чем-то еще. Возможно, Чонгук преуменьшил это, когда сказал, что он конкурентоспособен. Возможно, он каждый раз становится немного напряженным. – Но, обратите внимание на зеркала. Они не всегда показывают то, что вы от них хотите, – загадочно произносит Сокджин с довольной улыбкой на красивом лице, прежде чем шесть ведьм оставляют студентов наедине. Чонгук сидит в беседке, где-то в их огромном саду, скрестив ноги на траве. Он уже пару минут проводит мозговой штурм. Поразмыслив об этом, он сомневается, что Чанхо может видеть будущее, потому что Намджун и каждая ведьма в ковене на самом деле знают, какой личный дар есть у Чонгука и его соперника после идентификации. И он не думает, что Намджун был бы настолько несправедлив. Нет. Если бы они так сильно хотели Чанхо, они бы просто отвергли Чонгука с самого начала. Они, похоже, не из тех, кто занимаются сомнительными вещами вроде того, чтобы водить его за нос. Один только Тэхен выглядит так, будто он прямо сказал бы, что не так с Чонгуком. Размышления о самой молодой ведьме в ковене Бангтан заставляют Чонгука осознать отсутствие взаимодействия между ними обоими. Конечно, не похоже, что у него были подробные беседы с кем-либо из них, за исключением, может быть, Намджуна на интервью, но Тэхен даже не сказал ему ни слова. Это заставляет Чонгука задуматься, заговорила ли ведьма с Чанхо вместо этого или его конкурент был встречен таким же молчанием. Цепочка его мыслей вызывает укол в груди, он знает, что это ревность, но отказывается признать это. Сосредоточиться. Сосредоточься. Ладно, будущее. Прощальные слова Сокджина снова приходят ему на ум. Ученик почти уверен, что старшая ведьма ссылалась на заклинание, но, хоть убей, Чонгук не знает, на какое именно. А зеркала обычно используются в мощных заклинаниях, и он не уверен, что достаточно силен для такой магии, так что об этом не может быть и речи. Будущее... Он мог бы попытаться угадать его. Или он мог бы придумать что-нибудь совершенно случайное. Сохранить реалистичным или сделать идеалистичным. Он вздыхает, хватаясь пальцами за травинки, вынужденный в отчаянии сорвать несколько, но вовремя останавливающий себя. Это не его дом, это было бы невежливо. Позволяя пучкам травы ласкать свои пальцы, он бесцельно смотрит на маленьких белых бабочек, порхающих вокруг и садящихся на цветы, разбросанные по всему участку. Сначала эта идея возникает у него в голове как нечто такое, от чего скоро придется отказаться. Но затем он оглядывается на сказочный пейзаж, посреди которого он сейчас сидит, и предполагает, что судьба могла бы отказать ему в такой удаче, могла бы заставить его передумать несколько дней назад, когда он, наконец, решил подать заявку на место здесь, или даже этим утром он мог бы легко сдаться. Тогда он бы упустил эту возможность. Это все он и частичка доброй судьбы. Чувства трепещут в его груди, и он позволяет им направлять себя. Он встает, слабо извиняется перед цветком, выросшим у основания дерева, затем осторожно срывает его. Закрыв глаза, он начинает петь. Им не дали ограничения по времени (конечно, Чонгук догадывается, что им все еще нужно закончить задание в разумное время), поэтому Чонгук пытается расслабить свой разум и медленно, очень осторожно он ищет внутри себя, прощупывая и копаясь в поисках нити магии, которая соответствовала бы этому заклинанию. Это что-то немного выходящее из его зоны комфорта, определенно тот тип магии, который они только будут изучать в этом году, и он, скорее всего, делает что-то неправильно по своей неопытности, но он прогоняет эти мысли из головы, потому что прямо сейчас он не ищет хорошую оценку, вместо этого он надеется на хороший результат. Итак, это нетрадиционный (возможно, опасный) метод. В следующий раз, когда он открывает глаза, ему немного страшно смотреть на то, что он держит в руках, опасаясь, что он, возможно, использовал слишком много или недостаточно, или просто неправильную магию. В конце концов, он даже не должен пока так глубоко копаться в своей магической сути. Наконец, его пальцы растопыриваются, и в его ладонях лежит теперь другой цветок, тот, который не растет в садах ковена, маленький веснушчатый закат, яркий и сладко пахнущий - то, что почувствовал к нему Хосок, когда Чонгук впервые увидел его. Он вздыхает с облегчением, молясь, чтобы внезапный порыв воздуха не заставил нежный цветок внезапно распасться или что-то в этом роде. Возможно, это не очень оригинально, Чонгук уверен, что цветы старшей ведьмы намного красивее, но этот подарок от Чонгука и только от Чонгука, и он надеется, что этого достаточно. Он деликатно хватает тигровую лилию за стебель и думает попросить свечу или спички, но не уверен, разрешено ли им просить что-либо. В конце концов, он считает, что более органичный подход был бы более оценен. Поэтому он начинает ласкать длинные розовые лепестки дрожащими пальцами. Медленно кончики его пальцев вспыхивают под кожей, превращаясь в пять светящихся точек, которые деликатно взбивают края лепестков, не повреждая их форму или текстуру. Затем как можно быстрее молодая ведьма тушит любой огонь и кладет цветок на траву. С все еще закрытыми глазами он зарывается все еще остывающими пальцами в землю и пытается копать снова, как для магии, так и для… Да, нашел. Капли воды начинают плавно подниматься с земли, покачиваясь между щетинками травы, пока они не начинают слипаться и образуют маленький шарик воды у основания оторванного стебля лилии, который поднимает цветок в воздух и позволяет ему плавать там. Вода покрыта рябью и перемещается вокруг, в один момент это земной шар, в другой момент это форма кошачьей лапы. Это игра света. Затем Чонгук глубоко вдыхает, снова собираясь с силами, и начинает повторять заклинание себе под нос. Один из лепестков ни с того ни с сего сгорает, превращаясь в кучку пепла, но затем сразу же отрастает обратно из-за заклинания. И любой мог предвидеть, что это произойдет, потому что нет паузы между падением старого лепестка и появлением нового, неудержимой крошечной катастрофы, от которой вы не можете заставить себя отвести взгляд (он думает, что именно так иногда чувствует себя Намджун, когда у него есть видение, и если Чонгук полностью запутался в своих догадках, то он вообще не хочет думать об этом прямо сейчас). Он закрывает глаза и вспоминает вчерашний день, когда Чимин улыбнулся ему, берет это чувство и запечатлевает его в стебле, надеясь, что ведьма тоже сможет это почувствовать – в этом нет ничего экстраординарного. Превращать эмоции в заклинания - это то, чему они научатся гораздо позже в этом году, но Чонгук заранее прочитал об этом и рад, что сделал это. Наконец, он складывает ладони вместе, все еще теряясь в темноте за своими веками и в толчках, и притяжении своей магии. Он концентрирует часть своей силы в центре ладоней. Он уже немного устал, типы заклинаний, которые он только что сотворил, сильно отличаются друг от друга, и это сказывается на такой молодой ведьме, как он сам. Но он проталкивается вперед, пока не чувствует, как в центре его ладони растет теплая точка, как будто он слишком близко подходит к зажженной свече. Когда он, наконец, открывает глаза, он быстро моргает, чтобы избавиться от радуги точек, временно затуманивающих его зрение. Затем, когда он смотрит вниз, крошечный светлячок выпрыгивает из его рук и летит в воздухе, пока не приземляется на один из лепестков тигровой лилии и не заставляет его светиться на долю секунды. Это немного по-детски. Сокджин, вероятно, мог бы призвать звезды на небе, чтобы они двигались в соответствии с его собственными желаниями. Но… Это оно. Это он. И они. Это то, что могло бы произойти, если бы они позволили этому случиться. Чонгук прерывисто вздыхает, только сейчас понимая, как сильно он на самом деле хочет быть здесь. Не потому, что он боится, что в противном случае он был бы лишен ковена, а потому, что, видя, как его магия проявляется в форме, которая – хотя и кривая и неподготовленная – должна напоминать их, в его груди снова что-то шевелится. Рывок за край того, что растет в его груди. Его магия, его душа, желание принадлежать. Чонгук позволяет единственной слезинке скатиться по его щеке, прежде чем он поспешно смахивает ее.└⊰✫⊱─⊰✫⊱─⊰✫⊱┘
Его глаза вот-вот вылезут из орбит, он знает, он осознает, но как он может не пялиться на то, что должно быть точной копией Чанхо. Он только что... клонировал себя? Чонгук впечатлен. Он даже не знает, какое заклинание для этого требуется. Хотя он уверен, что это нелегко, и эта мысль заставляет его проглотить свое беспокойство. Он дарит им цветок, в то время как его соперник сделал полную копию самого себя. Он почти смиренно вздыхает, но он зашел слишком далеко, чтобы сейчас сдаваться. Если он собирается унизить себя, пусть это будет ради благой цели. Лицо Намджуна не выдает ни одной из его эмоций, точно так же, как и пластичная добрая улыбка Сокджина тоже. Юнги даже не смотрит на них, лишь бросив на них равнодушный взгляд, который длился полсекунды. Хосок наиболее откровенен в том, как он оценивает их работу, смесь критической оценки и неподдельного любопытства (он еще не может по-настоящему увидеть, что сделал Чонгук, и за это младшая ведьма на мгновение благодарна). Двое младших разговаривают между собой, не так тонко указывая то тут, то там в общем направлении Чонгука и Чанхо. Только бы не стошнило, Чонгук. Возьми себя в руки. Тигровая лилия Чонгука парит в воздухе слева от него, его руки вытянуты по бокам от нее, готовые поймать ее, если его магия внезапно исчезнет или что-то в этом роде. В этот момент он не удивился бы, если бы дракон выскочил из-за дома ковена, как личный питомец Намджуна. Черт, нет, Чонгук уверен, что в наши дни незаконно владеть ручным драконом. Но кто вообще знает с этими шестью. Может быть, привилегии власти. – Хорошо, объясни, почему ты выбрал это. Намджун сначала жестом указывает на Чонгука, но младший ведьмак застыл, в голове пусто, ладони потные, а сердце трепещет в груди, как колибри. Он понимает, что прошла целая минута, а он ничего не сказал. – Я могу пойти первым, если Чонгуку нужно больше времени. И Чонгук действительно хочет отрицать это, сказать, что он готов, но это не так. Черт, это не так. Где то блаженное принятие, которое он почувствовал в саду всего пару минут назад? Теперь он снова в беспорядке. Чонгук даже не хочет знать, о чем Чимин думает прямо сейчас, страх и унижение в его груди уже достаточно болезненны сами по себе, он не хочет думать о том, что есть другой человек, ставший свидетелем его гибели. – Привет. Прежде всего, я просто хочу сказать, что для меня уже большая честь быть здесь и получить шанс продемонстрировать свои способности такому компетентному ковену. Я был большим фанатом с тех пор, как учился в средней школе, и я так рад этой возможности. Итак, Намджун, когда ты сказал, что мы должны показать тебе будущее, мой разум сразу же наполнился идеями. Черт, ожидалось, что Чонгук подготовит целую двадцатиминутную речь? Что, во имя отнимающей много времени болтовни, это такое? Это показывает, что Чанхо серьезно относится к этому, и это заставляет его выглядеть компетентным. Это снова средняя школа. Половина работы заключается в словах, которые вы произносите. Порази их социальными навыками, которых у тебя нет, черт возьми, Чонгук, ты облажался. Чанхо все еще говорит, и его пока никто не остановил, так что это, должно быть, хороший знак. Для Чанхо. – Я особенно восхищаюсь вашей стойкостью перед лицом невзгод на протяжении многих лет. Теперь, когда вы упомянули о будущем, это именно то, о чем я подумал. Я думал о том, как я смогу расти здесь, улучшать свои силы и косвенно укреплять Энергетическое ядро этого ковена. Поэтому я создал копию того, каким, по моему мнению, я был бы через пять лет. Чанхо жестом указывает на своего клона, но теперь, когда Чонгук приглядывается внимательнее, кажется, что у него нет физической формы, а скорее прозрачные разноцветные пигменты, слипшиеся вместе, образуя форму Чанхо. Сходство поразительное, и, возможно, Чонгук не хочет снова это признавать, но оно впечатляет. Однако пара пустых глаз пугает его, поэтому он отводит взгляд, незаметно пряча свой цветок дальше за спину. Шесть ведьм, похоже, демонстрируют хорошую смесь вежливого интереса и холодной отстраненности. Это нервирует, просто глядя на то, как их глаза пробегают по дубликату, двигаясь вверх и вниз в технической манере, вероятно, делая заметки о том, какие заклинания были использованы, какие навыки Чанхо доказал этим. Они даже не смотрят на Чонгука, но их взглядов достаточно, чтобы заставить его съежиться, а плечи угрожающе опуститься. Тогда из всех них, на удивление, Тэхен - тот, кто высказывает свое мнение первым. – Подходящее решение для этой задачи. – Спасибо тебе, Тэхен. – Чанхо улыбается, непринужденно и дружелюбно. Чонгук прикусывает свою нижнюю губу, почти заставляя потрескавшуюся тонкую кожу кровоточить. Они все наблюдают, как дубликат Чанхо двигает пальцами, словно готовясь произнести заклинание, затем несколько шаров света вылетают из его ладоней, разлетаясь на дюжину крошечных кусочков, которые распадаются, медленно поднимаясь в воздух, оставляя за собой кучи грязной пыли. Рядом с Чанхо начинают собираться миниатюрные дождевые тучи. Значит, это его особая способность? Он может контролировать дождь? При должной подготовке и правильном ковене Чанхо мог бы научиться вызывать штормы, управлять погодой, останавливать ураганы, разрушающие города. Тем временем Чонгук поет, и свет в его комнате гаснет… Что ж, это здорово. Приятно это знать. Другие ведьмы просто кивают на проект другого студента. Вероятно, они тоже видят в нем потенциал. Чонгук вообще не может читать по их лицам, но Чанхо, кажется, доволен собой, так что Чонгук не будет тратить время на попытки читать людей. – Ладно, твоя очередь, Чонгук. Теперь ты готов? – спрашивает Хосок, бросая короткий взгляд на Чимина, действие не остается незамеченным остальными присутствующими мужчинами. Чонгук поспешно кивает, пытаясь избежать еще большего смущения. – Да. – Шестеро возвращаются на свое прежнее место, только теперь они стоят всего в шести футах от него. Он уверен, что раньше они видели его проект издалека, но теперь они собираются увидеть его вблизи, они собираются проанализировать его, изучить детали и тщательно изучить его мотивы. Глубокий вдох. Вот почему ты здесь, Чонгук. Поэтому он делает два шага ближе и подносит свой цветок вперед, позволяя ему мягко парить в воздухе над его раскрытыми ладонями – готовый поймать его в случае чего. Он видит, что Хосок открыто пялится на него, но пока не может точно сказать, хороший это знак или нет. – Это тигровая лилия. – Он сглатывает слюну, которая царапает его пересохшее горло, но он справляется. – Это мой родной цветок. Ковен подходит ближе, теперь всего в трех футах от студента. Их шаги бесшумны, но он думает, что все равно бы их не услышал, не из-за того, как стучит его сердце в ушах. – Ты даришь нам цветок? – Это первый раз, когда Хосок не улыбается, и изображение выглядит настолько неестественно, что Чонгуку хочется полностью стереть воспоминание из своего мозга. Вместо этого он вынужден наблюдать, как глаза старшей ведьмы меняют оттенок с коричневого на золотой, с золотого на медовый. Это столь же увлекательно, сколь и жутко. Но Чонгук не знает, что означает этот феномен, так же как он не знает, почему улыбка, которую он получает в следующий раз, выглядит иначе, чем все остальные, которыми одаривал его Хосок. – Я заметил, что у вас в саду такого нет. – Он добавляет. Юнги поднимает бровь. – А что за вещи еще тут происходят? – он жестикулирует, выглядя заинтересованным впервые с тех пор, как они встретились. – Это... ну…У меня есть причина для каждого из них. Это вы. И я. Я бы хотел быть частью вас. Чонгук смотрит на свой цветок, красивый и сложный. Он пытается сформулировать ответ, хорошее объяснение "почему" и "как", но, когда Чонгук решал, что делать, он не думал ни о чем из этого. Он просто почувствовал, а потом сделал. – Ну? Каковы причины? – нетерпеливый, но не грубый, молчаливый, но не обязательно холодный. Юнги пугает своими прекрасными контрастами. Тишина. Чонгук не силен в словах, поэтому под влиянием момента, импульсивно, как в тот момент, когда он решил дать этому ковену шанс, он вытягивает руки перед собой ладонями вверх и внутренней стороной локтей. Медленно он подходит ближе к шестерке, взгляд перебегает с одной пары глаз на другую и затем, в конце концов, останавливается на их ногах. – Я... я не такой хороший оратор, как Чанхо. – Он выдавливает смешок, который звучит мягко, если не сказать немного грустно. – Итак, я хочу…Я хочу, чтобы вы увидели мои мотивы. – Он осторожно опускается на колени в траву и не осмеливается взглянуть ни на кого из них. Он действительно слышит слабый вздох, тихий резкий вдох. – Я верю, что ты возьмешь только то, что я готов дать, и я прошу тебя верить, что я никогда не отвергну то, что ты был бы готов отдать взамен. Это смелый шаг. Заклинание толкования - это что-то личное, определенно не то, что кто-то небрежно предлагает незнакомцу. Но когда его колени еще немного погружаются в мягкую землю, Чонгук понимает, что он делает это не для того, чтобы произвести на них впечатление или заставить их почувствовать, что этот широкий жест должен быть вознагражден их принятием. Он делает это, потому что просто чувствует, что это правильно. Его магия никогда в жизни не звучала так сильно, и как могла молодая ведьма когда-либо объяснить это словами? Он просто не может. Таким образом, он позволит им увидеть это, процесс того, как он выполнял каждое заклинание, причину каждого своего выбора и его текущие мысли. Намджун звучит нерешительно, когда говорит дальше, но в его словах есть оттенок желания. Старший мужчина пытается скрыть это, но даже Чонгук может сказать, что он скажет "да" на его предложение. – Очень хорошо. – Намджун прочищает горло и подходит ближе. Руки Чонгука, возможно, начинают затекать, все еще у его ушей, запястья, ладони и мягкая кожа обнажены и уязвимы. – Джун. – Но предупреждение Юнги звучит нерешительно, как будто даже он хочет посмотреть, что произойдет дальше. Пальцы Намджуна нежны и холодны на его коже, и Чонгук дрожит, полностью забывая о том, как его сердце колотится в груди, или о том, как он все еще пытается заставить свое дыхание перестать звучать так прерывисто. Внезапно он чувствует, как что-то застилает его разум, словно прозрачное одеяло, наброшенное на его мозг, невесомое и светящееся. Мысли Чонгука словно застряли в пограничном состоянии между владением ими и отдачей, как будто ты уже спишь, когда наполовину бодрствуешь. И тогда Намджун видит. И это отражается через него и рикошетит в его Энергетическом ядре. Весь ковен немного, почти незаметно, спотыкается. И этого достаточно. – Встань. – Намджун резко говорит, пугая Чонгука, когда он поднимает младшую ведьму на ноги за руки. – Этого достаточно. Этого достаточно. Чонгуку хочется плакать, "достаточно" почти всегда означает "недостаточно". Он проглатывает комок в горле, глаза блестят, пряди волос застряли между темными ресницами. Чонгука недостаточно. Почему Чонгука никогда не бывает достаточно? – Нам потребуется некоторое время, чтобы все обдумать. Но все, что слышит Чонгук, - это биение его сердца, отдающееся в ушах и животе и разрывающееся на части в груди.└⊰✫⊱─⊰✫⊱─⊰✫⊱┘
Чонгук не отвечал на звонки уже три часа, знакомый звук уведомления в групповом чате с двумя его лучшими друзьями разрывает тишину в его комнате. Он уже похоронен под одеялом, желудок пуст, потому что он не может заставить себя ничего съесть. Он отправил сообщение в групповой чат с кратким объяснением того, что произошло, затем сказал им, что хочет заскочить в душ и, возможно, лечь пораньше. Двое других были милыми, предложили прийти и провести вечер кино, но Чонгук действительно хочет сейчас побыть один, обдумать каждую мелочь, которую он сделал не так, каждую мельчайшую деталь, которую он мог бы изменить, если бы только знал лучше. Серия звонков с его телефона прекращается, двое думают, что он заснул. Последовавшая за этим волна тишины отдается тяжестью в его ушах, разливается по всему телу. Затем внезапно его телефон снова загорается, раздается другой звук уведомления. Мать Чонгук, что это мы слышим? Ты действительно подал заявление на поступление в Бантан? Ты что, с ума сошел?? Мама Сынок, мы беспокоимся, что ты заходишь слишком далеко. Мы знаем, насколько ты гениален, но Бантан находится в своей собственной лиге. Мать Мы знаем, что настояли на том, чтобы ты искал ковен, но не навреди себе в процессе. Мама Мы будем поддерживать тебя, несмотря ни на что, сынок. Мы любим тебя. Мать Мы знаем, что ты не будешь говорить прямо сейчас. Пожалуйста, береги себя. Позвоните нам или навести нас когда будешь готов. Мы любим тебя. Чонгук Спасибо вам. Я тоже вас люблю. Чонгук так много не плакал уже много лет. Может быть, ему следует начать готовить себя к отказу, но он не может заставить себя встать с постели сегодня вечером. Он открывает рот, издавая одинокую мелодию, прерываемую всхлипами и икотой, которая, наконец, усыпляет его. Телефонный звонок раздается на следующий день, когда Чонгук завтракает. Он изо всех сил старается не подавиться молоком, когда слышит голос Сокджина на другом конце провода, сообщающий ему, что они ожидают его в ковене в полдень для вынесения окончательного вердикта. Чонгук бормочет утвердительный ответ и желает старшей ведьме хорошего дня, но в его голове путаются разрозненные мысли. Он хотел бы, чтобы все не было таким формальным. Что ковен мог бы просто отправить ему электронное письмо с сообщением, принят он или нет. Но он догадывается, что в случае отказа потребуется надлежащее объяснение, потому что, несмотря на сходство, это не заявление о приеме на работу. Вы можете уволиться со своей работы и сменить ее в любое время. Но покинуть свой ковен - это неслыханно. Вот почему период отбора так важен, а ковены такие строгие. Они должны быть уверены, что не свяжут себя навечно с ведьмой, которая им на самом деле не нравится. Иногда делаются исключения, случаются особые случаи (в основном, когда речь заходит о ковенах, специализирующихся на темной магии). Но это редкость и считается довольно запретным. Чонгук чувствует себя опустошенным. После вчерашнего хорошего рыдания он думает, что у него, возможно, больше не осталось слез. Его мысли затуманивает пустая покорность судьбе, и он позволяет ей на некоторое время заглушить свои эмоции. Но это временное облегчение, и вскоре Чонгук оказывается перед домом Бантан в третий раз на этой неделе. Сегодня он узнает, будет ли это тоже в последний раз или нет. И еще кое-что. Чонгук. Не. Будет. Плакать.└⊰✫⊱─⊰✫⊱─⊰✫⊱┘
Жгучие слезы становятся предупреждающим знаком о его неминуемой гибели, когда он наблюдает, как Чанхо приветствует всех, веселый, как всегда. Он знает, он знает, теперь он знает. Сад похож на кладбище, даже птицы сейчас не поют. Или, может быть, сердце Чонгука колотится слишком громко, чтобы он обращал на это внимание. Он наблюдает за шестью ведьмами, боясь встретиться с ними взглядом, но еще больше его пугает мысль о том, что у него никогда не будет другого шанса, чтобы это произошло. Поэтому он позволяет своему взгляду скользить по их формам. Большинство из них одного с ним роста, но, стоя там с прямыми спинами и скрещенными перед собой руками, они выглядят немного крупнее, чем в жизни. Чимин смотрит на него в ответ, не мигая, улыбаясь ему почти ободряюще, в то время как его рука мягко покачивается взад-вперед, зажатая в более крупной руке Тэхена. Более высокая ведьма ничем себя не выдает, красивые черты лица смягчены до нейтрального выражения. Чонгук почти заставляет себя отвести глаза, но затем Тэхен смотрит на него, и Чонгук чувствует жжение в кончиках своих пальцев. – Хорошо, мы хотим официально поблагодарить вас за выбор Бантан, но вы знаете, что только один из вас нам подходит. – Намджун делится улыбкой с Сокджином, который продолжает с того места, на котором остановился другой. – Мы ценим ваши усилия, но мы решили выбрать ведьму, которая лучше всего подходит Бантан. Мы думаем, что только один из вас обладает той магией, которая могла бы хорошо сочетаться с остальными из нас и хорошо... Старейшая ведьма на секунду колеблется, передумывая о том, что он собирался сказать. Но у Юнги нет проблем с заполнением пробелов. – Наше Ядро плохо отреагировало на одного из вас. И, честно говоря, мы не думаем, что хотели бы видеть здесь ведьму, которая думает, что может... – Ладно, Юнги, этого достаточно. – Сокджин выдавливает смешок, бросает полушутливый взгляд на невысокого мужчину, но Юнги только пожимает плечами, не извиняясь. Тот, кто подходит… Тот, у кого есть тип магии, который лучше сочетался бы с их собственной… Тот, который им нравится больше… После интервью Чонгук засомневался, сможет ли он на самом деле найти здесь место для себя, в основном потому, что, похоже, они тоже так думали. Основное пристрастие Чонгука - музыка, а Чанхо - дождь. Это уже больше подошло бы Сокджину, Тэхену, Хосоку и Юнги, чьи личные способности также связаны с природой. И Чонгук не может забыть, каким довольным казался Чанхо после интервью. Такого рода жизнерадостность не могла бы прийти, если бы все не прошло хорошо, если бы он всем не нравился – нравился больше, чем им нравился Чонгук. Ты можешь поплакать дома, Чонгук, перестань еще больше унижать себя. – Чонгук. – Чимин внезапно произносит его имя, почти тихо, как будто он не хотел, чтобы другие услышали, хотя это было бы невозможно, учитывая, как близко они стоят друг к другу. Чонгук поднимает голову, чтобы посмотреть на ведьму, и на мгновение теряет чувство равновесия, почти незаметно покачиваясь на ногах. Он предвидит жалость в глазах пожилой ведьмы, но не уверен, что блестящие глаза другого мужчины просто отражают его собственные. Внутри что-то пробуждается к жизни и снова засыпает. Чимин опускает взгляд вниз, останавливается на груди Чонгука и позволяет ему там задержаться. Когда в следующий момент Хосок ловит взгляд Чонгука, студент клянется, что чувствует запах лилий в воздухе. Юнги подвигается рядом с ним и дергает Хосока за рукав. Намджун снова заговаривает. – Пожалуйста, сделайте шаг вперед, вы оба. Чонгук делает это и почти вздрагивает, когда вспоминает о присутствии Чанхо. На секунду их было всего шесть плюс один. – Чанхо, однажды ты станешь очень могущественной ведьмой, отличным дополнением к любому ковену. Другой студент ухмыляется, довольный этими словами. За все это время он ни разу не взглянул на Чонгука, вероятно, уверенный, что не будет тем, кого отвергнут. – Однако. Сердце Чонгука вот-вот выскочит из его тела. – Чонгук - тот, кто нам нужен, – просто заканчивает Намджун. – Что? – Чонгук и Чанхо говорят одновременно, оба ошеломленные и не верящие. – Почему? – Чанхо делает шаг вперед, в его голосе отчетливо слышна обида, даже несмотря на то, что у Чонгука сейчас звенит в ушах. – Мы уже объяснились с тобой, малыш. – Отвечает Юнги, но его глаза прикованы к трясущейся фигуре Чонгука, его брови нахмурены. – Но я... я подхожу вам. Мое место здесь. – Ты уверен в этом? – небрежно спрашивает Тэхен, ноги медленно несут его ближе к двум ученикам. – Потому что власть никогда не была критерием, который мы принимали во внимание. – Он останавливается перед Чонгуком, но молодой человек не может смотреть на него, глаза лани прикованы к клочку травы и кончикам красивых туфель Тэхена. – Ты в порядке, Чонгук? – Чонгук его не слышит. Два длинных изящных пальца обхватывают его подбородок и деликатно приподнимают голову. – О, черт возьми, я больше не могу этого выносить, – выплевывает Чимин, уже на полпути к тому, чтобы обнять Чонгука. – Эй, Гук, Гук? Эй, милый мальчик, ты нас слышишь? Чонгук не уверен, кивнул он или нет, но он думает, что, должно быть, кивнул, потому что чувствует рядом с собой еще одно присутствие, на этот раз другая рука ложится ему на голову, нежно поглаживая пряди. – Не подавляй его, Чимин-а. – И это делает голос Юнги, нежные ласки Юнги и его глубокий успокаивающий голос выводят Чонгука из его минутного шока. Он разражается слезами, полностью забыв о своем предыдущем обещании самому себе, забыв о собственном смущении и сосредоточившись только на шести ведьмах, которые сейчас вертятся вокруг него. Это должно было бы удушать, но Чонгук мог бы утонуть в этом чувстве. Чонгук даже не замечает, как Намджун уводит Чанхо, который все еще изрыгает протесты и плохо подобранные оскорбления. Потом он возвращается, и их остается только семеро. – Я думал, я... я думал... Но Чонгук слишком сильно рыдает, чтобы его слова были понятны прямо сейчас. – Я думал, что я не... Громкий стон, неприятно близкий к воплю, вырывается у Чонгука, и в любой другой день он бы умер от унижения, но прямо сейчас он действительно не может контролировать то, что вырывается у него изо рта. Волна эмоций, должно быть, кажется Чимину адом, и это единственная причина, по которой младшая ведьма в настоящее время пытается перестать плакать, заставляя рыдания и слезы вернуться туда, откуда они пришли. – П-извини, Чимин, я п-остановлюсь. – О, нет, нет, милый, все в порядке, я сильнее, чем кажусь. Иди сюда, ты позволишь мне помочь тебе? – Чонгук кивает, его затуманенный взгляд ловит только обеспокоенные глаза Намджуна и грустную улыбку Сокджина, прежде чем его лицо утыкается в шелковую рубашку, аромат цветов и сладких пирожных медленно наполняет его переполненные ноздри. Затем прилив тепла окутывает его тело и затуманивает мозг, пока тепло не становится всем, что он может чувствовать. Он вздыхает с облегчением, когда болезненные рыдания быстро прекращаются, оставляя после себя лишь редкие приступы икоты. – Давайте зайдем внутрь, милые. – мягко говорит Сокджин, его рука успокаивающе ложится на спину Чонгука, пока они все направляются внутрь. В любой другой день он бы посмеялся над образом шестерых взрослых мужчин, идущих строем, словно искусственная броня вокруг плачущего мальчика. Но сейчас Чонгук может думать только о мягкости дивана, на котором он сидел, может только вздыхать, довольный и уютно устроившийся в объятиях Чимина, а теперь и Хосока. Он чувствует, как четыре другие пары рук иногда перебирают его волосы, иногда приятно пробегают вверх и вниз по рукам. В какой-то момент он слышит, как Сокджин говорит, что собирается приготовить им чай и немного теплой еды. Он слышит голоса, бормочущие у него над головой, затем безошибочно узнаваемый голос Намджуна рядом с его ухом. – Мы бы выбрали тебя с самого начала, Чонгук, но мы были немного сбиты с толку, и мы глубоко сожалеем, что поставили тебя в затруднительное положение. Мы узнали, что это был ты, после того как провели собрание в ночь после твоей демонстрации. Чонгук хмыкает, не может заставить себя кивнуть или заговорить. – Нашему энергетическому ядру понравился твой подарок, детка. После этого происходят две вещи. Чонгук вздрагивает, а затем падает еще одна свежая слеза. Но это слезы счастья. Потому что он не думал о Демонстрации как о ритуале ухаживания, но с таким же успехом это могло быть - для них. Ни одна ведьма не позволяет своему Ядру питаться чужой магией, если только этот кто-то не принадлежит им. Или вот-вот будет. Почему они были так уверены, что Чонгук принадлежит им? Юнги издевается где-то рядом. – Пожалуйста, была ли вообще настоящая конкуренция? Другой парень дал нам своего клона, демонстрируя, на что он способен в будущем. – Хосок хихикает, теплое дыхание касается волос Чонгука и взъерошивает и без того растрепанные пряди. Намджун все еще стоит перед ним на коленях, его руки поймали руки Чонгука, и он приятно потирает костяшки его пальцев. – Разве целью демонстрации не было показать наш будущий потенциал? – Чонгук тихо хрипит. Намджун хмыкает, не давая ни утвердительного, ни отрицательного ответа. – В основном мы хотели посмотреть, видите ли вы нас в своем будущем. Нас не волнует власть, чему Чанхо придавал большое значение. И после того, как мы увидели твою Лилию, мы уже были наполовину убеждены, что ты тот самый. После того, как наша магия подтвердила это прошлой ночью, сомнений не осталось. – Говори за себя, Джун. Чонгук с самого начала понравился мне больше. – Голос Тэхена звучит откуда-то из глубины комнаты, наполовину веселый, наполовину самодовольный. Чонгук прерывисто хихикает, его собственный голос хриплый и надломленный, голова все еще зарыта в мягкую рубашку Чимина. – На самом деле я думал, что после интервью я меньше всего понравился тебе и Юнги. Особенно потому, что Чанхо сказал мне, что вы, ребята, разговаривали с ним, и я не знаю... он казался таким уверенным в себе. Тэхен издает обиженный звук и бросается к дивану. Он опускается на колени рядом с Намджуном и обхватывает голову Чонгука своими большими руками. – О, нет, нет, нет, детка, это неправда. – Чонгук моргает пару раз, прежде чем его зрение проясняется достаточно, чтобы сфокусироваться на красивом лице Тэхена. Они так близко, что Чонгук немного краснеет, когда Чимин хихикает рядом с ним. Губы Тэхена поджаты, и он выглядит искренне огорченным словами Чонгука. Молодой человек мгновенно верит ему, и затем каждое слово, сказанное Чанхо, отзывается в его сознании, подвергнутое чрезмерному анализу и искаженное. – У Тэ очень злое бесстрастное лицо, милый, нам жаль. – говорит Хосок, ущипнув Тэхена за щеку. Последний толкает Чонгука за щеки, пока его губы тоже не надуваются, а затем они оба хихикают, мило и с облегчением. И все воркуют, даже Сокджин, который наблюдал за их взаимодействием с кухни, одновременно руками мастерски разбивая яйца в стеклянной миске. – Ты нам очень нравишься, Чонгук. И только тот факт, что эти слова слетели с уст Юнги, заставляет их звучать как нечто большее, их значение усиливается в тысячу раз. Старшая ведьма посылает ему легкую улыбку, сквозь которую проглядывает намек на розовые десны, и Чонгук понятия не имеет, почему он когда-либо чувствовал себя запуганным им. Позже в тот же день, уютно устроившись на диване с набитым желудком, а конечности и тело прижаты к чьим-то еще со всех сторон, Чонгук думает о том, как судьба может по-разному складываться у разных людей. Он улыбается. Он нашел свое. Его судьба. Его люди. Это чудесное чувство - принадлежать кому-то.└⊰✫⊱─⊰✫⊱─⊰✫⊱┘
– Пожалуйста, детка, иди в постель. – Еще пять минут, Чимин-а. – Раздается коллективный вздох остальных обнаженных мужчин, растянувшихся на огромной кровати, за исключением Юнги, который крепко спит, кожа усеяна синяками и отпечатками пальцев, фиолетовые пятна на фиолетовых атласных простынях – такое видение. – Я не могу поверить, что вдохновение снизошло на тебя в тот момент, когда я отсасывал тебе, как будто я настолько скучен для тебя, Куки? Не пора ли мне попробовать улучшить свои навыки? – Чимин дуется, но тень ухмылки и блеск похоти в его полуприкрытом взгляде являются достаточным доказательством того, что он знает, как его “навыки” вообще не нуждаются в улучшении. Он такой дразнилка. – Ты должна воспринимать это как комплимент, детка. Ты всегда мой источник вдохновения номер 1. – Чонгук бормочет, опустив голову, глаза следят за движениями его пальцев, которые в данный момент быстро водят ручкой по бумаге, пишут, пишут, пишут что-то, и он действительно надеется, что на этот раз это правильное заклинание. – Эй! Ты сказал мне это на прошлой неделе! – Тэхен скулит, глаза закрыты, он в полусне. Но обида в его голосе такая же фальшивая, как и надутые губы. Чонгук чувствует, как нежность разгорается в его груди подобно лесному пожару каждый раз, когда его младший партнер по браку разговаривает с ним таким образом. Огонь для костра. (Чонгуку действительно нравится, когда Тэхен тоже позволяет ему играть со своим пламенем, зная, что оно никогда не обожжет его.) – Малыши, идите спать. Крошка, перестань работать и иди сюда. – Сокджин кажется самым бодрым, его руки перебирают волосы сонного Намджуна и копну серебристых прядей улыбающегося Хосока. – Одну секунду, пожалуйста. Намджун вздыхает, раздраженный, но явно очарованный. Он слышит тихий смех Хоби, и это заставляет руку Чонгука остановиться, потому что, черт возьми, как могло быть иначе? Чимин снова заговаривает. – Ты так усердно работал сегодня, хотя... – старшая ведьма притворно вздыхает как раз в тот момент, когда Чонгук заканчивает писать последнее слово, затем он закрывает свой блокнот, готовый оставить логистику любой идеи, которую он только что написал, для того чтобы разбраться с ней на следующее утро. – Ты просто хочешь, чтобы я довел тебя пением до очередного оргазма, Чимини. Хихиканье старшего мужчины звучит как у ангела, впадающего в грех. Он догадывается, что это не сильно отличается от того, что представляет Чимин. – Я знаю, что ты хочешь, хотя... – Конечно, он знает, Чимин может чувствовать всю похоть, сонливость и любовь в комнате прямо сейчас. Со временем Чимин признался, что иногда это становится ошеломляющим, и тогда Чонгук поет ему небольшую мелодию, уговаривая магию своего партнера сосредоточиться только на любви. Все они так гордятся тем, как далеко продвинулся Чонгук в своих тренировках. Вундеркинд в области музыкальных способностей (как и все остальные, со своими собственными первичными способностями, даже если они не всегда сочетаются). Чонгук встает со стула, оставляет все мысли о работе, которые занимали его разум за несколько минут до этого, за столом в углу, а затем забирается обратно в кровать. Длинные пальцы Тэхена немедленно хватают его за руки, наполовину притягивая его к себе и Чимину. Сокджин, Намджун и Хоби наблюдают, как трое младших целуются, тем временем Юнги внезапно издает шум во сне, смесь стона и кряхтения. Чонгук подходит и плюхается на пол, прижимаясь нижней половиной к великолепным бедрам Намджуна (честь прикоснуться к ним до сих пор заставляет его иногда проливать слезы радости), а торсом - к груди Джина (впоследствии к спине Юнги, потому что маленькая ведьма лежала там первой). Хоби, стоящий по другую сторону от Джина, протягивает длинную руку и начинает играть с длинными волосами Чонгука. Чонгук прижимается ближе, чувствует, как Тэхен и Чимин тоже прижимаются немного теснее, и он вздыхает. Чонгук так сильно их любит. Он чувствует взаимность этого чувства в своей душе, глубоко в груди, где мурлычет их Сердцевина, сильная и живая. Чонгук наконец-то нашел свое место.