...
24 февраля 2023 г. в 21:33
Хоть Чон Чжэ Чжун и не признавался себе в открытую, однако, когда каждый раз его взгляд падал на Мун Дон Ын, он невольно задерживался на ней чуть дольше положенного. Поначалу ему казалось, что это происходит из-за того, что «жертва его подружки» слишком часто попадается ему на глаза. Однако, не замечая её в классе, (вероятно, та была не в состоянии посещать уроки) он ловил себя на мысли, что его настроение, за чем было трудно уследить в обычные дни, теперь катилось к чёрту.
Издевательства не приносили ему такого удовольствие, как его друзьям. Он предпочитал просто быть наблюдателем, невольным свидетелем.
Оставаясь наедине со своими мыслями, он понимал, что на ум ему приходит образ Мун Дон Ын. Эта была не влюбленность, ведь, как известно, такой человек как он не может поддаться столь примитивным чувствам, как влюбленность. Да и как такое возможно? Мальчику, выросшему в роскоши не может понравиться какая-то «беспородистая», коим он её считал, которая живёт в съемной комнате. Это было нонсенсом, которое не укладывалось в рамки нормальности.
Наверное, в его мозгу что-то перемкнуло, раз он оглядывался по сторонам в поиске её невзрачного силуэта; нервно глядел на часы, когда учитель закрывал за собой двери; вслушивался, когда произносили имена присутствующих.
Потихоньку, это превратилось в навязчивую привычку, хоть он и не признавался в этом даже мысленно. По крайней мере, он старательно противился этому первое время.
Иногда он просто сходу размышлял о том, как бы отреагировали другие, узнав о его тайных чувствах по отношению к ней? Наверное, его друзья, происходящие из высших слоев общества, сочли бы его сумасшедшим. Эдакая извращенная версия золушки, где её роль играет изгой школы, а вместо принца — он, тот, кто спокойно наблюдает на тем, как другие издеваются над ней.
Чон Чжэ Чжун просто молчал, глядя на то, как её одежда пачкалась от отпечатков ног, которые пинали её в спортзале. Каждый день на лице Мун Дон Ын появлялись синяки, а он продолжал наблюдать за процессом с каменным лицом. Кожу покрывали ожоги, а он просто наблюдал, не в силах ничего сказать. Хотя, чтобы как-то это предотвратить требовалось лишь одного его слово. Все бы ему послушались, и он прекрасно это осознавал.
Но он не понимал своих чувств, не понимал, нужно ли это прекратить, следует ли остановить их или же продолжать смотреть?
В его голове чувства к ней имели грань от неприязни до симпатии. Чон Чжэ Чжун ненавидел её за слабость, за то, что об неё вытирали ноги, а та это позволяла. Он презирал её за этот ужас в глазах, когда та видела одноклассниц: вид запуганного животного, которого загнали в угол. Он считал, что она заслуживает этих мук только из-за того, что сама позволяла это с собой вытворять.
Но было в ней что-то, из-за чего его черствое сердце пропускало через себя сочувствие. Но, почему-то, он не останавливал руки одноклассниц, которые таскали Мун Дон Ын за волосы по полу спортзала — излюбленному месту для издевательств. Это было бы слабостью, проявлением чувств к такой нищенке, того, чего не мог позволить себя парень из такой семьи.
Чон Чжэ Чжун стоял на самой высокой ступени, пока Мун Дон Ын находилась в самом низу. Это была пропасть, которая ни только не давала ему признаться в своих чувствах к самому себе, но и не позволяла попросту проявить к ней сострадание.
От мыслей, что это она поселилась в его сердце — его тошнило от самого себя, да и от неё тоже, впрочем, ничего не изменилось. И он продолжал наблюдать за тем как над ней глумились, а едкая усмешка появлялась на его лице. И никто не понимал, не мог даже допустить мысли, что сейчас его сердце переполняет ненависть, граничащая с любовью. Той странной, непонятной для него самого, непостижимой любовью. Он просто наблюдал за тем, как одноклассницы бьют по её животу ногой, а та, скрючившись от боли, лежит на полу. Чон Чжэ Чжун продолжал наблюдать, засунув руки в карманы, сжимая кулаки из-за желания прекратить это, однако, что-то всегда было выше его чувств. Наверное, та пропасть, которая делала из них представителей самых разных миров.
Но вот, однажды она перевелась. Было так странно и неожиданно, ведь они и вправду надеялись, что та будет их завсегдатой игрушкой.
А он лишь почувствовал как что-то сжало его грудную клетку, а его лицо как всегда оставалось неизменно безразличным.
На вопрос «в чем дело?», он лишь кинул что-то едкое, усмехнувшись. И никто никогда не догадывался, что дело в ней — в Мун Дон Ын.
Было странным подмечать его привлекательность, сидя у кабинета директора, ожидая пока учитель выйдет оттуда.
Мун Дон Ын избили в очередной раз одноклассницы, да и Чон Чжэ Чжун стоял молча, смеряя её усмешкой.
Однако, сейчас здесь он был по какой-то другой причине. По его синякам на руках она додумала, что он, вероятнее всего, избил кого-то между уроками. Сейчас, будучи вдали от своей компании, сидя напротив, он казался ей не таким как прежде. Вся дымка опасности и вражды почему-то отсутствовала в эти минуты, когда они сидели напротив. Чон Чжэ Чжун на миг показался ей не одним из её мучителей, а просто её одноклассником, который не имеет с этим ничего общего. Но это было неправдой. В любой другой день он бы усмехался над её мучениями, а его вседозволенность позволяла и ему к ним присоединиться.
Это было невыносимой мукой для Мун Дон Ын, и вероятно, в её голове что-то переключилось во время побоев, раз она могла посчитать его симпатичным. Его черные волосы, аккуратные черты лица, которые сейчас не кажутся враждебными. Он кажется обычным учеником, сидящим напротив, и, вероятно, никто из учителей не догадывается о том, что Чон Чжэ Чжун часть её ночного кошмара.
Почему-то он всегда ей казался менее жестоким, хотя и принимал участие в её истязаниях, даже заставлял простоять под дождем, просто наблюдая за ней с усмешкой. Однако, что-то заставляло её мозг расслабиться от мысли, что в одиночку ему бы не пришло в голову издеваться над ней. Чон Чжэ Чжун делал это только в группе, будучи одним из них.
Почему-то, из-за этого в глазах Мун Дон Ын он казался меньшим злом, хотя, это было неоправданно. Он был одним из них, также глумился над ней, чувствуя свою вседозволенность и превосходство. Она злилась на них, на него в том числе, только менее сильным образом. Чувствовала себя жалкой, впрочем, как и всегда. Мун Дон Ын была изгоем, той, о которой знают все в школе, но не осмеливаются заговорить об этом.
Но проходя мимо, её взгляд задерживался на нем, хоть она и понимала, что это неправильно. Не нужно быть великим психологом, чтобы понимать весь абсурд и фатальность этих чувств. Как она могла позволить себе увидеть в нём кого-то, кроме своего мучителя? Этот наглый взгляд, полный ненависти и нетерпения увидеть боль в её глазах.
Чон Чжэ Чжун всегда пугал её больше остальных, ведь всегда держался в стороне от происходящего, предпочитая просто наблюдать. Мун Дон Ын сжимала руки от ненависти к нему, как и ко всем остальным, однако, что-то было уже не тем как прежде. Наверное, она потихоньку начала сходить с ума, раз позволяла себе о нём думать.
Они испортили её жизнь, её тело, разум, навсегда втоптали её надежды и мечты в землю. Но, проклиная себя за эти мысли и чувства, Мун Дон Ын видела в нём нечто другое, что-то не столь отталкивающее и гнетущее. Когда в других была ничем не оправданная ярость, нечто мерзкое и жаждущее её мучение, наслаждающееся её страданиями, он просто был наблюдателем. Наверное, именно из-за этого ей казалось, что он причиняет ей меньшую боль. Быть может, и из-за этого она позволила себе чувствовать что-то, выходящее из спектра ненависти. Взгляд его темных глаз казался не таким кровожадным, как у остальных. Было ли это безразличие, или же Мун Дон Ын тщетно тешила себя надеждой на то, что Чон Чжэ Чжуну, быть может, противно от того, что другие вытворяют с ней?
Это было чем-то иррациональным, чем-то в чём ни один из них никогда не признавался в себе. Даже чувствую странное притяжение спустя столько лет, решив просто промолчать об этом, встретившись вновь.
Вероятно, этому лучше остаться тайной. Каждый из них предпочтёт оставить это в своих мрачных мыслях, чем даст этому миру увидеть то, что у них в сердцах.