Астрид предупреждала Иккинга не загонять себя. Она предупреждала, что у него нездоровая одержимость Вигго.
К сожалению, Иккинг то ли из-за упрямства, то ли из-за уязвленной гордости продолжал надрываться. В конце концов, Вигго заставил его почувствовать то, чего он не испытывал уже очень, очень давно. Никчемный. Иккинг слишком хорошо помнил, каким жалким может сделать это чувство. Он чувствовал себя никчемным, когда жители Олуха и его отец несколько раз едва не отобрали у него Беззубика. Он чувствовал себя никчемным всякий раз, когда в прошлом над ним насмехался Сморкала или Дагур.
Да, он знал слишком хорошо, каково это. Но на этот раз все было гораздо хуже. Его использовал и обыграл этот мужчина. Вигго Гримборн заставил его чувствовать себя неопытным наивным маленьким ребенком, совершенно беспомощным, бесполезным. Это съедало Иккинга изнутри. Парень хотел сделать все, чтобы больше никогда не испытывать этого чувства. Казаться слабым — последнее, чего он хотел, поэтому продолжал работать, возможно, как вскоре осознает, слишком тяжело.
Мало-помалу пробуждаясь от глубокого сна без сновидений, Иккинг обнаружил, что веки были тяжелее гор. Он отчаянно пытался их открыть, но все равно чувствовал себя таким
уставшим. Было такое чувство, будто по нему потопталась тысяча Сарделек. Неужели ему действительно нужно было вставать? Может, он мог отдохнуть хотя бы несколько часов…
Но Иккинг заставил себя открыть глаза с твердым намерением не быть ленивым и слабым. Он не собирался отдыхать. Это лишнее. Он прекрасно себя чувствовал. Не заболел, не умирал, поэтому не было никаких причин отлеживаться в кровати.
Потягиваясь, Иккинг зевнул.
«Боги, — подумал он, протирая глаза и прогоняя сон, —
почему я такой уставший? Я же не мог так тяжело работать».
У его кровати с тихим урчанием возникла Ночная Фурия и с широкой улыбкой облизала его. При других обстоятельствах у Иккинга это вызвало бы отвращение, но сейчас он был слишком слаб и не обратил на это внимания.
— Доброе утро, братец, — улыбнулся он, поглаживая Беззубика за ухом. — Я тоже рад тебя видеть. Готов начать… — парень оборвался на полуслове, заметив, как солнце светило в окно. — Подожди, я что… я проспал, да?
Беззубик глухо рыкнул.
— Но почему я проспал? — простонал Иккинг, спрятав лицо в ладонях. — Я не должен был… почему ты меня не разбудил? Мы должны были…
Беззубик тихо заурчал. Иккингу не нужно было знать драконий язык, чтобы понять, что это значит.
«Тебе нужно было отдохнуть».
— Я должен был помочь спланировать путь перелета Змеевиков, а теперь я проспал. — Злясь на себя, Иккинг отбросил одеяло. — И мне не нужно больше спать. То есть я ведь не заболел и не… ой!
Иккинг резко вдохнул, чувствуя странную боль в левой ноге прямо в месте ампутации. Сжимая голень, Иккинг поморщился, а Беззубик издал тревожную трель.
— Ах… ничего, — выдавил Иккинг. — Пустяки. Должно быть, просто мышцу потянул. Я расхожусь.
Хотя это определенно
не было похоже на растяжение. Нет, это было похоже на фантомные боли, которые у него несколько раз случались вскоре после того, как он потерял ногу. Однако фантомные боли были в разы сильнее, чем сейчас, словно его кололи ножом снова и снова. Сейчас было такое чувство, будто ему в ногу воткнули иголку. Это было неприятно, но, по крайней мере, терпимо.
Сев, Иккинг понял причину усталости. У него все болело, а тело то и дело пробирал озноб. Но парень убедил себя, что на улице холодно, несмотря на внезапную дрожь в теле.
Беззубик взглянул на Иккинга, в его широких глазах читалось беспокойство.
— Я в порядке, братец, п-правда, — сказал Иккинг, не обращая внимания на боль в ноге, когда он встал. — Пойдем в Большой зал, остальные, должно быть, уже там.
Не успел Иккинг сделать и пары шагов, как ему захотелось снова лечь в постель. Ему было так плохо и холодно. Только сейчас Иккинг осознал, что, похоже, начинает заболевать. Его глаза заслезились и словно стали теплыми. Кажется, у него началась лихорадка. Но откуда она у него вообще взялась?
«Может, это потому, — раздался в его голове голос, очень похожий на голос Астрид, —
что ты вчера ночью работал на улице в шторм?»
Что ж, если так подумать, это имело смысл. С лихорадкой Иккинг мог справиться. Но он не мог перестать задаваться вопросом, справится ли с колющими ощущениями в левой ноге. Поначалу было терпимо, но сейчас стало хуже. Болевые приступы становились более частыми и концентрированными. Парню пришлось на минуту присесть. Иккинг сдавлено застонал от режущей боли в икре.
Но Иккинг не хотел останавливаться. Ему нужно пережить этот день. По положению солнца он определил, что уже восемь утра. Заход солнца, скорее всего, будет в семь или восемь вечера — все-таки это летние месяцы. То есть ему нужно взять себя в руки и терпеть боль двенадцать часов. Это не много. Он мог это сделать. Ему просто нужно не останавливаться, не думать о боли. Сосредоточиться на перенаправлении Змеевиков по новому пути миграции. Если он сможет это сделать, пережить этот день будет проще простого.
Глубоко вздохнув, Иккинг встал и вошел в Большой зал.
— Привет, команда, — поприветствовал он друзей, улыбаясь своей лучшей улыбкой.
Они охотно поприветствовали его и как будто не заметили его паршивого самочувствия. Это хорошо. Иккинг не хотел, чтобы они переживали из-за него. У них и так было достаточно поводов для волнения с перенаправлением миграции подальше от территории Охотников на драконов. Показать, что ему больно — слабость. А Иккинг хотел, нет, ему
необходимо было доказать самому себе, что он не слабый.
— Простите, я проспал, — начал было Иккинг, но Астрид отмахнулась от него.
— Не беспокойся, тебе наверняка нужно было поспать. Ты работаешь тяжелее всех нас.
— Мы сами тоже только встали — добавил Рыбьеног, ободряюще улыбаясь.
— Да, хотя я бы предпочла встать в девять, — проворчала Забияка, протирая глаз.
— Только не говори мне, что становишься ночной гулякой. — Задирака уставился на сестру, упершись руками в бока. — Ты обещала, что будешь вставать к нашему утреннему шоу.
Попытавшись вздохнуть, Иккинг почувствовал, что у него заложен нос.
— Не знал, ребята, что у вас есть утреннее шоу.
— Потому что у нас его нет. — Забияка моргнула. — Мы еще не придумали, как сделать так, чтобы его все услышали.
— О, не переживай. — Задирака ехидно усмехнулся. — Думаю, я нашел способ. Это…
Внезапно Иккинг громко чихнул. Сопля свисала с его носа, и он быстро вытер ее рукавом.
— Это отвратительно, — проворчал Сморкала. — Подожди, ты что… заболел?
Иккинг стиснул зубы от нового приступа боли в левой ноге. От простуды, казалось, боль усиливалась во много крат. Шмыгнув носом, парень ответил:
— Н-нет, я в п-порядке.
— Тогда какого Тора
это было? — воскликнул Сморкала. — У тебя может быть что-то смертельное. Кривоклык, мне нужна маска на рот!
Но его Ужасное Чудовище лишь закатило глаза и отступило от своего наездника.
— Смор-Сморкала, я в норме, — заверил его Иккинг, но он определенно обманывался. — Я нисколько… не заразный, просто…
Но он запнулся на полуслове от очередного приступа резкой боли. Неосознанно парень схватился за голень. Он был уверен, что остальные это точно заметят, но к счастью, они отвлеклись на рассказ Задираки.
— Слушайте, разве не было бы сумасшествием, — заметил он, — если бы существовала болезнь, которая маскировалась под простуду, а на самом деле могла бы убить? Те есть, что стало бы с обществом, если бы такая болезнь действительно существовала?
— Не знаю, — Забияка пожала плечами. — Лично я думаю, люди бы скупили все, что есть, и делали бы запасы.
— Хочешь сказать, они бы делали то же самое, что и мы, когда ходим за покупками?
— Точно, брат!
Астрид мягко коснулась плеч Иккинга
— Ты уверен, что все в порядке?
— Д-да, т-точно, — откликнулся Иккинг, пытаясь не обращать внимания на колющую боль. — Мне просто немного нездоровится, ничего страшного.
— Уверен? — Астрид вскинул бровь. — Если ты заболел из-за переутомления…
— Нет, что ты, — соврал Иккинг. — До завтра все пройдет. Так, напомните, по какому маршруту мы перенаправляем миграцию Змеевиков?
Рыбьеног склонился над своей картой:
— Ну сначала я думал, мы должны полететь на запад, потом развернуться обратно на юг, но потом решил, что лучше полететь на юго-запад. Тем более при таком маршруте Змеевики прилетят на Край на пару дней.
— Идеальная остановка перед тем, как они полетят дальше, — согласился Иккинг, шмыгнув носом.
— Точно. Поэтому согласно моим подсчетам…
От очередного приступа Иккинг потерял ход мыслей Рыбьенога. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не закричать от боли. Он мог выдать друзьям свое состояние. Парень не мог этого допустить.
— … Иккинг, ты согласен? — наконец закончил Рыбьеног.
— Д-да, сойдет, — быстро сказал Иккинг.
— Ты точно согласен сопровождать Змеевиков весь путь от Коралловых островов? — переспросил Рыбьеног.
Коралловые острова? Но это же в милях отсюда! Неужели Иккинг действительно только что на это согласился? Что ж, он не мог теперь отступать, хотя чувствовал себя просто отвратительно. Отступать только из-за простуды и боли — слабость. Поэтому Иккинг кивнул:
— Да, конечно. Мы с Беззубиком самые быстрые, поэтому будет логично, если мы пригоним их сюда. Кстати говоря, мы должны… — он оборвался на полуслове от резкой боли. Усилием воли он заставил себя говорить. — Да, мы должны… идти… д-да, у-увидимся, ребята!
Так быстро, как только мог, Иккинг вскочил Беззубику на спину, и они полетели к Коралловым островам.
Хоть Иккинг был убежден, что сможет справиться, он вскоре обнаружит, как же ошибался.
***
Свежий воздух подействовал на заложенный нос Иккинга как волшебство. Насморк прошел, словно его и не бывало. Но ему все равно было очень плохо. Кроме того боли с каждым мгновением становились все ужаснее, что парень едва сдерживал крик.
«Глупый Иккинг, — мысленно ругал он себя, —
глупый, глупый, глупый. Угораздило же тебя заболеть и заработать фантомные боли в самое неподходящее время. Бога ради, неужели может быть менее подходящее время?»
От очередного приступа острой боли Иккинг резко втянул воздух, вцепившись в рукоятки на седле Беззубика. Парень тяжело дышал, пытаясь собраться и не закричать в агонии. Драконий Край в милях пути, с ним только Беззубик и стая Змеевиков. Он просто обязан лететь дальше, не обращать внимания на боль, не быть слабым.
Часто дыша, Иккинг сжал рукоятки седла так, что побелели костяшки пальцев.
— П-просто лети, Иккинг, — приказал он себе. — Просто д-держись. Не думай о боли. Не… аааа… думай… Все не так плохо, не так плохо…
Иккинг задохнулся от очередного болевого приступа. Он резко выдохнул. Как же он обманывал себя. Все действительно
настолько плохо. И он ошибался. Это на самом деле фантомная боль. Приступы были сильнее, чем когда либо. Его словно снова и снова и снова кололи добела раскаленным мечом. Боль была слишком мучительной.
Иккингу к боли не привыкать. Он испытал много разных ее видов от болезни, до ударов молнией. Но сейчас боли были сильнее, чем все, что он когда-либо переживал. Может, он забыл что-то похуже и сейчас преувеличивал? Но он был уверен, что это не так. Ведь когда еще он чувствовал такую жгучую, режущую боль, как сейчас? Ему хотелось одновременно и кричать, и плакать.
Нет, он так не поступит. Он должен взять себя в руки и терпеть. Это просто боль. Он мог с этим справиться. Должен найти способ терпеть, какой бы нестерпимой боль ни казалась.
Нестерпимая. Подходящее слово, чтобы описать его состояние. Но не только. Боль была пронзительная, мучительная, невыносимая…
Иккинг содрогнулся и, наклонившись, сжал голень. Беззубик повернулся к нему и издал обеспокоенный жалобный рык.
— В-все хорошо, все хорошо братец, — заверил друга Иккинг, хотя обращался больше к себе, чем к дракону. — Все будет… аааа… нормально. Аааа…
больно…
С каждым мгновением режущие боли становились все сильнее. Как назло у него разболелась голова. Головная и фантомная боль? Иккинг не мог перестать задаваться вопросом, что хуже. Ответом послужил очередной приступ режущей боли в икре.
Так продолжалось часами. Солнце уже клонилось к закату, и Иккинг едва держался, судорожно хватая ртом воздух. Он и подумать не мог, что боль может быть такая невыносимая. Он больше не мог терпеть. Он лишь хотел, чтобы боль прекратилась. Он был готов на все, лишь бы это принесло хоть какое-то облегчение или боль
ушла.
Он судорожно вздохнул, а по щекам потекли горячие слезы.
— Прекратись, пожалуйста, прекратись…
Внезапно его ногу пронзила ни с чем несравнимая адская боль, и Иккинг издал крик, который сдерживал весть день. Это слишком. Боль подавляла его чувства. Он практически ослеп и уже не видел что перед ним. В ушах засвистел ветер. Послышался отдаленный вскрик. Подняв взгляд, Иккинг осознал происходящее. Он падал, Беззубик тоже. Парень заметил, как Беззубик метнулся к нему и обхватил крыльями. И все поглотила тьма.
***
Иккинг пришел в себя от очередного приступа боли, пронзившего все тело, в лесу на Драконьем Крае. Сжимая левую ногу, он всхлипнул, а по щекам потекли непрошеные слезы. Подняв глаза, парень заметил жалобно урчащего Беззубика.
«Что такое? Ты в порядке? Что болит?»
— М… м-моя нога… — едва смог выдохнуть Иккинг.
Беззубик издал громкий рев и выпустил плазменный залп. Он звал на помощь. Иккинг как будто не хотел, чтобы Беззубик посылал сигнал тревоги, но в то же время чувствовал себя совершенно разбитым. Лихорадка усилилась, у него все болело, но хуже всего были фантомные боли. Сейчас они не накатывали волнами и приступами, а были постоянными.
Иккинг лег на бок и, поджав колени к груди, заплакал в агонии. А Беззубик отчаянно пытался успокоить друга. Он уткнулся носом Иккингу в лицо и слизывал слезы с его щек.
— Больно… — тихо плакал Иккинг. — Очень… Я не могу… Я такой
слабый…
Беззубик мелодично успокаивающе заурчал, обвив хвост вокруг Иккинга, словно пытаясь защитить. Вдруг послышались хлопки крыльев и знакомое кудахтанье.
— Иккинг! — раздался голос Астрид.
Беззубик отступил, и парень обнаружил перед собой Астрид.
— Как ты? Ты упал?
— Д-да. — Иккинг поморщился и сжал ногу в месте ампутации. — Аааа… прекратись… пожалуйста, прекратись…
У Астрид глаза округлились от ужаса.
— У тебя фантомные боли?
Стиснув зубы, чтобы не закричать, Иккинг быстро кивнул.
— Как долго это продолжается? — спросила девушка, мягко прикоснувшись к нему. — Ты поэтому упал? Иккинг, почему ты не сказал, что тебе плохо?
Иккинг судорожно сглотнул, отчаянно пытаясь сдержать слезы.
— Я не… я не хотел… я не хотел быть слабым… в-все равно уже не в-важно. Потому что я-я именно т-такой…
— Иккинг, ты не слабый. — Астрид обняла его. — Упрямый, да. Но слабый? Ни в коем случае.
— Н-но это то, кем я себя ощущаю… — тихо плакал Иккинг.
— Иккинг, ты сильнее кого либо, кого я знаю, — промолвила Астрид, поглаживая его по взъерошенным волосам. — Тебе не обязательно доводить себя до изнеможения, чтобы доказать это. Ты убьешь себя. — Потом, прикоснувшись запястьем к его лбу, прошептала: — Иккинг, ты весь горишь.
— Но мне холодно… — Иккинг содрогнулся от усилившихся колющих ощущений.
— Давай доставим тебя на Край.
Скользнув одной рукой Иккингу под колени, а второй обняв за плечи, Астрид подняла его и усадила на Беззубика. В любой другой ситуации Иккингу было бы жутко стыдно от того, что Астрид так легко его подняла, но сейчас из-за изводившей его мучительной агонии ему было все равно. Астрид запрыгнула Беззубику на спину и, обнимая Иккинга, полетела в сторону форпоста. Слезы стекали по его лицу и падали на рубашку Астрид, и парень не мог не задаваться вопросом, как во имя Богов девушку это не смущает. Он было решил, что Астрид как-то это прокомментирует или будет держать его не так близко к себе.
Вместо этого девушка еще крепче обняла его и прижала к груди.
— Все будет хорошо, Иккинг, держись.
Как только они прилетели к хижине Иккинга, Астрид занесла парня в помещение и уложила на кровать.
— Лежи, — твердо, но добродушно приказала она.
Иккинг не мог пошевелиться, даже если бы и хотел. Лихорадка изнурила его, и он не мог заставить себя отпустить свою ногу. Тем временем Астрид вернулась с мокрой тряпкой и стала протирать ему лоб.
Инстинктивно Иккинг сжал свободную руку Астрид с такой силой, что на мгновение испугался, что сломает ее. Но она сжала его руку в ответ, и этот жест показался и обнадеживающим, и успокаивающим.
— Дыши, Иккинг, дыши глубоко, — ласково бормотала Астрид.
Зажмурившись, Иккинг изо всех сил пытался выровнять дыхание. В конце концов это ему удалось, хотя вдохи по прежнему были слегка судорожными.
— Больно… — прошептал он дрожащим голосом.
— Хочешь, я сниму твой протез? — спросила девушка. — Это может помочь.
Иккинг был согласен на что угодно, лишь бы это помогло. Тихо всхлипнув, он отчаянно кивнул. Это все, на что он был способен, хотя хотелось кричать.
— Да, сними его! Сними!
Астрид аккуратно отстегнула протез, и он с тихим ударом упал на пол.
— Легче?
— Я не… — Иккинг тяжело сглотнул. — Не знаю. Не м-могу сказать.
— Насколько плохо? — Астрид печально на него посмотрела.
— Это… — Иккинг тяжело вдохнул. — Словно… тебя режут ножом… Астрид, больно…
— Мне жаль, Иккинг, — прошептала Астрид, снова протирая его лоб.
— Это н-не твоя в-вина, — парень поморщился. — М-моя… я должен был быть у-умнее…
— Возможно.
С тихим стоном Иккинг зажмурился. У парня было такое чувство, будто он вот-вот потеряет сознание. Он уже засыпал. Боль cлишком его вымотала.
— Ох… я так устал… — простонал он, откинувшись на подушки.
— Хочешь спать? — спросила Астрид.
— Было бы неплохо, — выдохнул он.
Он почувствовал, как Астрид подоткнула одеяло ему под плечи.
— Иккинг, пообещай мне кое-что. В следующий раз, когда у тебя будут фантомные боли, не скрывай этого. Знаешь, просить помощи — не слабость.
— Обещаю, — с глубоким вздохом прошептал Иккинг. — Спасибо, Астрид… за все.
Проваливаясь в сон, Иккинг кое-что осознал. Он выдержал почти двенадцать часов полета с лихорадкой и фантомной болью. Не многим это удавалось, по крайней мере, он о таких случаях не слышал. Может, это что-то значит. Если он смог выдержать фантомную боль, может, у него есть шанс против Вигго Гримборна. Может, Иккинг все-таки не слабый.
