***
Сколько времени можно хранить обиду? Месяц? Год? Два? Спроси любого, и никто не ответит, что сотню лет. До юбилея им, конечно, остаётся ещё два десятилетия, но почему что-то должно меняться? А если периодически появляются новый поводы для ненависти? У Ольги прекрасная память, и она отлично помнит практически все, что Жан сделал в отношении нее неправильно или не сделал вовсе. По пальцам можно пересчитать моменты, когда в конфликтах с семьей он занимал ее сторону. И пальцев не хватит, чтобы посчитать, скольких баб он трахнул даже в течение пары недель после их расставания. Но она не жалеет, что ее чары не действуют на Жана, иначе бы она наверняка заставила его покончить с вечной жизнью. Поводов предостаточно, но ни один не стоит того, чтобы больше никогда его не видеть. Ольга не может назвать любовью чувство, которое испытывает к нему. Возможно, это смесь, и любовь просто затерялась в буре эмоций. Жан верит в это, ведь Ольга никогда не говорила, что не любит его. Ненавидит — да. Но не «не любит». Хочет верить и надеется, что знает ее достаточно хорошо для подобных выводов. — Ты ужасно поздно, — недовольно произносит Ольга, распахивая дверь перед Жаном. — Я уже собиралась перекусить курьером. Твой звонок, возможно, спас кому-то жизнь. — Ольга, ты не можешь убивать людей, — произносит Жан спокойно, прекрасно зная, что Ольга не станет рисковать, но считает своим долгом напомнить о договоре с людьми. — Что поделать. Я слишком голодна и хочу свежей крови. Горячей, живой, только из тела. Ольга направляется в гостиную и, прежде чем сесть на диван, ставит на журнальный столик кубок, предполагая, что Жан непременно выльет один пакетик второй положительной в него и подаст графине. Жан не возражает. Это уже стало привычкой. Меняется только настроение, с которым Ольга ожидает свою пищу. Сегодня было далеко не лучшее. Конечно, язвительность была классикой, которую стоит ждать от Ольги, но что-то все же заставляет думать, что на самом деле внутри нее клокочет гнев, и вовсе не на Жана. — Напиши трактат о том, как лучше подавать кровь вампирам и из какой вены пить приятнее, — шутит Жан, но Ольга не реагирует на его слова привычным сарказмом. — Ты в порядке? — С чего такая забота? — Я уже настроился на обмен колкостями. Репетировал всю дорогу. Так что я разочарован, — он выливает кровь из пакета в кубок и передает графине. Та не медлит ни секунды и делает несколько глотков, невольно обнажая клыки от удовольствия. — Жан, иди к черту! Вампир я, а чувство, будто это мной кто-то отужинал. — Не понравилось новое место работы? Попадание в точку. Она реагирует моментально. — Да будут прокляты эти чертовы хранители и вся чертова кафедра! Одно недоразвитое быдло. Не говорю уже о кучке бесталанных студентов, состоящих в кружке. Я просто так это не оставлю! — Оля, ты не можешь зачаровать всю кафедру, — немного устало произносит Жан, садится рядом и с удовольствием делает несколько глотков из пакета с донорской кровью. Шестичасовая операция после рабочего дня сказывается и на вампире, отнимая силы. Он не сразу обращает внимание на внезапно замолчавшую Воронцову. — Оля, нет. Это будет слишком подозрительно. Вся кафедра — это уже перебор. Кто-то наверняка заметит неладное. — Какой же ты душный, Жан. Я ждала кровь несколько часов, а теперь ты даже не даешь мне расслабиться и помечтать. Мне необходимо снять стресс. — Ты получила кровь после томительного ожидания. Это должно быть похоже на наслаждение, — мечтательно и с издевкой произносит Жан. Он ловит уставший взгляд голубых глаз, и в их глубине что-то сверкает. Ольга ставит кубок на столик и тянется к его брюкам. Привычным движением расстегивает ремень, а затем вновь поднимает взгляд на Жана, будто именно в этот момент ей требуется его согласие. Жан не привык отказывать. Не только Ольге. Но ей он не отказывает вообще ни в чем. Любые просьбы выполняются, просто некоторые после плохо сыгранного спектакля «Ты действительно считаешь, что мне больше нечем заняться?». У него куча дел, но он всегда находит время для нее. Жан переводит взгляд на манящие губы и тянется к Ольге. На мгновение кажется, что та сейчас отстранится и высмеет его, по первому зову летящего к ней, как мотылек на свет. Они целовались в последний раз слишком давно, но в похожих обстоятельствах, не предполагающих никакого возрождения чувств, прежних эмоций и прочей ереси. Это можно было бы назвать просто сексом. Секс-услугой от давнего знакомого. Вот только Жан слишком отчетливо помнит их последний раз, их последний поцелуй, какими на вкус были губы Ольги и чем от нее пахло. Ему не терпится добавить к воспоминаниям новое, поэтому он прижимается к ее губам своими, оставляя поцелуй. Мягче, чем они оба привыкли. Но Ольга на это не соглашается, кусает его губу до крови. Рана мгновенного затянется, это очевидно, но ее цель — причинить боль, пусть она и ощущается не так ярко. — Идем, — она встает с дивана и направляется в спальню. Она уж точно не собиралась трахаться на узком диване, словно они какие-то озабоченные подростки. — И сними, наконец, рубашку. От тебя смердит дешевыми духами твоей новой шлюшки. Теперь понятно, чем он заслужил кровоточащую губу. Дешам беззвучно усмехается этой мысли. У него не было цели вызывать в Ольге ревность, но ему приятно. Скверное чувство, но так он ощущает, что небезразличен ей. И он уж точно не рассчитывал, что сможет целовать ее. Сегодня или когда-либо ещё. Несмотря на периодичность мероприятия, когда они освежают интимные воспоминания, каждый раз он думает, что этот может быть последним. Жан оставляет пиджак и рубашку в гостиной, чтобы их запах не раздражал графиню, и нагоняет ее уже в спальне. Тянет молнию платья вниз, спускает с плеч, позволяя упасть на пол. Запускает пальцы под резинку белья и тянет вниз по ногам. — Какой ты медлительный, Жан. Надеюсь, не во всем. — Ты как всегда очаровательна. Знаешь, что сказать мужчине, — язвительно произносит он. Запускает пальцы в светлые волосы и притягивает к себе. Язык сплетается с ее будто в неравной борьбе. Он всегда проигрывает. Наспех расстёгивает лифчик, прокручивает между пальцами сосок, слышит ее несдержанный стон прямо в губы и вновь понимает, что проиграл. Он слишком сильно хочет вновь услышать ее стоны, ощутить ее губы, коснуться своими каждого миллиметра ее тела, наслаждаться тем, как она выглядит***