Невероятная

      Впервые Мэнди полностью осознает ощущение своей «неправильности» ещё в шестнадцать.       Она никогда не была проблемным ребёнком; в силу своего возраста в ней иногда проскакивал подростковый максимализм, но проходил он быстрее, чем таяла снежинка на ладони. Её родители – очень приятные и приветливые кондитеры, работающие в собственной маленькой, но до удивления уютной и тихой, как пристань по утрам, пекарне – никогда не запрещали дочери заниматься любимыми делами, разговаривая и находя компромиссы. Наверное поэтому она не видела ничего интересного в том, что так обожали её сверстники: например, большинству не разрешалось ходить на вечеринки или возвращаться поздно, в то время, как ей это всё позволялось. Но в чём смысл, если правила не будут нарушены? Зачем идти против системы, когда она сама, мягко улыбаясь и заботливо гладя синюю макушку, кивает на все капризы и просит быть аккуратной.       В какой-то период Мэнди даже стало скучно жить, учитывая, что все дни проходят, как день сурка, не выделяясь и заставляя её тонуть в бытовухе и однообразие, пока в один непредсказуемый момент сердце пару раз не пропустило удар, когда её соседка по парте, имеющая длинные малиновые волосы и очень много цепочек на шее, протянула ей на уроке тонкое кольцо с каким-то маленьким красным сердечком. — Я думаю, что тебе пойдёт больше, — она улыбается, показывая милые ямочки у уголков рта и верхний ровный ряд зубов. Её холодные кончики пальцев невольно прикасаются к тыльной стороне ладони Мэнди, а после она легонько гладит чужое запястье. — У тебя такие бледные руки. Мне кажется, тебе бы и браслеты пошли.       Самое что ни на есть обычное для девочек: подержаться за ручки и сделать подруга подруге комплимент, но было в этом что-то настолько неестественное и тёплое, что Мэнди с непривычки на мгновение забыла, как говорить, а когда вспомнила — слова сами, неловко крутившись на языке и обжигая лицо насыщенными пятнами, не хотели произноситься. Внутреннее бунтарство, продолжавшее расти с каждым годом, всё же дало о себе знать до безумия резко и кислотно. По крайней мере сама Мэнди ощутила это именно так. Оставшийся день и всю ночь она провела в догадках и рассуждениях, не понимая, почему, несмотря на старания, у неё никак не получается выкинуть этот фрагмент из головы.       Котелок начинает соображать ближе к семи утра, когда прохладный осенний воздух неприятно бьёт в лицо, развивая яркие синие волосы в разные стороны, а ладони обжигает совсем неспасающий от холода горячий кофе. Менди стоит на светофоре, смотрит куда-то вдаль и совершенно не беспокоится, когда свет меняется с красного на зелёный. Она не обращает внимания только потому, что до неё доходит элементарное – ей в принципе мальчики никогда и не нравились. Сколько она себя помнит предпочтение именно в сторону девушек совершалось намного чаще, чем в сторону парней: с кем сесть на ланче? С Элизабет. Кого позвать в кино? Маргариту. С кем обменяться номерами? С Эшли. А если пойти на школьный балл? Конечно, Мэй. Она как-то и не задумывалась раньше над тем, чтобы хоть как-то проявиться перед противоположным полом. Мэнди уверенна, что если бы она захотела отношений с парнями, они бы у неё точно были, но загвоздка то в другом.       Она их просто не хочет.       Не потому что «не время» и не из-за страха быть отвергнутой. Ей априори не интересно рассматривать парней, как потенциальных партнёров; ей куда лучше, если они обычные друзья или хорошие знакомые. С девушками всё кардинально по-другому. – Эй, Мэнди! – плечо неожиданно сильно хватают, оттягивая назад. Это вырывает из глубоких размышлений в реальный мир, помогая избежать некой паники от разгадки своих настоящих предпочтений. – Думала, что не успею до тебя добежать, фух...       Девушка перед ней лучисто улыбается, прерывисто дышит и всё ещё сжимает чужую куртку. В её руке маленький пакетик сока, а на запястье, которое можно увидеть из-за заправленного рукава толстовки, блестела серебряная цепочка. Мэнди невольно залипла в эту солнечную атмосферу, прослушав всё то, что ей только что сказали, но всё равно автоматически поднимает уголки губ вверх, снимая наушник. – Привет, – сердце по какой-то причине делает кульбит, а дыхание сбивается. Чужие малиновые кончики волос привлекательно подлетают в воздух, не давая Мэнди нормально сориентироваться. – Извини, можешь повторить, а то здесь не слышно из-за дороги. – Я говорю, – она наконец-то отпускает куртку одноклассницы и даже отходит на шаг, поднимая голову на светофор: сигнальные огни снова остановились на зелёном, и они одновременно вышли на проезжую часть, переходя дорогу. Мэнди делает глоток слишком сладкого кофе из старбакса, проводя кончиком языка по нёбу, чтобы распробовать вкус карамели и шоколада. Девушка рядом продолжает: – буквально вчера узнала от друга про одну группу – называется «Дипсикс» – им как раз не хватает именно вокалистки. – Они уже оказались на другой стороне и дошли до маленького парка, через который нужны пройти, чтобы попасть на территорию их школы. Менди внезапно останавливается, недоуменно заглядывая в чужое лицо – то, что её захотели поддержать и помочь с поисками места, приятно греет у сердца. Её одноклассница делает тоже самое только взгляд её совсем другой: воодушевленный и даже радостный. – Идут прослушивания до конца недели. Ты же хотела петь в рок-группе, поэтому тебе нужно сходить! – Ты думаешь в этот раз выйдет? – она недоверчиво косится в её сторону, а после по-доброму закатывает глаза, ухмыльнувшись. – Это очень мило, что ты веришь в меня.. Но столько раз не складывалось. – Всё равно сходи, – глаза напротив наполняются стойкой решимостью, а светлые брови немного хмурятся. – В любом случае попытка - не пытка, тебе стоит попробовать.       Мэнди прикусывает внутреннюю сторону щеки, задумавшись. На самом деле петь на сцене – не важно: одной или в группе – было лишь детской мечтой, которая появилась в голове маленькой девочки, после просмотра телепередач с красивыми артистами и певицами. Ещё до первого класса Мэнди стала заниматься вокалом, с возрастом выступая на кружках, фестивалях и других мероприятиях, ловя дикое удовольствие от эмоций и чувств, которые приносят своеобразные концерты. Слушать и слышать свой голос, подбирать интонацию и пробовать себя в разных направлениях музыки – кажется стало одним из главных, для чего Мэнди в принципе существовала. Примерно полгода назад, открыв для себя рок и потрясающую группу «The Birthday Massacre», девушка всерьёз подумала над тем, чтобы стать вокалисткой какой-нибудь рок-группы. Расспрашивая знакомых и листая объявления в реддите, она ходила по различным студиям и гаражам, знакомясь и стараясь влиться в коллективы, но как-то.. не связывалось. И проблема была даже не в ней: просто не подходили или люди, или те темы, которые они хотели петь. Мэнди не могла найти то, что ей нужно, поэтому она не чувствовала ни спокойствия, ни понимания происходящего. Ребята были хорошие и общительные, как и она, но с ними не возникало ощущения родства, и из-за этого гормонии не получалось.       Но девушка напротив неё права. Бросать мечту и опускать руки, будет даже не в стиле такой амбициозной и доводящей каждое дело до конца Мэнди, поэтому стоит снова попытаться. – Э-э-э, привет?       Металлическая, ранее приоткрытая дверь жалобно заскрипела, и две пары глаз удивлённо уставились на Мэнди. Они любопытно осмотрели ту, кто нарушила их игру на гитарах своим присутствием. В этом просторном, классно разрисованном граффити гараже их было всего двое: парень, расположившийся на одноместном старом диване, и девушка, сидевшая в тихом углу на какой-то установке, её возраста.       На улице шёл мелкий дождь, солнце скрылось за тучами, а ветер пах свежестью и уходящим сентябрём. Парочка переглянулась, а после моментально расслабилась – девушка дальше продолжила настраивать гитару, а парень удовлетворённо растянулся, прохрустев пальцами. Он радушно улыбается ей, поднимая корпус и смотря прямо в глаза, говорит: – Если ты потерялась, то тебе нужно пройти ещё немного вперёд, потом свернуть за коричневый дом и там будет Джек тебя уже жда.. – Нет-нет! Я пришла на пробы вокалистки в группу «Дипсикс», – она неуверенно делает шаг, заходя в гараж и прячась от дождя, что уже начал лить сильнее. Вся спина и джинсы промокли, из-за чего Мэнди в мыслях ругается и останавливает себя от того, чтобы не закатить глаза. – Я писала одному из ваших ребят. Не помню его имя, но он, кажется, на барабанах. – А-а-а, вот как! – искренне радуется тот. Парень встаёт с дивана и подходит к Мэнди, чтобы пожать руку: она недоверчиво жмёт её в ответ, недопонимая обстановки. На её памяти это первое такое странное знакомство с начинающей группой. Ладонь юноши тёплая и приятная, он сжимает чужую тонкую руку не крепко и аккуратно – это по какой-то причине за секунду вселяет уверенность. – Он предупреждал, что ты придёшь, но сам прийти сегодня не смог. Прости, за грубость, – виновато улыбается он, выгибая брови. Мэнди не успевает что-либо сказать, как её тут же перебивают: – Кстати, крутой прикид.       Слева от неё висело большое и немного грязное зеркало, в которое она сразу взглянула. Уверенность как волной смыло: одежда мокрая и помятая, тушь и чёрный карандаш под глазами поплыли тонкими дорожками вниз, по щекам, вишнёвая помада смазалась у уголков рта, а распущенные длинные волосы растрепались из-за сильных потоков ветра. Ёбанный дождь, ну ладно, одежда и волосы были бы не в порядке, но весь макияж размазался по лицу! Что за наказание?! – Эй, – откликнула её та самая девушка, о которой Мэнди уже успела забыть, – спой чё-нибудь.       Она была в свободном, лёгком топе, открывающим вид на многочисленные татуировки, с такой же разрисованной бас-гитарой в руках и яркими зелёными короткими волосами. Больше похожая на картинку из пинтереста или Джоану Джетт в молодости. Мэнди опустила глаза на её худые ключицы и рефлекторно прикусила клыком уголок рта. Тощая, бледная, вероятно, высокая – по крайней мере выше неё это точно – и нестандартно выглядящая, она казалась Мэнди чем-то едко и разъедающе мозг, словно приторная газировка, очаровательным. Не смотря на свою явную грубость и ершистость, для девушки она была загадочно красивой и экзотичной. Таких она ещё действительно не встречала. – В голове играет песня, – через несколько секунд молчания отвечает Менди, не отрываясь от неё. – «Walking with Strangers».       Она начинает петь с первого куплета довольно тихо и нерешительно: такое было в новинку для её. Обычно Мэнди во время прослушивания ведёт себя смело и открыто, не боясь показать все свои вокальные данные, но под внимательным взглядом равнодушной басистки становилось тревожно и скованно. Парень, сразу заметив её сомнение, начинает жестом показывать ей продолжать дальше, мол, всё замечательно. Мэнди мысленно благодарна ему за эмпатичность, уже не сводя с него глаз, – только так можно было лучше сконцентрироваться. Он берёт в руки стоящую рядом электрогитару и кивает девушке на уже подключённый, лежащий в метре от неё микрофон. Она поёт припев, разрезая, словно бумагу ножницами, скучную тишину, слыша лишь собственный голос, бьющий по барабаным перепонкам, и профессиональную игру на гитаре. Юноша перебирает струны быстро и ловко, зная аккорды и подстраиваясь под Мэнди. Через минуту они довольно улыбаются друг другу; уже без слов понимают, что им обоим нравится. Парень поворачивает голову в сторону залюбовавшуюся ими двумя подруги, и она, зарядившись их настроением, читая по глазам, добавляет басу. Весь гараж в этот момент взрывается яркими красками. Мэнди не помнит, чтобы она ощущала ранее что-то схожее: сердце внутри то замирало, то начинало биться в истерике, мысли спутались, в груди приятно тянуло. С другими группами было не так хорошо, как сейчас, и это дико радовало. – Блин, сюда бы ещё одного нашего чела и вышло бы офигенно, – по окончанию песни признаётся он, открывает наполовину пустую бутылку с водой. – Кстати, да, он на барабанах, а я Дилан – гитарист, и ты на все сто процентов принята. – Привет, Дилан, – не с первого раза понимает о чём он девушка, тяжело дыша. – Я Мэнди – вокалистка. – Дилан, усмехнувшись, встаёт со своего дивана, протягивает ей попить, и она жадно пьёт, словно это последние капли жидкости в её жизни. — Бас-гитара – это к Морриган, — он кивает в угол, поднимает руки вверх, лениво потягиваясь, а после неожиданно приближается к девушке, прикрывая рот рукой. — Только по секрету: её совсем не слышно. — Гитару или Морриган? — теряется в его словах Мэнди, прыснув, весело улыбнувшись. Кажется, они точно поладят. — И ту, и ту, — Дилан подмигивает, ответно разулыбавшись, а потом разворачивается в сторону другой девушки. Только по её выражению лица уже было ясно, что она злится на своего друга.       Мэнди снова обращает на неё внимание и робко, но незаметно для Дилана, вздрагивает, когда внезапно ловит её взгляд на себе.       В фиолетовых глазах напротив виден интерес.

***

      Закатное жёлтое солнце размеренно опускалось к горизонту, с каждой минутой начиная краснеть. Своим светом оно в последний за сегодня раз пробиралось сквозь тонкие серо-фиолетовые, немного приоткрытые шторы, бросая на пол и стены причудливые красивые тени. Вся комната на ближайшие пятнадцать минут становится светлее за счёт оранжевого неба, но ни одна из девушек этому не возмущены. Напротив — Мэнди сама подходит к окну, отодвигая в сторону ненужную ткань, чтобы в полной мере насладиться живописным закатом. Нежный свет ласкает её лицо, шею и ямочку между ключицами, и она слабо улыбается, закрыв глаза.       Морриган увлечённо наигрывает их последнюю песню, отбивая бит ногой, пока Мэнди не начинает тихо подпевать. Вся обстановка выглядит комфортной для обеих; комната наполнена приятной тишиной и лишь иногда разбавляется её голосом. Ещё полгода назад Мэнди с уверенностью сказала бы, что всё, что сейчас происходит в её жизни – очередная мечта, которая мелькает в фантазиях на скучных предметах, пока она сама умиротворенно и даже нагло спит за последней партой. Но на данный момент это правда: она поёт в группе и дружит с ребятами со схожими взглядами на музыку и интересами, записывает вместе с ними альбом, выступает на сцене и получает в личку милые слова по поводу её голоса. «Дипсикс» ещё не так много, это совсем молодая группа, появившаяся совсем недавно, но уже успевшая поймать популярность. Мэнди думает, что ещё несколько месяцев, и у них, может быть, появится продюсер.       А пока они все четвером временно живут у Морриган, так как их следующий концерт будет в торговом центре «Azima», а это почти центр города. Вся аппаратура уже там, а им самим легче добраться до туда именно от неё. Парни ушли в магазин за продуктами – хотя по большей части они, кончено же, наберут всякой херни и будут аргументировать это тем, что им это очень нужно – а девочки остались дома из-за того, что выходить на улицу желания не было. Это было довольно удивительно для Мэнди, потому что она всегда ходила куда-то за компанию, но сегодня, видимо, настолько жаркий и ленивый день, что даже её активность устала. Как только темнеет, она отходит от окна, проходит мимо Морри и невзначай касается её плеча. Девушка поднимает голову, выгибая в немом вопросе проколотую бровь. – Я в ванну пойду, – Мэнди кивает куда-то в неопределённое место между кухней и другими комнатами. – Ок, – Морриган убирает инструмент, ложится на кровать, удовлетворённо растягиваясь. В последний раз смотрит на подругу, берущую большое голубое полотенце из своей сумки, спрашивая: – помочь помыть дреды? – Я не маленькая, – она показывает язык, уже скрываясь за дверью. – Сама справлюсь.       Ванная комната была хоть и маленькой, но очень даже миленькой. Учитывая, что Морриган живёт одна, а ей в принципе много и не надо, Мэнди кажется, что для неё это самый лучший вариант. Девушка осматривается, словно видит эту часть квартиры впервые, очень быстро и детально: большая ванная, полочки, прибитые к стене, стиральная машинка, на которой стоят зубные щётки, органайзер для косметики и несколько расчёсок, и компактная тумбочка для краски, шампуней, масок, гелей и всякой подобного рода химии. Мэнди, легонько ухмыляясь, завязывает густую копну волос в большую небрежную шишку, потом снимает с себя одежду, закидывая её на ту самую тумбу, и плавно погружается в уже наполовину наполненную ванну.       Вода горячая и до безумия успокаивающая, она любовно гладит кожу, делая её мягкой и бархатистой, и щекочет мысли, заставляя думать о личном.       Мэнди знает Морриган не так много времени, но зато успевает провалиться в неё с головой: впервые общение с девочкой казалось невыносимо лёгким и воздушным, словно шоколадный зефир. Они могу обговаривать абсолютно любые темы, перескакивать с разговоров на долгое, но такое, к неожиданности Мэнди, уютное молчание или просто наслаждаться песнями любых исполнителей, в беспорядке валяясь на чьей-то кровати, шёпотом подпевая и выдыхая сигаретный дым в потолок. Морри была эпатажной и талантливой, язвительной и в каких-то ситуациях резкой, искренней и верной, изредка вредной и апатичной, но всё равно не лишаясь своей обаятельности. Иногда Мэнди даже в шутку сравнивала её со знаменитыми басистками, хоть и понимала, что это бессмысленно – Морриган бы в любом случае была лучше их. Она представлялась в её глазах невероятной, и потому смогла без труда завоевать юное и мягкое сердце. Возможно, это какая-то новая форма фанатизма в жизни Мэнди: она сама не отрицает, что сильное восхищение подругой – это что-то странное и аморальное, пока не осознаёт, что это только начало симпатии. Потом такое бешеное влечение будет притупляться. Наверное.       Может быть.       Девушка берёт в руки кусочек мыла, растирая его между ладонями, а после проходится по плечам, ключицам, опускается к груди. Она откидывается назад, вспоминает образ Морриган. Подруга мелькает перед глазами чёткой картинкой на мониторе компьютера или только что сделанной фотографией. За секунду в памяти всплывают фрагменты их недавнего разговора про кружевное бельё и комментарий Морри о том, что ей видеть что-то подобное на ком-то приятнее, чем на себе. Руки сползают ещё ниже, плавно гладят талию, видные рёбра и чувствительные соски – что, если бы Мэнди надела чёрное бельё? Она заводит их за спину и маленько царапает поясницу и линию позвоночника до лопаток, прогибаясь, – Морриган нравится нежно или грубо, быстро к делу или больше прилюдий, кусаться или целовать, ласкать или шлёпать, а если.. Всё сразу? Мэнди до боли прикусила нижнюю губу, когда кончики её пальцев прошлись от коленной чашечки до внутренней стороны бедра, заставляя раздвинуть ноги шире и вздрогнуть. Они ловко скользят по гладкому лобку: её средний и безымянный пальцы легко проезжаются вдоль половых губ, разводя их, она прикрывает глаза и рвано выдыхает.       В мыслях лишь зелёные пряди, безразличное лицо, тёмная помада и острые красивые ключицы... — Мэнди! Ты там утопилась?!       Длинные ногти из-за внезапного крика и неаккуратности больно царапают внутренние стенки влагалища. Мэнди медленно вытаскивает пальцы обратно наружу, шипя и ругаясь себе под нос. Морриган ещё несколько раз зовёт её, но не получив ответа, начинает грубо стучать по двери. Девушка моментально подскакивает, чувствуя подкосившиеся коленки и то, как мучительно тянет между ног, хватает полотенце и, прикрывая тело, открывает ей. – Ага, делать мне нечего, – Мэнди неловко сдувает непослушную прядь со лба, стараясь сыграть раздражение, но в итоге получая лишь смятение. – Ты просто всегда поёшь в душе, а тут вдруг молчишь, вот я и.. – Морриган глядит на неё несколько секунд недоверчиво, а после, видимо, решив, что с подругой всё в порядке, снова становится невозмутимо спокойной. Её взгляд чисто рефлекторно прошёлся по всей фигуре напротив, легонько трясущимся лодыжкам и соблазнительным румяным от температуры в комнате плечам. Она сглатывает, поворачивает голову к зеркалу, а после резко вылетает, извиняясь за своё вторжение.       А Мэнди стоит на месте ещё добрые полторы минуты, не понимая: это ей сейчас показалось, или Морриган действительно покраснела?

***

– Да, мам, точно жива-здорова, – Мэнди аккуратно стягивает с себя футболку, полностью оголяя тело и стараясь не уронить телефон. По ту сторону динамика донёсся вздох облегчения, словно сердце родительницы скинуло вниз огромный камень. Прошлые несколько месяцев концерты проводились в странах, находящиеся далеко от родного города. Тариф стоил дороже, связи не было, поэтому сейчас, пока есть возможность набрать и услышать голос каждого члена семьи и собаки, девушка её не упускает. – Хорошо, передам всем «привет», и ты тоже передавай! Не забывайте там, как я выгляжу, – она широко улыбается под смех матери, а после прощается с ней, закидывая мобильник в неизвестное направление. Сейчас он точно не нужен.       Морриган разминает шею и встаёт со своего места, чтобы подойти ближе к Мэнди и к столу, на котором лежат все ранее приготовленные инструменты: – Ну что, ты точно готова? Не будешь жалеть об этом? – Никогда, – одними губами отвечает, уверенно кивая. Она слишком долго этого ждала, и вот, наконец, это осуществится.       Мэнди по привычки отводит взгляд в сторону, на пол; переводит его на по-странному завораживающие, узорчатые обои с рисунками кругов и яркими пятнами в них, больше похожими на неуклюжие кляксы, плавно поднимает наверх, к потолку, чтобы как-то зацепиться, найти в нём что-нибудь на редкость интересное и начать сверлить.       Она готова сейчас смотреть куда угодно, лишь бы не на Морриган. — Боишься? — Морри ловит её смятение и подбрасывает в воздух свою прямолинейность. Девушка берёт маркер и начинает размечать ровную линию от одного ареола к другому. — С чего ты это взяла? — Мэнди нервно дёргается от холодного предмета на своей груди. Она пытается показать себя решительной и спокойной, как маленький котёнок, неожиданно услышавший шуршание пакета около себя. — У тебя уже соски встали.       Мэнди ухмыляется, шутливо ударяя подругу в плечо, на что Морриган лишь одобряюще хмыкает. — Иди нахер.       Она опускает голову, теперь уже внимательно следит за всеми махинациями, которые проводят чужие руки, теряя неуверенность, что была ранее.       Год с начала создания группы протекает моментально и насыщенно; насчёт продюсера девушка была полностью права – не прошло и двух месяцев, после той стыдной ситуации в ванне, как им предложили сотрудничество. Эта была низкого роста и среднего возраста, с почти незаметными морщинками у уголков глаз и рта, худенькая, в меру серьёзная и с забавным итальянским акцентом женщина. Она произвела на молодую группу замечательное впечатление своими опытом работы и крайней сосредоточенностью к делу, завоевав доверие. Теперь концерты проходят в больших залах и с огромным количеством людей, желающих увидеть их в живую. Благодаря нужным связям они договариваются о выступлениях и бронируют место заранее, отправляются в тур сначала по городам своей страны, а после должны вылететь за границу. И всё это за такое короткое время... Просто нереально.       Как и то, что происходит сейчас в принципе. Мэнди мечтала о пирсинге на груди ещё с четырнадцати, но не имела возможности и времени для того, чтобы записаться в салон. Её всё ещё одолевали сомнения по поводу этого – самый больной прокол, долго заживает, регулярные опасения, что зацепится и так далее. Она решилась на это буквально вчера, дописывая второй куплет и допивая последний глоток малинового чая, под мирное сопение Дилана, рабудив его громким криком восторга. Счастья Мэнди просто не было предела, когда Морриган согласилась побыть мастером на все руки и сделать это. Сегодня утром они прогулялись до магазина со всякими прикольными штуками и купили иглу с серёжкой. Вместе.       Морри предупреждает, отвлекая от мыслей, а уже потом втыкает иголку. – Блять! – Менди крупно вздрагивает и крепко хватается за чужой затылок, оттягивая зелёные волосы. По ощущением было так больно, словно ей вскрыли грудную клетку и выломали пару рёбер; глаза от неожиданности на секунду потемнели, а сердце забилось быстрее – иголка прошла дальше и остановилась, дожидаясь серёжки. – Ахуе-е-еть. – Тихо-тихо, чшшш, – Морри просовывает штангу и закручивает маленький шарик, чтобы она не выпала, закрепляя. Выдыхает. – Пиздец, – Менди чувствует лёгкое головокружение и колкую боль на месте прокола. Она рассматривает свою грудь и украшение на ней, подмечая, что выглядит действительно красиво. – Я будто родила. – Не расслабляйся, – Морриган обрабатывает иголку по новой. – Осталось ещё однин. — Ну вот, – девушка осторожно приклеивает второй на место прокола пластырь, – теперь тебе осталось набить мне татуху на лобке, и мы в расчёте.       Мэнди что-то хмуро бубнит, ведёт плечами назад, выпрямляя спину, и тут же снова сутулится, айкая. – Очень больно? – голос Морриган обеспокоенный и тревожный; она переживает, а это вызывает невинный смех и тяжесть в животе. Мэнди кивает и не торопится одеваться, почему –да чёрт его знает. Может, потому что пирсинг остро жжёт, а может из-за того, что подруга слишком близко и видит её наполовину голой, не смущаясь этого.       Морриган смотрит в её глаза несколько секунд: эмоции на её собственном лице заиграли новыми красками – смятением и нерешительностью, но девушка не обращает на это никакого внимания. Она чего-то ждёт ещё некоторое время, пока Мэнди всё же не решает отойти за водой, внезапно хватает её руку и дёргает, снова разворачивая к себе. Морриган пододвигается ближе, приобнимает талию подруги, из-за чего та чувствует холодок по коже, и еле прикасается губами к одной из грудей, тихо проговаривая: – Надеюсь, тебя это вылечит. – Спасибо доктор, – Мэнди нервно посмеивается. Внутри завязывается узел, серое вещество в головной коробочке медленно плавится, и она в прямом смысле выдыхает эти слова.       Они смотрят подруга подруге в глаза, не отрываясь, пока Морриган не переводит быстрый взгляд на чужие приоткрытые губы, а после снова возвращает их обратно. Мэнди делает абсолютно тоже самое несколько раз – сердце стучит в ушах, а конечности мелко трясутся.       А затем.. Затем девушки неожиданно сталкиваются в сухом поцелуе.       Морриган кладёт ладонь на синий затылок, тянет ещё ближе, после отстраняется на секунду, томно выдыхает. Мэнди проходится кончиком языка по своим губам, задевает чужие, и её сразу же цепляют в новый поцелуй. Они слабо кусаются, трогают подруга подругу, гладя и немного царапая открытые участки, теряют контроль, и восстановливают его только тогда, когда Мэнди уже оказывается над Морриган.       Девушка отодвигается на несгибаемых руках. За боли в груди нет переживаний, так как тело от такого чувственного эмоционального порыва попросту онемело. – Я, кажись, влюбилась в тебя – Мэнди говорит хрипло и смотрит не на Морри, а куда-то сквозь неё, тупо моргая. Ей страшно, волнительно и тягуче сладко одновременно. – Чё делать будем?       Морриган не дышит несколько секунд, потому что дыхание у неё полностью сбивается. Признаться честно, после слов подруги, она вообще забыла, что такое дышать, уставившись в синие глаза напротив. А потом её так же резко отпускает какой-то несвойственной волной расслабления: она прикрывает рот кулаком, прыснув, начинает хихикать, что было для девушки над ней весьма неожиданно. Мэнди сконфужена такой реакцией и ей даже становится обидно – она вот волю в кулак собрала, призналась, а над ней ещё и смеются. Девушка уже почти успевает открыть рот, сердито нахмурившись, для того, чтобы начать возмущаться, как её тут же хватают за острый локоть, мягко утягивая в нежные, крепкие объятия. Морриган глядит ласково и трепетно, на её красивых губах всё ещё сверкает тёплая улыбка, и она гладит плечи Мэнди, прижимая её ближе, тихо говоря: – Встречаться.