Бесталанность

Голова до ужаса гудела - уснул Райнер около часа назад. Засыпал неспокойно, пытаясь унять мысли, но все тщетно: даже когда сомкнуть глаза получилось, вскоре его разбудил будильник, который тревожно оповещал всех в квартире - или даже в доме, поскольку громкость была оглушительной - о том, что наступило пять часов утра. Матерясь и извиняясь, Эрен заглушил свой телефон, положив его под свою подушку, ворча не меньше, чем Браун. — Зачем тебе будильник, установленный на пять утра? — поинтересовался Райнер, поскуливая от обиды за прерванный сон. — Когда не ешь после шести, приходится вставать с рассветом, — отшутился Эрен, что был также недоволен ранним пробуждением. — Я… просто привык спать в балетном классе, а там, сам понимаешь, Леви приходит весьма рано, — объяснил он. Больше говорить не хотелось - спать, в общем-то, тоже. Еще полчаса оба ворочались, пытаясь поймать неуловимую позу, которая могла бы сгладить неприятное начало дня, чтобы вновь подремать. К сожалению, и без того легкая пелена сна окончательно спала, поэтому все попытки игнорировать окружающий мир оказались безрезультатными. Эрен сел на диване, разлепляя глаза, тут же сбоку увидел в точно такой же позе Райнера, который, по всей видимости, уже давно пытался найти в себе силы встать с кровати. — Классно поспали, — устало буркнул Йегер, и вздохнул, продолжая: — если ты хочешь позавтракать, то тебе лучше сходить в магазин или в кафе какое-нибудь, ибо у меня ничего нет. Ну, соль, может быть, или какие-нибудь приправы… Райнер ему не отвечал, пытаясь сообразить: где он, когда он, что он… — Как ты себя чувствуешь? — Эрен посмотрел на него, хмурясь. — Нормально, — ответил ему парень, хоть и понятие "нормы" у них точно отличались, — было бы еще лучше, если бы я сдох. Лицо Йегера было как в каком-то меме: брови его низко опустились, а рот был чуть приоткрыт - в целом он выглядел так, словно понюхал завалявшийся за кроватью носок, консистенция которого уже была хрустящей. — Это адекватные шутки, по-твоему? — ему явно не нравился такой депрессивный юмор. — Ам… — Райнер ненадолго задумался над ответом. — Мои знакомые не жаловались. По крайней мере до тебя. Пока Эрен вставал и направлялся в сторону кухни, Райнер начал рассматривать квартиру, которую не успел оглядеть вчера. Не то его немного поднявшееся настроение, не то яркий свет ламп, - глубокой ночью, когда они сюда пришли, не было ни того ни другого, - но все казалось стерильно чистым. Над дверным косяком, что соединял прихожую и основную часть квартиры, висел турник - тут же Райнер незаметно оглядел Эрена с головы до пят и пришел к выводу, что тот явно следил за своей фигурой. "Для чего он тогда голодает?" - пронеслось в голове, но тут же стихло, ибо парень подумал о другом: - "Если он постоянно спит в театре, то почему здесь так убрано?" И впрямь если приглядеться, то на полу не виднелось ни единого пятнышка грязи, на любых поверхностях не было и намека на пыль, и в воздухе не витал привычный для нежилых квартир затхлый запах. Однако была неописуемая атмосфера абсолютно одинокой квартиры, словно она и рада была, что хозяин вернулся, да не один, а с другом. — Ты пользуешься услугами клиннинга или что? — все же не выдержал Райнер и спросил, подходя к Эрену на кухне. — Руки и ноги на месте - сам справляюсь как-то, — ответил он, открывая холодильник, но по взгляду Брауна сразу понял, о чем тот говорил. — Когда я возвращаюсь домой, то убираюсь. Сегодня тоже буду. Это же нормально, разве нет? Райнер совсем не понимал такой тяги к уборке: вспоминая свою квартиру, хотелось плакать от того, как она выглядела, и когда он там был, и когда его там не было - в порядок парень свой захламленный дом приводил крайне редко, когда на то были силы. Копить их, порой, приходилось месяцами… — Ты так любишь чистоту? — неуверенность в голосе была явной, поскольку Райнер не знал, стоит ли вообще подобное спрашивать. — У тебя иногда такие вопросы - я аж балдею, — парень вздохнул, продолжая менее язвительно: — Наследие предков, — многозначительно произнес Эрен и поставил перед ним лоток с яйцами. — От некоторых привычек из подросткового возраста не очень-то и легко избавиться. Посмотрев содержимое контейнера, Райнер удивился, что у Эрена даже была хоть какая-то еда дома. Настораживал лишь срок ее хранения. — Готовь, — прямо сказал Йегер. — Если повезет, то вместе с яйцами еще цыплят пожаришь. Ну, плюс белок… — Почему я должен готовить? — Браун поднял на него взгляд. — Потому что, во-первых, есть будешь только ты, а, во-вторых, у меня… Ну… — парень немного стыдливо отвел взгляд и понизил голос. — С готовкой я не в ладах, в общем. — Когда не ешь, то и готовить незачем? — Райнер явно пытался пошутить, но вызвал лишь сдавленную улыбку у собеседника, поэтому хмуро спросил: — Но почему? Для Эрена тема была неприятной, очень личной и исключительно тревожной - в голове мелькали сотни картинок-воспоминаний того, как он, с перепачканным лицом, в абсолютно неадекватном состоянии, сидел на корточках возле… В общем, рвотные позывы накатывали сами по себе. Всегда легче избежать этого разговора, чем что-то объяснять, поэтому он, состроив дурочкá, спросил: — "Почему" - что? — Почему ты не ешь, — не отступал Райнер. — Я видел у тебя наддверный турник: ты явно хорошо сложен, как и полагается мужчинам в нашей профессии. Я просто… У меня в голове совершенно не укладываются все эти вещи и проблемы с питанием, — и вновь спросил, глядя ему в глаза: — Почему? Почему вот так? Эрен облизнул пересохшие губы и присел рядом, отворачивая голову в сторону. История точно была бы скучной для слушателя и неинтересной для рассказчика - так думал парень, но все же решил позволить Брауну покопаться в его мозгах. — Помнишь у нас еще в детские тире подростковые годы были взвешивания? — начал Эрен издалека, но вполне стало ясно, к чему он вел. — Они были у девочек же только, нет? — Райнер искренне внимал парню. — Верно. Да вот только я до восемнадцати лет жил вместе с Микасой и отцом, — Йегер скривился и тут же поправил самого себя: — с опекуном. С опекуном и Микасой… Райнер припомнил диалог с Жаном, в котором Кирштейн рассказал ему о том, что Эрен потерял свою семью, но, к сожалению, не уточнил, как именно. Про отца ничего не вспомнил, поэтому Браун жутко захотел тут же расспросить, однако прикусил язык - слишком бестактно. Потом, возможно, поинтересуется при более подходящих обстоятельствах и только если сам Эрен позволит. Надо было осторожно прощупывать нестабильную почву их взаимоотношений - все-таки не любой вопрос можно было задать напрямую его партнеру и получить хоть какой-то ответ. — …На Микасе лица тогда не было, — Эрен не прекращал рассказывать все это время, возвращая Райнера к диалогу. — Она взвешивается дома и понимает, что набрала целых три килограмма. Ты понимаешь, что это такое - набрать три килограмма за неделю до взвешивания? — спросил парень риторически. — Микаса еще и скрыть от Леви старалась… В общем, она подсела на водную диету и последствия не заставили себя долго ждать. Взвешивание-то она прошла, но потом очень сильно набрала вновь, из-за чего сансара ее похудения затянулась на пару лет. Суровые реалии балета были таковы, что ужасное слово "взвешивание" могло вызвать истерику у девочек, словно они чуяли приближающееся торнадо. Они могли бороться с лишними граммами в надежде поддержать свою форму и не вылететь из театра. Практиковалось такое не везде и только в младшем возрасте, однако все равно у некоторых формировало неправильные привычки на многие годы вперед. Сейчас их уже никто не взвешивал, но те моменты буквально все девушки вспоминали, будто в кошмаре: об этом предупреждали за месяц и каждый день превращался в мучительную пытку ожидания своей участи. — А причем здесь ты? — спросил Райнер. — Это заразно, — отшутился Эрен. — С тех пор у меня навязчивые мысли, что я могу что-то испортить на сцене. Быть может, дело не только в весе, а в целом, понимаешь? В грации, в осанке, в технике, в мимике… На одном из первых просмотров мне сказали, что я не в лучшей форме, а потом кто-то из труппы назвал меня "жирной жопой", — со смехом произнес он. — Вроде это был Жан, я не уверен, — Йегер уставился на лоток с яйцами, не фокусируясь на них, смотря сквозь. — Это было шуткой, но отчего-то запомнилось. И… Перед каждой постановкой у меня начинается эта паранойя, а сейчас… Ха-ха! — почти истерично засмеялся парень. — Сейчас, когда мне самому нужно будет делать уйму поддержек с тобой, да и финальную, такую, сука, сложную… Когда ты сказал, что я тяжелый… — Ты и должен быть тяжелым, — не выдержал Райнер. — Посмотри на себя: ты в хорошей физической форме, у тебя есть мускулы, ты мужчина, Эрен, — как на духу выдал он. — Ты не можешь быть легким, особенно в балете, где волей-неволей качаются икроножные мышцы, квадрицепс, как бы… — Я знаю! — хоть Эрен и был удивлен тем, что Райнер мог быть прямолинейным, больше он все-таки был возмущен. — Не надо мне говорить очевидное. Ты это не мне доказывай, хорошо?! — парень ткнул в свой висок. — Ты это здесь как-то объясни, блять. Я представляю, как из-за моего веса в самый ответственный момент ты меня роняешь, а эта постановка, она… — Эрен схватился за голову, взвыв, когда его мысли начали путаться. — Она - мой билет. Она - мой шанс отсюда нахуй выбраться, сбежать в мир, а не оставаться гнить в этой проклятой деревне. Мне страшно! — он посмотрел на Райнера и говорил прямо, не стесняясь. — Мне страшно просрать этот дар судьбы из-за того, что я всего лишь слишком тяжелый! Накопившийся стресс вылился с ударом кулаков об стол. Эрен будто постоянно пытался что-то кому-то доказать - наверное, всему миру, что он все сможет. Ему не было страшно оставаться в одиночестве, ему не страшно было не есть, ему не страшно было спать по три часа в сутки, ему не страшно было чуть ли не жить в балетном классе, ему не страшно было мучать себя морально и физически - да только одного боялся. Он боялся, что это останется незамеченным. Он до ужаса боялся, что столько лет тренировок могла испортить одна незначительная деталь. Все должно было быть идеально. Все должно было быть совершенно. "Наследие предков" - как жаль, что его опекун был слишком требовательным человеком. Впрочем, он все еще им оставался, только уже на репетициях - не ворчал по поводу уборки в квартире и на том спасибо. — Прости, я не хотел, — тихо извинился Эрен. — У меня проблемы с контролем гнева, — он пожал плечами, — от Леви досталось, наверное, — и после паузы подумал, что, вероятнее всего, Райнеру его объяснение проблем с питанием показалось нелогичным, поэтому добавил: — Это кажется тебе странным? — Эрен усмехнулся, словно желая назвать себя "ненормальным" раньше, чем это успеет сделать Браун, чтобы не было так неприятно. — Ну… Я и не особо хотел этого рассказывать, так что не надеялся, что ты поймешь, — он опустил голову вниз и буркнул себе под нос: — Думай, как хочешь. Светало. Начало весны не особо отличалось от холодных зимних дней, и все же солнце с каждым днем грело все больше. Золотистая радужка глаз Райнера, как маленький лучик солнца, переливалась, когда он смотрел в окно на рассвет, выглядывающий постепенно из домов на горизонте. Парень вздохнул, понимая, что не мог сейчас поддержать Эрена в виду собственного не самого лучшего ментального состояния, а расспрашивать по поводу их хореографа попросту не желал, откладывая этот вопрос на потом, однако… — Помнишь, около месяца назад меня очень долго не было в театре? — К сожалению, да, — ответил Эрен. — Почему "к сожалению"? — Райнер перевел взгляд с окна на него. — Потому что мне до сих пор стыдно за то, как я себя вел по отношению к тебе, а извиниться нормально не могу, — честно признался Эрен. — Ну… Мне тогда было все равно на такую мелочь. Райнер взял лоток с яйцами и подошел к маленькой плите на кухне, включая газ. Без особой спешки парень начал готовить самую банальную яичницу, надеясь, что качество сковороды позволит сделать это блюдо без масла и при этом сохранить его оставшиеся две с половиной нервные клетки. — Тогда было чуть холоднее - зима все-таки, — продолжил Райнер. — У меня был очень хороший друг, — он стукнул пару раз яйцом по бортику сковороды, чтобы разбить его. — И я все еще не могу перестать винить себя за произошедшее, особенно когда его младший брат каждый раз любезно это мне припоминает. Завтрак был готов очень быстро, поскольку кроме яиц в состав столь сложного мишленовского блюда не входило ничего. С горем пополам Райнер нашел соль - и все приправы на этом. Получилось аж по два яйца на человека, но он подумал, что его партнеру не помешало бы кухонной лопаткой отрезать на одно больше - вот только стал бы Йегер есть хоть что-нибудь на завтрак? Райнер положил перед Эреном тарелку с вилкой, а дабы не принимать отказа, резко продолжил: — Может, я и впрямь виноват… Хотел бы я быть на его месте, чтобы не задаваться этим вопросом. Эрен недовольно посмотрел на яичницу и также недовольно взял вилку в руки, вроде и очень желая поесть, но все еще держась за собственные принципы. — Ну, в тот день… *** Два парня загружали в багажник небольшие сумки с вещами и пакеты с едой - все-таки путь предстоял не близкий, а холодной зимой теплая одежда еще пригодилась бы. Райнер облокотился о капот машины и достал телефон, листая ленту уведомлений в ожидании друга: унылые видео в инстаграме, где девушки тестируют новые палетки теней; видео в тиктоке про то, что нужно уметь определять и отстаивать свои личные границы; посты в твиттере про очередной скандал с участием Джоан Роулинг - скукота. Даже прокрастинировать надоело - так долго он ничего не делал. Парень с темными взъерошенными волосами вышел из дома и прыгучей походкой с широкой улыбкой подошел к Брауну. — Все, погнали, — он нетерпеливо открыл дверь и устроился на переднем сиденье. — Ох, блять, — Райнер недовольно скрестил руки на груди, — Марсель, я что, твой личный водитель? — несмотря на собственные возражения, Браун все-таки сел на водительское место. — Не бухти, умоляю, — парень радостно вытянул ноги и отрегулировал свое сиденье, чтобы перейти в более горизонтальное положение, — на половине пути я тебя сменю. Цокнув, Райнер завел автомобиль, и они тронулись, неспешно выворачивая на широкое шоссе. Дорога была свободной, что предвещало недолгое путешествие до пункта назначения в приятной компании под ненавязчивый аккомпанемент тихой музыки. — А Порко нас уже в том городе будет ждать? — как бы невзначай поинтересовался Райнер, когда Марсель старательно пытался настроить радио на какую-нибудь волну. — Придурок этот? Да, — ответил парень, уменьшая громкость музыки, чтобы было комфортно общаться. — А что такое? — Марсель прищурился, глядя на него. — Ты много о нем спрашиваешь в последнее время. — Просто интересно стало, — Райнер не повернулся к нему, сосредоточенно глядя на дорогу. — Ну-ну, — хотел было закончить он, но любопытство взяло верх над ним, — что между вами? — Между "нами"??? — преувеличенно удивленно переспросил Райнер. — Ничего. Дружба, — добавил он, но именно это его и спалило. — А если честно? — Марсель настаивал на своем, несильно тыкая кулаком в плечо парня. — Давай, я уже давно все понял, так что еще больше не разочаруюсь. Браун вздохнул и цокнул, мельком все же взглянув на друга. — И как давно? — Райнер старался быть незаинтересованным, но получалось не очень. — Смотри, — начал он, — сначала братец спрашивает про тебя, потом ты про него - так по кругу в течение месяца. Странновато, не находишь? — Марсель хмыкнул. — Я пробовал не связывать это, но… Как-то я не припоминаю, чтобы вы были закадычными друзьями, — парень чуть наклонился к Райнеру. — Ну так? Что там у вас? Браун долго хранил молчание - ни то друга расстраивать не хотел, ни то в целом про такую незначительную интрижку говорить не было желания. Марсель настойчиво повторил свой вопрос, приговаривая: — Ой, не делай вид, будто не расслышал. И Райнер со вздохом выдал: — Ну… Пару раз занимались сексом и все. — "Пару раз"? — Марсель старался не хихикать уж слишком ехидно, ведь тон его голоса удивленным не казался. — Хорошо, мы систематически ебемся - что дальше? — не выдержал Райнер. — Уж прости, что я живу в свободной стране и вправе выбирать, с кем буду проводить вечер, даже если это твой младший брат. Марсель совсем незлобно рассмеялся, облокачиваясь на спинку своего кресла, не отводя взгляда с водителя. — Знаешь, Марсель всегда был каким-то… Добрым, что ли. Я ни помню ни единого раза, чтобы мы с ним по-настоящему ругались - разве что в детстве, но это ж разве ссоры? Даже когда он узнал про нас с Порко, то отнесся к этому с пониманием. Я вообще очень любил проводить время с братьями Галлиардами - они казались простыми и свободными. С ними я не чувствовал себя каким-то не таким, как это было с моими родителями, которые всеми силами показывали свое отвращение ко всему, что имело радужный цвет. Помню, как мы смотрели "Интервью с вампиром", и они аж на стенку лезли, когда видели взаимоотношения… Как их там?.. Брэда Питта и Бандераса - в общем. Атмосфера была прям неприятной: я ощущал, что если прямо сейчас признаюсь в своей ориентации, то меня порвут в клочья. А тот же фильм с Галлиардами смотрелся на одном дыхании - только и успевали травить гейские шутки. Да… Много хороших воспоминаний было об этих двоих… — Браун со слабой улыбкой устремил свой взгляд в окно. — С этим жопошником? Какой ужас! — Твой брат довольно симпатичный, — чуть смущенно говорил Райнер. — Он выглядит как херовая пародия на Джастина Бибера из две тысячи шестнадцатого года, — парень смеялся, надрывая живот, — почему он?! — Марсель с улыбкой стирал слезы с щек. — У тебя же этот мальчик был из балета… Жан, вроде, — он вздохнул и успокоился наконец-то окончательно. — У меня там никаких продвижений нет, все по-прежнему, — Райнер повернул руль направо, когда увидел дорожный указатель, ярко-белыми большими буквами оповещающий о развилке. — Поэтому ты продолжаешь ебаться с какими-то левыми парнями? Ну, мой брат не "левый" парень, конечно, но он и далеко не первый. Последний ли?.. — задумчиво произнес он, а потом добавил: — Да не, сомневаюсь. — Мы тогда с ним ехали в город, что находился неподалеку. Я обожал там горнолыжный спуск, хоть и выбираться из нашего захолустья не всегда получалось. Да и на лыжах кататься нужно было чуть ли не с детскими надувными нарукавниками или же в кольчуге - ну, знаешь, если бы я там себе что-то сломал, то это автоматом бы завершило мою карьеру в балете. С ребятами в тот город мы ездили не только зимой, кстати: летом там открывали небольшой пляж, который, конечно же, был полностью устелен отдыхающими людьми. Чтобы искупаться, приходилось выезжать за черту города и ловить взглядом неприметные пирсы, которые были свободны. Как странно вспоминать это все - я ведь уже несколько лет там не был. Марсель протянул руку на заднее сиденье, стараясь достать свой рюкзак в поисках воды - словить его удалось не с первого раза, да и поиски внутри содержимого сумки заняли какое-то время, но, довольный собой, он наконец открыл бутылку. — Почему я должен ограничивать себя в удовольствии, если мне кто-то нравится, но не взаимно? Да и, знаешь ли, чья бы корова мычала: сам девушек, как перчатки меняешь, — Райнер облокотился рукой на нижнюю часть рамы стекла. — Я никого не бросал при этом, знаешь ли! — вскинул руками парень. — Так просто… Жизнь складывалась — Честно? Я знал по имени каждую его девушку. Он тоже знал всех, с кем я встречался или просто состоял в сомнительных отношениях… Я все еще помню его любимый цвет - зеленый. Помню его любимую книгу - "Щегол" Донны Тартт. Он говорил, что книга эта - ну полная хуета, которая безумно красиво написана, да только ни о чем. Однако отчего-то Марсель никак не мог перестать о ней думать. Прошел год-два, а он все еще иногда упоминал ее - тогда и понял, что, видимо, все-таки любит, просто по-своему. Я помню, что он мечтал съездить в Норвегию и ему очень нравилось фотографировать природу… Что? Ха-ха, нет, я не был в него влюблен, но да - я любил его. Ну… Позволь мне объяснить: я любил его как лучшего друга, как брата. Мы знакомы были лет с шести, наверное, и, пока росли, хоть и становились абсолютно разными, но никогда не отдалялись друг от друга. Марсель был из того типа людей, которые последнюю рубаху отдадут, лишь бы помочь - я очень уважал это, хоть и иногда ругал за излишнюю щедрость. — И у меня так жизнь сложилась: когда ты меня в детстве взял на прослушивание в балетную школу, потому что "скучно одному" - после этого все как-то по пизде полетело, — он услышал сбоку громкий смех и, пытаясь друга успокоить, пару раз несильно пихнул того рукой. — Прекрати смеяться, ты мне жизнь испортил вообще-то! Если бы не это событие, я бы никогда Жана не встретил! Да хватит ржать! — парень повернул ненадолго к нему голову. — Сам еще свалил из балета, а меня заставил остаться, говнюк. — Ну тебе больше подходит просто, — Марселя было не остановить, он держался за свой живот, смеясь. — Грациозный такой! — Да хера с два! Больно прикольно бубенцами своими в лосинах светить на сцене! — Райнер не выдержал новый взрыв смеха и повернул голову, вновь пытаясь друга успокоить. — Хватит! — Столько лет прошло, а мне все еще не хватает его. Я все еще скучаю. Еще немного Марсель посмеялся - по-ребячески, до звона в ушах. Его улыбка скрылась лишь в момент, когда он указал на дорогу, призывая Райнера следить за движением машины, повторяя имя друга - каждый раз громче предыдущего. «Райнер…» - голосом, в котором уже был слышен мимолетный страх. «Райнер!» - голосом, который уже не на шутку испугался. «РАЙНЕР!» - голосом, который не мог поверить в происходящее. — Я никогда не подозревал, что со смертью можно познакомиться вот так: под смех лучшего друга в приятной атмосфере поездки во время отпуска. Удивительно еще было то, что я получил ровно две царапины. Две, представляешь? А правую сторону машины смело в фарш, словно тот грузовик огромными челюстями переживал и выплюнул содержимое - будто там был лишь ненужный металлолом, будто там было лишь невкусное мясо. Это было не моя вина, но… Это именно я не успел отреагировать вовремя и избежать столкновения - водитель за грузовиком уснул, выехав на встречную полосу. И, думаю, так хорошо, что я даже не смог рассмотреть лицо Марселя в тот момент… Но оно все равно приходило ко мне во снах многие-многие ночи, длящиеся бесконечно. Перекошенное лицо друга, как уродливая правда, напоминало мне, кто был виноват в произошедшем. Помню все присутствующие были в черном, небо было серым, а гроб почему-то белым - он красиво выбивался из всего мрачного настроя. Слезы уже не шли, - нечему было, - поэтому я просто немигающим взглядом наблюдал за происходящим, всеми силами пытаясь абстрагироваться. Получалось ровно до того момента, пока все не начали расходиться и ко мне незаметно подошел Порко. Стал ли он меня утешать? Хотел ли он меня поддержать? Желал ли он держаться вместе ради почившего друга? Порко наклонился к моему уху и голосом, пропитанным злобой человека, который потерял нечто важное в своей жизни прошипел мне: «Ты же знаешь, кто там должен был умереть на самом деле». *** — С тех пор я никогда не садился в автомобиль, мучаюсь кошмарами и, конечно же, потеряв одного друга, я обрел другого - красавицу-депрессию, — Райнер посмотрел в свою тарелку, где на него взирали два желтых глаза, и он мог поклясться, что если сейчас моргнет, то вместо яичницы там появится лицо Марселя, поэтому парень поднял взгляд на Эрена. — Потом и маниакальные фазы были, но намного реже. Чаще всего мне либо очень хуево, либо хуево, но жить можно, — Браун бродил взглядом по лицу собеседника, не зная, на чем сфокусироваться. — Но было это, конечно, не месяц назад. Тогда я отсутствовал, потому что не мог встать с кровати, плакал, избивал себя, когда силы подкапливались… Веселые будни, в общем. Еще пару лет назад я предоставил все медицинские заключения руководителям труппы, так что они в курсе, поэтому снисходительно относятся к моим "пропаданиям", — Райнер пожал плечами, коротко добавив: — История за историю. Эрен все это время молча и внимательно слушал рассказал Райнера, словно и сам был третьим другом, который все это лицезрел воочию. Потеря близкого человека ему была знакома, поэтому понять парня он мог, но не хотел - где-то в глубине души Эрен ощущал неприятное покалывание, однако уже давно принял для себя решение, что это не должно касаться его никак. Ему не больно, ему не печально, ему не тревожно - ему плевать. Эрен должен был двигаться вперед без оглядки на прошлое, не сожалея о тех вещах, исправить которые не в силах. Хотелось бы вдолбить это и Райнеру, но как? Он никогда не умел красиво говорить, а поддерживать - тем более. — У меня такое ощущение, что мы друг друга уже второй день подряд душим какими-то ебейшими фактами из наших жизней, — грубо сказал Эрен. — Мне жаль, что все сложилось вот так, — не уточнил, однако: он говорил в целом или именно про эти два дня. — Давай просто… Позавтракаем? Мы еще успеем позже все обсудить, — сказал более мягко. — Не "история за историю", а просто… Поделиться разным. Райнер обдумал услышанное и улыбнулся, пытаясь скрыть это ладонью. Кажется, что они… Подружились? Какое слово здесь не подбери, оно навряд ли опишет степень их близости в данный момент: общались все еще достаточно отстраненно, но при этом знали друг о друге почти что самое сокровенное. И с каждым новым днем секретов будет становиться меньше, но впервые это не пугало. Они оба ощущали себя как в психушке на стационаре: нашли в своей палате более-менее адекватного - теперь будут держаться друг друга. Наклонившись над столом, парни безучастно ковырялись вилками в своих тарелках, с явно подпорченным аппетитом. Эрен смог взять себя в руки и отправил кусок яичницы в рот. — Спасибо… Вкусно, — он старался соблюдать какие-то правила этикета, но голод все затмил, и Йегер ел, почти не пережевывая. — И тебе спасибо, что выслушал, — Райнер, наблюдая за этим, все же отдал один кусочек глазуньи из своей тарелки в чужую. — Не подавись. Когда Эрен увидел в своей тарелке еще один кусок, - уже четвертый, - то остановился, подняв взгляд на Брауна. — А ты?.. — мозг хотел, чтобы все было честно, но желудок молил, чтобы Райнер от своей порции все же отказался. — Ничего страшного, — парень уже привычно пожал плечами и улыбнулся, хоть и глаза его все еще выдавали усталость, — я не голоден. Потом как-нибудь поем.