Грею счастье

Аня не любила холод. Каждый раз, когда отметка термометра показывала цифры, меньше двухзначных, она надевала минимум две кофты и вязаные носки. Больше всего страдал нос – вечно красный и шелушащийся от постоянного контакта с бумажными платочками. Насморк был её лучшим другом. Аня была влюблена в фигурное катание, но не любила лёд. Первые минуты тренировки, когда коньки вырезали первые узоры на морозной поверхности, были самыми ненавистными – каким бы хорошим ни было термобельё, оно никак не спасало. Кожа бледнела и начинала отдавать синевой, пока она не вкатывалась в свой тренировочный темп и тело наконец не начинало хоть немного греться. Когда Аня мёрзнет, что происходит с завидной регулярностью, она чувствует себя слепым котёнком – холод снижает её концентрацию, что не раз служило триггером для нелепых столкновений на тренировочном льду и болезненных контактов с бортиком после сорванных прыжков. Хотелось снять с глаз эту повязку, но руки цепенели от холода, и оставалось только ждать. Она даже не сможет сказать, когда она впервые почувствовала это неприятное и даже болезненное покалывание кожи, от которого хочется спрятаться в горячей ванной. Зато Аня точно может сказать, что всегда мечтала о маленькой батарее, которая наконец согреет её от перманентного холода. Только её пока не придумали. Однако судьба сама всё придумала. Ане было двенадцать, когда она впервые почувствовала тепло. Но не мягкое и обволакивающее, а обжигающее и оставляющее на нежной коже ожоги. От этого тепла хотелось прятаться ещё дальше, чем от холода. Аня испуганно озиралась по сторонам, пытаясь выискать причину столь внезапной смены температуры своего тела. Причина нашлась у борта, рядом с тренерским штабом, и имя этой причины Аня пока не знала. Русая, уверенная и неустанно изучающая её прожигающим взглядом – такая причина Ане симпатична, пусть и немного диковата. Её имя – Александра – Аня узнала через пару минут, как и то, что теперь они в одной группе. Но вот то, почему эта Александра так упорно пыталась сжечь теперь уже свою коллегу по льду, пусть и прямую конкурентку, оставалось неясным. – Привет, я Аня и мне приятно с тобой познакомиться, – прощебетала тоненьким голоском Аня, подкатываясь к растерянно оглядывающей каток девочке. Она казалась такой уверенной, но сейчас, когда всё внимание переключилось на работающих на льду звёзд мирового фигурного катания и собственную борьбу за результаты, она словно сжалась и растеряла всю свою напускную гордость. – Я Саша, рада познакомиться, Аня, – безэмоционально отозвалась Саша, мельком оглядев Аню. Аня почувствовала идущий от новой знакомой холод и невольно поёжилась. Захотелось вернуться на пару минут назад и отправиться на раскатку, а не пытаться вновь поймать этот обжигающий взгляд морской зелени. Кажется, это глупо и бесполезно – она явно не желает общаться. – Давно катаешься? – Спросила Аня, нервно потирая свои пальцы. – Тебе разве не нужно тренироваться? – Бросила в ответ Саша, вновь пробегаясь по хрупкой девочке взглядом. – Это некрасиво, – насупилась Аня. – Не хмурься, тебе не идёт, – сразу сказала Саша, всё же поворачиваясь к ней лицом. – Я не особо люблю говорить о себе. Предпочитаю представлять себя в программе на льду. – Представишься мне? Аня не успела остановить среагировавшие на сигнал в мозге язык и голосовой аппарат, озвучившие этот вопрос прежде, чем она смогла его осознать. Она густо покраснела и опустила взгляд в лёд, ища там ответы на вопросы своего чрезмерного интереса. – Кхм, оставим это до первого старта, – слегка потерянно ответила Саша, пытаясь согнать краску со своего лица. – Буду рада посмотреть на тебя с серебром, – кивнула Аня с хитрой ухмылкой. – Мечтай, бывшая фаворитка, – хмыкнула Саша, взмахивая волосами. – До встречи на пьедестале. Она резво укатилась к тренеру, чтобы получить первое в новой группе задание, оставив Аню разбираться с колотящим рёбра сердцем и внезапным осознанием: она согрела её тем, что разожгла в глубине души азарт. *** Год за годом они росли, совершенствовались и становились ближе. Азарт их постоянного соревнования, будь то тренировка или старт, согревал Аню каждый день. Они прошли огонь, воду и гипс, расставание на год и легендарное, огненное во всех своих проявлениях, возвращение. Ане впервые показалось, что пятерной возможен, когда её сердце чисто приземлило прыжок при первом появлении Саши в стенах «Хрустального». Кажется, Ангел вернулся в родную обитель. – Неприятности в раю? – Ухмыльнулась Аня, когда Саша вышла на лёд. – Ага, отправили обратно в ад со словами о том, что пять четверных приравниваются к семи смертным грехам, – кивнула Саша, играя бровями. – Решила, что если уж грешить, то с тобой. – Неужели ты думаешь, что за вот этим личиком, – Аня указала на себя пальцем, – таится что-то демоническое? – Малышка, все, кто называют тебя ангелом, слепцы, – подмигнула Саша, разливая по фарфоровым щекам давней подруги алую краску. – Хочешь заглянуть в мой тихий омут? – Мне всё про всё рассказано и я вижу всех твоих чертей в глазах, не переживай, и без акваланга справлюсь. – Я скучала. – Взаимно. Саша первой потянулась в объятия, крепко прижимая хрупкое тело к себе. – Ты действительно стала хрустальной, воздухом питаешься? – Удивилась Саша, чувствуя под своими руками острые рёбра и покрытую мурашками кожу. – Мёрзнешь? – Весь этот год, – кивнула Аня. Они могли перебрасываться важными вещами, делая из них абсолютно обычные фразы. При этом ни одна из них никогда не старалась придумать что-то изощрённое, чтобы вывести вторую на эмоции – слова лились созвучно мыслями, иногда не разделяя те, что стоило озвучивать, и те, что таились под замками. – Буду согревать тебя, Ледяная принцесса, а то ты скоро у Этери Георгиевны титул отберёшь, – улыбнулась в мягкие волосы Ани Саша, поглаживая её по макушке. – Я соскучилась по твоему теплу, – шепнула на ухо рыжеволосой Аня. – Я бы даже сказала, по твоему огню. Она улыбнулась, пропуская изменившие свой цвет пряди, любуясь играющими на них бликами от ламп. – Женя шутила, что ты увидишь меня и сгоришь, – усмехнулась Саша, вдыхая успокаивающий запах мяты. – Ой, Медведева там при одном упоминании Алины в лужицу растекается, так что не ей меня в чём-либо упрекать, – закатила глаза Аня, улыбаясь в рыжие волосы. – Мне кажется, или ты сейчас закатила глаза? – Как ты?.. Аня слегка отстранилась от Саши, удивлённо разглядывая её. – У меня будто завязаны глаза, но я это вижу. Вернее, слышу, – рыжеволосая поправила растрепавшиеся волосы Ани. – Когда ты стала экстрасенсом, Трусова? – А когда ты стала мной? – Что ты?.. – Да ладно тебе, мне даже приятно, – жеманно улыбнулась Саша. – Корону поправь, падает, – скрестила руки на груди Аня. – Эй, не обижай свою батарею, а то опять будешь с насморком бегать, – пригрозила пальцем Саша, сдерживая смех. – Только во имя здорового носа! – Деловито заявила Аня. – Оставим все перепалки до первого старта, – ухмыльнулась Саша. – Буду рада посмотреть на тебя с серебром, – подмигнула Аня. – Готовься смотреть на меня снизу вверх, фаворитка, – ухмыльнулась Саша с горящими глазами. – Увидимся на пьедестале. Ане будто вновь двенадцать, но теперь она ощущает общение с Сашей по– другому. Она всё ещё жжётся, но теперь в этот горячий поток хочется окунуться и провести в нём всё возможное время. Кажется, теперь её греет вовсе не азарт, а какое-то непонятное ей счастье, связанное с этим полыхающим костром, облизывающим её искрами своего пламени. *** – Заканчиваем на сегодня, девочки, – Крикнула Тутберидзе, привлекая всех спортсменок к себе. – Завтра выходной, но особо не увлекаемся праздничными кексами. Тренер повернулась к захихикавшим на последнем слове Алине и Жене и закатила глаза. – За что ж вы мне, – тихо выдохнула она и продолжила уже громче: – Напоминаю, что сегодня у нас шоу, поэтому сейчас отдохните и настройтесь, встретимся на ледовой арене через четыре часа. И не забудьте коньки. Строгий взор тренера устремился на Сашу. – Ну Этери Георгиевна, ну один раз было, Даниил Маркович же сбегал за ними… – В Москву из Таллина, Саша, у него половина головы поседела, – вздохнула Тутберидзе. – Я прослежу за ней, Этери Георгиевна, – подала голос Аня, стоящая рядом с Сашей. – И как вы вообще сдружились?.. – В очередной раз удивилась себе под нос тренер. – Что? – Не расслышала Аня. – Спасибо, говорю, Аннушка, – сказала Этери, пригрозив кулаком сползающим по борту от смеха Медвегитовым, которые и стоят слишком близко к ней, чтобы слышать даже самые тихие фразы, и не глухие. – Жень, Алин, вы чего? – Недоумённо спросила Саша, увидев истерику у борта. – Женя… шутку… рас… рассказала, – еле проговорила Алина. – Ну что вы там смеётесь, всем расскажите, – буркнула Камила, оторвавшись от переписки в телефоне. Над катком разлетелся прерывающийся на всхлипы хохот Алины и Жени и тихое «Господи, дай мне сил», произнесённое Этери. – По домам, девочки, – устало сказала тренер. – Не опаздывать! Все воодушевлённо разбрелись по раздевалкам, переговариваясь о предстоящем шоу. – Чего застыла? Медуза Горгона уже ушла, – ткнула Сашу локтем в бок Аня. – Нет, реально, кто ты такая и где моя Аня? – Удивлённо выпучила глаза Саша. Аня покрылась румянцем на последних двух словах и, судя по расплывающейся по коже Саши краске, она тоже поняла двоякий смысл своего высказывания. – Я не знаю… – Саша замялась, пытаясь ответить на изначальный вопрос Ани. – Эй, кто ты такая и где моя Саша? – Повторила за Сашей Аня, задорно улыбаясь. – Я боюсь идти в общую раздевалку, – выдохнула Саша, поднимая на Аню глаза, полные настоящего страха. – Хочешь, пойдём в мою? – Предложила Аня, отпуская веселье погулять. Саша кивнула и позволила Ане вести её за собой. Они прошли несколько коридоров и оказались около белой двери с именной табличкой. – У тебя правда собственная раздевалка? – Удивилась Саша. – Ага, младших стало слишком много, а мы с Ками полюбили сон между тренировками, которому они бессовестно мешали, так что Этери Георгиевна с Даней быстренько решили вопрос, – пожала плечами Аня, приглашая Сашу внутрь. – Когда Даниил Маркович стал Даней? – Ещё сильнее удивилась Саша. Фамильярность от Ани в сторону тренера – это нонсенс. – Не поверишь, но он отличный психолог, он поддерживал меня, когда… – Аня запнулась и закусила губу, словно боясь продолжать свою мысль. – Когда я ушла? – Продолжила за неё Саша с тяжёлым выдохом. Аня кивнула. Саша присела на мягкий диван, переваривая услышанное. – Ты изменилась, – задумчиво протянула Саша. – Ты тоже, – подхватила Аня. – Но всё ещё греешь меня. – А ты всё ещё единственная, кого мне хочется согревать, – улыбнулась Саша, приглашая Аню к себе похлопыванием по дивану. – Это определённо будет очень тёплый день, – улыбнулась Аня, прижимаясь к Саше поближе. – Не бойся ничего, не забывай, что я с тобой. Аня подняла глаза на Сашу, окунаясь в солёную морскую воду. Казалось, стихия погубит любого, кто посмеет потревожить её спокойствие, но Аня, с которой душа этой стихии связана крепкими нитями, проверенными на прочность разлуками и прощениями всего, что нужно было простить, чувствовала себя в безопасности даже в шторм. А штормила стихийная Саша часто, однако лучистая солнце-Аня пробивала холодную, терпкую тьму, увлекая море в спокойствие. – Я грела это счастье внутри, потому что оно связано с тобой, – шепнула Саша, прикасаясь пальцами к теплеющей щеке. – Я рядом, хоть порою всё это непросто понять. – Я обниму тебя в любую секунду, когда ты захочешь этого своим сердцем, – прошептала в ответ Аня, прикасаясь к родному лицу. – Знаешь, чего хочет моё сердце? – Спросила Саша, прибирая выпадающие пряди Ани за уши. – Чего же? – Этого. Саша подалась вперёд и накрыла губы Ани своими. Внутри Ани произошло короткое замыкание и её собственная система терморегуляции воскресла из пепла, пробивая всё тело жаром. Горели щёки, к которым прикасалась Саша, горели бёдра, находящиеся в тесном контакте с бёдрами рыжеволосой на этом тесном диване, горели губы, наконец ощущающие самое прекрасное, что когда-либо создавала природа. Такой неловкий первый поцелуй, окрашенный пастельными тонами нежности и первой любви, с тёплыми нотками взаимности, казался им обеим волшебством. Вокруг искрились то ли звёзды, то ли оголённые нервы Ани. В глазах сходили с ума разноцветные пятна и единственным, что казалось сейчас правильным, было ощущение губ Саши. Аня растворилась в этом моменте и абсолютно потеряла понятия времени и пространства. Хотелось навсегда остаться на этом диванчике, забыть о шоу и остальной жизни, потому что вся жизнь словно заключалась в Саше. – Хэй, если вы там, то нам пора выдвигаться! Голос Камилы из-за двери раздробил окружавшую их защитную стену, врываясь под купол любви и вытягивая их в реальность. – Уже идём, Ками, – первой пришла в себя и отозвалась Аня. – Ань… – Саш… Они рассмеялись, протянув имена друг друга одновременно, и улыбнулись, слыша в этом созвучии прекрасную гармонию. Аня указала рукой на Сашу, уступая ей возможность первой сказать свою мысль. – Ань, давай дальше не будет тебя и меня, а будем только мы? Аня широко улыбнулась и вновь прижалась к её губам. – Только мы. *** Каждую свободную минуту на шоу они проводили вместе по тёмным углам и кладовым, воруя друг у друга мягкие поцелуи. Кажется, Камила что-то заподозрила, но её внимание было отвлечено петербургской Императрицей, поэтому Саша и Аня не задумывались ни о чём. В коридоре, когда они, держась за руки, бежали на общий номер, их всё же поймала Настя Скопцова. – Девочки, девочки, привет! – Улыбнулась журналист. – Можно буквально один вопрос? – Для тебя хоть десять, – улыбнулась в ответ Аня. – Но тайминг разрешает нам только один, поэтому жги, – поторопила танцоршу Саша. – Сегодняшний фестиваль называется «Влюблённые в фигурное катание», скажите, а вы влюблены? – Спросила Настя, поглядывая на переплетённые руки фигуристок. – Да! – Дружный ответ и смущённые улыбки. – А в фигурное катание? – Лукаво улыбнулась Настя. Вопрос остался без ответа, а итоговая версия интервью – без слишком подозрительного момента.