Неанонимка

Юра пытался откусить заусенец на большом пальце левой руки, сосредоточенно рассматривая виды электронных валентинок в VK. Увлечённый размышлениями, парень настойчиво грыз палец, хотя уже понял, что заусенец слишком короткий и помочь с ним могут только кусачки. — Хуета какая-то, — заключил Плисецкий, неудовлетворенный скромным сердцем с надписью «be mine» и страшненьким розовым конвертом с торчащим сердечком. Остальные «подарки» к четырнадцатому февраля не подходили, поскольку отправить их полностью анонимными было невозможно. На дурацкую идею с валентинкой Юру подтолкнула болтовня Милы, которая на льду размышляла вслух, сколько анонимок ей придёт в этом году. — Так там же можно скрыть имя и подпись только от остальных, а адресат всё видит, — Юра скептически отнёсся к информации, которая в первые шестнадцать лет жизни его абсолютно не волновала. — Это специальные валентинки именно ко дню Всех Влюблённых, ща покажу, — девушка несколько раз клацнула по экрану смартфона ногтями, с полминуты листала подарки и после протянула Юре, — имён вообще нет, видна только подпись, если она есть. — «Я бы слизал лёд с твоих коньков», «твои огненные волосы разжигают огонь во мне», «мне снилась ты и там…», — Мила вырвала телефон из рук Юры раньше, чем он успел дочитать подпись к одному из многочисленных сердечек. — Так, это уже не твоё дело! — Мила всегда возмущается, если хочет скрыть смущение. — Вот поэтому у меня закрыта страница в VK, — фыркнул фигурист, — зачем ты терпишь этих извращенцев? — Ну не все же валентинки такие и от них, — судя по расцветающей улыбке, девушка долистала до валентинок с более приятным содержанием, — из года в год одно и то же: у каждого есть по одной бесплатной анонимке, для того-самого, иначе говоря. Так что пользуйся, Юрочка, а то словами и вживую ты общаться не умеешь. Под матерные возмущения блондина, Бабичева со смехом уклонялась от летящего в неё протектора для лезвий. И пусть тот разговор Юре не понравился, сейчас, когда часы показывали половину первого ночи и дату 14.02, он продолжал пялиться на два варианта прикрытия своего любовного признания. — Не, хуйня идея, — Плисецкий закрыл вкладку подарков и хотел было откинуть телефон, но заметил то, что его взбесило и расстроило одновременно: у Отабека в списке подарков уже числилось два красных би-майн-сердечка, разумеется, без имён и подписей. Юрий не был удивлён, что его друг (смешно и грустно) пользуется популярностью даже у тех, кто занимается подобной хернёй, как отправкой сердечек по ночам. Невесело хмыкнув, парень обновил страницу и увидел ещё одно сердечко, отправленное несколько секунд назад. Взбесился, неаккуратно положил телефон на пол возле кровати и накрылся с головой. Он точно не станет уподобляться фанатам с сальными подписями, тем более Бек вряд ли станет тратить своё время на их просмотр. А Юре спать надо, в шесть подъем и отработка полноценного тренировочного дня. Заснул нескоро. Неприятное ощущение собственной незначительности в жизни лучшего друга (а Юра пришёл именно к таким радикальным заключениям) не отпускало сознание на заслуженный отдых. Рабочий день оказался кстати — можно было заставить себя отключить мозг, врубить плейлист для тренировок и строить из себя унылого зомби до самого вечера. В перерыве между индивидуальными тренировками с Барановской, взлохмаченный и загруженный Юра выслушал строгое наставление от бывшей примы: — Юрий, если через десять минут вы вернётесь к станку с такими же тяжелыми мыслями, смысла от занятия не будет. Решите свои любовные вопросы или же забудьте о них на ближайшие полтора часа, — ничего не скрыть от одинокой женщины в день Слащавых-и-Счатливых. В ответ Юра недовольно угукнул и шмыгнул носом. Пока было время, он всё же взялся за телефон и снова зашёл в список подарков Отабека, уже зная, что в груди неприятно заноет от значительно прибавившегося количества сердечных анонимок. Оказалось не так много, но около пятнадцати точно имелось. Пока не передумал, Плисецкий ткнул в вариант валентинки с конвертом и торчащим сердечком, чтобы хоть так выделиться среди сплошных би-майн-открыток. С полминуты не мог устроить пальцы на клавиатуре, поскольку так и не придумал, что написать. Нужно ёмко уместить свои чувства в несколько слов, но ограничения слишком строгие. Как Юра уместит здесь все свои мысли о крутости Бека, его охуительном стиле, музыке, о том, как Плисецкий до дыр засматривает выступления казаха, а от его четверного тулупа хочется кончить и умереть одновременно, о том, что он лучше всех разбирается в начинках в Крошке-Картошке и мастерски вытягивает дурацкие игрушки из автоматов-наебаловок, и Юра находит эти вещи самыми прекрасными и единственно значимыми в мире, потому что они — маленькие пазлы большого и лучшего человека на свете. — Юрий, одна минута, — напоминает Лилия и оставляет парня возле входа в балетный зал одного. Блондин пять секунд прислушиваешься к своим ощущениям, пишет нетипичное для себя: «Люблю тебя нежно и чрезвычайно трепетно». Такое Отабек должен оценить, ведь красочные словечки вроде «чрезвычайно» и «трепет» Юрка перенял от него. Вот казах, а по-русски разговаривает в десятки раз красноречивей коренного петербуржца. Уже вставая со скамейки, Юра убедился, что ткнул в «отправить анонимно», хотя далекий импульс сомнения подсказывал, что наличие этой кнопки в полностью анонимном «подарке» подозрительно. И эта капля интуиции не подвела. Как только Юра отправил валентинку, его перекинуло в лс с Беком, где красочно светился отправленный розовый конвертик с той самой подписью. — Блять, блять, блять! — Юра настолько запаниковал, что не сразу смог удержать сообщение и нажать на «удалить у всех». Сообщение с подарком удалилось, но в списке среди анонимных сердец для Отабека пестрил конверт с Юриным признанием. Отсюда его удалить нельзя. — Юрий, к станку! — Лилия либо не слышала мат, либо сделала вид, что не услышала, мало ли, какая лав-драма у него только что развернулась, сама же дала ему такой совет. Отабек был офлайн уже час, значит, пока ещё не увидел этот тотальный позор. Но позже обязательно увидит. Юрина паника сменилась смешком, а нервным ли — он сам не понимал. Возможно, так даже лучше, нечего тянуть Пётю за яйца, давно пора раскрыться. Ведь Юрина влюблённость — это не преступление, нечего бояться быть раскрытым. К удивлению самого фигуриста, он смог полностью абстрагироваться и сосредоточиться на занятии, хоть мысли-предположения о том, какие сообщения он увидит от Бека после занятия его занимали первое время. Более-менее удовлетворённая результатами, Барановская отпустила ученика в раздевалку. Юра не спешил браться за телефон, умылся прохладной водой, размазывая после по лицу влажные пряди махровым полотенцем. Переодевался неспешно, складывал вещи аккуратней обычного, боясь даже взгляд уронить на экран. Лишь выйдя на улицу под размеренно падающие хлопья снега, Юра разблокировал телефон и разочарованно остановился посреди дорожки до автобусной остановки. От Отабека не пришло ни одного сообщения. В сети был пятнадцать минут назад. Юра ничего не понимал и даже с какой-то обидой всматривался в список подарков, где после его конвертика появилось ещё одно анонимное сердце. Словно его чувства затерялись среди чужих совершенно ничтожных и ненастоящих. Вдали подъезжал его автобус, Юре пришлось добежать до остановки, чтобы успеть. Лёгкий бег освежил мысли, и Плисецкий решил идти до конца. Ты здесь? — Бек всё ещё был офлайн, но стоило прийти сообщению от Юры, мигом появился ответ: Да. Уже закончил с тренировками? Ага Лиля мучила больше обычного Наверно бесится, что не получила цветы от Якова на Валентинов день, вхахвха Юр, не думаю, что дарить цветы бывшей жене — хорошая идея. Дааа звучит кринжово А знаешь, что ещё кринжово? Зайди в список подарков в вк Бек прочитал и не ответил, значит, прямо сейчас читает такое нелепое признание от Плисецкого. Пока его не послали на все четыре стороны, блондин решил оправдать свою тупость. Эта хрень ведь должна быть анонимной, хахаха Но я дебил Кажись анонимные только сердечки Но у тебя их так много Поэтому я выбрал другое А чтобы что? Чтобы привлечь твоё внимание, Бек, ведь посмотри, в любви тебе тут признаюсь! Пока Юра дёргано строчил и стирал, Алтын прочёл и эти его сообщения и что-то набирал. Но Юрина паника была быстрее. Ты только не подумай ничего плохого Это не прикол какой-нибудь И не воспринимай негативно, скорее как комплимент что ли Тип, ты реально крутой И талантливый А ещё шаришь за Крошку-Картошку! Юра вообще не соображал, какую ересь строчит, но эта ересь заставляла Отабека прекращать писать и читать. Вот так Юрий оттягивал неизбежное и неизвестное. Что за бред я пишу Бля сорри Бля сорри за бля Ты не любишь мат, знаю Но Бек, это всё правда Ты мне нравишься Как-то давно и не как бро Вообще не нравишься, а я типа влюбился Ну то есть нравишься но это любовь Ебать я русский Бля опять Бля Люблю короче Вот Юр, погоди, не пиши. И Юра замер. Так сильно замер, что задержал дыхание, не отрывал взгляда от «Отабек набирает сообщение…» и видел легкое подрагивает телефона в своих руках — так пульс херачит. Пару раз Бек переставал набирать текст, потом продолжал и снова переставал. За эти дурацкие четыре минуты ожидания Плисецкий доехал до своей остановки и на ватных ногах вышел под козырёк одинокой остановки. Залетающие даже сюда снежинки вынудили заблокировать телефон, чтобы протереть экран и скрючиться в углу, прячась от хлопьев. Вибрация от сообщения показалась в пять раз мощнее обычного и вновь завела скоростную работу сердца. Юра очевидно глупо, но очень счастливо смотрел на ответный розовый конвертик с ещё одним вычурным словечком от Бека: «Твои трепетные чувства взаимны».